My fair lady

      Переступив порог своей комнаты, я падаю на колени, боль от соприкосновения с полом резко отдаëтся в моих ногах и распространяется вверх по всему телу. Я ударяю кулаком в стену справа, костяшки тут же приобретают розоватый оттенок. Слëзы крупными градинами стекают по моим щекам, чёлка, мокрая от пота, прилипла к моему лбу с особой раздражительностью. Я больше не вижу смысла жить. Перед моими глазами то и дело всплывает полное гнева лицо Джерарда – он ненавидит меня. Сегодня тот день, когда я оборвал последнюю ниточку надежды. Надежды на то, что однажды буду любим. Именно я – виновник в собственной трагедии. Именно я – неудачный эксперимент, выродок... подкидыш – как когда-то назвал меня Джерард. Он был добр ко мне, а я так с ним обошёлся, расстроил его и дал понять, что я такое. А я – уродец. Мерзкий, маленький уродец, не достойный любви Джерарда. Колени мои продолжали болеть, поэтому я лëг, подтянул их к себе и обнял обеими руками. Я продолжал тихо скулить в своей маленькой, плохо освещëнной комнате, впивался своими обгрызанными ногтями в кожу на ногах, в мыслях всё повторяя: «уродец, уродец, уродец...»       Возможно, через какое-то время я отключился. Проснулся, находясь всё в той же позе эмбриона, лежал на холодном полу и пару минут пытался осознать, что произошло. Если честно, тогда я пожалел, что вообще проснулся. Я встал. Поднялся на дрожащих ногах и взглянул вниз. На мне всё ещё висела та ненавистная юбка. Всхлипнув, я сорвал её с себя и отбросил в сторону. Какой теперь был во всём этом смысл? Джерард считает меня омерзительным и жалким, он никогда меня не полюбит и уж тем более никогда не согласится превратить меня в женщину. На что я вообще надеялся? Возможно, я и вправду так глуп, как говорит Джерард. Тогда зачем я здесь? Я лишь приношу боль и страдания, грусть и злобу. Было бы лучше, если бы меня здесь вообще не было. Было бы лучше, если бы Джерард так и не вернулся за мной в приют. Было бы лучше, если бы я умер от холода в той картонной коробке, в которой меня нашли на крыльце приюта Святой Марты в ночь 31 октября.       Я огляделся. Стянул с одноместной кровати поношенные штаны, что было мне велики, надел их и вышел из комнаты. В доме не горел свет. За окном уже была глубокая ночь, моросил дождь. Я прислушался – тишина. «В последний раз.. Я взгляну на него в последний раз и тогда.. » Я потëр глаза и подождал, пока они привыкнут к кромешной тьме, а после, стараясь не шуметь, двинулся в сторону кабинета Джерарда. Я знал, что он там. Джерард редко спал по ночам – обычно работал, а ложился лишь только под утро и то всего на несколько часов, которых явно не хватило бы нормальному человеку. Но ведь Джерард был особенным. Я никогда не перестану восхищаться им. И даже если он никогда не полюбит меня – я всегда буду отзываться о нём как о самом чутком и заботливом человеке, которого когда либо знал. И пусть мой круг знакомств ограничивался всего парой тройкой человек, Джерард точно был самым лучшим из них.       Я приблизился к двери в его кабинет, снова прислушался – тишина. Я приоткрыл дверь и прищурился: настольная лампа отдавала тёплым светом и едва освещала сонную фигуру, что находилась ко мне спиной. Джерард заснул прямо на стопке рабочих бумаг. Я замер и около трёх минут просто любовался им. Такой спокойный, умиротворëнный, почти счастливый... уже не мой Джерард. Я подошёл ближе, взял плед с небольшого диванчика у стены и осторожно, словно ангельским крылом, укрыл им мужчину со спины. Тот тихо хмыкнул, но на его лице я уловил лёгкую и едва заметную улыбку.       – Прощай, Джерард, – и я ушёл.       На самом деле покинуть территорию особняка Джерарда было не так-то просто с его-то высоченным забором. К тому же я действительно оказался достаточно глупым, поэтому выбежал из дома прямо в футболке, домашних штанах и поношенных кедах. Я пробрался сквозь небольшой проход в заборе с заднего двора, этот проход предназначался для будущего водостока, но он так и остался лишь планом для будущего строения – что было мне на руку. Оказавшись «на свободе», я бросился бежать. Правда, я не знал куда. Просто бежал. Было темно и почти страшно. Но в то же время я почувствовал себя свободным. Я думал, что сбежав, я больше не стану доставлять Джерарду неудобства, не буду его злить и расстраивать – и я был уверен, что побег был единственным верным решением. И неважно, куда я бегу, что со мной будет... Важно лишь то, что Джерарду без меня будет хорошо. Ведь счастье Джерарда для меня всегда будет на первом месте. И если оно зависит от моего ухода из его жизни – то так оно и быть.       Правда, бежал я не столь долго, как планировал. Уже через пару сотен футов я запутался в собственных ногах, запнулся о какую-то корягу, а дальше проехался по влажной земле, содрав ладони и оба локтя. Было больно, но я стерпел. Возможно, Джерард даже похвалил бы меня. Но его здесь не было. Если честно, то здесь вообще ничего не было. Кроме высоченных деревьев, из-за листвы которых я даже звёзд на небе не различал. После падения я остался лежать на сырой земле, перевернулся на спину и позволил себе отдышаться. И что теперь? Я понятия не имел. На глаза вновь навернулись слëзы. Через какое-то время я понял, что борюсь с мыслью вернуться обратно. Но я тут же заверил себя в том, что я просто не могу вернуться. И я не вернусь. Джерарду будет лучше без меня и это – неоспоримый факт, который глубоко засел в моей голове. Я встал. Ладони и локти неприятно щипали, но я решил идти дальше. Просто идти. Возможно, это меня куда-то приведёт, но я надеялся на то, что в один момент просто свалюсь обратно на землю, засну и больше никогда не проснусь. Мысли о смерти меня совсем не пугали.

