***
Сакура вышла из больницы под вечер. Перед тем зашла к мидзукаге, которая по-прежнему была в глубоком беспамятстве, но хотя бы стабильна. Как Какаши решил поступить с ней? Нужно будет спросить его. Потом навестила усталую, но счастливую Ино. Сай наконец вернулся с задания и теперь напряжённо переживал новые для себя чувства. Солнце садилось. С самого короткого дня в году минуло всего несколько дней. Погода прояснилась, было морозно и сухо. Рассыпанные по небу облака мимолётно засветились ярко-розовым и потухли. Сакуровые облачка – так облака подобного цвета как-то раз назвал Наруто. Кажется, это было в их первую миссию за пределами Конохи. Тогда погибли Забуза и Хаку, она сама осознала, до чего слаба, а Какаши показал, на что на самом деле способен. После ей было ужасно стыдно за то, что она считала сенсея бесполезным лодырем. Вздрогнув, Сакура натянула шерстяную шапку поглубже на уши. Каково это было для Какаши – несколько раз потерять воспоминания? И разве человек – не сумма своих воспоминаний? Наверное, ему было очень страшно. То и дело шаркая, чтобы снег не прилипал к каблукам ботинок, она пошагала длинным путём, через академию. У Сакуры была идея, которой рано или поздно придётся поделиться с хокаге, но пока что ей нужно было поговорить с Анко. Раньше детей никогда не проверяли на скрытую склонность к медицине. Раннее обнаружение талантливых ребят и их обучение помогло бы справиться с нехваткой врачей в больнице. – Я слышала, что ты вернулась! – тепло поприветствовала её Анко в учительском кабинете. – Весело было на секретной миссии? – Ах если бы, – покачала головой Сакура. – Сплошные нервы и усталость. Кутаясь в пушистый длинный кардиган, Анко налила ей какой-то сладкий напиток подозрительного зелёного цвета и, выслушав соображения Сакуры, воскликнула: – Ха! Ещё больше тестов? Сакура, дорогая моя, ты знаешь, что у нас произошло на последнем чунинском экзамене? – Нет, ничего не знаю. – Наш Шестой Хокаге не пропустил ни одного ученика. Ни е-ди-но-го. – Ох ты ж чёрт! А почему? – Почему? – Анко рассмеялась. – Ты ведь его близко знаешь, так ведь? Не дотягивают до его стандартов. Слишком робкие, слишком слабые, напуганные… Он их обозвал бесталанными сопляками. Ну, не прямо в лицо, конечно. Почему, ты думаешь, Саске командует охраной Нохара, как будто они – джонины Конохи? Для Сакуры последнее было новостью. – Какаши должен совершить невозможное, – продолжила Анко, – и защитить Коноху, когда в его распоряжении совсем мало джонинов. Доход от миссий упал почти до нуля. Эта зима выдалась особенно суровой, и, если хокаге сам не выйдет выполнять миссии, а это попросту неразумно, наши расходы совсем разойдутся с доходами. – А я и не знала об этом… – вздохнула Сакура. – Между тем, у Шестого есть планы на твою больницу. – Отхлебнув из своей кружки, Анко многозначительно приподняла брови. – Какие планы? – Он сам тебе скажет, – она пожала плечами. – Но он считает, что нам нужно предлагать больше услуг и расширить больницу, чтобы она стала альтернативным источником доходов. Какаши сам мне сказал, это не один из тех слухов. – Каких ещё… слухов? – насторожилась Сакура. – Думаю, тебя слишком долго не было, чтобы ты была в курсе, – улыбнулась Анко. – Поговаривают, Какаши продал Коноху Нохара, оказывает им особые услуги, чтобы они и дальше платили за всё, бла-бла-бла, всё такое. – Она пренебрежительно фыркнула. – Само собой, бред собачий. Какаши никогда не стал бы играть с благополучием Конохи. Он, скорее, умрёт. Он всегда был отличным стратегом, но помалкивал об этом. Хранить секреты всегда проще, когда работаешь без отдыха и никого близко к себе не подпускаешь. Сакуре захотелось спросить: «Тогда что насчёт Рин?», но она сжала зубы. Нечего выставлять себя дурочкой. – Как Сарада? – вместо этого спросила Сакура. Она хотела встретиться с ней после занятий, которые заканчивались через полчаса. – Вот уж кто точно сдаст экзамен! – посветлела Анко. – Наверное, это всё наследственность Учиха? Когда Ирука помог ей справиться со