Потерянный на дорогах жизни

Сакура глубоко вдохнула и в который раз поправила волосы. Это уже походило на навязчивую идею или нервный тик. Само собой, волосы оказались в полном порядке – они вообще принадлежали к той скучной разновидности волос, с которыми никогда-никогда не происходило ничего интересного. Они только висели и всё, и постоянные прикосновения этого изменить никак не могли. Сакура кивнула стражу Анбу и стала подниматься по лестнице, бормоча себе под нос ободряющие фразы. Она войдёт в кабинет хокаге с прямой спиной и высоко поднятой головой, будет спокойной и профессиональной, как и ожидается от будущей главы больницы Конохи. Она не станет плакать, обижаться или показывать, как ей больно, не позволит проявиться чувствам, которые пристали разве что незрелой девчонке, пусть те и истязали её всю ночь до рассвета. В конце концов, Какаши ей ничего не должен. Он даже предупредил её в том самом баре, какая ирония! Сакура помнила сказанное слово в слово: «Где искра, там и пламя. И я знаю, что это пламя станет всепоглощающим». А она, глупая, неопытная, восприняла их легкомысленно. И в итоге стала тем, кто обжёгся. Обжёгся почти смертельно… Когда-нибудь она сможет вспоминать их короткий роман с теплотой, сказала себе Сакура. И это нормально… чувствовать себя настолько преданной из-за того, что Какаши так скоро забыл, что говорил ей. Но, может, то были лишь слова? Может, он никогда не придавал им такого значения? Какаши всегда принимал то, что жизнь вкладывала ему в руки – плохое ли, хорошее. Сакура предложила, и Какаши принял. Вот и всё. А остальное происходило в её голове. Теперь ему сделали другое предложение, поинтереснее. Что тут такого? Некоторые вещи просто невозможно сравнивать. Хмурый Саске уже ждал у двустворчатых деревянных дверей. – Я опоздала? – спросила Сакура, изображая самый легкомысленный тон, на который была способна. – Мне пришлось поговорить с просто огромным количеством людей в больнице. – Да, опоздала, – сумрачно ответил Саске, – но это не важно. Это всего лишь Какаши. Он повернулся и коротко постучал. Двери тут же распахнулись, являя им Шизуне, которая тут же поманила их внутрь. Спину ровно, голову выше. Сакура бывала в этом кабинете много, очень много раз. Не так уж важно, кто сидит в кресле. Войди, получи приказ, исполняй. Бесстыдное враньё. Когда Сакура переступила порог, колени у неё чуть не подогнулись. Из-за его запаха? Или чакры? Тело отозвалось такой острой тоской, что она чуть не всхлипнула. «Я не смогу, – в панике подумала Сакура. – Я разревусь, как только посмотрю на него. Я так скучаю». Вдох… выдох… – Пока что не зовите его хокаге, – прошептала Шизуне. – Он этого не любит. Хотя уверена, что скоро привыкнет. Саске высокомерно фыркнул. Солнце светило в широкие окна. В воздухе лениво плавали золотые пылинки. Какаши – в обычной джонинской форме, с закатанными рукавами – сидел, забросив жилет на спинку кресла. Перебирал огромную кипу документов, хмурился, будто те его оскорбляли, и перекладывал какие-то – налево, какие-то – направо. Сакура мгновенно заметила глубокие тени, залёгшие под его глазами. Он что, не спал? Какаши вздохнул и отодвинул от себя документы так далеко, как мог, хотя стол и так уже был завален бумагами дальше некуда. – Саске и Сакура пришли, – мягко проговорила Шизуне. – После я помогу с этими бумагами. Какаши кивнул и, ненадолго прикрыв глаза, откинулся на спинку. – Хорошо. – Может, чего-нибудь попить? Какаши покачал головой. – Но тебе нужно. – Ладно. Я чего-нибудь попью, – ответил он и открыл глаза. – А вам что-нибудь принести? – спросил, даже не глядя в их сторону. Он даже ничего не пил? Сакура в ужасе уставилась на Шизуне. А она-то что творит?! Какаши явно похудел, а при его сухопаром телосложении это было плохо. Нужно сказать ей, чтобы следила за его питанием: никаких пищевых