***

      Небо постепенно начало преобретать необычно красивые оттенки. Если бы я был умнее, я бы смог их назвать. Но я знал лишь основные цвета: тёмно-синий, нежно сливающийся с оранжевым – таким бывает самый спелый апельсин. На небе также виднелись пушистые и почти прозрачные облака, в которых так отчаянно пытаются засветиться звезды, для которых скоро наступит конец. Ведь утро было уже совсем близко. Луна бледнела и таяла на глазах, солнце беспощадно занимало свою позицию, обволакивая всё вокруг малиновым светом. Я любил рассвет больше, чем закат. Обычно только потому, что он означал начало нового дня. А день значил для меня то, что я смогу принести ещё больше пользы Джерарду. Сейчас же я не знал, что чувствовал по отношению к рассвету и новому дню. Небо просто было красивым – от этого становилось грустно и немного тоскливо. Я уже около часа сидел под деревом, облокотившись о его ствол... А может прошло гораздо больше времени – я не знал. Ноги ныли от непривычно долгой ходьбы. Я шёл около трёх часов и наконец дал себе время передохнуть. Я всё ещё был в лесу, но иногда где-то вдалеке я слышал проезжающие мимо машины. Значит, недалеко была дорога – к ней я и направлялся. В каком-то из фильмов я видел, как один парень вышел на дорогу, вытянул руку в сторону, и после этого возле него остановилась машина. Он сел в неё и поехал. Возможно, у меня тоже так получится. Главное вытянуть руку в нужную сторону. Я поднялся на ноги и попытался повторить за парнем из фильма – вытянул руку в сторону и замер, уставившись на воображаемую дорогу. Не так уж и сложно. У меня точно всё получится.

***

      Я устал, я безумно устал. Желудок сводило от голода, я едва передвигал ногами и боролся с тем, чтобы не упасть в обморок. Но я продолжал идти. Дом Джерарда остался позади и мне нет пути обратно. С каждым пройденным футом звук проезжающих мимо машин становился всё громче и более отчëтливым. Я делаю ещё шаг, перед глазами замелькали мушки, всё вокруг вдруг стало на оттенок темнее, затем ещё темнее и ещё... О, нет, я отключаюсь.

