Луна прекрасная светила В тиши лазоревых полей И ярче золота златила Главы подкрестные церквей. А бедный узник за решеткой Мечтал о божьих чудесах. Он их читал, как почерк чёткий, И на земле, и в небесах, И в тайной книге прошлой жизни Он с умиленьем их читал И с мыслью о святой отчизне Сидел, терпел — и уповал!
Утро было тихое, город, окутанный тьмой, мирно нежился в постели.
Пришло лето, и ветер был летний — теплое дыхание мира, неспешное и ленивое. Стоит лишь встать, высунуться в окошко, и тотчас поймешь: вот она начинается, настоящая свобода и жизнь, вот оно, первое утро лета.
Рэй Брэдбери — «Вино из одуванчиков»
Soundtracks: Wind of Change — Scorpions In the army now — Status Quo Nothing else metters — Metallica The final countdown — Europe
«Запомни: к матери обращайся мама́ и только мама́. Иначе она сразу поймёт, что что-то не так, — говорил Джордж. — Если к тебе кто-то обращается, отвечай просто и с юмором. Гермиона — она живёт напротив и является моей подругой — почти сразу раскусит тебя. Постарайся не общаться с ней. Живи спокойно, живи своей жизнью, наслаждайся. Свобода прекрасна, — вспоминал Фред наставления Джорджа». Ночь в пределах замка и наедине с природой будоражила сознание Фреда, заставляла требовать больше и больше: желание окунуться в прекрасный мир волшебных грёз свободы дошло до пика. Вокруг стояла тишина, которая натянулась, словно струна на скрипке, и могла вот-вот сорваться, стоило лишь неровно дыхнуть. Над лесом, что возвышался непроходимой стеной, светили звёзды и отчаянно сражались с тучами, не давая им закрыть своё сияние. Изредка можно было услышать воркование птиц, треск сухих веток и оглушительный шум текущей где-то поблизости воды. Фред улыбнулся и, взъерошив волосы, заметил реку и высокий амбар. Он в очередной раз оглянулся по сторонам и погладил коня Джорджа, который время от времени сопротивлялся новому хозяину. Большая деревня предстала его взору, когда он перешёл вместе с конём качающийся мост. Множество домов стояли в хаотичном порядке, но каждый был по-своему уникален и словно волшебен: глаза Фреда разбегались, его взору предстали каменные и деревянные, красные и синие, накрытые соломой и хорошей крышей, дома. Одинокий месяц висел над землёй, звёзды плыли по небу, освещая путь и отражаясь в реке. Над землёй парила лёгкая дымка, от которой веяло прохладой и сыростью. В некоторых домах горели свечи. Двое мужчин шли по улице, сильно шатаясь, пели песни, а после скрылись в большом доме. Фред долго сам не мог понять, почему решил поменяться с Джорджем, но, как только он задумывался об этом, внутри разгорался огонь и страшный азарт. Встретившись с Джорджем, они поменялись местами, и Фред чётко решил написать список своих целей. Это было ему несвойственно: обычно он жил сегодняшним днём, но сейчас точно знал, для чего они поменялись с Джорджем, и в его голове выстраивался дальнейший план действий. Конь фыркнул и, дойдя до дома, где они с Джорджем вчера встретились, начал рыться копытом в земле, настойчиво прося Фреда слезть с его спины. Фред спрыгнул с коня и внимательнее осмотрел участок, представший перед ним. Большой ветхий дом стоял, чуть наклонившись набок. Ограждённый забором, перед Фредом находился участок земли, на котором лежал плуг и стоял небольшой сарай, который, казалось, мог развалиться в ближайшее время от одного дуновения. В свете звёзд и месяца рассмотреть здание было сложно, и Фред решил, что утром обязательно сделает это более тщательно. Фред аккуратно открыл калитку и проклял всех существующих дверных дел мастеров, когда та пронзительно заскрипела. Он завёл коня на участок и подтолкнул его к сараю, глянул на окно, как он решил — кухни, и подошёл к порогу. Сердце бешено колотилось. Казалось, оно сейчас выпрыгнет из груди. Представляя, что вот-вот встретится с женщиной, которую будет называть матерью, Фред застыл, охваченный страхом: он запретил себе ещё в детстве мечтать о волшебном возвращении своей матери, умершей семнадцать лет назад. К горлу подступило неприятное ощущение тошноты, а голова закружилась. Фред сжал руку в кулак и, несколько секунд покачавшись на месте, постучал в дверь. Он задержал дыхание. В доме раздались шаркающие шаги, тихий кашель и недовольное причитание. На пороге, широко и с недовольным видом открыв дверь, показалась женщина. Первое, что бросилось в глаза Фреду, были короткие кудрявые волосы, которые даже в сумраке отливали таким же золотом, что и у него. Затем Фред заметил голубые глаза. Молли была значительно ниже и крупнее него. В уголках её глаз залегли морщинки. На ней было коричневое платье, подол которого спадал на пол мягкими волнами. Фартук обтягивал широкую талию, а капли масла и муки остались на нём. В руках она держала ткань для котты, как решил Фред, и грозно смотрела на него. Фред невольно втянул носом аромат выпечки и каких-то пряностей. Мозг пытался отключиться. — Джордж Пруэтт! — взревела Молли и поставила руку в бок. — Как ты посмел сбежать вместе с Гермионой на целые сутки?! Я чуть с ума не сошла, пока вас ждала! А в лесу том нападение было совершено; гонец трубил в полдень сегодня! Я думала, что больше никогда вас не увижу! Фред сглотнул. Быстро прокрутив в голове наставления Джорджа, он натянул улыбку. — Мама́, — как только Фред это сказал, он не узнал своего голоса: каким же он был осипшим и низким, — всё было хорошо, и я точно знал, что так и будет. Я, кстати, ничего не поймал, как ты и просила: пост всё же. Молли чуть нахмурилась, но, откинув котту в сторону (Фред решил, что там стоит сундук), заключила его в крепкие объятия. Фред растерялся. Это было… необычное для него ощущение. Он почувствовал тёплые руки, которые крепко обхватили его спину и нежно гладили. Фред уловил еле заметный аромат спелых яблок. Поняв, что Молли отпустила его, он ещё раз воспроизвёл в памяти несколько тёплых мгновений и спрятал взгляд. Молли шмыгнула носом и, кивнув, скрылась за проёмом двери. Фред аккуратно зашёл следом и, чуть приоткрыв рот, осмотрелся, стараясь запомнить этот дом таким, каким он видел его в этот момент. Дом был деревянным; практически на каждой стене висели махровые ковры. Внутри дома потрескивала печь, а свет свечи, стоявшей в дальней комнате, доходил и до коридора. Фред завернул в комнату, куда прошла Молли, и увидел большой стол, на котором лежали ткань, нитки и иголки; напротив них стояли свечи, бросавшие яркие блики на молочного цвета ткань. Молли повернулась к печи и указала Фреду на скамью, он сел и наконец-то понял, что не чувствует себя чужим рядом с ней. Молли достала из печи небольшой