пилюль вместо нормальной пищи. – В это время дня обычно пьют чай, – сказала Шизуне. – У меня есть зелёный. Он холодный и немного подслащенный. Очень вкусный. – Ладно, – Какаши кивнул и рассеянно поднял большой палец. Как только Шизуне скрылась за дверью, он сел ровнее и как следует посмотрел на своих посетителей. – Ну что ж. Я позвал вас, чтобы решить вопрос с Сарадой. Ну конечно. Всё дело в Сараде. – Вы, возможно, в курсе, что я нашёл Карин и привёл её обратно в Коноху, – продолжил он, когда ни Саске, ни Сакура не сказали ни слова. – Сейчас она в госпитале Анбу, потому что серьёзно пострадала, но уже скоро её выпустят. Я знаю, что Сакура вот-вот покинет Коноху, но в долгосрочной перспективе… эта проблема затрагивает всех вас троих. Или четверых, если считать и Сараду. – Я не хочу, чтобы Карин вообще ко мне приближалась, – отчеканил Саске. – Я смогу позаботиться о ребёнке, пока Сакура не вернётся. – Нет, не сможешь! – выпалила шокированная Сакура. Он что, свихнулся? Саске понятия не имел, как поладить с Сарадой, а она уж точно не была готова приспосабливаться к нему. И их квартире не хватало ещё одной спальни. До сих пор Сарада, такая решительно-враждебная к собственному отцу, что этому можно было только изумляться, спала с ней рядом, тем самым изгоняя его на диван. Однажды Сакура даже застала её за задумчивым изучением дверного замка, как будто её честь и достоинство нуждались в дополнительной защите. – Карин согласилась остаться в Конохе. Она захочет регулярно видеться с дочерью, – проговорил Какаши. Его лоб прорезала морщинка. – Это её право. – Право, говоришь? – Саске с отвращением наморщил нос. – Она сама бросила Сараду, разве нет? – Ну… – Какаши вздохнул, – так-то ты прав. Но я не стану разлучать мать и ребёнка, Саске. Нужно найти решение, которое устроит всех. «Сарада будет счастлива увидеться с мамой», – подумала Сакура, сглатывая ком в горле. Это всё, что имело значение. – И где Карин будет жить? – спросил Саске. – В моей старой квартире, – мгновение поколебавшись, ответил Какаши. «Неужели он только что вспомнил, как мы там ночевали?» – мысленно изумилась Сакура. Она не хотела об этом размышлять. Не могла. То, как Какаши посмотрел на неё тем утром… Она должна была сразу понять: всё это закончится для неё очень плохо. Она слишком запуталась, слишком жаждала тепла и не смогла отличить реальность от плода разыгравшегося воображения. – Наверное, Карин могла бы проводить с Сарадой половину недели? Три дня или около того? – Саске вопросительно посмотрел на Сакуру. – Тебе не нужно просить у меня разрешение, – пробормотала она. – Это не моя дочь. – Хорошо, – Какаши кивнул, – звучит обоснованно. Я поговорю с Карин. Уверен, она согласится. Тем временем Ирука продолжит частные уроки. Он очень доволен тем, как Сарада занимается. Саске фыркнул, а Сакура повернулась с Какаши, так и не решаясь посмотреть ему в глаза, – глядеть куда-то поверх его головы казалось куда более безопасным вариантом. – Тебе придётся сперва спросить Сараду, – сказала она. – Не уверена, что она будет так уж довольна просто потому… – Я знаю, что должен с ней поговорить, – сердито оборвал её Какаши. – Я тоже её неплохо знаю. И что это значило? Сакура опустила взгляд, поджала губы. Какаши на неё злился. – Для тебя такое положение дел приемлемо? – спросил он. – Для меня? – от удивления Сакура вскинула голову – и уставилась прямо ему в глаза. Дыхание замерло у неё на губах. – Да, для тебя, – тихо откликнулся Какаши, прерывая странную, повисшую между ними тишину. Он глядел так же пристально, но глаза его не выдавали ни единой мысли, никакого чувства. – Я вообще не буду встречаться с Карин, – заговорил Саске, по ошибке приняв молчание Сакуры за признак неудовольствия. – Я даже разговаривать с ней не буду, даю слово. – Не пори чушь. – Сакура с трудом отвела взгляд от Какаши