***
Как только Ао объявил привал, все члены их отряда единодушно перестали замечать Какаши. В точности, как и каждую ночь. Какаши не принимал это на свой счёт, не ждал дружбы или товарищеских чувств от Анбу другой деревни, даже если кто-то из них служил под его началом в минувшей войне. В конце концов, в прошлом у Конохи и Кири случались кровавые стычки, да и сам он не был невинной овечкой. Кто знает, может, за его голову по-прежнему была назначена награда в Книге Бинго редакции Кири. Какаши устроился в отдалении от остальных, привалившись к стволу дерева и закинув руки за голову. Запас пищевых пилюль подходил к концу, но и бродить по Стране Воды оставалось недолго: он был уверен, что в ближайшие сутки найдёт и схватит Карин. Какаши не нужен был Шаринган, чтобы копировать дзюцу, глаз лишь облегчал задачу. Он успел заметить, что некоторые из охотников были наделены особыми сенсорными способностями, а вот другие лишь использовали хитрые дзюцу поиска, и теперь он знал их все, как бы те ни пытались скрываться. Воздух был насыщен влагой. Волосы потяжелели и, не сдерживаемые протектором, так и лезли в глаза. Какаши рассудил, что не стоит лишний раз напоминать шиноби Кири, что они помогают иностранцу, и оставил протектор со знаком Листа у Сакуры. Может, просто обрезать несколько прядей? Будет ужасно глупо, если он погибнет из-за своей надоедливой шевелюры. Но у него не было зеркала, а кое-кто очень любил хватать его за волосы в особо интимные моменты. Что, если из-за неудачной стрижки хвататься станет труднее, и это испортит ей всё удовольствие? Какаши глубоко вздохнул. Печальные мысли, полные одиночества. Теоретически у него оставался выбор: или вариться в грустных размышлениях и жалости к себе, потому что он так скучал по Сакуре, что сердце, не переставая, ныло, или использовать время с толком и подумать о будущем. Но даже когда получалось сосредоточиться на делах, его мысли неизменно возвращались к Сакуре. Будущее… Насколько же отношение к нему поменялось, когда она появилась. Какаши никогда не считал, что будущее – это для него. Не видел себя там, считал, что оно – для молодого поколения, а его задача – убедиться, что впереди их ждёт лишь хорошее. Но сейчас… оно словно стало и его тоже. Это было так ново, что он по-прежнему привыкал. Странным образом сдвиг в мыслях был связан с распечатанной памятью. Большинство деталей по-прежнему пряталось в полумраке, но воспоминания вернулись, они были в его голове, дёргали за руку, как требующий внимания ребёнок. Они изменили его, и Какаши вдруг понял, зачем ему понадобилось их запечатывать. Разве будет толк от шиноби, который мрачно размышляет о сделанном выборе и основывает новые решения на ошибках прошлого? Всё это было похоже на сеть – очень большую, сложную сеть решений и последствий, в которой он барахтался, придавая дополнительный вес каждому своему поступку. Но ещё воспоминания заставляли Какаши чувствовать себя цельным. Делали его тем, кто он есть. Запечатав воспоминания, он сделался лучшим солдатом, но тем меньше в нём осталось человеческого. Без Сакуры разве он позволил бы себе вспомнить? Точно нет. Какаши казалось странным, освобождающим даже, что он был готов стать для неё лучше и человечнее, и это желание подтолкнуло начать думать о будущем – будущем, которое он бы провёл с ней рядом. Несмотря ни на что. Если бы он, Какаши, смог измениться, то они бы со всем справились… правда ведь? Даже если бы он согласился ненадолго стать хокаге. «Станешь хокаге до конца лета – и на некоторое время у Сарады будет нормальное детство», – именно так выразилась та женщина. Выворачивание рук, доведённое до высшего мастерства, иначе и не назовёшь. Если бы Какаши не коробило от откровенной попытки манипуляции, он бы даже восхитился построением фразы. Но госпожа Нохара была готова причинить боль близким его сердцу людям, и это делало её врагом. Самой худшей разновидностью – врагом в стенах Конохи. Сможет ли он ликвидировать угрозу, если примет пост хокаге? Какаши снова вздохнул и запрокинул голову, пытаясь разглядеть звёзды в небе. Всё это было ему не по нутру, но он просто не мог сидеть сложа руки. Пока во тьме растут корни, Коноха не заживёт мирно, и это была его обязанность – вырвать все до единого, вытащить на свет и убедиться, что каждый увял и погиб. И так же он должен был понять, что произошло много лет назад с милой девочкой Рин. Тень Мадары по-прежнему отравляла их мир – через трагичную историю клана Учиха, которая была ещё далека от завершения, через женщину, которая выжила, но погрузилась во тьму... Через него самого. Слуха Какаши коснулся