Потерянный на дорогах жизни

Какаши длинно и затейливо выругался. Сакура, уже хватавшая ртом воздух, порадовалась, что он, наконец, прекратил эту сумасшедшую гонку. Она глубоко задышала, пытаясь угомонить бешено стучавшее сердце и избавиться от колотья в боку, и только тут поняла, почему Какаши остановился. Всё внутри неё похолодело. Дальше по улице шумела толпа. Это не сулило им ничего хорошего. – Не деритесь, не деритесь, не деритесь! – пронзительно кричала перепуганная Сарада, будто подтверждая: да, всё настолько плохо. На мгновение Сакуру прошило ужасом. Она вытянула шею, пытаясь разглядеть Сараду, но толпа так и кишела: руки, кулаки, головы, спины… За ними ничего не было видно. Какаши весь подобрался, и Сакура тоже приготовилась бежать за ним следом, но едва она успела сделать шаг, как он остановился, да так неожиданно, что Сакура больно впечаталась носом ему между лопаток. – Стоять! – прозвучал резкий окрик. – Г-госпожа Нохара? – запнувшись, ошеломлённо спросил Какаши. Сакура никогда не слышала его голос таким растерянным. Смаргивая слёзы боли и массируя нос, она привстала на носки, выглянула из-за его плеча, чтобы видеть, к кому он обращается. Нохара… Что-то очень знакомое. Сакура никак не могла вспомнить, где же слышала эту фамилию. Перед ними, преграждая путь, стояла женщина лет шестидесяти в тёмной свободной одежде и очках. Седые, чуть волнистые волосы прикрывал чепец. Сакура сразу вспомнила чёрно-белые архивные фото странствующих медсестёр, которые бродили по стране, пока Цунаде не реформировала медицинскую систему. Несмотря на небольшой рост, от женщины исходила такая аура суровой властности, что Сакура невольно отступила назад, прячась за спину Какаши. – Ни шагу вперёд, – жёстко бросила госпожа Нохара. – Я хочу видеть твои руки, Какаши. Разведи их широко. Полагаю, ты поймёшь, если я скажу: мне бы не хотелось причинять вред хорошему врачу. Это просто предосторожность. Только идиот будет тебя недооценивать. При этих словах Сакура почувствовала, как ей в спину утыкается остриё куная. – Прости, – простонала она. Что она за глупая, невнимательная корова, раз позволила кому-то подкрасться к себе? – Не беспокойся, Сакура, – мрачно ответил Какаши и, подняв руки, коротко посмотрел на неё через плечо. – И, пожалуйста, не двигайся. – Ты – дочь Харуно Кидзаси? – госпожа Нохара мимолётно мазнула по ней взглядом, чуть задержавшись на печати Бьякуго на её лбу. – Жена Учиха. – Мы знакомы? – дерзко прищурившись, спросила Сакура. И плевать ей на почтение к возрасту! Грубость есть грубость. Но игнорировать кунай, упирающийся в спину, оказалось непросто – стоило Сакуре попытаться шагнуть вперёд, как тот укололся в неё сильнее. Эта женщина тоже из Конохи? Она чуть старше её родителей. Нохара… О! – Не двигайся! – с нажимом произнёс Какаши. Он что, правда думает, что она сейчас ринется в бой? Да, Сакура чувствовала злость – какое право имеет эта женщина подстерегать их, чьей бы матерью она ни была? – но не собиралась впадать в ярость в ситуации и так слишком напряжённой. Она понимала, что они окружены. Один, два… пять, семь… по крайней мере десяток хмурых мужчин взяли их в кольцо. На них не было протекторов, а одежда напоминала какую-то форму. «Определённо шиноби», – решила про себя Сакура – и, без сомнений, в подмётки не годятся Какаши, но он, похоже, и не собирался нападать. Скорее всего, слишком боялся за неё. – Это моя личная охрана, – степенно объяснила госпожа Нохара. – Вам нечего бояться. Прошу за мной, я лишь хочу поговорить. И не беспокойтесь о Хирото и девочке. Они целы и невредимы и скоро присоединятся к