и повернулась к нему. – Тебе нужно с ней говорить – как минимум о Сараде. Вам придётся вместе принимать решения. – Нет, я сам буду принимать все решения. Какаши фыркнул. – Только незрелые кретины считают, что это сработает. Ты не сможешь. Поскольку вы с Карин не женаты, пока Сарада несовершеннолетняя, все документы вам придётся подписывать вдвоём. – Какие ещё документы? – ощетинился Саске. – Документы об опеке, заявление на гражданство, о поступлении в академию… и ещё очень, очень много других. – Какаши вздохнул. – Мир документооборота безграничный и кошмарно скучный. – Мне это не нравится, – насупился Саске. – Разве мы с Сакурой не можем просто удочерить Сараду? Какаши вскинул брови, а Сакуре показалось, что земля в очередной раз ушла у неё из-под ног. – Да, полагаю. Если Карин не будет против, – ровно ответил Какаши. – Что, как мне кажется, крайне маловероятно. – Мы это не обсуждали, Саске! – пряча растерянность, зашипела Сакура. – И что? – огрызнулся Саске. – Я хочу всё устроить именно так. – Так ты ещё планируешь уезжать из Конохи? – спросил Какаши. – Конечно! – Сакура торопливо к нему обернулась и добавила, боясь, что он решит, будто она убегает от ответственности: – Я должна. Сарада ей стала очень дорога, но… – Тогда у вас с Карин будет достаточно времени, чтобы договориться, пока Сакура будет отсутствовать, – проговорил Какаши, обращаясь к Саске. – Есть определённые формы, которые нужно будет заполнить для удочерения, и ещё придётся пройти несколько собеседований и проверок… Я всё разузнаю к тому моменты, как нам это понадобится. – Начни сегодня же, – надменно бросил Саске. – Саске! – возмущённо воскликнула Сакура. – Оставь свои замашки, Саске, и веди себя, как взрослый, хоть в этот раз, – рявкнул, выходя из себя, Какаши. – Не усложняй всё для Сарады. Или для Сакуры. – Только гляньте, кто заговорил, – ядовито пробормотал Саске. – Сегодня я сниму с глаз Сарады печать, когда пойду поговорить с ней, – продолжил Какаши, игнорируя его выпад. – Мне жаль, что я так превысил свои полномочия, но в тот момент это казалось необходимым. Сараде больше не угрожает опасность. Пока что. – Она тогда наконец-то смогла расслабиться, – кивнула Сакура, – так что это было правильное решение. И Ирука согласен – он считает, что это из-за печати Сарада смогла так продвинуться. Она слишком боялась Шарингана, чтобы правильно использовать чакру. – Это абсурд – запечатывать глаза моего клана! – вспыхнул Саске. – У Сарады огромный потенциал, – тихо проговорил Какаши. – Я рад, что именно ты станешь её учить. Эти слова заставили Саске захлопнуть рот. Он молча уставился на Какаши, скорее всего, размышляя, что происходит: над ним издеваются или человек перед ним, которого, кстати, совсем недавно пытали Цукуёми, и правда может быть настолько великодушен. – Что ж, – сказал Какаши в наступившую тишину и поднял взгляд к потолку, – значит, с этим определились. В кабинет, застенчиво улыбаясь, вошла Шизуне с подносом в руках. Похоже, она стояла снаружи, выжидая, когда всё успокоится, прежде, чем побеспокоить их. – Спасибо, – кивнул Какаши, принимая из её рук бутылку с торчащей в ней трубочкой. – Это что, так принято – кормить хокаге с ложки? – Н-нет! – в ужасе подскочила Шизуне. – Какаши-сан, простите, я бы никогда… – Всё в порядке, – торопливо оборвал её Какаши, – не беспокойся. Я выпью всё, что ты мне дашь, с трубочкой или без. Я благодарен тебе за помощь, правда. Шизуне вылетела за дверь, и он тяжело вздохнул. Попробовал напиток, скривился и поставил бутылку на стол. Само собой, Какаши ведь не любил сладкое. Шизуне просто не знала. Она вообще, похоже, не знала слишком многого. – Есть ещё некоторые вещи, которые мне нужно с вами обсудить. Один на один. – Мы остаёмся, – мгновенно ответил Саске. – Оба. У нас нет друг от друга секретов. – Без разницы, – пожал плечами