звук – едва слышный, он прервал размышления и окатил волной адреналина. Какаши попытался запустить руку в подсумок… и не смог пошевелиться. Коротко вздохнул, спокойно оценил ситуацию. Сердце вновь забилось ровно, хотя ему и хотелось обозвать себя последними словами за то, что так мало обращал внимания на окружающее. Может, один из Анбу Кири подкрался незамеченным? Невозможно. Какаши чувствовал их всех у огня. Но если не Кири, то кто тогда? Он принюхался. В воздухе плыл лёгкий, чуть заметный аромат садовых цветов. Ага. Только у одной знакомой куноичи случались такие промахи. Какаши напряг глаза – в свете костра на земле плясала и мерцала тень. Он напрягся, борясь с силой, что приковывала его к месту, сначала чуть-чуть, потом всё сильнее и сильнее. И почти вырвался. Очень умный ход, но маловато выносливости и силы воли. И снова – был только один шиноби с такими слабостями. – Шикамару? – прошептал Какаши. – Сенсей, – откуда-то справа прозвучал ленивый голос, – о чём вы так глубоко задумались? Какаши почти ответил: «О будущем», – но мгновение уже ушло, настоящее требовало всего его внимания. – Значит, Цунаде всё-таки выслала подкрепление? Тишина – короткая и говорящая. Не подкрепление. Очень плохо. – Чоджи тоже здесь? – спросил Какаши, пытаясь выиграть время, и принюхался. Ино пахла цветами, Чоджи – чипсами, жареным мясом и конфетами. Да, он тоже здесь. Почему именно эта тройка?.. – Да, сенсей, – Шикамару пытался сохранить бесстрастно-спокойный тон, но голос всё равно выдавал нотку нервозности. Если не подкрепление… – Вы пришли за мной? – Цунаде приказала незамедлительно вернуть вас в Коноху. – Зачем? – Для расследования. – Какого? Саске вляпался в очередные проблемы или?.. – Расследования вашего дела, Какаши-сенсей. Кто-то подал на вас жалобу, кто-то могущественный. В деревню явился даймё собственной персоной. Какаши выругался. Он – круглый дурак. Вот и результат стычки с госпожой Нохара: она снова заламывает ему руки, только на этот раз при помощи своих связей. – Сенсей, где Сакура? Почему вы среди этих… Какаши не сдержал крепкое слово, сообразив, как происходящее выглядит со стороны. – Вы можете притвориться, что ещё не нашли меня? Я сам пойду за вами через… два, может быть, три дня. Мне нужно… – Не могу, – с сожалением ответил Шикамару. – У меня приказ. – У меня очень важное дело, – горячо заговорил Какаши. – Мне придётся с вами сражаться. – Мы ответим. – Чёрт! Будьте осторожны, ребята. Происходит нечто плохое, вам всем нужно бежать отсюда так быстро, как можете. Передайте Цунаде, что нужно найти Горное Кладбище. Оно… Какаши почувствовал попытку Ино захватить его разум как раз вовремя, за секунду до того, как было бы уже поздно. Он стал изо всех сил сопротивляться – Ино, само собой, казалась слабее обычного, в её-то состоянии! – одновременно рванувшись в опутавшей его тени. Она и до того была бледной из-за неверного света костра, а кроме того Шикамару, похоже, снова нужно было прочитать лекцию о том, как важно в их деле стремление к победе. В самом деле, что за слабая атака? Какаши подпрыгнул, ухватился за ветку и подтянулся выше, в самую гущу древесной кроны в некотором отдалении. В чаще тяжело и неуклюже заворочался Чоджи. Анбу его тут же заметили, и через мгновение огонь был уже затушен, а вокруг кострища не было ни души. Какаши замер, не дыша. Он чувствовал, как чакра Ино обшаривает лес, и замедлил своё сердцебиение, чтобы его не обнаружили. Её тут вообще не должно быть. Она ведь беременна. Неужели скрыла и от Цунаде, и от команды? Пришла найти Сакуру? Уходите отсюда, не рискуйте, просил про себя Какаши. Прозвучал крик, торопливо отдаляющийся звук… Он уже хотел последовать за ним и вмешаться, если нужно, но всё стихло. Какаши ещё долго сидел без движения, прежде чем позволить себе снова дышать нормально. Его не поймали, а Шикамару хватит ума увести свою команду. Ну что ж, нужно было найти Карин как можно быстрее и не нарваться на ещё большие неприятности.***
