А завтра новый день...

      Кажется, мне приснился дурной сон. В нём я сбежал от отца, который хотел... навредить мне, к Фредди, позволившему мне остаться у него на ночь. А ещё он увидел мои порезы и перевязал их, предварительно обработав открытые раны, из которых сочилась кровь. Фазбер во сне был таким заботливым и так искренне переживал за меня, что мне не хотелось просыпаться.       Когда я открыл глаза, то увидел перед собой незнакомую ранее комнату. Белый навесной потолок, тёмно-синие и белые стены, напротив кровати стоял шкаф-купе, в двери которых было встроено зеркало, а у её изголовья — стол. К одной из стен были прибиты полки, на которых стояли книги и пара растений. Также я видел закреплённые на стене гитары (бас- и электрогитары), огромное окно, через которое сквозь шторы цвета индиго просачивалась тоненькая полоска света. Это не было сном. Всё произошло на самом деле. Эта комната принадлежала Фредди, но где же он сам?       Я встал с кровати и тут же сел обратно: всё тело охватила жуткая боль, в основном она была сосредоточен в области рук и живота, куда как раз и бил отец. Сделав вторую попытку встать, которая увенчалась успехом, я подошёл к шкафу, а точнее к его зеркалу, и приподнял майку, оголяя живот, что был усеян синяками. Как же больно… Я медленно направился к лестнице. Там я почувствовал вкусный запах еды. Наверное, Фредди на кухне. Туда я и направился. Но впереди меня ждало испытание: мне придётся преодолеть ступени, каждая из которых будет сопровождаться адской болью в животе. Мне нужно быть осторожнее. Шаг за шагом, ступенька за ступенькой я сделал это. И вот я иду на кухню. Фредди стоял за плитой и что-то готовил. С утра его волосы не были причёсаны, разлетелись в разные стороны. Мне нравилось это. Он выглядел ещё прекраснее, чем обычно. Хотя, он всегда прекрасен.       — О, ты проснулся! — обратил на меня внимание Фредди. — Как ты?              — Я в полном порядке, спасибо, — улыбнувшись, ответил я, но, как на зло, немного оступился, когда собирался сесть на стул, из-за чего моё тело ощутило новую волну нахлынувшей боли. Я невольно зашипел.              — По тебе видно, — не без иронии отозвался Фазбер, но было видно, что тот беспокоился обо мне. Как приятно, когда о тебе заботятся. — Слушай, может мне осмотреть тебя, чтобы убедиться в отсутствии переломов?              — Не стоит, — покраснел я.              — Уверен? Вдруг он, — сказал Фредди с явным призрением к моему отцу, — тебе ребро сломал?              — Нет, перелома не должно быть. Только синяки сегодня утром появились.              — Можно посмотреть? Я хочу убедиться, что нет серьёзного повреждения.       Фредди отключил плиту. С готовой он покончил. А кухня была наполнена таким ароматом, который я в жизни не чувствовал. Я даже не мог определить, какая еда издаёт его. Но явно вкусная.       Фазбер подошёл ко мне и попросил встать. Я же послушно выполнил его просьбу. Аккуратно Фредди приподнял на мне майку, стараясь случайно не коснуться меня, чтобы не задеть синяки. Это очень смущало, на самом деле. О чём, собственно, я? Всё, что он делает, заставляет меня испытывать весь спектр эмоций.       Фредди внимательно смотрел на синяки, а потом нежно начал пальцами касаться моих рёбер, чтобы проверить их целостность. От касаний Фазбера меня бросало в жар, я чувствовал бегущих по спине мурашек и пот, проступивший от волнения. Дыхание было частым и рваным, словно я сейчас стометровку пробежал. Мне было приятно это чувство, но оно также и пугало своей странностью. Я сжал зубы, чтобы из моего рта не вырвался стон, происхождение которого объяснить я пока не мог.       — Неплохой пресс.              — Ч-чего?              — Говорю, пресс у тебя хороший. За счёт того, что жировой ткани у тебя практически нет, он хорошо виден. Да и в принципе мышцы выглядят развитыми. Благодаря ему есть вероятность того, что печень и почки у тебя остались целыми. Но всё же стоит врачу показаться              — Сочту за комплемент, — смущаясь, промямлил я.              — Это он и был, — улыбаясь, ответил Фазбер, а после опустил временно мою майку. Я вздохнул с облегчением, не обратив внимание на слова Фредди. — В принципе, могло быть и хуже. Давай в поликлинику съездим?              — Не надо! Они же спросят у меня, откуда это. Если я скажу им правду, то моего отца могут посадить. А я не хочу этого: он единственный родной человек, который есть у меня. Который остался, то есть…              — Я был бы не против, если бы его всё же посадили. Но к травматологу мы обязаны обратиться. Скажем, тебя на улице какие-то гопники избили, деньги забрали, или ещё что-нибудь придумаем. Но сначала позавтракаем.       Возражать я не стал: ещё со вчерашнего дня я почти ничего не съел, за исключением тарелки салата и трёх кружек чая с булочкой. Я был голоден настолько, что согласился бы на что угодно за кусочек хлеба.       Фредди поставил передо мной тарелку, на которой лежал стейк, запечённый картофель и кусочки овощей. Я в ступоре смотрел на блюдо, а потом с осторожностью вилкой зафиксировал мясо, а ножом отрезал маленький кусочек и отправил его себе в рот. Мясо оказалось вкусным и сочным, словно таяло во рту. Я никогда не ел ничего вкуснее. Внезапно ко мне пришло осознания того, что жил я действительно ужасно: я ел три раза в неделю, и то немного, меня регулярно избивали, меня не любили как дома, так и в классе. Из-за всего, что происходило со мной в детстве, я заработал глубокую психологическую травму, вследствие чего я стал неуверенным в себе подростком с низкой самооценкой и с неумением социализироваться, да ещё и с проблемами в доверии к окружающим. У меня нет родителей, а точнее мамы, но отец настолько кажется мне чужим, что я считаю его просто своим нежелательным сожителем, нет парня, нет друзей…       — Фокси?       … За исключением его. Единственное, что до сих пор заставляет меня проживать ещё один день. Мысли о том, чтобы наложить на себя руки, приходили ко мне и неоднократно. Но я держался. И держусь до сих пор. Ради него.       Я вопросительно посмотрел на Фазбера и понял, что по моим щекам стекают слёзы. Опять Фредди стал свидетелем проявления моей слабости. Наверное, сейчас он думает, что я очередной нытик и плакса. Отчасти он прав.       Улыбнувшись, я вытер слёзы и сказал, спеша успокоить его, так как было видно, что Фредди очень сильно встревожен:       — Прости, просто я… ну, не знаю, как объяснить. Немного задумался. Кстати, очень вкусно. Я никогда не ел мяса.              —Серьёзно? Что ж, тогда буду почаще его готовить― Фредди мне улыбнулся, отчего я почувствовал себя лучше. — А задумался о чём?              — Ну, это не особо важно…              — Для меня важно, — он пристально посмотрел на меня. — Я хочу помочь тебе. Сейчас я могу как минимум выслушать тебя. Ты можешь мне доверять.       Доверие. То, с чем у меня есть огромные проблемы. Сейчас «все слова, произнесённые мной, могут быть использованы против меня». Но я люблю Фредди, поэтому я должен довериться ему.       — Просто, я раньше старался не думать о том, насколько я хреново живу. А сейчас как-то задумался. Извини, я не хотел тебя беспокоить своим нытьём. Это, правда, не особо важно.              — Это ещё не нытьё. Мне девушки часами жаловались на плохих бывших, на вредных учителей, на завышенные цены в магазинах, на глупых родителей, которые их якобы не понимают, на своих подруг, которые сплетни о них разносят, при этом они сами делают то же самое. В общем, жалуются на свою «нелёгкую» жизнь. А с тобой всё по-другому. У тебя действительно серьёзные проблемы, большинство из которых самостоятельно решить у тебя не выйдет, как бы ты ни старался. Поэтому я помогу тебе всем, чем смогу. Но для того, чтобы помочь тебе, мне нужно узнать всю картину происходящего.       