Какаши. – Ладно. Начнём с тебя, Саске. Мне нужно, чтобы ты вступил в Анбу. – А? – судя по тону, Саске был больше удивлён, чем рассержен. – В ближайшем будущем я ожидаю большие неприятности. Впереди нас ждут… – Какаши умолк. – В общем, мне нужно укрепить Анбу. Твоя семья традиционно исполняла в Конохе роль полиции, но тебя я хочу поставить во главе одного особенного отряда. – Какого отряда? – осторожно спросил Саске. – Нового. Пока не могу сказать больше. Он задумчиво хмыкнул. – И ещё я хочу снова открыть квартал Учиха, – продолжил Какаши. – Начнём восстановление, как только найдём инвестора. – Что? – на сей раз Саске выглядел потрясённым. – В конце концов нам понадобится пространство, – просто сказал Какаши. – Пора призракам прошлого обрести покой. Я не ожидаю, что ты станешь там жить, если тебе это тяжело, но я хочу просить твоего разрешения, как главу клана Учиха. – Э… это… – прикусив губу, Саске ищущим взглядом вперился в лицо Сакуры, будто у неё были ответы на его вопросы. – Это ведь замечательно, – улыбнулась она, хотя ответов как не было, так и нет. – Разве ты не хотел открыть квартал все эти годы? – Д-да… кажется? Саске выглядел таким потерянным, что Сакура, не выдержав, подошла к нему и взяла за руку. – Всё будет отлично, – мягко заверила она его, пожимая ладонь. – Нет, даже лучше, чем отлично. – Хорошо. – Саске несколько раз быстро моргнул. – Хорошо, да. Ты можешь открыть квартал Учиха. И я возглавлю этот твой особый отряд. – Спасибо, – серьёзно кивнул Какаши и повернулся к Сакуре. – Сакура? Поздравляю с должностью главы больницы, Цунаде сделала отличный выбор, однако… «Да. Ты прав, я совершенно не гожусь, – подумала Сакура, отпустила руку Саске и подобралась, готовясь принять дурные новости. – Ты слишком хорошо меня знаешь. Я даже не разочаруюсь. В конце концов, я и не заслуживала такого доверия». – Мне нужно, чтобы больница работала и в твоё отсутствие. Цунаде говорила, что ваша поездка продлится от четырёх до восьми месяцев. Кого бы ты мне посоветовала назначить временно исполняющим обязанности? – Ты… ты не… Ты правда считаешь, что я справлюсь? – брякнула Сакура то, что было у неё на уме. Какаши вопросительно поднял брови. – Справишься с чем? – Ну… с больницей. Усмехнувшись, он ответил: – О, неужели мы вернулись к неуверенности и сомнениям? Ждёшь, что я назначу кого-то другого? Нет, ты – новая глава больницы, и ты справишься с этой работой превосходно. – Но я… – Прости, Сакура, – остро глянув на неё, отрывисто проговорил Какаши, – но у меня нет времени на долгие беседы. Из-за того, что Цунаде уезжает так скоро, у меня есть всего лишь часы, а не недели, чтобы получить от неё надлежащие инструкции. Список крайне длинный. – Ох, – Сакуре стало стыдно, – прости. – И на извинения у меня тоже нет времени, – холодно ответил Какаши. – Так кто? Может, этот Нурун, который вас спас от Мидзукаге? Он сможет? – Да. Да, он сможет, – заторопилась Сакура, – но… – Но? Нетерпение Какаши совсем не шло. И нечего с ней говорить таким тоном! – Разве Нурун не человек Кабуто? Я пыталась что-нибудь разузнать до того, как ты вернулся. – Сакура нахмурилась. – Попыталась разговорить Кабуто. Хотела, чтобы он помог. У него ведь должна была сохраниться какая-нибудь информация, касающаяся экспериментов. Какаши, словно в зеркале, повторил её сумрачный вид. – Он ни слова полезного не сказал. Всё увиливает. Он задумчиво хмыкнул. – Саске, у тебя не сохранилась записка, которую я тебе прислал? Та, из-за которой ты вернулся в Коноху. – Нет, – бесстрастно ответил Саске, – я её уничтожил. Это предписанная процедура. – Эх, а я надеялся… – вздохнул Какаши. – Я подозреваю, что позвал тебя обратно Кабуто, но доказать не могу. Он отлично знает о наследственной болезни Учиха, и в тот раз я впервые потерял воспоминания. И кстати, – добавил он, – будь осторожен с Мангекьё. Я