нам. Хирото? Неужели это – настоящее имя Каэру? Сакура шла за Какаши, пытаясь угадать его мысли и намерения. Ах, если бы только она знала язык жестов Анбу! Но лицо Какаши-Сукеа было бесстрастно, тело – расслаблено. Сакура решила подыграть – хотя бы ради того, чтобы разобраться: почему у женщины, одетой, как странствующая медсестра, есть личная охрана? Их провели по улице, затем – в какой-то тёмный деревянный дом, вверх по лестнице. Сакура вскоре поняла, что это традиционная чайная – элегантно-минималистичная, украшенная изысканными букетами и фонарями в виде маленьких пагод. – Прошу. Когда они оставили обувь за порогом, госпожа Нохара приглашающим жестом указала на низкий столик и подушки, разложенные вокруг него на татами. Какаши опустился на колени, так и держа руки в воздухе. Кунай исчез, стоило Сакуре устроиться рядом с ним. Однако стражи так и не ушли, только отступили в тень. Госпожа Нохара села напротив, внимательно разглядывая их лица. Или, скорее, лицо Какаши, вдруг поняла Сакура. Она, похоже, знала его, но никогда не видела без маски. Мысленно Сакура понадеялась, что ему сейчас не слишком неловко. – Ты один в один твой отец, – проворчала госпожа Нохара, подтверждая все её догадки. – Да покоится он в мире. Но вот руки – руки как у матери. Лицо Какаши отразило какую-то мимолётную эмоцию, но тут же она исчезла, как не бывало. – Госпожа Нохара, я очень удивлён, что встретил вас здесь, – сказал он. – Значит, это вы шли за нами? Та кивнула. Сакура нахмурилась. Выходит, Какаши всё-таки умел врать? Разве он не убеждал её в лесу, что всё в порядке? За такое ему полагался хороший выговор. – Почему? – прямо спросил Какаши. Но тут дверь скользнула в сторону, и появилась официантка с вопросом, что они желали бы заказать. – Чай гёкуро, будь добра, – бледно улыбнулась госпожа Нохара, – и лёгкие закуски. На пятерых. – Когда дверь беззвучно затворилась, она сложила ладони на коленях и продолжила: – Можешь опустить руки на стол, Какаши. Думаю, сейчас тебе достаточно любопытно, чтобы ты не сбежал. Осторожно и медленно, стараясь не выглядеть угрожающе, Какаши положил руки на стол. И стал ждать. Как и сама госпожа Нохара. – Вы из Конохи? – выпалила Сакура, не готовая просто сидеть и ждать неведомо чего или терпеть разглядывание ещё хотя бы секунду. Госпожа Нохара посмотрела на неё своими карими глазами. – Цунаде что, не научила тебя манерам, девочка? – недовольно проскрежетала она. – А впрочем, она сама никогда манерами не отличалась. – Ага, ведь это потрясающие манеры – угрозами заставлять пить с вами чай! – огрызнулась Сакура. – Она – глава приюта Конохи, – тихо проговорил Какаши. Как будто это хоть что-то проясняло, чёрт их всех дери! Глава приюта со своей личной армией преследовала их, а потом устроила им засаду в одном из приграничных городков? Зачем? – Это из-за Сарады? – требовательно спросила Сакура, решив, что сейчас не время ходить вокруг да около. – Значит, так зовут этого ребёнка? – Что вам от неё нужно? – рассвирепела она. Госпожа Нохара не ответила – только посмотрела пронзительно-изучающе. Выходит, то, чего так боялся Какаши, всё же случилось! Сарада покидает Коноху и всё приходит в движение. И… Теперь-то Сакура поняла кое-что из того, что сказал Какаши, когда его нагнали у стен деревни: «Чёртова Цунаде! Она правда решилась на такое? Да она свихнулась!» Цунаде знала, что произойдёт? Она что… просто использовала её и Сараду, чтобы заставить врагов обнаружить себя? Зная, что с Какаши они будут в безопасности, насколько это вообще возможно? – Ваша охрана, – между тем заговорил Какаши. – Вы их сами тренировали? – Нет, конечно