***

      – Мхм.. – я просыпаюсь от собственного стона. Я снова свалился в сырую траву. До дороги оставалось совсем немного, но я не справился. Кажется, я всё же потерял сознание. На как долго я был не здесь? Сколько времени прошло с тех пор, как я отключился? Это неважно, нужно продолжать идти. Всё моё тело ныло от мелких ссадин, синяки от множества падений украсили моё хрупкое тело. Было холодно, просто безумно холодно – я продрог от пят до кончиков ушей. Более того я не чувствовал пальцев на ногах, а ощущение было и вовсе, что кончик моего носа превратился в ледышку и отвалился. Каждые две минуты я дотрагивался до своего носа, чтобы убедиться, что он всё ещё был на своём месте. И всё же я был очень глуп, что не взял с собой тёплые вещи. Солнце уже светило на Западе, его лучи слабо согревали моё продрогшее тело, будто издеваясь надо мной и не давая то тепло, которое должны были. Я проспал большую часть дня – слабак. Джерард бы посмеялся надо мной и моей жалкой попыткой побега. Но я не остановлюсь и продолжу идти. Просто нельзя сдаваться.       Ещё пара сотен футов и я наконец выбираюсь из этого треклятого леса. Выхожу на пустую дорогу и оглядываюсь. Я думал о том, в какую сторону мне лучше всего отправиться. Но дело было в том, что я толком не знал, где находился. Если солнце встаёт на Востоке, значит у меня всего два пути – на Север или Запад. Но что мне дадут эти никчëмные знания, если я даже не помню, в какой стороне находится город? В голове всплыла детская считалочка, которую я когда-то выучил в приюте во время одной игры:

«Eeny, meeny, miny, moe, Catch a tiger by the toe. If he hollers, let him go, Eeny, meeny, miny, moe.»*