не уверен, как это работает, но его использование стирает память. – Дерьмо, – выругался Саске. – Как мне сражаться без Мангекьё? – Тренируй тайдзюцу, – пожал плечами Какаши. – Привлеки Наруто. Он что-то забросил свои техники. То, что вы, ребята, наделены ненормальными способностями, ещё не значит, что можно расслабляться. О, а знаешь, что? Даю вам двоим четыре недели, а потом попытаетесь меня побить в бою без использования дзюцу. Саске пренебрежительно фыркнул, но в глазах его появилась решимость. – Значит, не Нурун? – Какаши снова посмотрел на Сакуру. Он, очевидно, очень гордился тем, что смог провести Саске и заставить его серьёзно отнестись к тренировкам тайдзюцу. – Кто ещё у нас есть? Кто-то из наших врачей? Может, кто-то новый? – В общем-то, нет… – Сакура мысленно пробежалась по списку докторов. – Некоторые, конечно, многообещающие, но… Запнувшись, она замолчала. Был в Конохе один ниндзя-медик, достаточно умелый и влиятельный, чтобы встать во главе больницы. Только этим утром Сакура прочитала, что это она изобрела гениальную технику переливания крови, спасшую бессчётные жизни в прошедшей войне. – Рин, – сказала она несчастно. – У тебя есть Рин. И тем самым, считай, подписала своё заявление на увольнение. Пусть Сакура и не верила, что достаточно профессиональна, чтобы возглавлять больницу, но ей очень хотелось эту работу. Рин – и чтобы временно исполняющая обязанности? Да она станет постоянным главврачом через два дня, если не раньше. А когда вернётся Сакура, Какаши ей скажет: «Прости. Когда Цунаде предложила твою кандидатуру, мы были в отчаянии, но, к счастью, в твоё отсутствие мы нашли идеальную главу больницы». – Рин, – эхом повторил Какаши. – Ты совсем дура?! Если эта ведьма станет управлять больницей, ноги моей там не будет, – заявил Саске. – Следи за языком! – пролаял Какаши. – А ты следи, что я сейчас скажу, – не отставая от него, зарычал Саске. – Твоя подружка не может просто явиться в Коноху и оскорблять меня без последствий. – Она не хотела тебя оскорблять, – возразил Какаши, хотя и немного неуверенно. – И кто вообще эти Нохара? – продолжил напирать Саске. – Почему я о них ничего не слышал? И теперь что, просто их принять? Иногда прямолинейность Саске была именно тем, что нужно. Сакура поймала себя на том, что кивает в такт его словам, и не остановилась, даже когда Какаши хмуро пригвоздил её взглядом. И правда, кто эти Нохара, чёрт возьми, и чего им нужно? – Если ожидаете, что я отвечу, то вынужден разочаровать. Но я разберусь, – Какаши устало потёр переносицу. – У Рин всё равно нет опыта, – добавил он. Отчего-то Сакуре показалось, что он разочарован. – Что ж, тогда я поговорю с этим Нуруном. Просители, в конце концов, не выбирают. – Я, наверное, смогла бы найти кого-нибудь, кто смог бы помочь Рин с административными делами, – Сакура словно со стороны слушала собственный голос. Саске во всём прав: она – круглая дура. – И я сама смогла бы дать ей все инструкции. По верхам, конечно, пока я ещё здесь, но… – Нет, всё нормально, – перебил её Какаши. – Спасибо за идею, но я сомневаюсь, что она готова к такой ответственности. Он сложил руки на груди и снова уставился в потолок. – Но… она… останется? – выпалила Сакура. По правде, именно этот вопрос заботил всех вокруг, но никто не мог набраться храбрости и спросить напрямую. Подружка. Какаши ведь не исправил Саске. – Похоже, её мать на всё пойдёт ради этого, – вздохнул Какаши. И что это вообще значит? – Ладно, – он отвернулся и снова принялся перебирать документы, – на этом всё. Мне пора заниматься другими делами, если я хочу вообще хоть когда-нибудь выйти из этого кабинета. Всё? Сакура почувствовала, как затряслась нижняя губа. Всё? Но… – Пойдём, – потянул её за руку Саске. – Ты его слышала. – До свидания, – проговорила Сакура и вырвала ладонь из его хватки. – До свидания. Я