глиняный горшочек, и Фред разжал до сих стиснутые кулаки. Как бы это странно ни звучало, он не знал, что ему сейчас делать; обычно привыкший находить выход из любой ситуации, сейчас он был в растерянности. — Приятного аппетита, Джорджи, — улыбнувшись, сказала Молли и подала горшочек, в котором была каша с подрумянившейся корочкой. — Завтра надо бы зерно посеять, — произнесла Молли и, сев напротив него, подпёрла щёку рукой. — Да и с Джоном сходить на охоту, — добавила она, и Фред догадался, что Джон, скорее всего, был местным лесником или знакомым Молли. — С Ромулом завтра поработаете — и в лес. Потом надо на рынке продать то, что ты поймаешь, и отдать одну восьмую Ромулу. Попроси лучше бронзовыми монетами — так легче будет поделить. По лунному календарю с завтрашнего дня будет потепление, надо бы дом подлатать да сарай новый построить. Сделаешь всё? Фред кивнул и, утерев рот рукавом котты, ещё раз прокрутил в голове слова Молли. — Мама́, а где мои сапоги лежат? — спросил он. — О, милый, на чердаке, там где ты и спишь. Я туда положила пергамент свежий; сам знаешь, что с ним нужно сделать. Спокойной ночи, милый мой. Отдыхай. Завтра на рассвете надо уже на поле идти, иначе не успеешь до зенита, а завтра он ой как палить-то будет. Ты иди-иди, я тут ещё котту дошью. Фред закусил щёку изнутри, хрустнул костяшками пальцев и, подойдя к Молли, быстро клюнул её в румяное лицо. По позвоночнику пробежали мурашки, а под ложечкой неприятно засосало. Фред наощупь вышел из кухни и, нахмурившись, вытянул руки, чтобы не врезаться во что-нибудь. Замок он знал чуть ли не наизусть, а в неизвестном ему доме мог ориентироваться лишь со слов Джорджа, которые уже успели забыться. Фред напоролся на ступень и, споткнувшись, начал падать. В тишине дома раздался громкий треск. Молли, видимо, решила, что это был шум на улице, и не пошла на источник звука. Фред ругнулся себе под нос, и, когда глаза начали привыкать к темноте, стал подниматься по крутой лестнице. Оказавшись на чердаке, он ударился головой о крышу чердака, в очередной раз за несколько минут вспомнив все возможные ругательства. Из окна, которое было прикрыто тканью, сочился лунный свет, освещая копну сена. Фред кинул на пол сумку и, стянув сапоги с коттой, завалился на сено. Потянувшись, он почувствовал, как спина расслабилась, а голова перестала быть такой тяжёлой, как несколькими часами ранее. Только сейчас Фред понял, что сильно замёрз и весь промок от холодного пота. Найдя старую и явно маленькую для взрослого юноши пенулу, Фред укрылся ею, и его глаза начали слипаться. Вокруг всё закружилось, и он провалился в сон. Яркие голубые глаза внимательно смотрят на него, а пухлые руки тянутся к его волосам. В одной руке ребёнок держит зеркальце и кивает на него Фреду. Фред внимательно смотрит на зеркало и видит своё помутневшее отражение. Метнув взгляд на ребёнка, сидящего напротив, он замечает, что он — его копия. — Мои маленькие Джорджи и Фредди, — шепчет тёплый материнский голос, и над ними появляются двое: мужчина и женщина, облачённые в прекрасные платья. — Мои замечательные дети, — в тон шепчет мужчина, улыбнувшись, и в его глазах залегают морщинки. Фред не узнаёт их, но точно чувствует горячее семейное тепло, исходящее от них. Женщина берёт его на руки и, прижавшись щекой к щеке, выходит на балкон, с которого открывается вид на большой двор. Следом за ней выходит мужчина, также держа на плече мальчика, что есть его копия. На дворе стоят люди, которые вскидывают высоко в небо кулаки и одобрительно кричат… Фред разлепил глаза от слепящего солнца и ледяной воды, окатившей его. Который день подряд ему снились странные сны. Фред приподнялся на локтях и начал судорожно глотать воздух ртом, пытаясь понять, что с ним происходит, и где он находится. Вокруг всё плыло после долгого (как он посчитал) сна. Оглянувшись по сторонам, Фред судорожно потёр глаза. В памяти начали всплывать события вчерашнего дня. Фред встретился со своей точной копией — Джорджем Пруэттом. Это просто поразительно! Он видел сцену в заброшенной библиотеке, от которой кровь стыла в жилах, и его беспечное детство в замке рушилось. Они поменялись местами с Джорджем, и вчера Фред пришёл в его дом. Он впервые попал в тёплые материнские объятия. Ему казалось, что аромат дома навсегда остался с ним, словно пропитал насквозь. Сейчас, когда мысли более-менее упорядочились, и возможность открыть глаза появилась, Фред сосредоточился на терпком запахе корицы и молочной коже, весёлых кудряшках, которые настойчиво щекотали его нос. Дотронувшись до волос, Фред наконец-то понял, что его окатили ледяной водой, и с его подбородка, громко капая, стекала вода. — И долго ты собираешься спать, Пруэтт? — грозно спросил задорный голос, и Фред недовольно почесал кончик носа, который недавно щекотали кудрявые волосы. — Джордж, ты ещё долго собираешься валяться в царстве Морфея? Если ты не встанешь, он сам тебя оттуда выгонит! Солнце уж взошло, а ты спишь, как смертник! Ей-богу, Джордж, поле себя само не вспашет, а дичь сама себя не поймает! — вторила девушка, и Фред решил, что это — Гермиона, лучшая подруга Джорджа. Кто ж ещё мог так ввалиться на чердак к мужчине и бестактно атаковать его? Почувствовав, что глаза вновь начали слипаться, Фред лёг обратно на сено. — А ну, вставай, Тыковка! По позвоночнику Фреда пробежали мурашки, а в районе солнечного сплетения что-то неприятно заныло. — Встаю-встаю, — проворчал он и всё же встал. В тесном помещении чердака Фреду показалось, что этой девушки было слишком много: в ярких лучах утреннего солнца, что сочилось через окно, кудрявая копна волос отливала цветом спелого каштана. Карие глаза, в которых можно было заметить зелёные и жёлтые прожилки, внимательно смотрели на него. Её задорный взгляд, терпкий запах корицы, зацепившийся за него, и непринуждённое общение заполняли собой всё пространство, словно требуя внимания. Фред понимал, что сейчас не время, чтобы рассматривать девушку, нежданно разбудившую его. — Встал, я, встал, Миа, — проворчал Фред и невольно ударил себя хлыстом по голове, когда вспомнил просьбу Джорджа не использовать сокращения имени Гермионы. — Так, Тыковка, если ты сейчас не прекратишь себя так странно вести, я обещаю, что устрою тебе допрос похуже, чем в Англии! — весело улыбнувшись, сообщила Гермиона и заправила прядь волос за ухо. — Так. Вставай, Пруэтт, иначе, клянусь всеми существующими богами, я заставлю тебя признаваться в любви Паркинсон! — бросила Гермиона и, развернувшись, скрылась с чердака. Сердце Фреда сделало странный кульбит, который раньше ему