Потерянный на дорогах жизни

– Ладно-ладно, не нужно толкаться. Я иду, куда вы хотите, видите? – проворчал Какаши голосом таким хриплым, что он сам едва признавал его, и через мгновение ловко выставил ногу, чтобы очередной шиноби в демонической маске споткнулся об неё. Это доставляло ему огромное удовлетворение, пусть сразу же за выходкой следовало возмездие. Вражеские шиноби знали, что боль Какаши нипочём, но это их всё равно не останавливало. Чёртовы садисты. О, он стольких из них уже уничтожил в прошлом – и продолжит уничтожать при первой же возможности. Должно быть, намерение это было предельно ясно написано на его лице, потому что отчего-то шиноби в масках были дёргаными и пугливыми. Знали, что Какаши перебьёт их всех до последнего: за то, что пришлось пережить Сакуре, за Коноху, за будущее… Карин, необыкновенно притихшая, выглядела испуганной и поникшей и брела рядом, едва переставляя ноги. Руки и у неё, и у Какаши были накрепко связаны, чтобы невозможно было сложить печати. Но он всё равно понемногу собирал чакру – хоть какое-то полезное занятие на их бесконечном, сыром, тоскливом пути в горы, пусть дело шло и медленнее, чем обычно, из-за лихорадки. – Может, есть какая-то полезная информация, которую нужно до меня донести? – прошептал Какаши, улучив момент. – Что-то, что я могу использовать в нашу пользу? – Саске придёт, чтобы спасти меня? – спросила Карин плаксиво, но с надеждой. – Не надейся, – опешив, Какаши нахмурился. – Я, может, скажу грубо, но ты ему не интересна. – Я знаю, – Карин всхлипнула. – Не надо напоминать. – В мире полно других мужчин, – попытался утешить её Какаши. – Уверен, ты встретишь кого-нибудь, кто в тебя влюбится. – Никто в меня не влюбится! Я же свихнутая сумасшедшая. Нужно было проверять голову раньше. Я ведь знала, что… что… что я ненормальная. Какаши фыркнул на это заявление. – Думаешь, я тут нормальный? Абсолютно уверен, что провалю психологические тесты, которые добавили к стандартным проверкам. Хм, а хокаге нужно проходить эти проверки? Может, новая должность поможет избежать хоть этой проблемы?.. – Мне ты кажешься абсолютно нормальным, – Карин окинула его критическим взглядом. – Это называется функциональный. Обычно этого хватает, – пожал плечами Какаши. Вскоре их заставили разойтись дальше друг от друга. Растительность стала меняться. Лес стал гуще, деревья – ниже, а воздух словно бы прозрачнее по мере того, как они забирались выше и выше. Всё вокруг было Какаши смутно знакомым – как тревожащее воспоминание, полузабытое и непонятное. Голова была такая лёгкая, что он с трудом мог думать, но ему нужно было прийти в себя, пока их маленький караван не достиг своей конечной цели. – Ты ведь знаешь, куда нас ведут? – спросил Какаши. Карин кивнула. – И я уже спасал тебя оттуда? Снова кивок. – Значит, я уже встречался с Рин… и даже не вспомнил об этом до недавнего времени? А вот это очень меня беспокоит. Карин посмотрела на него вопросительно. Должно быть, ей казалось, что Какаши несёт какую-то чепуху. – И это я-то нормальный… – пробормотал он. Ему, и правда, было о чём беспокоиться: одно дело – запечатывать воспоминания, имея над ними полную власть, и совсем другое – чтобы память стиралась сама по себе… – Ставлю голову на отсечение – всё дело в Мангекьё, – продолжил рассуждать вслух Какаши, пытаясь собрать все известные ему факты в правильную и стройную систему. – Слишком часто его использовал и – раз! – стирал сам себе воспоминания. Воспоминания… но какие именно? Саске забыл Карин и Сакуру… – Тебе плохо? Если