Сакура уже была готова завопить на Каэру, когда заметила рядом с ним молодую женщину – взвинченную, напуганную, очень на него похожую. По-родственному похожую. Загнанный взгляд встретился со взглядом Сакуры, и женщина попыталась спрятать испятнанное синяками лицо за длинными мокрыми волосами, но та всё равно заметила следы постоянного насилия. – Каэру, что случилось? – потрясённо выпалила Сакура. Бедняжка. Кто с ней это сотворил? Мидзукаге довольно усмехнулась, сверкая глазами. – Он хладнокровно убил одного из наших граждан и теперь надолго сядет в тюрьму. А срок он начнёт мотать прямо сейчас. Что? – Ты убил?.. Да Каэру бы никогда… Или всё-таки?.. Сестра была единственным выжившим членом его семьи. Конечно, он бы защищал её до последнего вздоха. – Её так называемого мужа, – Каэру мрачно глядел в пол. – Он заслужил десять тысяч таких смертей. Его сестра дёрнулась, будто собираясь заговорить, но он качнул головой, и девушка, осекшись, поникла. Сакура оглядела её покрытые синяками руки, изрезанные пальцы и поломанные ногти – следы отчаянной борьбы безоружного человека. – Прошу, позаботься вместо меня об Ичике, – со слезами на глазах попросил Каэру. – Ей нужен кто-то рядом. Глупый, несчастный мальчишка. Сакура посмотрела на мидзукаге. Внутри поднималось бешенство. – Есть что сказать, ученица Цунаде? – нежно пропела та. – Да, – Сакуре всё же удалось сохранить самообладание. Удивительно, но даже голос звучал ровно. – Вы бросаете людей в тюрьму без расследования? Что за паршивый… Кто-то вцепился ей в руку. Нурун. – Молчи, – одними губами произнёс он. – Поверь мне. Сакура стряхнула его руку и посмотрела на Каэру. Тот покачал головой, в глазах застыла мольба. Он защищал сестру, потому что... – Уверена, мы договоримся. – Мидзукаге зевнула, критично оглядела свои ногти и, вытащив нож, принялась их чистить. – Есть кое-что, что мне ужасно любопытно узнать. Может быть, ты сможешь мне с этим помочь, и тогда я, возможно, помогу тебе. Например, прикажу отвести вот этого в камеру поприятнее. Сакура сдержала дрожь, когда она оценивающе на неё посмотрела, выпрямилась и зло уставилась в ответ. – Ох, какой огонь, – расплылась в лисьей ухмылке мидзукаге. – В каких ты отношениях с Какаши? – А вам какое дело? – рявкнула Сакура. – Такое, что это я тут командую. И ещё: ты мне – я тебе. Хатаке Какаши – враг коварный и ловкий. Ты правда думала, что я буду тут рассиживаться, ждать, пока он добудет, что ему нужно, и не попытаюсь заполучить то, что нужно мне? Само особой, что нет. И вместо того, чтобы миловаться, перед уходом Какаши потратил их с Сакурой время с толком: научил её технике запечатывания разума, почти полночи потратил на него. Это дзюцу было трудным, но Какаши считал, что оно необходимо в сложившейся ситуации. – Если они попытаются выбить из тебя информацию, защищайся, – так он сказал. – Я постараюсь вернуться как можно раньше, но уйти на поиски может больше недели. – Значит, используете всю эту ситуацию с домашним насилием, чтобы подобраться к Какаши, да? Какое благородство! – выплюнула Сакура. – Понятия не имею, о чём ты, – усмехнулась мидзукаге. – Мои люди нашли труп, а рядом Анбу Конохи, который тут же признался в совершении преступления. А как бы вы в Конохе поступили? Что бы сделали с Анбу из другой деревни, который убил гражданина Страны Огня? Его бы либо уничтожили на месте, либо он очень надолго оказался на тюремных нарах. Мидзукаге просто ловко воспользовалась шансом, или же всё это – спланированная ловушка? Возможно ли, что вмешалась госпожа Нохара? Это ведь она заговорила о муже сестры Каэру… – Позволь, я повторю вопрос, – проговорила мидзукаге. – В каких ты отношениях с Какаши? И… кого он так отчаянно ищет? – Всего лишь маму этой девочки, – вмешался Нурун. – Неужели? – мидзукаге повернулась к нему. – И зачем же такому, как Какаши, искать эту «всего лишь маму»? Эта девчонка такая особенная? Или мать? – Мать, – невозмутимо ответил Нурун. – Её имя – Карин Узумаки. – Надо же… – мидзукаге нахмурилась. – А ведь эта сучка мне крепко задолжала. Поблагодарю Какаши за поиски, прежде чем оторвать ей башку. Шикарно. Сакура прошила Нуруна гневным взглядом. Тот что-то пытался ей сказать, многозначительно шевеля бровями. – Она нужна Конохе? Зачем? – спросила мидзукаге, но тут её взгляд упал на Сараду. – А ребёнок ведь совсем не похож на Узумаки. – И бесталанный, – холодно вставил Нурун. – Я видел, как они практиковались с печатями и дзюцу. Полный провал. Маленькое личико Сарады сделалось ужасно злым. Она рассерженно зашипела на Нуруна, но Сакура могла только мысленно благодарить Какаши за печати на глазах и радоваться, что Сарада пока ничему особенно и не научилась. – Всё это бессмыслица какая-то, – коротко поразмыслив, проворчала мидзукаге. – Зачем бы Какаши приходить сюда с любовницей, ребёнком Карин Узумаки и Анбу, который тут же убивает одного из граждан под моей защитой? – Ну, – снова заговорил Нурун, – я думаю… – Раздумался он, – пролаяла мидзукаге. – Завались и делай свою работу. Вернётся Какаши, и я получу все ответы. Этот идиот всегда слишком привязывается к людям. Это всегда было его самой большой слабостью. Всех в тюрьму, в самую охраняемую камеру. Поглядим, на что Какаши пойдёт, чтобы снова их увидеть.