точно был незнаком. Тело ломило, глаза слипались от желания спать, но холодная вода, которой окатила его Гермиона, и её тёплые слова окончательно вывели из грёз сна. Фред стянул через голову насквозь намокшую рубаху и, скрутив её, выжал. Он наспех вытер лицо и взял котту, натянул сапоги, спустился вниз с оголённым торсом и только сейчас понял, что у него под рёбрами был большой шрам. Фред не успел решить, что с этим делать, как из кухни выпорхнула Гермиона с широкой и мягкой улыбкой. Глянув на Фреда, она фыркнула, чуть нахмурилась и беззаботно махнула ему рукой на прощание. Фреду захотелось прикрыться. Следом за ней показалась Молли, держа в руках большую булку хлеба, завёрнутую в полотенце. — О, Джордж, милый, ты сегодня спал как никогда много. Солнце уж наполовину поднялось, — сказала Молли, широко улыбнувшись. — Пойдём завтракать, милый? Работы тебе ещё предстоит сделать, — продолжила она и тряхнула рыжими волосами, словно рассыпая весенние лучи солнца. — Сходите сегодня в паб с Гермионой в честь начала посева. Отдохните, повеселитесь. Фред вышел на улицу и сладко потянулся. Свежий воздух бесцеремонно тронул его разгорячённые от стакана пива щёки и задорно подхватил отросшую чёлку. Позавтракав, Фред сразу же поинтересовался у Молли, как ему найти Ромула, и, поймав её удивлённый взгляд, отмахнулся, мол, плохо спал. Молли поджала губы и нахмурилась, но промолчала, проигнорировав странное поведение сына. Фред, узнав почти всю информацию, которая была необходима ему, решил, что сейчас нужно надышаться жизнью на свободе, скинуть оковы полномочий и окунуться в бурную реку ощущений, пытаясь не попадаться лишний раз на глаза Молли и Гермионе. За ночь, что Фред провёл здесь, он не единожды задавался вопросом, который прожигал его изнутри: а надо ли ему это? Надо ли работать на поле, трудиться и помогать людям? Надо ли ему это всё, или он уже привык к замку, который стал его истинным домом? Всё утро гнев пытался пробраться под кожу, высосать из него все силы и желание бороться, но Фред Уизли не был бы Фредом Уизли, если бы сдавался в начале тернистого пути. Он вспоминал, как в детстве сбегал из замка, чтобы полежать на сене в сарае и посвистеть, закинув руки за голову, как весело играл в мяч с уличными мальчишками и искренне желал избавиться от дорогих костюмов и чёртового этикета, как мучился, сидя в своей башне и зная, что вся его жизнь — полное разочарование и бесполезные уставы. Фред вспоминал о своих до сих пор несбывшихся мечтах и вконец убеждался, что всё делал верно. Поправив охотничью сумку, чуть съехавшую набок, и, весело насвистывая себе под нос, Фред сорвал соломинку. Он спрятал руки в карманы, начал жевать соломинку и широкой — беззаботной — походкой отправился к полю. Сапоги ритмично стучали о сыроватую землю, сумка раскачивалась из стороны в сторону, словно подпевая сапогам. Весёлый весенний ветер сновал между домами, подкидывая в воздух пылинки и кружа с ними в волшебном танце. Он задорно зазывал. Солнце, почти вставшее в зенит, начало греть землю. Фред заприметил большой амбар, а рядом — мельницу, которая громко скрипела от отсутствия работы. Размеры поля, которое увидел Фред, донельзя удивил его: оно было воистину огромным! Его половина была тщательно вскопана, и Фред понял, что это наверняка сделал Джордж. Он пропитался невольной гордостью к своему двойнику. Тот определённо был работящим. На поле лежали кучи сена, собранные в большие копны. На одной из таких Фред заметил тонкую мальчишескую фигуру. Фред перелез через забор. Спрыгнув вниз, он почувствовал, как в ноге что-то засаднило. Присев на корточки, Фред задрал штанину и заметил царапину. Обернувшись на забор, он выругался себе под нос: из дерева торчала большая острая щепка. Фред услышал частое дыхание и, встав с корточек, увидел Ромула, бегущего к нему. — Доброе утро, Джордж! Чем сегодня будем заниматься? — звонко спросил Ромул, и Фред обратил внимание на большие детские глаза, горящие огнём жизни. — Э-э… здорова, Ромул, — нервно бросил Фред, почесав кончик носа. — Мы… кхм… сегодня зерно посеем и… пмф… на охоту сходим вместе с… кхм… Джоном. — Отлично! Пошли работать, а, Джордж? — Пошли-пошли… вижу, у тебя сегодня хорошее настроение, Ромул? — поинтересовался Фред и попытался занять руки хоть чем-то: он начал судорожно копаться в сумке в поисках зерна для посадки. Заметив кивок Ромула, Фред улыбнулся: — Тогда пошли. Нам надо сегодня закончить до солнечного зенита. Бери половину мешка с зерном, делай борозды в земле и сыпь туда зерно. Потом прикрывай тонким слоем земли, — быстро сказал Фред и на секунду прикрыл глаза, чтобы успокоить бешеное сердцебиение. Фред поставил руку в бок и внимательно осмотрел свой посеянный ряд. «М-да, — подумал про себя Фред. — С такой скоростью я закончу к завтрашнему дню. Ромул, вон, делает в два раза быстрее меня». Взяв палку, Фред начал работать ещё быстрее. Проводя бороздки, он время от времени тяжело дышал и пытался не обращать внимания на зависть, которая прожигала его изнутри при мимолётном взгляде на ловкие движения Ромула. — Как ты так легко это делаешь, парень, а? — спросил Фред Ромула, когда тот выпрямился и, подставив руку козырьком, посмотрел на небо. — О, Джордж, ты ведь с детства на поле работаешь! — удивлённо воскликнул Ромул. — Сноровку, что ли, потерял? — лукаво улыбнулся он. — Да это ж легко совсем: бери сразу две палочки и проводи две бороздки. А потом в две руки зерно и сей. Потом засыпай. В два раза быстрее работать будешь. «Легко тебе говорить, Ромул, — подумал Фред. — Прожил бы ты в замке все свои двадцать лет». Фред чуть нахмурился. Почувствовав, как в груди разгорается азарт битвы, он нашёл вторую палку и, быстро шагая, начал активнее делать борозды. Засеяв зерно, Фред завалился на копну сена, достал из кучи травы сухую соломинку и начал её жевать. Закинув руки за голову, он стал покачивать ногой. Рядом завалился Ромул, он пел какую-то частушку и явно был в хорошем настроении. Вдруг он резко повернулся к Фреду и нахмурился. — Джордж, а это правда, что в город скоро вторгнется Очиститель? — спросил Ромул. Фред напрягся. Ему очень не понравился этот вопрос: он словно залез под кожу и начал сосать под ложечкой, требуя, чтобы ему скармливали ещё больше и больше сплетен, доводящих сознание человека до истинного абсурда. Фред сглотнул. — Мне кажется, что Очиститель пойдёт от моря, — чуть подумав, протянул Фред. — Там легче пройти и намного безопаснее. Если бы я хотел подойти к Солебрилл, то наверняка бы пошёл с моря: защищается плохо, да и пусто там всегда… чёрт, Ромул! — крикнул