уезжаю… надолго? – Да, – Какаши даже головы не поднял, – знаю. Удачи в путешествии. Коноха благодарна за твои старания. «Я ведь неплохо справилась, правда?» – оцепенело размышляла Сакура, когда дверь за её спиной захлопнулась. Совсем нетрудно для взрослого, самодостаточного человека. Ладно, пусть сейчас ей срочно нужно поплакать, но потом она сразу успокоится, так ведь? Ведь правда упокоится? – Т-туалет, – выдавила она и, выдернув руку из пальцев Саске, бросилась прочь. Она бежала так быстро, как выдерживали ноги, настолько долго, насколько хватило сил, пока не кончились слёзы, и она не выдохлась где-то на скалах высоко над Конохой. Это пламя сожгло её куда больше, чем на тридцать процентов. Большинство людей с такими ранами умирали. Как ей жить дальше? Боль была невыносима.

***

Непреложная истина, однако, состоит в том, что от разбитого сердца умирают единицы, вот и Сакура выжила. Барахтанье в жалости к себе ничего не меняет, а жизнь продолжается. Жизнь всегда идёт вперёд, несмотря ни на что. А потом, наконец, настал тот самый день. Было ещё очень рано, едва минуло три ночи. Цунаде предложила воспользоваться паромом, отходившим в десять. Она считала, что не стоит начинать путешествие со спешки, лучше выйти заранее и отдохнуть по пути. До порта было шесть часов ходу. Отправляясь на миссии, Сакура покидала Коноху множество раз – на дни, самое большее – на недели, и сейчас в ней зрел подспудный страх, что она потерпит сокрушительное поражение и вернётся ни с чем, лишь с раздавленным в пыль эго. Она ни слова не сказала Цунаде о своих переживаниях, но та словно бы и так всё знала. – Нас ждёт путешествие в неизведанное, – проговорила она, когда накануне они перепроверяли образцы. – Мы не можем знать наверняка, получится ли, но именно это и делает нашу профессию захватывающей. Захватывающей? Сакура бы предпочла не испытывать крутящей живот нервозности, из-за которой полночи просидела в туалете. Она со всеми попрощалась днём раньше. Её родители глядели на неё с гордостью, но Сакура заметила в их глазах слёзы. После больницы она зашла в академию и застала там почти всех своих друзей, заглянула в цветочный. Ссора с Ино была забыта… или, возможно, отложена. Она крепко-крепко обняла Сараду и попросила не забывать её. Сказала Саске не провожать её утром и поцеловала в щёку. Он долго держал её за руку – казалось, хотел что-то сказать, но слова не шли. Сакура решила, что и к лучшему. Целый день она появлялась тут и там по всей Конохе, надеясь и боясь встретиться с их новым хокаге, но, похоже, он был занят, как никогда раньше. За прошедшие годы Коноха сильно разрослась, а, значит, и груз ответственности стал ещё более внушительным. А вот кого Сакура встретила, так это Каэру. Он как раз вышел из библиотеки, мимо которой она проходила. Каэру был в гражданской одежде, и она не сразу его узнала. – Ты ещё здесь? – Сакура просияла, искренне обрадованная встречей. Сумрачный Каэру кивнул. – Ичика ещё недостаточно поправилась, чтобы отправиться в путь. Но, похоже, достаточно – чтобы заскучать. Я ходил за книгой для неё. – Он показал ей зажатый в руке том. – Библиотекарь посоветовала эту. – Надеюсь, скоро она будет уже полностью здорова, и ещё – что ты всё же останешься. Ты очень нужен Какаши. – Он так и сказал, – холодно проговорил Каэру и прожёг её суровым взглядом. – Что случилось? – растерянно уставилась на него Сакура. – Я говорил тебе, чтобы ты не причиняла ему боль. Ты даже начала мне нравится, но это… очень низко с твоей стороны. – Ты о чём? Каэру ничего не ответил на её ошеломлённый вопрос – лишь состроил угрюмую физиономию и пошагал прочь. «Грубиян», – подумала Сакура и, присев на корточки, принялась во второй раз завязывать и так отлично завязанные шнурки. Но на самом деле Каэру ей нравился, и она надеялась, что, вынырнув из своего странного