нет, – улыбнулась госпожа Нохара. – С этим мне всегда помогал Данзо. Ты бы тоже мог стать одним из них, если бы не сбежал. Какаши не успел ответить – на лестнице послышался шум. Сакура узнала голос Каэру, выкрикивавшего оскорбления, и невольно улыбнулась – оскорбления были очень витиеватые. – Следи за языком, молодой человек! – резко оборвала нецензурную тираду госпожа Нохара, когда двое здоровяков втолкнули Каэру в комнату и поставили его на колени, держа за плечи и руки. – С… с… смотрительница? Что вы здесь делаете? – заикаясь, спросил Каэру. Краска отхлынула от его лица, когда он уставился на неё снизу вверх. Напуганную Сараду втолкнули следующей, и она тут же подбежала к Какаши и спрятала лицо у него на груди. Как же Сакура её понимала: грудь Какаши, и правда, дарила чувство умиротворения и защищённости. – Разберусь с тобой позже. Постоишь на коленях, – рявкнула госпожа Нохара и повернулась к Сараде, которая, проиграв собственному любопытству, уже поглядывала на неё из безопасных объятий Какаши. А Какаши тем временем сурово смотрел на Каэру, будто говорил: «И поделом. Ты подверг Сараду опасности». – Мне было крайне интересно встретиться с тобой, юная леди, – проговорила госпожа Нохара. Голос её чуть дрожал. «Почему? – задумалась Сакура. – Из-за волнения? Предвкушения?» – У тебя ведь есть Шаринган? Могу я посмотреть? – Он пробудился совсем недавно, – вместо Сарады ответил Какаши и обнял её крепче. – Она ещё не умеет им управлять. – Неогранённый бриллиант, – чуть слышно выдохнула госпожа Нохара. Сакура почувствовала, как по спине поползли ледяные мурашки. – Какое вам дело, есть у Сарады Шаринган или нет? – вмешалась она, решив, что та – кошмарно грубая, мерзко снисходительная и, к тому же, пугающая до дрожи. – Это не моё дело, – холодно ответила госпожа Нохара, – но дело Конохи. Это всё меняет. Вошла официантка, будто специально выбрав самое неподходящее время, чтобы прервать разговор, и расставила на столе многочисленные чашки, тарелки и блюда с угощением. – Прошу к столу, – сказала госпожа Нохара, уже потягивая чай. – Ты тоже, Хирото. Ты похож на голодную крысу. Почему Каэру так её боялся? Сакура смотрела, как он, опустив голову, робко придвинулся ближе, так и не поднявшись с колен. А потом вспомнила: тогда, на кухне казарм Анбу, Каэру говорил, что вырос в приюте. Наверное, в то время Нохара была там смотрительницей. Она чуть подвинулась, освобождая ему место. – Его зовут Каэру, – угрюмо проговорила Сакура, внезапно почувствовав, что ей хочется принять сторону Лягушки и, если нужно, защитить. – Неужели? Но имена ничего не значат. У этого – порченый характер, который не стал лучше за то время, что он по своей воле жил на улице среди попрошаек и воров. И характер никуда не денется, каким бы именем он себя ни называл. – Не перестанете оскорблять моих подчинённых – и я перестану сотрудничать, – холодно предупредил Какаши. В мгновение ока между его пальцев оказалось по меньшей мере четырнадцать сюрикенов. Сарада вскрикнула и спряталась под стол. – Назад! – со вздохом приказала госпожа Нохара своим стражам, уже обнажившим оружие, и добавила будто про себя: – Ненавижу беглецов. Неблагодарное отродье. – А мы, беглецы, ненавидели ваше заведение и безумные идеи Данзо, – спокойно парировал Какаши. Сюрикены исчезли, словно по волшебству. Сарада вылезла из-под стола, но на этот раз придвинулась к Сакуре, прижавшись к ней тёплым боком. – О, но вот этому нравилось, – усмехнулась госпожа Нохара, кивнув на Каэру. – Редко мне доводилось встречать ребёнка, так жаждавшего угодить. У нас на него были большие планы. Жаль, воля