Фред. — Так, ладно. Не обращай внимания. Я просто задумался тут кое о чём. Ну вот что мы знаем об Очистителе? Кто он, зачем он это делает? А если Очиститель — женщина? С каких пор о нём начали говорить? О нём, по сути, ничего неизвестно, и пускать слухи — глупо, Ромул. — П-понятно, — буркнул тот, чуть отведя взгляд. — А вот тебе двадцать лет, и ты даже не хочешь жениться? — Мал ты ещё о таком спрашивать, — добродушно рассмеявшись, сказал Фред и отвесил лёгкую оплеуху Ромулу. — А вообще, нет. Я мечтаю открыть свой магазин, жить свободным человеком и… быть собой. — Свободным? — удивился Ромул. — Ты ведь и так свободен: ты не раб, ты не работаешь на графов или короля… ты ведь слышал о Малфоях? — Фред кивнул. — Они так мучают своих подчинённых! Это же ужас! Я слышал, у них есть девушка — Элен, вроде, — и она живёт как игрушка для их утех. Они с ней спят, а потом бьют… я её видел: она истинная красавица, она такая умная и весёлая, но провинилась перед ними и теперь мучается! Вот она несвободна, а ты свободен, Джордж! Ты ведь можешь дышать, работать, заводить семью! Это ведь так… круто! А бедность — не помеха, можно заработать! Главное, чтобы с семьёй повезло… а если не повезло, то всегда можно сбежать! — Элен Энтуанн? — уточнил Фред, и у него в голове что-то щёлкнуло. Ромул начал активно кивать. Фред сел, оперевшись о кучу сена, и вспомнил прекрасную девушку, чьи тёмные смоляные волосы плавно стекали по плечам, а губы были всегда растянуты в прекрасной улыбке. Она подчёркивала красоту своего тела облегающими нарядами, которые никак не походили на те, что носили обычные девушки. Она пила много алкоголя и всегда только качественного, смеялась громко и заливисто, но её руки были холодные, как замёрзшая вода. Казалось, тронешь, и она разобьётся, словно фарфоровое изваяние. Элен была прекрасна снаружи, но внутри — мертва. В юности её постигло слишком много бед. В пятнадцать лет Фреда хотели обвенчать с Элен, но она сбежала… и больше о ней никто и никогда не слышал. Фред сглотнул и спрятал лицо в ладонях. Сделав глубокий вдох, он посмотрел на небо и вспомнил, что скоро их будет ждать Джон для охоты. — Так. Ромул, заканчиваем болтать, скоро нас будет ждать Джон. Пошли-пошли. — Джон — лесник Грейнджер? — восторженно спросил Ромул, догоняя Фреда, который успел дойти до забора. — Вот это да, Джордж! Он же один из самых известных лесников Солебрилл! Джордж, ты слышал историю о том, как он один убил стаю волков?! Джордж, да он — легенда же! И ты живёшь с ним рядом?! Ну, ты даёшь, Джордж! Это же… обалдеть как круто! Фред улыбнулся детскому поведению Ромула: казалось, он совсем недавно сам был таким маленьким и не знал никаких забот. Фред качнулся на месте и перелез через забор. Следом за ним — Ромул. Тот шагал, приплясывал и светился от счастья, словно маленькое солнце. Ноги Фреда слегка болели, а на руках появились мозоли, но сейчас это для него не имело значения: он мог заниматься тем, чего воистину желал. Пока Фред чувствовал себя не в своей лодке, но понимал, что скоро всё наладится, а если нет — в любой момент можно вернуться в замок, к отцу, к привычной и размеренной жизни без лишних сюрпризов. Когда они дошли до дома Джорджа, Фред оперся о забор и с ухмылкой принялся наблюдать за возрастающим восторгом Ромула. — Джордж, да ты ж издеваешься, да?! — воскликнул Ромул. — Святой основатель Солебрилл, это ведь… обалдеть как! Он резко замолчал. Фред обернулся к соседнему дому и заметил мужчину, открывающего калитку лёгким движением. Пружинистой походкой он подошёл к ним и, ловко одёрнув шапку, пожал руку удивлённому Фреду. Джон явно не выглядел и не чувствовал себя на свой возраст. Ромул подскочил к Джону и поднял на него восторженный взгляд. — Bonjour cher Monsieur Granger! J'ai étudié le français rien que pour toi! — затараторил Ромул на ломаном французском. Фред удивлённо хмыкнул, скрыл смешок, зажав рот кулаком и замаскировав под кашель. Джон тепло улыбнулся Ромулу и, взъерошив ему русые волосы, указал кивком головы на двух коней: одного большого — явно для Джона, второго, чуть поменьше, — для Ромула. Конь Джорджа, до сих пор лежавший на участке Молли, неторопливо встал и вальяжно направился к калитке, где стоял Фред. Он бесцеремонно ткнулся в его ладонь и легонько прикусил. Фред улыбнулся и, почесав того за ухом, достал из кармана кусочек сахара. Конь одобрительно фыркнул. Фред выпустил коня и прислушался к диалогу Джона и Ромула. — Jeune homme très louable. Je suis sûr qu'Hermione vous aidera à apprendre le français. D'ici là, les chevaux! — весело говорил Джон. Фред погладил гладкую гриву коня. Чуть наклонив голову, он быстро вспомнил уроки МакГонагалл и сказал, стараясь не перепутать слова: — Allons-nous parler français longtemps? Peut-être qu'on peut passer à l'anglais, hein? — Так, замечательно. Ромул, сегодня будешь учиться стрелять и выживать в лесу. Джордж уже умеет, ему будет полегче. Через годик-другой мне нужен будет преемник. Думаю, им сможет стать Джордж, а потом и ты, Ромул, если стараться сегодня будешь, — рассказывал Джон о своих планах. Он подал Ромулу хороший лук и принялся внимательно наблюдать, как тот залезает на коня. — Молодец, парень. Первое, что ты должен запомнить: баланс природы очень важен. — То есть? — удивился Ромул. Фред запрыгнул на коня. Ему было интересно слушать рассказы Джона, но в частности — видеть его широко развёрнутые плечи, загоревшее лицо и руки и знать, что он — свободен, чёрт побери! Фреду казалось, что у него уже была какая-то мания свободы, и ему это даже начинало нравиться. — Природа, малец, очень умна, — пояснял Джон. — Убивать надо только из некорыстных целей. Нельзя убивать в своё удовольствие. Иначе природа своё возьмёт, Ромул. Ромул слушал Джона, как заворожённый: Фред невольно вспомнил себя в детстве, когда слушал рассказы Сириуса Блэка об их мародёрских шалостях с таким же блеском во взгляде. Фред смотрел по сторонам. Ему нравилось видеть весёлых людей, идущих и громко смеющихся, слышать щебетание птиц и наблюдать за свободой. Это была личная зависимость Фреда. Он словно был зачарован. — Взял — отдай, — продолжал Джон. — Это важно: так мы заботимся о природе, ведь она заботится о нас. Надо любить животных, заботиться о природе и доверять своим чувствам. Первое, Ромул, ты должен найти съедобные травы и подстрелить зайца или белку. Второе: найти старую избу вместе с Джорджем. Там возьмёте специальные нити и пойдёте на реку ловить рыбу. Третье: поймаете рыбу. И четвёртое, наверное, самое сложное для юнцов: самостоятельно найти дорогу домой. — А что вы