настроения, он станет помогать Какаши. «А я ведь даже не рассказала Какаши, что случилось в Кири, – вдруг поняла Сакура, выходя из дома на пустынную улицу. – Разве это правильно? Вряд ли обойдётся без последствий. Но он, наверное, уже всё узнал от других. От Нуруна. От Шикамару. Да, он точно всё знает, иначе бы спросил. – Новая мысль: – Но я и сама не знаю, что произошло с ним. Спросить Цунаде? Да, так и сделаю. У нас будет море времени на болтовню. Я бы хотела всё разузнать. Вся эта ситуация с Нохара кажется такой странной». Было немного зябко, и Сакура куталась в свой длинный дорожный плащ, по пути к воротам проверяя сумку на бедре. Кошелёк? Здесь. Документы? Да, с собой. Цунаде сказала, что оплатит их расходы, и это было щедрое предложение, потому что зарплата Сакуры была небольшой, и она оставила кое-что Карин, чтобы у неё были деньги, когда её выпишут из больницы. Забавное дело – Сакура больше на неё не злилась. И ещё более странное осознание: на Саске тоже. Как святая, ей-богу, но это была правда. Разговор в кабинете Какаши заставил её понять одну вещь: им было нужно найти компромисс, приемлемый для каждого, и этот компромисс существовал. По-прежнему глубоко задумавшись, она заметила, что у ворот её поджидали двое. Сакура моргнула, и тут же сердце рухнуло, когда один из них повернул голову в её сторону, и в лунном свете блеснули серебряные волосы. – Постараюсь не напортачить слишком сильно, – услышала она его слова. – Спасибо за всё, Цунаде-сама. – О, с тобой всё будет хорошо, – рассмеялась Цунаде. – Если у меня получилось, то у тебя – тем более получится. Напомни-ка правило шиноби номер двадцать? Шиноби никогда не должен подвергать сомнению приказ командира, так? Просто никогда не признавайся, что ошибся. – Шикарный совет, без сомнений, – сухо ответил Какаши. – Тебе нужно, чтобы я осталась? Короткое молчание. – Хотелось бы мне сказать «да», но я не стану. – Ладно. Вот и Сакура. А вот… все твои ключи. Звяк! Цунаде уронила тяжёлую связку в протянутую ладонь. – Прости, что не дождалась церемонии, но я нутром чую, что эта миссия – куда важнее всяких там красивых жестов. – Лекарство… могло бы всё изменить. – Могло бы, но не жди нас. Поиски могут занять долгое время. И не позволяй этим Нохара сесть себе на шею. – Понимаю. Какаши кивнул и посмотрел на Сакуру. Во мраке было не разглядеть лица, но она всё равно мучительно покраснела. – Я… – она запнулась и начала снова: – Я рада, что мы всё-таки попрощаемся. Я… – Да, – тихо откликнулся Какаши. – Я тоже рад. Молчание. – Ла-а-адненько, – протянула Цунаде, которой явно стало неловко. – Я тебя вон там подожду, Сакура. Поторопись, нам нельзя пропустить паром. Он отходит всего только раз в день. Когда она скрылась за воротами, снова наступила тишина. Боги, и что ему сказать? Возмущённые мысленные вопли, которыми Сакура уже тысячу раз заходилась за последние дни, ничем ей помочь не могли. – Пожалуйста, береги себя, – заговорила она, чувствуя, что от нервов становится болтливой. – И поздравляю, Шестой. Ты будешь отличным хокаге. – Я буду так скучать по тебе, – почти одновременно с ней произнёс Какаши. И эти слова были настолько противоположны тому, что Сакура ожидала услышать, что ей подумалось: наверное, показалось. – Прости, что? – Я уважаю твой выбор, – сказал Какаши. Голос звучал так печально, что сердце Сакуры заныло. – Я говорил, что так будет всегда. Просто знай, что ты… ты… «Что такое? Почему ему так больно?» – в ужасе подумала она и сделала шаг ближе. – Правда в том, что у меня нет ни малейшего права, – Какаши тяжело вздохнул. – Никакого. Прощай. Береги себя. Он коротко потрепал Сакуру по волосам, повернулся и пошагал прочь. Быстро и не дожидаясь, пока она придёт в себя от удивления. – Эй… подожди! – закричала Сакура, поборов, наконец, оцепенение, и побежала следом. Тяжёлый рюкзак больно