Мне было приятно слышать подобное от него. Поддержка — это действительно то, в чём я сейчас нуждался. Однако, мою голову не покидала одна мысль: «Почему Фредди помогает мне?» Я привык постоянно ждать какого-то подвоха. И этот случай — не исключение. Я не могу знать, что творится у него в голове и чего он хочет от меня добиться. Но с другой стороны, Фредди помог мне, и не один раз. Если бы он хотел бы мне навредить, то не стал бы помогать, а вот если бы Фазбер хотел использовать меня — вполне мог бы. Втереться в доверие, выждать момент — и напасть. Как это делают хищники. Вот только как Фредди может меня использовать? Да как угодно, в принципе. Я не знаю, что у него на уме.       Но что-то подсказывало мне, что я могу доверять Фазберу. Разум отказывается, а вот сердце — нет. Иногда мне стоит выключать мозги, и довериться тому, что чувствую, а не тому, что вижу.       — Думаю, ты прав, — ответил я.       Фредди с облегчением улыбнулся (а почему он переживал?), поднялся с места и взял мою тарелку, которая, как оказалось, уже пуста. Я и не заметил, как всё съел. И тут мне стало неловко.       — Фредди, — резко встав, сказал я — и тут же ухватился за живот, который напомнил о себе острой болью, отчего мне пришлось облокотиться об стол. Подождав, пока он успокоится пару секунд, я продолжил: — давай я помою тарелки.              — И из-за этого ты так подорвался? — улыбнулся Фредди, который некоторое время назад напряжённо смотрел на меня. — Не стоит, я сам.              — Ты и так слишком много для меня сделал!              — Хочешь загладить свою вину? — он словно прочитал мои мысли.              — Ну, да…              — Тут нет твоей вины. И тебе не стоит так переживать .              — Но если я останусь с тобой жить, то должен делать хоть что-то: денег у меня нет, я не смогу потратить её на еду или на другое…              — Не думай об этом, — перебил меня шатен. — Считай, что ты переехал к своему парню.       Сказав это, он отвернулся и включил воду, подставляя под струю тарелку, которую в последствии начал натирать мыльной губкой. Я покраснел. К своему парню? Могу ли я это расценивать, как намёк на то, что Фредди планирует развивать наши с ним отношения? Я слишком много значения придаю его словам. Не думаю, что Фазбер представлял меня в таком ключе. Не думаю, что вообще есть смысл хоть на что-то надеяться.       А кухню наполнял шумом воды. После прибавились и звуки стука тарелок о металлические подставки, где им предстоит сушиться. Дзинь-дзинь.       Я не знал, как продолжить наш разговор, поэтому просто молча стоял. И тут — тишина. Фредди закончил мыть посуду.       — Слушай, я сейчас пойду к тебе домой и заберу твои вещи, — уверенно сказал Фазбер, не желая слышать отказ или сопротивление.              — Что? Лучше не стоит туда идти. А вдруг…              — Ты беспокоишься за меня? — он хитро посмотрел в мои глаза, ожидая увидеть смущение. И он это получил.              — Ну, да. Я беспокоюсь, что отец будет пьяным и полезет в драку с тобой. Он довольно сильный.              — Не беспокойся, солнце. Всё будет хорошо. Я просто приду, заберу твои вещи и уйду. А если понадобиться защитить себя — то я справлюсь. Не зря же спортом занимаюсь.       Я начал нервничать: и из-за того, что он назвал меня «солнцем», и из-за того, что Фредди сейчас пойдёт ко мне домой и может получить от моего отца. Я, конечно, не сомневался в силах Фазбера, но всё равно очень сильно переживал за него.       — Тогда я пойду с тобой!              — Исключено. Вот тебе, как раз, он и может навредить, не физически (я бы защитил тебя), а морально. Подожди лучше меня дома.       Я не знал, что ему ответить: больше у меня не осталось аргументов. Поэтому я послушно согласился и начал ждать Фредди на кухне, пока он не вернётся домой.