будете делать, мистер Грейнджер? — поинтересовался Ромул. — А зачем мы брали лошадей, если лес рядом? — Следить я за вами буду. Сейчас я заберу коней и пойду домой, а вы — в лес. Вы должны уметь управлять конями, а лошади должны постоянно двигаться. Джордж покажет тебе дорогу до основного места охоты, а там начнётся ваш день на природе. Потом я приду к вам. До того, как солнце начнёт садиться, должны успеть. Поняли меня, Джордж, Ромул? Те одновременно кивнули. Фред глянул на мост, по которому вчера прошёл, чтобы прийти в деревню, и попытался навсегда сохранить в памяти этот момент. Джон спрыгнул с коня и, дождавшись, когда это сделают Ромул и Фред, остановился на небольшой поляне, предлагая коням попастись. Животные словно понимали его без слов. Фред перекинул через плечо лук, который дал ему Джон, и ступил на голые камни, чей холод он чувствовал даже сквозь плотную ткань сапог. Ромул шёл следом за ним, приплясывая. Он с трепетом гладил лук и очень часто махал рукой Джону. Ромул подпрыгнул, подтягивая штаны, и Фред заметил, что вся его одежда болтается на нём, как мешок от картошки. Большой лес, который был немного пугающим, предстал перед ними во всей своей многовековой красоте. Могущественные ели тянули свои когтистые лапы к небу, а одинокие берёзки, которые выглядели брошенными на произвол судьбы и миниатюрными, стояли словно под защитой еловых исполинов. Лёгкая дымка витала над землёй и завораживала каждого, кто оставался на опушке леса, и уносил в свои сказочные дали каждого, кто бесстрашно шёл дальше. Фред оглядывался на каждый шорох листьев или хруст веток: хоть он и не был параноиком, ему всё время казалось, что за ним кто-то следит. Увы, Фред не мог отделаться от этого ощущения, и когда кто-то звонко чихнул, его опасения подтвердились. Фред резко обернулся и заметил мелькнувшую копну каштановых волос, а потом услышал громкий крик и всплеск воды. Фред сорвался с места, и сейчас ему не было дела до того, кем являлся этот человек. Он точно знал, что любая человеческая жизнь бесценна (кроме таких, как Петтигрю, Беллатриса или Малфои). На секунду в его сознание вторгалась шальная мысль, что это могла быть Гермиона. Когда Фред нёсся на звук, он видел перед собой лишь одну цель. Он пробежал мимо больших еловых исполинов и почувствовал, что его ноги начало утягивать, как только он остановился. Фред отскочил с топи и наступил на корни большого дерева, которое как раз кстати росло тут. — Помогите! — крикнул женский голос, и Фред, нахмурившись, заметил голову девушки, которая еле-еле держалась на поверхности. Она барахталась, и Фред пришёл в ужас. — Пожалуйста, помогите! — Попытайся лечь горизонтально! — закричал Фред, а сам достал небольшой топор из сумки. Он начал быстро, что было сил, рубить большую ветку дерева. Когда она упала, Фред метнул быстрый взгляд на девушку. — Хватайся и не двигайся! Увидев, что девушка схватилась за палку, Фред начал тянуть её на себя. Трясина медленно утягивала её вниз, но Фред помнил рассказы Джинни о болотах и сам однажды видел, как тонул человек и как его спасали. Когда до сухой земли осталось не больше десяти дюймов, Фред откинул палку, схватил девушку за руку и потянул на себя. Она сдавленно пискнула. Отдышавшись, Фред понял, что лежит на земле и сжимает талию девушки. Она кашляла и тряслась. — Спасибо, — прохрипела она. Убрав с лица грязные пряди волос, на которых повисла трясина, девушка улыбнулась, и у Фреда отвисла челюсть: перед ним сидела Гермиона. — Ну, здравствуй, — сказала она хриплым голосом и подвинулась к стволу дерева, поджала под себя ноги. — Итак, ты ведь не Джордж, да? — грозно сверкнув глазами, спросила Гермиона и хмыкнула, заметив растерянность во взгляде Фреда. — У Джорджа нет шрама под ребром, он встаёт рано утром, никогда не называет меня Миой, он умеет сеять зерно, он не знает французского; тебя не признал его конь, а ещё Джордж никогда, никогда не пьёт пива! Фред открыл рот. За несколько часов слежки Гермиона узнала о нём всё. Это было… поразительно и гениально! Поняв, что тишина, повисшая между ними, затянулась, Фред сглотнул и выкрикнул то, что первым пришло ему на ум: — Ты следила за мной?! На щеках Гермионы заиграл яркий румянец. — А что мне оставалось делать, если ты ведёшь себя настолько странно, что я уж начала думать, что мой друг сошёл с ума? — вскрикнула Гермиона и всплеснула руками. Между ними вновь повисла звенящая тишина. Они буравили друг друга взглядом, и на секунды могло показаться, что сейчас прямо под ними разгорится пожар. — Я — Фред, — наконец сказал он. — Я… живу в замке, и я вроде как принц, — промямлил Фред. Это был первый раз в жизни, когда он заикался. Гермиона чуть нахмурилась, но кивнула и, игнорируя ошарашенный взгляд Фреда, расстегнула платье. Оно упало на землю, а у Фреда вновь отвисла челюсть. Не обращая внимания на его шок, Гермиона села на корточки и достала из сумки, которая лежала у дерева, длинную рубаху и платье. Повернувшись к Фреду спиной, она стянула через голову рубашку и надела сухую, затем быстро залезла в чистое платье. Перед глазами Фреда всё ещё стояли её стройные ноги, аккуратная спина с острыми лопатками и множество коричневых веснушек, рассыпанных по плечам Гермионы. Сев на землю, она сняла сапоги и стянула шерстяные носки, быстро переоделась и, достав из сумки странную флягу, сделала короткий глоток. — Ну, рассказывай дальше. У тебя, Фред, есть несколько минут. Иначе, клянусь, я заколю тебя на месте. Мой отец, в конце концов, лесник, и я с малых лет умею пользоваться и луком, и копьём, и другим холодным оружием, — грозно произнесла Гермиона. — Не надо смотреть на меня так, будто бы я — сумасшедшая, пожалуйста. Зачем вы поменялись, что тебе здесь надо, а?! — Я… — Фред замялся. — Я хочу пожить свободным человеком… — Так. Значит, ты — Фредерик Гидеон Уизли, наследник престола Солебрилл — хочешь просто стать свободным человеком? — спросила Гермиона, бесцеремонно перебив его. Заметив кивок, она поджала губы, встала и принялась ходить вокруг него кругами. — Мило. Продолжай. — Не ходи вокруг меня кругами, — взмолился Фред. — Всё, что тебе нужно, так это то, что я — Фред Уизли, что я не убивал твоего друга, и то, что мы поменялись местами по своей воле. Он сейчас в замке и спокойно живёт, правда. Мне, чёрт возьми, надоела жизнь в замке, и я захотел попробовать что-то новое, стать собой и по-настоящему пожить. Гермиона вскинула подбородок. — Пожить? — уточнила она. — То есть ты хочешь сказать, что просто хочешь пожить? И не собираешься — не знаю — устроить заговор или убить Молли? — Голос Гермионы