      Когда я произнëс считалочку вслух, последнее слово выпало в сторону Севера. Поэтому, встав у края дороги по направлению к Северу, я вытянул правую руку в сторону, как тот парень из фильма, и стал ждать. Я ждал автомобиль, который увезёт меня подальше отсюда, подальше от Джерарда навсегда-навсегда и очень далеко. Что я буду делать дальше – думать не хотелось. Я вообще никогда не любил что-либо планировать наперёд. Наверное, потому что я просто боялся. Ведь в большинстве случаев всё происходит не так, как мы хотим. Поэтому мне было страшно мечтать. Делал я это крайне редко и жил сегодняшним днём. Конечно, иногда, лёжа в своей постели поздно ночью, я боролся с бессонницей и позволял себе немного помечтать. В основном я мечтал о жизни с Джерардом и о том, каким бы я был счастливым в теле женщины. Такие мысли наводили на меня тоску и радость одновременно – эта буря эмоций меня и пугала, поэтому я тут же прекращал, стараясь заснуть в мыслях о том, как ещё я могу порадовать Джерарда, когда увижу его завтра утром.       Я стоял и ждал, но как на зло мимо меня не проезжал ни один автомобиль. Рука болела, но я упорно выставлял её вперёд, будто это что-то изменит. Ничего. Дорога оставалась пуста. Солнце уже заходило за горизонт, вновь окрашивая небо в малиновый цвет. Стало ещё холоднее. И тут я сдался, сел на край дороги и снова, как бы не было стыдно признавать, заплакал. Горько и громко, как только мог. Я устал и хотел вернуться, я хотел увидеть Джерарда, услышать его голос, даже если он будет кричать на меня – я безумно скучал. Я такой жалкий и такой бесполезный, мне нужен мой Джерард, ведь без него я никто. Подул ветер, дорожная пыль плюнула мне в лицо, словно издеваясь. Грязь на моём лице смешалась с соплями, стекающими из моего носа, и всё это запеленили ручьи горячих слëз – единственное, что согревало меня сейчас.       Так я просидел до тех пор, пока не наступили сумерки. После я решил, что нужно что-то делать. Например, идти. Я встал и двинулся на Север. Машина так и не появилась, поэтому я подумал, что лучшее, что я могу сделать сейчас – пойти в нужную мне сторону самостоятельно. Сидеть на обочине было бы бесмысленно. И я пошёл.       – Тысяча четыреста пятнадцать, тысяча четыреста шестнадцать...– я считал шаги. Я не знал, сколько я прошёл. Возможно, всего полмили. Но спустя какое-то время вдалеке я увидел свет. Он не двигался. Но прислушавшись, я различил голоса. Внутри меня вспыхнула надежда и я побежал. Я побежал к источнику света, надеясь, что это были люди. Хорошие люди с автомобилем, которые отвезут меня далеко-далеко. Например в Нью-Йорк.       – Эй, кто там? – раздался мужской голос примерно в пятнадцати футах от меня. Я остановился и дал себе время, чтобы отдышаться. Передо мной стоял автомобиль с включёнными фарами, а рядом с ним я различил силуэты двух мужчин. Сумерки сгущались, но было не так темно, чтобы я не мог разглядеть их лица.       – Парень, откуда ты здесь? – тот же голос. Я должен что-то сказать. Но я согнулся почти пополам, не находя в себе сил для ответа. Я слишком устал.       – Эй, я с тобой разговариваю, заморыш, – тон голоса показался мне несколько раздражëнным. Я мелко задрожал.       – Из-звин-ните... – сглотнул я и попытался выпрямиться, – Мне нужно в Нь-нь-ю-Йорк, п-пожалуйста, – я уловил ухмылки на их бледно-жëлтых лицах и мне стало не по себе. Мужчины переглянулись.       – Извини, малыш. Тачка сломана. Но ты можешь дождаться в салоне, пока не приедут автомеханики.       – Да, запрыгивай. А то мы уже тут битый час торчим – скука смертная. С тобой хоть повеселимся, – отозвался другой. Повеселимся? То есть они хотят поиграть со мной? Джерард редко играл со мной... В последний раз, я помню, это было в приюте, то есть много-много лет назад. После этого каждый раз он отказывал в моих просьбах сыграть со мной.       – Хорошо, – кивнул я с лёгкой улыбкой на лице и забрался на заднее сиденье автомобиля. В салоне было тепло, поэтому я тут же откинулся назад и выдохнул, – Во что поиграем? – рядом со мной на соседнем сиденье устроился один из мужчин. На вид ему было чуть меньше, чем Джерарду. Короткие чёрные волосы и щетина недельной давности. И всё же мой Джерард был намного красивее. Мужчина громко прыснул и опустил свою большую ладонь на моё колено. От страха я слегка подпрыгнул, но значение его действиям не придал.       – Малыш хочет поиграть? Как тебя зовут?       – Ф-фрэнк...       – Фрэнки, и что же ты тут делаешь? Потерялся? – мужчина не сводил с меня взгляд. Его горячая рука, лежащая на моём колене, пробиралась всё выше, поглаживая моё бедро. Было даже немного приятно. Но лучше бы меня так трогал Джерард.       – Нет... Я просто ушёл, – я накрыл чужую ладонь своей и остановил его. Не хотелось, чтобы он трогал меня там...       – А ты знаешь, что бывает с маленькими мальчиками, которые уходят из дома поздно ночью? – мужчина улыбался и, не взирая на мою ладонь поверх его, продолжал поглаживать внутреннюю часть моего бёдра, заставляя меня раздвинуть свои ноги.       – Нет. Я вообще с другими мальчиками не знаком... А что с ними бывает? – раздался громкий смешок, я вздрогнул, – Можно я лучше пойду?... – мне не нравилось, как этот мужчина играл со мной. Было вообще не весело.       – Ну уж нет, – хмыкнул старший и резко схватил меня за горло второй рукой. Я испугался и попытался закричать, но вместо своего крика я услышал жалкий хрип. Я схватил мужчину за запястье и попытался оторвать его руку от своего горла, но тот был слишком сильным. Вдруг я почувствовал его губы на своих. Он целовал меня! Мне стало противно, я сомкнул губы в тонкую линию и не позволял ему обхватить их. Но мужчина продолжал душить меня, отчего мне катострофически не хватало воздуха. Тогда я попытался его укусить, я впился зубами в его же губы, он громко взвыл и выпустил мою шею из хватки. Я резко открыл дверь и буквально вывалился из автомобиля.       – Держи мальчишку! – крикнул он второму, а я в это время поднялся на ноги и бросился бежать. Но не успеваю я преодолеть и три фута, как под грузом чужого тела я вновь сваливаюсь на землю.       – Пустите, пустите, меня, пожалуйста, пустите! Я хочу домой, я хочу домой!... Джерард!! Пожалуйста, не трогайте, не трогайте там, пожалуйста, не надо!.. – кричал я в истерике, беспомощно вырываясь из сильной хватки обоих мужчин. Они прижали меня к земле, максимально ограничив мои движения. Я плакал и молил их отпустить меня, но в ответ слышал лишь какие-то похабные фразы, которые никогда в жизни не произнесу даже в мыслях, и мерзкий смех. Они стянули с меня штаны и нижнее бельё, рука одного из них, холодная и липкая, пробралась под мою футболку, ощупывая грудь. Было холодно и очень страшно. Я зажмурился так сильно, как только мог. Я не знал, что они хотят сделать со мной, но мне было неприятно, мне это не нравилось. И я ждал, когда это закончится.