хлопал по спине. Он вообще собирается хотя бы чуть замедлиться? – Эй! Какаши! Да стой же. Он, наконец, остановился, но не обернулся, пока Сакура не схватила его за локоть и не развернула силой. – Прости, – Какаши говорил, задыхаясь. – Прошу, просто уйди. Я не должен был говорить всё это, я просто не могу справиться… Сакура обхватила его шею руками, потянула его лицо ниже, к себе, и прижалась губами к его спрятанным за маской губам. Какаши изумлённо выдохнул, отчаянно застонал – у Сакуры чуть колени не подогнулись – и стянул маску. Его губы жгли калёным железом, посылая искру за искрой, заставляя пробуждаться и трепетать каждую клетку её тела. «Не останавливайся! – хотелось ей закричать, ведь больше всего на свете ей хотелось чувствовать то, что она чувствовала сейчас. – Вот он – огонь, который мы разожгли. Пусть горит, пусть спалит нас обоих. Мне всё равно». Но рано или поздно это должно было прекратиться. Их время неумолимо истекало. – Я думал, что смог себя обмануть, – проговорил Какаши, с болезненной нежностью гладя Сакуру по волосам и спине. – Я говорил себе, что, когда придёт время, я соберу осколки своего сердца и скреплю их обратно. Но я… Когда-нибудь у меня получится. Я должен. Я смогу двигаться дальше. Но, Сакура… пожалуйста, знай, я никогда и ни к кому не испытывал ничего подобного. – Я вернусь, – она беспрестанно дотрагивалась до его лица, гладила волосы, – это ненадолго. Я вернусь. Не будь таким печальным. – Да, – сказал Какаши. – Ты вернёшься. Он прижал её к себе с такой безысходной болью, что Сакуре стало страшно. Потому что она, наконец, поняла. – Ты… ты не станешь бороться за меня? «Бороться» – неправильное, неточное слово, и всё же оно подытоживало происходящее с ними с жестокой простотой. – Ты просто позволишь мне к нему вернуться? – Мне жаль. Я никогда не хотел этой ответственности, и сейчас – больше, чем когда-либо. – Нет, – Сакура вцепилась в его рукава, – всё не так. Совсем не так! Я не хочу… – Сакура, – в голосе Какаши было столько страдания, что она обняла его крепче, – я не могу быть эгоистичным. Не могу быть тем, кто разрушает семью, чтобы получить то, что хочу. Я не могу быть тем, кто придёт к тебе, ты понимаешь? – Нет, – ответила Сакура, хотя всё прекрасно понимала и ненавидела это понимание. – Я должен тебя отпустить. – Не забывай меня, – попросила она, ужаснувшись вдруг. Да её ведь не будет несколько месяцев! – Никогда, – прошептал Какаши. – Будь в этом уверена. Но из-за моей новой роли, клятвы Конохе я не смогу переживать свои потери так, как хочу. Я не могу бороться за то, что мне не принадлежит… – Сакура! – нетерпеливо позвала от ворот Цунаде. – Нам пора! Сакура отпустила Какаши. – Тогда не нужно меня ждать, – горько проговорила она, – если это причиняет тебе столько боли. Двигайся дальше. – Не хочу, – покачал головой Какаши. – Я не могу тебе ничего обещать, – продолжила Сакура, хотя на самом деле ей хотелось пообещать ему всё на свете. – Я знаю. И ты не должна. Из нас двоих это я – человек, давший бессчётное число обещаний. – Тогда что же ты пообещаешь мне, Какаши? – язвительно спросила она, пусть в груди и было тесно от сочувствия и напрасного желания разделить с ним его ношу. Ненадолго наступила тишина, а потом Какаши тихо заговорил, медленно отступая прочь: – Что бы ни случилось, Сакура, что бы ты ни выбрала в будущем, я буду поддерживать тебя изо всех сил. Сакуре захотелось встряхнуть его, завопить ему в лицо: «И это всё? Но ты делаешь это для всех, всегда, ты просто такой человек!» – И я никогда не перестану любить тебя, – его голос плыл к ней через тьму, – но моя любовь никогда не станет для тебя бременем. – Как хокаге любит своих людей? – глухо спросила Сакура. – Наверное. Думаю, именно это и значит быть хокаге, – прозвучали последние его слова, прежде чем ночь вокруг стала ледяной и одинокой.