дрогнул. — Хорошо. Хорошо, — повторила она. — Джордж — мой друг, и я уверена, что у него были… причины, чтобы это сделать. А что касается тебя, Фред, ты ведь хочешь жить по-настоящему? — Да. Очень. На лице Гермионы появилась странная улыбка, а в глазах заплясали весёлые чертята. Она села на землю напротив Фреда и, подперев щёки руками, внимательно осмотрела его. — Ты не проживёшь у нас и двух суток, сбежишь. Фред закашлялся. При одном взгляде на Гермиону в нём разгоралась тысяча, если не миллион чертят, требующих выхода на волю. — И двух суток? — повторил Фред. — И двух суток, — подтвердила Гермиона с широчайшей улыбкой. Между ними повисла уже привычная тишина. Гермиона буравила его взглядом, в котором прыгали чертята; Фред пытался сосредоточиться, не поддаваясь ярким эмоциям, но это получалось плохо. — Месяц. — Что? — удивлённо переспросила Гермиона. — Я смогу прожить месяц в деревне. Ты только научи меня, как. Гермиона ничего не сказала, но, встав, взяла свою сумку и, приподняв подбородок, чуть прищурилась, следя за действиями Фреда. Он тоже встал. Оказавшись напротив неё, Фред не без удивления заметил, что Гермиона была миниатюрной и очень юркой. — На закате приходи к моему дому. Буду ждать. — Вильнув краем платья, Гермиона поправила сумку на плече и без колебаний направилась в сторону деревни, будто бы ничего и не произошло. Вокруг Фреда витал запах корицы, а жар, опаливший щёки, отчаянно не хотел уходить. Голова кружилась, вопросы роились в голове, словно мухи. Это сводило с ума. Фред осмотрелся и, громко вздохнув, спрятал лицо в ладонях. Он тяжело дышал и просто не понимал, как можно так себя вести. Это одновременно поражало и вводило в сильнейший ступор: как Гермиона могла сначала упасть в болото, чуть не погибнуть, а потом спокойно ему угрожать? Лёгкий треск деревьев, что раздавался вокруг, пение птиц которое можно было услышать, чуть наклонившись к дереву, топкая вода, при взгляде на которую вспоминалась сцена приближавшейся смерти Гермионы, пленили сознание Фреда. Он резко встал, ударил кулаком о ствол дерева и, вспомнив наказы Джона, нашёл свою сумку, валявшуюся на земле, и достал из тягучей трясины топор. Скривившись, он вытер его о кусок ткани, которую взял перед уходом из дома. От болота шёл тошнотворный запах, а струйка пота, стекающая по спине, раздражала Фреда. Он осмотрелся. Могучие деревья раскинули свои ветви, закрывая любой источник света; они словно не хотели, чтобы солнечные лучи дотронулись до их призрачного замка мечтаний, чтобы сильнейший ветер не дул между их деревьями. Кочки, что росли между исполинами, добавляли детского дыхания сумрачному лесу. Фред заметил тропинку, которую наверняка топтали не один раз, и ступил на неё. Он вспоминал, в какую сторону пошла Гермиона, чтобы не отправиться следом за ней. Фред услышал шорох за большим деревом и резко обернулся. Меж низких оголённых кустов мелькнул серо-бурый кончик хвоста животного. Фред аккуратно стянул с плеча лук, присел на корточки. Заяц, что остановился и начал жевать траву, крутил ушами из стороны в сторону. Фред достал стрелу, сглотнул и, оттягивая тетиву, сделанную из сухожилия зайца, чуть нахмурился, вспоминая рассказы старцев об охоте. Однажды Джинни принесла двух зайцев, которых поймала в силки, но её долго отчитывали, и Фред не успел ничего дельного узнать. Сейчас, когда для него это был буквально первый раз, Фред напрягался, стараясь не промазать. Фред шевельнулся. Под ним хрустнула ветка. Заяц обернулся и хотел бежать. Фред натянул тетиву. Тиньк! Стрела натянулась до предела и, когда Фред отпустил руку, полетела вперёд, на зайца, с пронзительным звоном. Заяц обернулся, и в его глазах можно было прочитать неподдельный ужас. Стрела могла бы настигнуть его, но в последний миг он сорвался с места. Упав на землю камнем, заяц издал тихий писк и завалился на бок, поджав под себя заднюю лапу. Фред вышел из своего укрытия и, склонившись над зайцем, что мелко дрожал, сглотнул. Замахнувшись небольшим ножиком, он перерезал ему глотку. Заяц на секунду забился в судороге, а потом его тело обмякло. — Прости, — прошептал Фред, пряча тушу в и без того тяжёлую сумку. — Это было… круто! — раздался за спиной Фреда возглас Ромула. Фред быстро обернулся. Макушка Ромула виднелась из-за раскидистого куста. Он вылез, отряхивая штаны от засохших листьев и грязи. Его глаза горели восторженным огнём. Фред цокнул языком, качнув головой. — Подглядывал? — понятливо спросил Фред. — О, Джордж, знаешь, я просто п-пытался… вот и дошёл, а потом понимаешь, да?.. — начал тараторить Ромул. Неожиданно на его лице заиграла такая широкая улыбка, что могло показаться, будто сейчас она дойдёт до ушей. — Представляешь: я поймал зайца и целую белку! Представляешь, Джордж?! В груди больно кольнуло. Но не мог же он, Фред Уизли, человек, который добивался всего, чего хотел, быть хуже Ромула! Фред натянул улыбку и хлопнул по плечу сияющего Ромула, который подошёл к нему. — Молодец-молодец. Сейчас пойдём хижину искать, а потом — на рыбалку? — весело уточнил Фред. — Конечно, пошли! — подхватил Ромул и рванул вперёд, даже не зная, куда идти. Фред поправил сумку и направился следом за ним. Пока они шли сквозь густой лес, Фред время от времени взъерошивал свои волосы и теребил край котты. Он вспоминал события вчерашнего дня, но, чем ближе они подходили к избе старого Джона, тем чаще в памяти Фреда всплывали безумные глаза Беллатрисы, девичий смех Долорес Амбридж и испуганные всхлипы Пенни. Словно от места, к которому они шли, веяло негативной энергией: ей тянуло на целые футы. Фред искренне восхищался Джорджем, который жертвовал собой, чтобы освободить Сириуса Блэка. Фред, витая в облаках (как любила говорить Бонни), не обратил внимания на то, что Ромул остановился и, раскрыв рот, смотрел в одну точку. Фред врезался в него. Ромул сдавленно пискнул и повалился на колени. Фред пошатнулся, но смог устоять на месте. Подняв взгляд, он понял, что они прошли достаточно много — можно было спокойно заблудиться в глухой лесной чаще, — и сейчас перед ними предстала большая скала, на которой росли три могущественных сосны, в круге которых покоилась небольшая хижина. — Восхитительное место, — прошептал Ромул. — Согласен, — кивнув, подтвердил Фред. — Как ты сюда вышел, а? Джон ведь не говорил, как можно найти эту хижину. — А… секрет! — спохватился Ромул, лукаво подмигнув Фреду. — Пойдём брать удочки? — Пойдём. Ромул поджал губы и ринулся вперёд, скинув тряпичную сумку на землю. Штаны его развевались по воздуху при каждом движении. Когда он добежал до дома, обернулся к