страхами, она легко стала лучшей в классе. «И наследственность Узумаки тоже», – размышляла Сакура, стоя у класса некоторое время спустя. Её сердце быстро билось от предвкушения. Она всего лишь собиралась поздороваться и сказать, что теперь они часто будут видеться, но всё равно чуть не приплясывала от нетерпения. Прозвенел звонок, дверь распахнулась и наружу потянулись ученики. Кто-то с любопытством косился на неё, но большинство не замечали, явно сосредоточенные лишь на том, чтобы убраться из академии поскорее. – Сарада! – позвала Сакура, заметив в толпе знакомую черноволосую макушку. Сарада, вышедшая одной из последних, вскинула голову, и её глаза за стёклами очков расширились. – Тётушка Сакура? Тётушка Сакура, вы вернулись! Сакура крепко прижала её к груди. – Я страшно по тебе скучала, Сарада. – На глаза навернулись слёзы. – Только погляди, как ты выросла! – Отец сказал, что вы вернулись, – пробормотала Сарада, уткнувшись в Сакуру. – Вчера мы ждали вас домой. Я долго не ложилась спать. Домой? – Но я там больше не живу, – Сакура сморгнула слёзы и посмотрела в строгое лицо Сарады. – Я живу в больнице. – С дядей Какаши? – с надеждой спросила Сарада. Если бы это было так… – Нет, – Сакура взлохматила ей волосы, – одна. Сарада обиженно надулась. – Я тоже хочу жить в больнице. Ох, милая моя девочка. – Но у тебя ведь есть мама. Сарада насупилась ещё сильнее. – Наверное. Но я ей не нужна. – Уверена, это не так, – сказала Сакура, но сердце у неё упало. – Она живёт с тем человеком. – Каким человеком? Сарада приподняла верхнюю губу, показывая зубы, и наморщила нос. Кролик? Человек с кроличьим лицом?! – С Нуруном? Врачом из Кири? Сарада кивнула, сморщившись от отвращения. Что ж, весьма неожиданно… Нурун и Карин? Может, и правда, у каждого сапога в этом мире есть своя пара. В коридор, держа подмышкой стопку учебников, вышел Ирука. – Сакура! – обрадованно воскликнул он. – Ты вернулась! – Ирука-сенсей, – Сакура улыбнулась в ответ, – как ваши дела? – Справляюсь потихоньку, – вздохнул Ирука. Он выглядел измотанным – морщинки вокруг рта стали глубже, волосы посерели от седины. – До следующего экзамена на чунина всего три месяца. Много дел. – Дядя Какаши сказал нам больше практиковаться, – смертельно серьёзно проговорила Сарада. – Он очень разозлился. – Да, – ещё тяжелее вздохнул Ирука. – У Шестого неимоверно высокие стандарты. – Уверена, вы делаете всё возможное, – улыбнулась ему Сакура. Казалось, от одной мысли о высоких стандартах Какаши Ируке хотелось свернуться калачиком и разрыдаться. – Можно вас на пару слов? – Конечно, – кивнул он. – Сарада, не отнесёшь мои книги в учительскую? Сарада тут же подхватила их и заторопилась прочь, держа свою ношу так трепетно, будто и не книги вовсе, а бесценное сокровище. Когда она скрылась за поворотом, Сакура повернулась к Ируке. – Это меня не касается, но Сарада разве не живёт с мамой по полнедели? – Да, живёт. Теоретически… но… случается, Карин забывает. Сарада несколько раз оставалась у меня, когда такое было. Мне не трудно, но… Чёртова Карин. У Сакуры зачесались руки научить её уму-разуму. – Какаши в курсе? Ирука покачал головой. – Нет. Мы стараемся не нагружать Шестого ещё больше. – Это же не мелочь какая-то! – Сакура очень расстроилась. – Он должен знать! И, уверена, он хотел бы, чтобы ему сказали! – Карин, она… очень нестабильна. Врач помогает ей в лечении. Ей стало немного лучше. – Я с этим разберусь, – зло процедила она. – Мы надеялись на это, – с облегчением покивал Ирука. – И Саске тоже. Ему непросто было в одиночку устроить у себя ребёнка. Ему приходится часто отлучаться на миссии. – У вас не будет листа бумаги? – спросила Сакура. Ей пора было составлять список тем, которые нужно обсудить с Какаши. Похоже, стоило начать привыкать к их семичасовым встречам.***