оказалась слабовата. Стоило его сестрице закатить истерику – и всё, он сбежал. – Моя сестра не истеричка, – Каэру поднял голову, непокорно сверкая глазами. – Она страдала. И ей сейчас там, где она есть, гораздо лучше! – Да что ты говоришь? – рот госпожи Нохара медленно растянулся в улыбке. – Ты правда считаешь, что тот рыбак, за которого от отчаяния уцепилась твоя сестра, действительно хорошо с ней обращается? – Ч-что… – Каэру снова побелел. – Нанеси ей как-нибудь визит, – любезным тоном предложила ему госпожа Нохара. – Ты удивишься. – Сенсей… – умоляюще прошептал Каэру, на коленях подползая к Какаши. – На обратном пути, – тихо пообещал тот. – Обязательно. – Вот в чём проблема с тобой, Какаши, – ледяным тоном проговорила госпожа Нохара, окинув их взглядом. – Вместо того, чтобы исполнять долг, как послушный солдат, ты позволяешь себе впадать в сентиментальность. Сакура мысленно зарычала от ярости! Да как смеет она… – Не смей оскорблять Какаши своим поганым… – Какаши так сильно сжал колено Сакуры, что она осеклась и захлопнула рот, так и не успев выкричать всё, что думает. Она видела, что Каэру тоже поднял голову – злость ясно читалась на его лице, – но Какаши, едва шевельнув рукой, сделал ему какой-то знак, и тот промолчал. – Вы правы, – мягко сказал Какаши с какой-то неизъяснимо гордой ноткой. – Я совсем недавно понял, как мне повезло, что у меня ещё осталось сердце, и потому я позволяю ему вести меня, когда это возможно. – Это противоречит привычному порядку вещей, но, похоже, формирует лояльность окружающих, – госпожа Нохара коротко поглядела на Каэру и Сакуру. – Скажи-ка мне, отчего ты отказываешься от титула хокаге? Какаши вскинул брови, удивившись резкой сменой темы. Ей это, похоже, принесло некоторое удовольствие, как будто она испытывала его. – Данзо хотел сместить Цунаде и проиграл. Я не хочу исполнять желания предателя Конохи. Госпожа Нохара усмехнулась. – Ты слишком резок. Несмотря на несколько радикальные методы, Данзо хотел для Конохи только лучшего. А ты – хочешь? Наруто ещё не готов и не будет готов лет десять, не меньше, и мы никогда не позволим Учиха войти в совет. А в это же время Цунаде буквально разваливается на куски всё быстрее и быстрее. Она больше не может жить под таким давлением. Время пришло, и кроме тебя больше никого нет. – Вы поэтому меня преследовали? – спросил Какаши. – Чтобы убедить меня занять место Цунаде? Почему-то я сомневаюсь. – В этом вопросе я не говорю от своего имени, – ответила госпожа Нохара и взяла палочки. Сарада, пристально наблюдавшая за ней, сделала то же самое. – Сама я считаю, что сентиментальный человек, неспособный отпустить прошлое, – неподходящий хокаге. Хотя в отличие от тебя, я не пыталась исцелить осколки своего разбитого сердца. Я просто избавилась от него целиком. Боль, вдруг смявшая лицо Какаши, не спрятанное за маской, была всё равно что удар под дых. Сакура ободряюще сжала его колено, но он как будто и не заметил. Он низко склонил голову. – То, что случилось с вашей дочерью… что я с ней сделал… я… я так ни разу и не попросил у вас прощения. Если бы я только мог повернуть время вспять, я бы… – О, помолчи! – Госпожа Нохара шлёпнула ладонью по столу. – Ты слышал, что я, вообще, говорила? Если бы Рин не заставила тебя убить её, Коноха потеряла бы куда больше… Хуже, мы могли бы вообще не выжить. Я растила свою дочь с пониманием, что одна человеческая жизнь ничего не стоит. Жизнь шиноби имеет какой-то смысл, только если он проживает её ради благоденствия своей страны. Если бы ты только строже следовал Коду шиноби, ты бы никогда не принял произошедшее