Фреду, который не торопясь шёл вперёд, натянув на лицо нахальную улыбку. Подойдя ближе к избе, он смело открыл дверь и впал в сильнейший ступор. Снаружи прекрасное здание пленило, просило зайти в эту прекрасную избу, а внутри выглядело… пугающим. Всё было сожжено дотла, вещи были раскиданы, а двух удочек, которые лежали на полу, огонь словно и не тронул: они были невредимы. Уголь валялся повсюду, и маленький огонёк, что печально и жалко догорал, дрожал при каждом вздохе Ромула или Фреда. Тиньк! Фред напрягся и быстро осмотрелся. Мужчина с ужасающей лысиной выглянул из-за остатков стола и, держа в руках наконечник стрелы, стучал им по дереву. Он засмеялся смехом, пролезавшим под кожу и не дающим даже шанса пошевелиться. Казалось, что этот сумасшедший смех резал, как скальпель, и пронзал, как будто на тебя скидывали горы льда. — Ой! — воскликнул мужчина. — Какие м-ми-и-илые гости! — Растягивая слова, он вылез из своего убежища, продолжая стучать наконечником стрелы по столу. Фред словно оцепенел. — Ч-что тебе надо? — спросил Ромул, вцепившись в руку Фреда. — Зачем т-ты спалил д-дом? К-как он не сгорел снаружи? Тиньк! Воздух словно задребезжал, и из ниоткуда появилась стрела. Она пролетела мимо Ромула и Фреда, ровно вцепилась в ногу мужчины. Тот упал на землю, сдавленно крикнув. Фред обернулся. За их спиной стоял старый Джон, гневно раздувая ноздри и держа в руках лук. Он нахмурился и внимательно посмотрел на Фреда с Ромулом, а потом перекинул лук через плечо и резко схватил их за рукава. — Быстро домой! — взревел Джон. Домой они шли молча, храня гнетущую тишину. Фред был уверен, что каждый думал о своём, но сейчас в его голове роились странные — и местами безумные — мысли. Ему казалось, что побег Сириуса был связан с этим мужчиной: прогоняя эти мысли раз из раза, Фред всё чаще убеждался в том, что мужчина мог мстить Гермионе и Джорджу через лесника Джона. Он чувствовал себя параноиком, коим никогда не являлся по своей натуре. Джон часто стучал сапогами о сырую лесную землю, теребил лук и всем своим видом пытался показать свою злость на них, но Фред был уверен, что Джон переживает. Хоть он и впервые видел Джона, что-то ему подсказывало, что отцу Гермионы можно верить: столько в нём было силы и совести, от него словно веяло спокойствием и уверенностью. Ромул прятал взгляд, стараясь не смотреть на Джона, но время от времени брался за руку Фреда. — Вы знаете, мистер Грейнджер, кто это был? — спросил Фред. — Знаю. Вам не скажу. На этом диалог закончился, и Фред понял, что спрашивать дальше бесполезно, но бороться за истину никогда не поздно. Фред с лёгкой грустью вспомнил о своих возможностях в замке: читай сколько хочешь, ищи любую информацию в любой момент, имей свободный доступ ко всем источникам информации круглосуточно. Фред слегка нахмурился, закусил изнутри щёку, а потом вспомнил, что Джордж постоянно говорил о страсти Гермионы к чтению, и понял, что это — его выход из ситуации. Фред остановился и цокнул языком, призывая остановиться и Джона. — Ну? — А где Гермиона книги берёт? — спросил Фред, почесав щетину. — В церкви, — бросил через плечо Джон, и, когда они дошли до моста, ведущего к домам Грейнджеров и Пруэттов, его черты лица чуть смягчились. — Значит так, — начал он и подставил ладонь ко лбу козырьком, закинув голову к небу. — Сейчас съедите несколько кусков вяленого мяса, — сказал Джон и подал Ромулу свёрток, от которого исходили травяные ароматы. — А потом сразу — поняли меня? — отправитесь в церковь, куда отдадите пойманное мясо на засушку. Просите минимум сорок восемь бронзовых монет, дадут меньше — просите тридцать две. Иначе зря ловили. — Хорошо, — услужливо сказал Ромул. — Ты пока иди, Ромул; Джордж тебя догонит, а нам поговорить ещё надо, — добродушно кивнул Джон и, дождавшись, когда Ромул отойдёт на несколько метров, повернулся к Фреду, положил руку ему на плечо. — Что ты решил насчёт Гермионы, Джордж? Она согласна с тобой обвенчаться. Вчера мне вечером сказала. А ты ж знаешь её: девчонка она строптивая, но умная, да вы дружите так хорошо, что грех просто не быть вам вместе! Фред закашлялся. За свою жизнь у него была перспектива обвенчаться с пятью девушками: с роковой Элен — в пятнадцать лет; с сумасшедшей Лавандой Браун — в шестнадцать лет; в семнадцать лет — с близняшками Патил; со странной Луной Лавгуд — в свои нынешние двадцать лет, неделю назад. Все они могли возбудить его (кроме Лавгуд, она, скорее, была для него младшей сестрой, как Джинни), но ни к одной он не чувствовал того, что было действительно важно в истинной любви. Понимая, что сейчас он — Джордж, и у него нет выбора, Фред кивнул под горящим азартом взглядом Джона. — Отлично! Тогда в конце лета обвенчаетесь, заживёте, дом пока строить начнёте! Ну, прекрасно же! Молодец, Джордж! — затараторил Джон и крепко обнял его. — Знал же я, что ты — хороший парень, а вы с Гермионой свыкнетесь, сживётесь: она — девушка хорошая, вы давно знакомы с друг другом! Потом детишки будут… ух! Вы ж и работать сможете больше, выбраться в люди: ты станешь таким хорошим торговцем, завидно всем будет, а Гермиона сможет заниматься детишками и учить их в церкви. Замечательно же!.. Извини, Джордж, разошёлся я чего-то. — Бывает, — улыбнувшись, сказал Фред. — Славненько. Идите с Ромулом в церковь.***
Фред потянулся, оглянулся по сторонам и, постучав в дверь, зашёл в дом. В коридоре показалась Молли, утирая испачканный мукой нос. Она улыбнулась, увидев Фреда, и махнула ему рукой. — Да, милый? — Ма, я принёс деньги с охоты, — чуть замявшись, сказал Фред и достал из сумки мешочек из церкви, в который он добавил две золотые монеты, что взял из замка. — Тут двадцать восемь бронзовых и две золотых монеты. — Ой, Солебрилл великий! — вскрикнула Молли и уронила на пол полотенце. — Это ж как много, Джорджи! Нам хватит на два месяца, чтобы жить спокойно и ни в чём себе не отказывать! О, Джорджи-Джорджи! Молли причитала. Подойдя к Фреду, она крепко обняла его и начала осыпать его лицо поцелуями. Обнимая Фреда тёплыми руками, Молли постоянно поглаживала его. — Как же хорошо, Джордж! Ты — молодец, сынок мой. — Молли встала на цыпочки и взъерошила ему волосы. — Так, ну, ладно. Ты вроде бы хотел с Гермионой в паб сходить? Вон уж солнце падает за горизонт — пора идти, Джордж, если опоздать не хочешь. А опаздывать плохо. Фред улыбнулся, но в районе солнечного сплетения неприятно начало тянуть. В горле стало сухо. — Не за что, ма. Я завтра… ещё п-принесу, — сказал Фред, чуть замявшись. Фред видел счастливые глаза Молли, и внутри у него загорался лучик надежды; хотелось