***

      Прошёл час, а Фредди никак не возвращается. Мне стало страшно, что отец сделал с ним что-то. А вдруг отец убил его?       Переключив своё внимание от окна на чашку, в которой был заварен кофе, что я нашёл на одной из полок на кухне, и отхлебнул горячего, бодрящего напитка. Надеюсь, что у него всё хорошо…       Раздался тихий скрип открывающейся двери. Фредди вернулся.       Я подорвался с места, спеша к нему, совсем позабыв о своём больном животе. А вот живот не забыл и наградил меня резкой и острой болью. Но я не обращал на него внимания. Я хотел убедиться, что Фазбер цел и невредим. Зашуршали пакеты. Раздались шаги. Мы столкнулись прямо на пороге кухни: тот спешил ко мне, а я — к нему. В итоге я врезался в него, от чего Фредди слегка пошатнулся, но не упал, потому как я очень лёгкий, и обхватил меня руками и прижал к себе.       —Ох, прости, — сказали мы в один голос и неловко засмеялись.       Я с облегчением опустил голову на грудь Фредди и обнял его, радуясь, что с ним всё хорошо. А Фазбер ещё крепче обнял меня.       — Он ничего тебе не сделал?              — Нет, но пытался.       Я резко отстранился и с беспокойством посмотрел на него. Шатен улыбнулся и поспешил утешить:       — Он хотел ударить меня, но я увернулся. Я какое-то время на борьбу ходил. А в твоей комнате я взял всё необходимое: одежда, учебники и ещё пару вещей…       Тетрадь. Он мог найти мою тетрадь.       — Ещё я нашёл какую-то тетрадь. Похожа на дневник.       Блядь…       — Не волнуйся, читать я не стал.       Я подошёл к одному из пакетов и достал из него чёрную тетрадь, которая почти полностью была исписана. Пролистав странички, которых было где-то 24, я заметил, что там не хватает одного листка, который вложил в тетрадь тремя днями ранее, и вопросительно взглянул на Фредди.       — Там один лист выпал, я положил его в учебник по физики, чтобы выпрямить его: он был слегка помят.       Я достал из учебника по физике листик, на котором был нарисован Фазбер, сидящий за столом и улыбающийся кому-то. Кому-то, но точно не мне. Я где-то два часа трудился над ним, начиная с обеда, чтобы в точности передать всю прелесть Фредди. Но, каждый раз смотря на рисунок, мне казалось, что у меня не получилось сделать нарисованного Фредди таким же красивым, как и оригинал.       Подойдя к Фазберу, я протянул ему лист бумаги, на котором он был изображён.       — З-забирай, он мне не нужен, — тихо и смущённо проговорил я.              — Спасибо, — помедлив, Фредди взял из моих рук рисунок и начал рассматривать его. — Тогда у меня не получилось толком посмотреть. Мне очень нравится результат. У тебя талант.       Фредди был смущён, чему я удивился. Мне казалось, вряд ли такая мелочь может принести ему столько удовольствия. Тем более, рисунок довольно посредственный.       — Пойдём, помогу тебе донести вещи в комнату.              — Давай я сам?              — Нет! Ты еле-еле по лестнице поднимаешься, а теперь хочешь ещё и пакеты при этом нести? Только через мой труп!              — Тогда мне придётся убить тебя.              — Не дождёшься.       Он пошёл вперёд, прихватив пакеты. Я же направился следом. Преодолев лестницу, я направился к комнате Фредди, которая теперь стала частично моей. Он положил пакеты у шкафа. Я посмотрел на Фазбера, который скотчем приклеил моё «творчество» на стену у стола, чем смутил меня ещё больше.       