укусишь меня, станет легче, – проговорила Карин. – Хочешь? Она придвинулась ближе. – Спасибо, обойдусь, – содрогнулся Какаши. Во время одного из коротких привалов он заметил, что руки её были все сплошь в следах укусов. Они наслаивались один на другой, будто сотни и сотни людей годами использовали её, чтобы вылечиться. – Карин, а был с тобой вместе мужчина в очках и с пепельными волосами? Кабуто. Мне кажется, вы должны были уже встречаться. – О, мы встречались, – ответила она резко, вдруг рассвирепев. – Он проводил над нами эксперименты для Орочимару. Но я не видела его с самой войны. Это ему повезло. Кабуто был ведущим учёным Тоби и, в конечном счёте, марионеткой Мадары. И он же «помогал» Саске в экспериментах с кровью. Кровью Учиха. Какаши пробрал ледяной озноб. Любой намёк на Мадару вызывал в нём дрожь. Мог ли человек остаться нормальным, если всех его предков постигало безумие? А если он пережил явление богини и попытку уничтожить их всех? Какаши был слишком занят своими мыслями и бесконечной дрожью на холодном ветру, и потому сообразил, что они остановились, когда уже, считай, уткнулся носом в идущего впереди шиноби. Стемнело, но даже в темноте были видны кости огромных созданий, вздымавшиеся из земли, точно титанические колонны – символы давно минувших времён. – Горное кладбище, – прошептал он. Пришли. Именно здесь когда-то прятался Мадара, отсюда при помощи горемычного Обито он обрушил на мир свою злобу. В воздухе висела мерцающая завеса – едва заметная, но оттого не менее реальная. Без сомнений какой-то барьер. Какаши захотелось подойти поближе и дотронуться. Это что-то вроде маскировки? Присутствие маскировочного барьера объяснило бы, отчего это место так и не смогли найти. Но он не мог ничего сделать – со всех сторон его обступили вражеские шиноби. Они все стояли перед входом в пещеру, освещённым тёплым искусственным светом, и чего-то ждали. На стене шевельнулась тень – чудовищно огромная и вытянутая поначалу, она принялась уменьшаться по мере того, как приближался к ним человек. Какаши узнал её по походке. Какое-то странное ощущение появилось у него в животе – незнакомое, не поддающееся контролю, и оттого вызывающее острое беспокойство. Как будто под кожей поселился рой злых пчёл. Какаши судорожно вдохнул. Воспалённое горло резануло болью. Воины, стоявшие перед ним, безмолвно расступились, почтительно склонив головы. Она была выше, чем ему помнилось. Ну конечно. Она ведь продолжала расти, стала взрослой женщиной. Волосы были длиннее, лицо – уже. А глаза… «Нет, это не её глаза», – подумал Какаши будто сквозь дымку. – Только гляньте, кто пришёл навестить меня, – медленно проговорила она, остановившись прямо перед ним, и, склонив голову набок, оглядела его с ног до головы. – Рин, – просипел Какаши. Он уставился ей прямо в глаза. Дымка сгустилась, превратилась в густой водоворот замешательства. Гендзюцу. Осторожнее, чёрт тебя дери. Но Какаши не мог сопротивляться. И разве он не скапливал чакру?.. Её словно бы резко вытянули из него. – Только посмотри на себя, – мягко рассмеялась Рин. – Ты никогда не мог по-другому, знаешь ведь? Всё время получал раны, не заботился о себе. Но я всегда была рядом, чтобы подлатать тебя. Счастливчик. Она сделала знак своим людям, и те развязали ему руки, затем стальным тоном отдала несколько приказов. За рёвом крови в ушах Какаши почти ничего не слышал. – Пойдём, – позвала Рин, взяла его за руку и потянула за собой. Её ладонь была холодная, как лёд. Или это его – такая горячая? И он покорно пошёл за ней.