– А этого не слишком много, мама? – поинтересовалась Сакура, склоняясь над многочисленными тарелками и тарелочками, красиво расставленными на кухонном столе. Стащила кусочек гюкацу и окунула его в соус, второй рукой выхватила несколько бобов из миски с натто. Вкуснотища! – Сакура! Только не руками! – Мама шлёпнула её прихваткой. Она даже приготовила таковаса! – Я и так с трудом влезла в свою старую одежду, – проворчала Сакура, поддёргивая своё красное ципао, туго натянувшееся в груди и на бёдрах. Она явилась на порог родного дома в явно большом для неё сером костюме – родители переглянулись, но ничего не спросили – и переоделась в одежду, оставшуюся в шкафу в её комнате. Даже старая повязка на волосы нашлась, и несколько цветных лент! Сакура примерила их перед зеркалом, и её разобрал смех. Подумать только, до чего же она в детстве стеснялась своего лба! – Нет, не слишком много, – проговорила мама, колдуя над тремя горшками с супом. – У нас нечасто бывают такие важные гости. – Это так мило, – улыбнулась Сакура. – Обещаю заходить почаще. – Что? – рассеянно спросила мама, осторожно добавляя удон в один из горшков. – Это было бы хорошо. Но, уверена, ты будешь очень, очень занята на работе. – Сакура-а-а! – позвал папа из гостиной. – Помоги-ка мне тут. – Да, папуля! – крикнула Сакура в ответ. Папа стоял на коленях, засунув голову в буфет. Что-то противно звякнуло, и на свет из своего священного пристанища был извлечён их самый лучший сервиз. – Вы перегибаете палку, – нахмурилась Сакура. – Что ты говоришь? – из буфета появилось покрасневшее папино лицо. – Не нужно так стараться. Разве ты не говорил, что эта посуда для самых важных случаев? – Да, но этот – как раз очень важный. – Он, кряхтя, поднялся и отряхнул колени. Только тут Сакура заметила, что папа нарядился в самую свою лучшую традиционную одежду. Ладно. Что-то тут явно было не так… – Вы ведь не для меня так расстарались, – медленно проговорила Сакура, прищурившись. – Ну конечно нет, – рассмеялся папа. – Это было бы слишком. Мы любим тебя больше всего на свете, но… просто нет. – Вы кого-то пригласили? – Да. А ты разве не знала? Папа расставил тарелки на столе, где мама уже разложила дорогущие бамбуковые салфетки и палочки для еды, передававшиеся через поколения семьи Харуно. В центре всего этого великолепия красовалась белая орхидея – любимое растение её мамы, которым она дорожила, будто бесценным сокровищем, и держала на своём ночном столике. – Нет. Вы ничего не написали на этот счёт в записке. – Правда? – Папа, склонив голову набок, внимательно разглядывал стол. Быть того не может. Но единственным разумным объяснением могло быть только… – Только не говори, что вы пригласили… – Хокаге! – расцвёл папа. – Мы так удивились, что он принял приглашение. Мы ведь знаем, как он занят. Когда мы встретились в больнице, мы сказали, что хотели бы отблагодарить его за то, что он назначил тебя главой больницы, и он ответил «да» и что он сочтёт за честь отужинать с нами! Сакура застонала. Она была ненакрашена и в старой одежде, которую носила ещё подростком, сейчас уже слишком тесной. Она была не готова. Может, Какаши опоздает, и она сможет просто уйти? Но нет. Этот новый Какаши не опаздывал. Он позвонил в дверь ровно в семь и выглядел таким красивым, что Сакура забыла, как дышать, как минимум на целую минуту…***
Папа смотрел на Какаши восхищённо-благоговейным взглядом – под стать маме, и с каждой минутой их взгляды становились ещё более восхищёнными и благоговейными. И кто бы их осудил? Какаши был безукоризненно вежливым, скромным, благодарным и ел так, будто в жизни не пробовал ничего вкуснее. А в конце трапезы, которая закончилась даже слишком быстро, ещё и настоял на том, что сам вымоет посуду. Сакура отправилась следом, прислушиваясь к оживлённой болтовне родителей в гостиной – мол, их хокаге не только красив лицом, на и манеры у него превосходные. От смущения заполыхали уши. – Твои родители – очаровательные люди, – счастливо проговорил Какаши и, добавив в воду мыло, стал смотреть, как появляется пена. А потом снял перчатки – по пальцу за раз – и положил их в задний карман своих отлично скроенных штанов. «Мне конец, – обречённо подумала Сакура, глядя, как он закатывает рукава, обнажая идеальные