Посмотрев на меня, он улыбнулся и сказал:       — Я правда ценю твои труды. И рисунок мне очень понравился.       Я смущённо улыбнулся в ответ и начал доставать из пакета свои вещи: сначала учебники, потом тетради, потом одежду, а дальше по мелочи. Вскоре на полу появились аккуратные кучки с вещами.       — Я тебе освободил нижние полки в шкафу, а учебники ты можешь оставить на столе, я потом придумаю, куда их поставить.              — Когда ты успел? — спросил я, открывая шкаф.              — Я раньше тебя проснулся, так что времени было куча и на уборку, и на готовку.              — Ты ещё и убраться успел?!              — Ну, да.              — Ничего себе...       И как он всё успевает? Я не переставал удивляться этому парню. Я, конечно, знал, что Фредди Фазбер — это не только самый популярный парень в нашей школе, но и спортсмен, отличник с хорошим поведением, который старается участвовать во всех школьных мероприятиях и помогать всем, кто нуждается, в общем он очень ответственный. Он идеальный. А каков я? Я и рядом с ним не стоял. Всё же, не думаю, что у меня есть шансы.       Я на некоторое время завис, уставившись в одну точку.       — Фокси, давай ты потом с вещами разберёшься, — Фредди, вырвав меня из объятий моих мыслей, посмотрел на время. — Через пятнадцать минут будет автобус. Ты пока оденься, а я соберу нужные нам вещи.       И он вышел, оставив снова меня одного. Почему мне так грустно, когда его нет рядом? А какого мне будет, когда Фредди захочет прекратить наше общение? Я знаю, что рано или поздно я наскучу ему и он перестанет дружить со мной. Но пока это не произошло, я могу наслаждаться компанией Фазбера.       Я взял рандомную кофту и джинсы, надел их. Я никогда не запаривался по поводу своего внешнего вида, так что на сборы обычно трачу мало времени. И вот я спускаюсь по лестнице к Фазберу, который уже обутый ждал меня у входа. Я тоже по-быстрому обулся, и мы вышли на улицу.       Остановка располагалась недалеко от дома Фредди, идти до неё было минут пять. Идя по мало заполненной людьми улице, мы весело болтали о том, о сём, и старались не упоминать случившееся вчера. Эта тема себя исчерпала ещё на завтраке. Да и я не хотел возвращаться к ней, и Фредди понимал это. Я рад, что он понимает меня и старается сделать наше общение более комфортным для обеих сторон. Я и не удивлён, что влюбился именно в него. Интересно, как много людей чувствуют к нему то же самое?       По истечению десяти минут к остановке приехал нужный нам автобус. Его салон был наполовину полон, скорее всего из-за того, что на часах было 12 часов утра. Большинство взрослых уже на работе, а у некоторых школьников в это время факультативы. Не завидую тем, кому приходится в субботу торчать в школе.       Мы отыскали два свободных сиденья и присели, ожидая, когда к нам подойдёт       кондуктор и попросит оплатить проезд. А вот, собственно, и она: недовольное лицо, глаза, сверкающие злобой, мешки под ними, торопливые движения, явно настроенные враждебно. Видимо, утро не задалось. Фредди оплатил проезд, а я уставился в окно, наблюдая за красотами нашего города. Вскоре он немного похлопал по моему плечу. Когда я обернулся, тот сидел и слушал музыку в одном наушнике, а второй протягивал мне. Я взял его. Из динамика послышались звуки гитары и голос вокалиста:

There's a long road just behind you

Everything has gone so fast

Memories are all inside you

And you'll never make them back.

      —Ты тоже слушаешь эту группу? — спросил я у Фредди.              —Onlap? Да, мне она очень нравится. А эта песня — моя любимая.              — «Forever», вроде? — он одобрительно кивнул. — Не знал, что тебе тоже альтернативный рок нравится.       Фазбер улыбнулся, и мы продолжили слушать песню. Внезапно он положил свою голову мне на плечо. Я почувствовал, как пылает моё лицо, а сердце забилось чаще. Не люблю, когда Фредди так внезапно это делает, а вот ему, видимо, нравится наблюдать за моей реакцией. Я сжал в пальцах низ моей кофты. Мои руки покрылись тонким слоем пота. Я сильно нервничал. А вот Фредди был спокоен. Для него это — обычное дело. С одной стороны, это даже грустно.       Моя правая рука накрылась рукой Фазбера. А автобус ехал вперёд.

***

      Вот мы стоим у кабинета травматолога. Фредди дважды постучал, и, услышав громкое «Войдите!», мы зашли в кабинет. За столом сидел мужчина сорока лет склонившись над какими-то документами. Я присел на стул перед ним, а Фазбер — на кушетку. Мы ждали, пока доктор закончит все свои дела и будет готов принять пациента, то есть меня.       Через какое-то время он окинул нас серьёзным взглядом.       — На что жалобы?       Фредди ответил на вопрос доктора за меня:       — Тут произошла такая ситуация: Томас, — он кивнул в мою сторону, — вечером прогуливался недалеко от моего дома, он хотел зайти ко мне, а на него напал какой-то человек и стал вымогать деньги. Томас пытался убедить его в том, что денег у него с собой нет, но тот не поверил и ударил его по лицу. Он упал на землю, а нападавший начал бить его ногами. В это время я вышел на улицу выбросить мусор и увидел всё это. Я поспешил на помощь другу, а преступник убежал. Я хотел бы, чтобы вы осмотрели Томаса на наличие переломов, если таковые есть.       На удивление ложь Фредди звучала складно и правдоподобно. Я и сам во всё это поверил.       — Хорошо. Я сначала осмотрю его, а после сделаем рентген, — доктор встал и подошёл ко мне.

***

      — Больше ты не заставишь меня это сделать!              — Ну, Фредди, прости…       Он глубоко вздохнул.       — Как же я ненавижу ложь… Радует хоть, что переломов у тебя нет. Зато, блядь, нашли гастрит!              — Но ты сам настоял…              — Да знаю я! — перебил меня Фазбер. —Я просто негодую из-за того ублюдка, «благодаря» которому у тебя теперь проблемы со здоровьем!       Я отвернулся. Пока мы шли в аптеку за лекарствами, Фредди успел обозвать моего отца всеми матами, которые ему были известны. Я могу его понять: в уме сам делал тоже самое. И не только из-за болячек, которые у меня нашли.       — Фредди?              — Да? — он посмотрел на меня с нежностью, что контрастировало с его недавней вспышкой гнева. Он немного успокоился.              — Я тебе деньги за лекарство потом верну.              — Даже не думай. Мне деньги не нужны.              — А как я могу отблагодарить тебя?       Во взгляде Фазбера на мгновение что-то хитро мелькнуло, что я уже пожалел о сказанном. Он наклонился ко мне и шепнул на ухо:       — Потом отработаешь, — прозвучало это загадочно и с долей пошлости.              — Да понял я, — легонько отпихнув, со смешком сказал я.       За то время, пока Фредди материл моего отца, мы уже подошли к аптеке. Фазбер открыл мне дверь, и я зашёл внутрь. Подождав своего спутника, я направился к кассе. В этом помещение пахло медикаментами, что не удивительно. От этого запаха мне стало не по себе: он напомнил мне время, когда я лежал в больнице из-за отца, который чуть не убил меня за мою ориентацию. Ублюдок. Тревожность также наводили белые стены здания и молоденькая продавщица, одетая в белый халат. На вид ей было лет восемнадцать. Она посмотрела на нас и с хитрой улыбкой спросила:       — Вам презервативы?       Я залился краской, а Фредди лишь спокойно ответил ей:       — Ну, если ты захотела весело провести со мной вечер, то можешь на сдачу дать парочку.       Теперь уже покраснела она. А вот я почувствовал укол ревности, но постарался не подать виду. Сука...       — Нам гефал и омепразол, пожалуйста.       Продавщица молча выдала нам товар и сдачу из протянутых Фредди денег.       — Спасибо, — Фазбер подмигнул ей, и мы ушли. Мне так хотелось вмазать эту девушку в витрину со всей силы, что у меня есть.       На улице я глубоко вздохнул, отчего Фредди хищно посмотрел на меня и игриво спросил:       — Ну, что, ревнивец, поехали домой?              — Да не ревновал я! — моя бурная реакция выдавала меня, не позволила скрыть очевидное. И он понимал это.              — Я тебе верю, — саркастично ответил шатен.       Приехали домой мы молча. Каждый думал о своём. А мои мысли не покидало эта ситуация в аптеке. И из-за чего я так взбесился? Я не думал, что способен на ревность. Когда я видел Фредди в компании очередной девушки, я чувствовал лишь отчаяние и зависть. Но я изменился с тех пор, как мы начали общаться. Даже не знаю, к лучшему ли...       Но что-то подсказывало мне, что меняюсь не только я.