***

Сакура постучала и, услышав приглушённое разрешение, вошла в кабинет. Низко склонившись над столом и буквально уткнувшись в текст носом, будто у неё развилась близорукость, Цунаде изучала какие-то документы. – Шишо, это я. – О, Сакура! Почему ты не в постели? – Цунаде вскочила, обошла стол и, схватив Сакуру за плечи, всмотрелась с материнской заботой ей в лицо. – Мне срочно нужно с вами поговорить, – ответила та. Она едва-едва переставляла ноги, колени тряслись, но до кабинета Цунаде был всего-то один лестничный пролёт, а срочные дела на то и были срочными, чтобы не откладывать их на потом. Кроме того, Сакуре уж слишком хотелось сменить обстановку: стояла мрачная, сырая погода, без конца лил дождь, но знакомый вид за окнами всегда дарил ей утешение. Какой бы ад ни разверзался у них под ногами, Коноха стояла по-прежнему. – Садись, садись скорее, – Цунаде лихорадочно замахала Шизуне, и та исчезла за дверью, чтобы через несколько секунд вернуться с креслом и подушкой. Сакуру тут же усадили. – Чай? – не дожидаясь ответа, она снова сделала знак Шизуне. Цунаде, наконец, опустилась в своё кресло. Сегодня её стол был особенно сильно завален документами. Огромные башни опасно покачивались, грозя обвалиться на пол бумажной лавиной. – Я бы и сама скоро пришла навестить тебя, – извиняющимся тоном проговорила Цунаде, – но в последние несколько дней навалились дела. Очень многое нужно привести в порядок. Как ты? – Я пришла, чтобы поговорить насчёт Какаши… сенсея, – ответила Сакура, споткнувшись на титуле. И почему она вообще чувствует себя обязанной называть его сенсеем? Цунаде всё равно знает, что они больше не просто сенсей и ученица. – О, не волнуйся, – усмехнулась Цунаде. – Для него это нормально – что-нибудь вытворить, чтобы все вокруг с ума сходили от беспокойства. Он скоро вернётся. – Но… за его голову назначена награда! – выпалила Сакура. – И вы послали по его следу Ино-Шика-Чо! Да здесь ведь сам даймё Огня побывал! – Да, – тут Цунаде помрачнела. – Но на своё счастье Какаши в этот момент отсутствовал, иначе я бы ему свернула шею. Ты хоть представляешь, как трудно разбираться со всеми этими высокопоставленными политиками? – Но он не сделал ничего дурного! Я всё время была рядом и всё видела. Госпожа Нохара запугивала его. Цунаде снова смешливо фыркнула. – Запугивала? Хотела бы я на это посмотреть. Сакура уставилась на неё во все глаза. Как это понимать? Цунаде что, всё это кажется смешным? Вся бесконечная, выматывающая тревога последних дней комом собралась у неё в животе. Её затошнило. – Ну же, Сакура! Не надо меня так прожигать взглядом. Какаши и сам должен понимать, что не стоит провоцировать людей со связями, но, наверное, он просто не смог удержаться. Иногда он сам так и напрашивается на неприятности. – Шишо, со всем уважением… – Всё в порядке, Сакура, – Цунаде широко улыбнулась. Сакура только сейчас сообразила, что есть что-то необычное в её прекрасном, ликующем настроении. – Жалобу отозвали. – Что вы имеете в виду? – Какаши больше не в розыске, – она пожала плечами. – Пострадавшая сторона отозвала жалобу, и все получили, что хотели. Сакура всё ещё не понимала. – Но она угрожала натравить на нас свою охрану и сказала, что отберёт Сараду! – Конечно, – Цунаде хмыкнула. – А чего ещё ты ожидала, когда уходила из Конохи с этим ребёнком? Шаринган напрямую касается наших национальных интересов, так что Сарада автоматически тоже становится предметом национальных интересов. Само собой, все, кто хоть сколько-то заинтересован в безопасности страны, тут же сели вам на хвост. – И вы позволили нам уйти из Конохи, – горько проговорила Сакура. – Вы ведь понимали, как это опасно? – Ты сама подала мне идею, – Цунаде пожала плечами. – Я не заставляла тебя бежать за Какаши. Но знаешь… в конце концов мы пришли к наилучшему результату. Сомневаюсь, что госпожа Нохара так скоро проявила бы себя, не подтолкни ты её немного. Всё это – к лучшему для Конохи. Наилучший результат?.. Сакуре вдруг пришла в голову мысль – и мысль эта ей совсем не нравилась, несмотря на то, что совсем недавно она была совсем не против, чтобы она оказалась правдивой. – Какаши согласился стать хокаге, – ошеломлённо прошептала она. – Вот почему отозвали жалобу. И вот почему вы в таком хорошем настроении. Цунаде широко улыбнулась. – Очень хорошо, моя проницательная ученица. Да, Какаши наконец согласился принять этот пост. Я слишком мягкая для такой работы. Что ни день, я засыпаю в слезах, и так уже много месяцев. «Сарада будет в безопасности хотя бы какое-то время, – первое, о чём подумала Сакура. – У неё будет нормальное детство. Эта старая змея Нохара обещала». – Девочка может и дальше