так близко к сердцу. Ты был и есть только одно – оружие. У оружия нет чувств. Ты уничтожил то, что должно было быть уничтожено. Точка. Словно решив, что разговор окончен, она приступила к трапезе. Какаши, подняв голову, потрясённо смотрел на неё. – Как вы можете так говорить? – не сдержавшись, изумлённо произнесла Сакура. – Вы ведь были её мамой. – Я по-прежнему её мама, – ответила госпожа Нохара. – И я не утверждаю, что мне было легко. А вам бы, юная леди, поработать над темпераментом. Чувство вины твоего сенсея – лишь предлог, чтобы тянуть время. Ты нужен Конохе, Какаши. Возьми себя, наконец, в руки. А сейчас – обед. Скоро нам принесут ещё. В который раз Сакура пожалела, что на Какаши нет маски – она с трудом выносила то, каким откровенно-эмоциональным было его лицо в этот момент. Ей хотелось кричать: «Не заставляй его, ему ведь больно», – но эта женщина прекрасно понимала, что делает, и, видимо, таков был план с самого начала. Она явно была накоротке с Данзо – самым безжалостным человеком, что за всё своё существование знала Коноха. Сакура имела некоторое представление о тех тёмных временах. Корень. Сай и капитан Ямато были членами этой секретной организации, стремившейся взрастить лишённых чувств идеальных солдат. Выходит, Какаши тоже? И, получается, Каэру? Однако Данзо был мёртв. На чьей стороне теперь госпожа Нохара? Она говорила властно, держалась и вела себя так, будто обладала связями, и ещё у неё были средства на личную охрану… – Можно мне тоже поесть? – спросила Сарада, нетерпеливо глядя на Сакуру. Палочками она уже тянулась к одному из блюд. – Конечно, – улыбнулась та. – Ешь, сколько хочешь. – Всегда ешь, когда есть возможность, – наставительно вставила госпожа Нохара. – Ты должна вырасти сильной, Сарада, и целеустремлённой. Глядя на то, как Сарада с аппетитом жуёт, Сакура вдруг поняла, что тоже очень голодная. Еда выглядела вкусно. И дорого. Скоро снова появилась официантка и принесла суп для каждого и многочисленные гарниры и салаты. Украдкой поглядев на Какаши, Сакура тоже взяла палочки. – Тебе нужно поесть, – шепнула она ему. – Прислушайся, – со смешком сказала госпожа Нохара. – Она знает, что для тебя лучше. И прошу, не дайте чаю пропасть. Нужно его выпить, пока он совсем не остыл. – Вы оставите Сараду в покое, если я стану хокаге? – тихо спросил Какаши, глядя на свои руки. – Не могу, – обманчиво дружелюбным тоном ответила госпожа Нохара. – Шаринган – вопрос национальной безопасности. Но само существование Сарады даёт нам простор для действий. Меньше людей пострадает. Скажем так, я могу предложить тебе время. Станешь хокаге до конца лета – и на некоторое время у Сарады будет нормальное детство. Какаши кивнул, не поднимая глаз. «Не надо, если не хочешь! – подумала Сакура с бьющимся в горле сердцем. – Мы не позволим ей отобрать Сараду, что бы ты ни выбрал!» – Планируешь восстание? – сахарно улыбнувшись, спросила у неё госпожа Нохара. – Девочка, ты – очень талантливый врач. Мы поспособствуем, чтобы у тебя были все возможности. Но не будь наивной. Ты и понятия не имеешь, против чего собираешься бунтовать. – Вы могли бы просветить меня, – язвительно ответила Сакура. – Могла бы, – госпожа Нохара была похожа на хищника – на старую рептилию, готовую откусить ей голову. – Но не стану. Сакура чувствовала, как снова в ней закипает ярость, но заметила, что Какаши взялся за палочки, и одну за одной стала придвигать к нему тарелки с едой. – Значит, больше, чем лояльность, – сухо отметила госпожа Нохара, наблюдая за ними. – Ты заняла чужое место, девочка. – Слушайте сюда! – окончательно разъярилась Сакура – будто сидела на целой горе злости, готовой извергнуться, как вулкан. – Какое вам дело, лояльность у меня к нему или что-то большее? Эта вспышка вызвала реакцию: у Какаши – который удивлённо посмотрел на неё, и у госпожи Нохара – фыркнув, она прошила её ядовитым взглядом, но отвечать не стала, а вернулась к трапезе. «Что? – Сакура встретилась с Какаши взглядом. – Думал, что я промолчу? Что я это не всерьёз? Я здесь, с тобой, так ведь? Я никому не позволю причинить тебе боль». – Нужно поесть, – мягко проговорил он и посмотрел на её губы. Сердце Сакуры тут же забилось чаще. «Хочешь меня поцеловать? Поцелуй меня. – Она даже немного наклонилась к нему. – Нохара обалдеет. С удовольствием полюбуюсь на это». Какаши тоже подался вперёд. В его глазах застыло странное выражение. Сакура попыталась разгадать его, но в этот момент дверь распахнулась и грохнула об стену. От неожиданности они вздрогнули. На этот раз это была не официантка, а страж. Он опустился на колени, сжимая рукоять меча, и выдохнул: – Госпожа Нохара, они нашли нас. – Те, другие, которые нас преследовали? – спросил Какаши. – Вам пора, – сурово сузив глаза, ответила госпожа Нохара. Какаши поднялся и сделал знак остальным следовать за ним. – Мои люди проводят вас. Быстрее. – Что происходит? – прошептала Сакура, когда они пронеслись по лестнице и высыпали на улицу. – Кто она? И почему ты не сказал, что за нами идут? Целых две группы! – Расскажу позже, – проговорил Какаши. Прежде, чем она успела сказать что-то ещё, он сделал знак Каэру, и тот, подхватив Сараду, бросился прочь. Охрана Нохара разделилась – одна часть погналась за ним, остальные попытались окружить Сакуру и Какаши. Однако короткой заминки для Какаши оказалось достаточно: он ударил стремительно, как молния, – один, два, три, четыре, пять, все – на землю, как подкошенные, схватил Сакуру за руку, взметнулся на крышу и помчался, будто сам ветер нёс его. – Подожди меня здесь, – сказал Какаши некоторое время спустя, когда преследователи безнадёжно отстали. – Ни за что, – сразу же наотрез отказалась Сакура. – Я пойду с тобой. – Ладно. Но я иду назад. – Зачем? – Хочу посмотреть, кто это был, – больше не сказав ни слова, Какаши развернулся и побежал обратно. Они спрятались за дымоходом на крыше дома недалеко от чайной. – Подави чакру, – прошептал Какаши. У Сакуры на уме была тысяча самых разных вопросов, но она придержала язык. Не время. По крайней мере, ждать им пришлось недолго. На улице внизу появилась группа людей. Сакура насчитала пятнадцать, но не поэтому ей вдруг сделалось нехорошо: лица мужчин на улице были скрыты масками демонов Они, плечи – укутаны в мех. В точности, как у тех двоих, что испятнали стены её спальни своей кровью. Среди них вышагивала женщина, и пусть она была ниже своих рослых спутников, не возникало никаких сомнений: именно она здесь главная. Заинтригованная, Сакура вылезла из-за дымохода чуть дальше. Возможно, эта женщина – куноичи-сенсор? Она вдруг нахмурилась и посмотрела на крышу. Сакура быстро нырнула назад, за дымоход. Её заметили? Она осторожно выглянула. Нет, похоже, обошлось. Мужчины и женщина продолжили свой путь дальше по улице, к чайной. Женщина с каштановыми волосами. Очень знакомая на вид. – Ты видел её лицо? – Сакура повернулась к Какаши, надеясь, что, может, он узнал её, и замерла, увидев выражение его лица. Он как будто увидел призрака. – С тобой всё в порядке? – взволнованно спросила Сакура. – Что случилось? – Рин, – прошептал Какаши. – Это Рин. И прежде, чем она успела что-то сделать, он перепрыгнул на крышу на противоположной стороне улицы и бросился к чайной.