руки. – Хотела бы я быть тарелкой. Чтобы он так намылил меня». – И я очень рад, что ты больше на меня не злишься, – добавил Какаши. – Ага, – брякнула Сакура. Её очень отвлекали его длинные пальцы, держащие губку и разгоняющие пену по фарфоровому боку тарелки. – Ты же поел как следует, как я и сказала. – Очень вкусно, – Какаши причмокнул под маской. – Но почему не пришёл Саске? Саске?.. Ох, чёрт. Они совершенно забыли его пригласить, ведь в прошлом, когда бы его ни хотели позвать, его никогда не было в Конохе! – Он… очень… занят, – выдавила Сакура. Она вдруг поняла, что родители и словом не обмолвились о том, что теперь было известно всей Конохе – что у Саске ребёнок и что он не от Сакуры. Они и раньше особенно не распространялись о её браке, даже когда стало очевидно, что отношения в их семье не самые трепетные и нежные. – Ясно. Я специально отменил все его миссии на этой неделе, чтобы он смог провести с тобой больше времени. Всё-таки тебя не было несколько месяцев. Сакура рассеянно поблагодарила Какаши. Может, стоило сказать что-то насчёт Сарады? Нет, только не сейчас, в этот момент он выглядел как никогда счастливым и расслабленным. Одно слово про то, что Сакура сегодня узнала, и от этой расслабленности не останется и следа. – Рана всё ещё болит? – вместо этого спросила Сакура. – Нет, благодаря тебе и Ми-ке. О, и я придумал, кто научит его нашему языку. – И кто же? – Оками Аканэ, наш библиотекарь. Я знаю, что она изучает языки. – Отличная идея! – А ты смогла бы меня научить родному языку Ми-ки? – С радостью, – не задумываясь, ответила Сакура. – Я думал, ты откажешься, – проговорил Какаши, продолжая осторожно намыливать и споласкивать фамильный сервиз Харуно. А между тем время летело вперёд. Скоро ужин закончился, часы показывали десять, и Сакура прощалась с родителями. – Я провожу тебя домой, – сказал Какаши у дверей. Наверное, Сакуре стоило отказаться, но как она могла? Всё, что он мог ей дать, она брала – жадно и эгоистично. – Чёрт, твой костюм, – вдруг вспомнила она, когда они прошли уже несколько домов. – Я его оставила у родителей. – У меня есть ещё, – хмыкнул Какаши, – не беспокойся. Кроме того, я тоже задолжал тебе одежду. – Весь этот обмен становится запутанным, – хихикнула Сакура. Какаши смешливо фыркнул, соглашаясь. – Да, очень запутанным. На улицах, где они проходили, не горели фонари, только снег мерцал в лунном свете. Они молчали, но молчание не тяготило. Выходит, для них это было возможно – вот так идти в уютной тишине, как друзья, как старые товарищи по оружию, и не испытывать неловкости? Это открытие вселило в Сакуру надежду, сделало её счастливой. – Мы пришли, – вдруг сказал Какаши. Сакура в замешательстве подняла голову. Они подошли к дому, где они с Саске жили раньше. – Это… – она скривилась. Какаши, должно быть, решил, что это сюда ей нужно! Стоило пристальнее следить, куда они идут. – Я… Мне не нужно… Я должна вернуться в больницу. – У тебя смена? – нахмурился Какаши. – Нужно было сказать мне раньше. Я бы не стал так засиживаться. – Не беспокойся! – быстро проговорила Сакура. – Это всё мелочи. – Хочешь подняться поздороваться? Я могу подождать внизу. – Нет-нет, просто иди… и тебе не нужно провожать меня в… – Мне всё равно в твою сторону, – пожал плечами Какаши. «Сказать про Сараду сейчас?» – спросила себя Сакура, когда они молча пошагали в другую сторону. Ей нужен был настоящий дом и хотя бы один человек, который всегда её ждёт. Она покосилась на Какаши – тот шёл, закутавшись в шарф по самый нос и натянув шапку почти на глаза. «Нужно придумать, что делать, прежде чем навешивать на него ещё и эту проблему», – решила для себя Сакура. – У меня длинный список того, что мне нужно с тобой обсудить, – сообщил ей Какаши. – И у меня! – ответила Сакура, нащупывая в кармане листок бумаги. – Как насчёт того, чтобы встречаться каждый второй день в… – Семь утра? – Не слишком это для тебя рано? – Никогда бы не подумала, что ты мне такое скажешь. – Люди и обстоятельства меняются, Сакура. – Голос Какаши звучал