жить с тобой и Саске, – добавила Цунаде и снова уткнулась в документы. – Но я больше не хочу жить с Саске, – резко ответила Сакура. Цунаде снова подняла голову и посмотрела на неё с задумчивым «хм-м-м». – Он знает, я ему говорила. Снова длинное «хм-м-м» и вздох. – Твою старую квартиру закончат ремонтировать на этой или следующей неделе, а до того не принимай поспешных решений. – Нет в этом решении ничего поспешного, – горячо воскликнула Сакура. – Я совершила гигантскую ошибку, когда вышла за Саске. Со вздохом Цунаде сцепила пальцы. – Я понимаю, Какаши очень привлекателен. Правда, я понимаю. Если бы я была моложе и хоть сколько-то готова к новым отношениям, он бы стал одним из первых в моём списке потенциальных партнёров. У него есть характер! Даже Шизуне краснеет каждый раз, как видит его… Шизуне, как раз подошедшая к ним с подносом, на котором исходили паром две кружки, смущённо хихикнула. – Вот видишь? Но, Сакура, ты ведь и сама знаешь, он не из тех, кто женится и остепеняется. Им прежде всего движет желание защитить Коноху. Именно поэтому он и станет идеальным хокаге. Сакура не желала этого слышать. Она смотрела в безупречно молодое лицо главного в своей жизни сенсея и чувствовала, как её захлёстывает гнев. – Не уверена, знаете ли вы его вообще, – выдавила она через силу. – Вы всегда видели в нём только орудие! Цунаде нахмурилась. – Нечестно так говорить. Какаши – очень ценный шиноби, я не отрицаю, но он никогда не вёл себя, как подчинённый, а я и не видела в нём подчинённого. Он… Я считаю его… другом. – А друг разве будет рад, сбрасывая на его плечи такой груз? – Я на него ничего не сбрасываю, – недовольно поджала губы Цунаде. – Он уже давным-давно знал, что следующий в очереди. Придётся ему научиться быть более дипломатичным, но, уверена, он сможет разобраться с напряжённой политической обстановкой. Напряжённой обстановкой?.. – Не волнуйся, – быстро продолжила она. – К жителям Конохи это не имеет никакого отношения. Просто проблема наследования. У даймё нет преемника. – Какаши вообще не должен со всем этим разбираться, – с жаром проговорила Сакура. – Он заслуживает спокойной жизни: наблюдать за экзаменами на чунина, учить детей и подобные вещи. Он уже сделал так много. Цунаде расхохоталась. – А вот теперь я думаю, что это ты его совсем не знаешь. Он мог бы так жить, как и другие шиноби его поколения. Он не хочет. Сакура, ветер не приручишь. Я понимаю, с Саске трудно, он столько пережил, но ты не думаешь, что связь между вами слишком крепкая, чтобы так просто её разорвать? – Я ухожу от него не из-за Какаши, – резко ответила Сакура. – И мне не нужно ваше разрешение. Я – свободный человек, могу разводиться, когда захочу! – Само собой, – Цунаде кивнула, – я не отказываю в разводе, я просто даю совет. Просто не хочу, чтобы ты потом пожалела, вот и всё. Или чтобы ты стала такой же одинокой, как я. – Но вы не одиноки, – шокированно поглядела на неё Сакура. – У вас ведь есть все мы! – Я не жду, что ты поймёшь, – горько улыбнулась Цунаде, – но нет должности в Конохе более одинокой, чем должность хокаге. Ладно, хватит уже обсуждать моё психологическое состояние. Раз уж ты пришла, я хочу обсудить с тобой больничные дела. – О нет, шишо! – сердце Сакуры рухнуло. – Вы ведь не уйдёте из Конохи навсегда? – Я вернусь, – просто ответила Цунаде, – но сперва устрою себе длинные каникулы. – Сколько? Она пожала плечами. – Месяцы. Годы. – Но, шишо, – отчаянно зачастила Сакура, – мне тоже нужно уйти, чтобы провести исследования! Срочно! – Зачем? Из-за той конференции, про которую ты мне говорила? Уверена, это подождёт. – Ну… есть… потому что… – Проклятье. – Потому что… нужно найти лекарство, шишо. Генетическая… – Выкладывай, – нахмурилась Цунаде. – Генетическая что? Болезнь? Кто… Только не говори мне… Ох, чёрт! – Это не мой секрет, хокаге-сама, но Саске очень болен. Болезнь связана с кровью его клана, и я… – И ты думала, что я брошу тебя одну? – решительно воскликнула Цунаде. – Я помогу, само собой! Займёмся поиском лекарства вместе! Отложу пока свои каникулы. – Это так великодушно с вашей стороны, – Сакуре показалось, что с её плеч рухнул тяжкий груз. Уж если с ней Цунаде, то всё точно будет хорошо. – Ещё успеем разобраться с передачей полномочий. – Но Какаши не… – Я не про Какаши. Я говорю про тебя. Ты станешь руководителем больницы вместо меня. Сакуре показалось, что вокруг неё вдруг исчез весь воздух. – Но я не… – Глупости! – перебила её Цунаде. – Ты готова и со всем справишься. Другой кандидатуры нет. Я не смогу! Сакуре хотелось кричать, но, наверное, не так это всё было и важно. Какаши ведь согласился стать хокаге, пусть ему этого совсем не хотелось.

***

Ему казалось, что он парит в невесомых, нежных облаках. Казалось, не нужно больше ни о чём тревожиться: кровавое прошлое осталось в прошлом, а неопределённое будущее... Что ему это будущее? Гендзюцу. Но не то, которое истязает. Так зачем ему вообще бороться? Потому что это – гендзюцу. Он находился под землёй, в какой-то лаборатории. Может быть, он уже бывал здесь, может – нет. Рин была очень ласкова, хотя в прошлый раз причинила ему боль. Она гладила ему волосы, гладила лицо, говорила, чтобы он скорее поправлялся и чтобы забыл всё, что его беспокоит. Он бы смог, но как раз это и наполняло его тревогой. – Рин, позволь помочь тебе, – едва ворочая языком, сказал он в какой-то момент, но Рин рассмеялась, отмахнулась, будто он несёт чушь. Она была очень красивая. Она всегда была красивой. Но почему-то от её красоты он чувствовал себя виноватым, а не счастливым. – Ты столько перенесла, – сказал он. В печали, которую он чувствовал, можно было утонуть безвозвратно. – Это всё в прошлом, – ответила она. Она говорила неправду. На её лице проступали морщинки, линии, говорившие об ужасных страданиях. Ему хотелось стереть их пальцем, но он не мог. – Возвращайся со мной в Коноху. Прошу тебя. – Коноха? – её лицо вдруг сделалось злым. – Её нужно разрушить до основания. – Нет, Рин. Рин, это твой дом! Мы думали, ты погибла. Тебе всегда будет место в Конохе. Я обещаю. – Ты совсем не изменился, – глаза Рин странно блеснули. – Я стану хокаге, – признался он. – Меня это пугает, но я всё равно сделаю это. – Ради Конохи? – она пренебрежительно фыркнула. – Ради всех, кому это нужно. – Он попытался сесть. Почему кровать как будто держала его, не давая двинуться? «Освобождение! – подумал он. – Освобождение!» За его спиной была стена. Вверху – знак клана Учиха, а внизу… глаза. Бессчётное множество глаз, плавающих в жидкости в отдельных маленьких контейнерах с подписями на каждом. – Что это, Рин, – нахмурился Какаши. Сердце сжалось. – А сам как думаешь? – резко спросила Рин. – Это активированные Шаринганы. Какаши замутило. Так много. Обито… что же ты натворил? – Твои глаза тоже отсюда? – А твои, думаешь, нет? – Рин нежно погладила его брови. – Мангекьё Шаринган... Такой красивый. – Но… они нам не принадлежат, – задыхаясь, выдавил Какаши. – Рин, что с тобой произошло? – Что со мной произошло? – она горько рассмеялась. – Я не знаю. Я проснулась здесь, совсем одна. Глубоко под землёй, а рядом никого, никого, кто сказал бы, где я и что я по-прежнему жива. – Ты хочешь… показать мне? Рин пожала плечами. – Могу, – зло ответила она, – но не уверена, что смогу отпустить тебя после. – Я рискну, – сказал Какаши. – Рин, я здесь, чтобы помочь тебе. Разве ты ещё не поняла?