приглушённо из-за шарфа, но ей подумалось, что он звучит печально. Вскоре они добрались до больницы. Сакура хотела попрощаться у входа, но Какаши последовал внутрь, мимо задремавшей медсестры на посту и в сторону её кабинета. – Вот ты и привёл меня, считай, к самому порогу, – скрывая волнение, попыталась пошутить она. – Это здесь ты ночуешь, когда остаёшься в больнице? – Какаши заглянул во врачебную комнату отдыха. – Да, – ответила Сакура. Сердце заполошно забилось в её груди. – Тебе… наверное, пора идти. Она что, правда это сказала? Сакура зарылась носом в шарф, пряча раскрасневшиеся щёки. – Да, пора, – сказал Какаши. И не сдвинулся с места – так и стоял, глядя на неё мерцающими в искусственном свете тёмными глазами. – М-м-м… ты не хочешь… обсудить… в кабинете? Тогда можно не встречаться в семь и… – Да, хочу. Он пошагал за ней вверх по лестнице, а Сакура не могла перестать думать о том самом дне в больнице: как целовала его, выплакавшись в туалете, как привела в свой кабинет, о… разделённой на двоих страсти. «Я обещала, что уйду от Саске, – вспомнила она, – но не сделала этого до самого конца. Я – трусиха. Я надеялась… надеялась, что Какаши решит эту проблему за меня, а когда он сказал, что не может, я почувствовала себя преданной и наговорила того, чего на самом деле не думала». – Присядешь? – спросила Сакура и указала на одно из кресел напротив стола. Какаши сел и принялся освобождаться от одежды – размотал шарф, стянул шапку, накинул на спинку соседнего кресла пальто. Потом сплёл пальцы и уставился на неё. И вот тогда-то она и почувствовала его – напряжение. То самое, о котором говорил Мика. Оно было таким осязаемым, что, казалось, только протяни руку – сразу нащупаешь. О боги… что она творит? Сакура начала бездумно перекладывать бумаги на столе, лишь бы не смотреть на Какаши. На часах была половина одиннадцатого. Никто не устраивает встреч в такое время. – Ты нервничаешь, потому что боишься, что я вспомню, что мы делали в этом кабинете? – вдруг спросил Какаши. – Н-нет, – пискнула Сакура и тут же вспомнила, что спрятала на дне одного из выдвижных ящиков. – Кабинет – очевидное место для тайного свидания, – Какаши сузил глаза, – а твой кажется отлично для этого приспособленным. – Какаши… – бессильно проговорила Сакура. – Я не могу… – Знаешь, ты ведь теперь единственная, кто зовёт меня по имени – не сенсей, не хокаге, не добавляет «сама». Мне нравится. – Х-хорошо, – заикаясь, выдала Сакура. Она знала этот тон – он предвещал большие неприятности. Так Какаши говорил, когда собирался наказать их с Наруто и Саске по всей строгости. Она… не так поняла то, что происходило между ними? – Но сегодня я обнаружил кое-что интересное, когда поднялся к себе в Башне Хокаге, – продолжил Какаши. Сердце Сакуры ухнуло в желудок. – И я в замешательстве. Зачем делать что-то такое? Зачем тебе врать? Он знал. Он, чёрт возьми, всё знал! – Да, я забрала тетрадь! – выпалила Сакура прежде, чем всё стало совсем плохо. – Мне ужасно жаль. Я знаю, это непростительно. – Да, тут ты права, – холодно ответил Какаши. – Непростительно. – Я запаниковала, – Сакура постаралась как-то защититься, но наперёд знала, что это бесполезно. – Запаниковала? От мысли, что я всё про нас вспомню? Почему? Было так ужасно? – Нет, Какаши. Было как раз наоборот. На краткое мгновение время замерло – были лишь они, Сакура и Какаши, глаза в глаза. Мгновение осознания, взаимопонимания. Было – и прошло. Какаши пренебрежительно фыркнул. – Рада, что я не помню? Хочешь оставить всё так, как есть. Потому что так тебе удобнее. Нет. Я хочу вернуться в прошлое. Хочу, чтобы мы снова были счастливы. Ты, я, Сарада. Наша маленькая семья. – Да, – сказала Сакура. Дрогнул ли у неё голос? Нет, отчаянным усилием она заставила его звучать твёрдо и решительно. – Ладно, – Какаши поднялся и быстро собрал свою одежду, – я не стану читать. Можешь оставить тетрадь себе. В конце концов, тут безопаснее, чем в Башне. – Что? Подожди… Нет! – Увидимся в семь, – он уже вышел за дверь. – Без опозданий.