сделать её — женщину, чья судьба наверняка была непростой и тернистой — ещё более счастливой. — Ты молодец. Иди-иди, Гермиона вон уже тебя на улице ждёт. — Молли подтолкнула Фреда к выходу, помахав ему на прощание. Фред второй раз за день вышел из дома и сейчас действительно чувствовал себя лучше: ломота в теле, которая осталась после целого дня долгой работы, отдавалась в каждом шаге, но дарила расцветающую лёгкость в груди. Облокотившись спиной о забор, Гермиона тихо насвистывала, и Фред невольно заслушался. Кудрявая копна волос аккуратно спадала на её плечи, а чёлка была убрана назад, нежно переплетённая полевыми цветами. Даже сквозь забор можно было увидеть зелёное платье и широкие белоснежные рукава рубашки. Она была истинным воплощением нетронутой красавицы-весны. Подойдя к забору, Фред положил руки на него и кашлянул. Гермиона подпрыгнула на месте, но тут же обернулась. На её щеках играл природный румянец, который обнимал маленькие веснушки, рассыпанные на кончике её носа и щеках. — Мы не успели толком познакомиться, — сказала Гермиона, скрестив руки на груди. — Я — Гермиона Грейнджер, — представилась она, вытянув вперёд одну руку. — Имена мы знаем, зачем ещё раз это говорить? — усмехнувшись, уточнил Фред, но тут же замолк под пытливым взглядом карих глаз. — Фред. Гермиона кивнула. — Вот и познакомились, Фред. До бара идти, как вязанке хвороста гореть; предлагаю сыграть в вопрос — ответ. — Заметив сдвинутые брови Фреда, она звонко рассмеялась. — Неужели ты не знаешь? Это же такая простая игра! Ты задаёшь вопрос, я отвечаю и задаю вопрос. Если ты не отвечаешь, то должен выполнить моё желание. — Гермиона чуть сощурилась, и Фреду показалось, что на кончике её носа веснушки стали ещё ярче, чем раньше. — Или слабо, а, Фред? Гермиона проворачивала этот трюк уже дважды за последние часы, но Фред вновь повёлся. — Мне не слабо! — Вот и отлично. Пошли? — уточнила Гермиона и, не обращая внимания на беззвучные протесты Фреда, подхватила его под руку. — Ты, конечно, Фред, но играешь Джорджа. Расслабься, Фред. Гермиона толкнула его в бок. Фред улыбнулся, и ему в нос вновь ударил яркий запах корицы. — Ну, что ж. — Гермиона хлопнула в ладоши. — Главное в жизни? — спросила она. — Семья и смех людей. — Увидев удивлённо поднятые брови Гермионы, Фред объяснил: — Я мечтаю открыть лавку приколов. Какая твоя главная мечта или цель? Гермиона чуть нахмурилась, а потом сказала то, чего Фред совершенно не мог ожидать. — Я хочу… открыть магазин книг или поднять революцию за права женщин и животных, — смело сказала Гермиона и в упор посмотрела на Фреда — прямо в глаза. По спине у него пробежали мурашки. — А если говорить про мечту, то я хочу, чтобы никогда не было войн и чтобы моя мать выздоровела. Фред глянул сверху вниз на Гермиону и постарался не обращать внимания на чуть покрасневший кончик её носа. — Ты правда хочешь открыть свой магазин приколов? А что ты будешь там продавать, чем заниматься? — Мечтаю с пяти лет, только нужно найти человека, который будет готов помогать мне. — Фред взъерошил свои волосы и улыбнулся. — Любимая книга? — «Новая жизнь» Данте, — улыбнувшись, сказала Гермиона. — Любимые блюдо и цвет? — Почему не «Роман о Розе»? — нацепив ухмылку, уточнил Фред. Джинни ненавидела это произведение, и Фред часто слышал, как другие расхваливали его. — Цвет — оранжевый; блюдо, наверное, булочки с маком и маслом. — Эй! — воскликнула Гермиона. — Булочки — это не блюдо, а лакомство! — Для меня блюдо! На секунду стало тихо, а потом Гермиона и Фред залились хохотом. — Что думаешь об этом венчании с Джорджем? — спросил Фред, пытаясь унять смех, рьяно рвущийся из груди. Гермиона, до этого смотревшая в глаза Фреда, чуть отвела взгляд и закусила губу. Она начала теребить край платья, часто дышать, а потом на одном дыхании сказала: — Янзнаючтсэтмделтьявюжиньмечталастаьсвбоднойивыйтизамжполюбви! Фред поднял брови и почесал щетину. — Что, прости? — Ой! — воскликнула Гермиона. На её лице заиграла смущённая улыбка, сопровождаемая румянцем, напоминающим лепестки нежных полевых цветов. — Я не знаю, что… буду с этим делать, но в любом случае брак с Джорджем намного лучше, нежели служба в церкви или свадьба с МакЛагенном. У женщин, знаешь, в наше время мало прав, и иметь выбор — большая удача, для меня так точно. Я всегда мечтала быть свободной и, если выйти замуж, то только по любви и после хорошей карьеры. Но это… невозможно. Потому придётся жить так. Гермиона пожала плечами. — Увидела меня и не смогла устоять перед моим обаянием? — усмехнувшись, уточнил Фред. — Эй, ты! — воскликнула Гермиона и толкнула Фреда локтем в бок. — Ты обалдел, да? Как я могу влюбиться в человека, с которым знакома несколько часов, и в того, чья внешность полностью совпадает с внешностью моего лучшего друга? Я видела, как он в дырявых носках болтает большими пальцами и на спор пытается поймать носом колечки из бересты! Фред рассмеялся, представив эту картину, а нервозность, что до сих пор присутствовала у Гермионы, полностью пропала. Фреду это было безумно приятно. «Словно камень с сердца упал», — подумал он и громко вздохнул. Пока Фред с Геомионой шли до паба, они постоянно разговаривали, не обращая внимания на проходящих мимо людей: они говорили и говорили, а голоса их разносились по улице, словно звон колокольчиков, и это было поистине волшебно. Гермиона время от времени показывала свой ум, но это не раздражало Фреда, напротив — ему было приятно её слушать. Она не задавала лишних вопросов и вела себя спокойно: Гермиона словно понимала Фреда с полуслова и разделяла его душевное состояние. В ней плескался огонь жизни, который было невозможно не заметить, и Фред заражался им: пытался впитать, ощутить под кожей, так, чтобы он дотронулся до самого его нутра. Когда они дошли до паба, Фред приоткрыл рот, а Гермиона, толкнув его в бок, задорно присвистнула. Люди тянулись к величественной часовне. Один мужчина нёс большой мешок, перекинув его через плечо, двое мальчишек гоняли мяч, задорно смеясь, женщины выглядывали из окон немногочисленных домов, что здесь стояли, и давали наказы своим отрокам. Приплюснутое здание, что располагалось около часовни, сочилось ярким светом и наполняло улицу приятными мелодиями, смехом людей. Но тот факт, что за часовней была гигантская гора, стремящаяся макушкой к небу, приводил Фреда в полнейший — немного детский — восторг. — Нравится? — спросила Гермиона, и Фред, наклонившись, увидел мягкую улыбку, застывшую на её губах. — Да. — Отлично, — кивнула Гермиона. — Сегодня в Солебрилл празднуется Святая Неделя Посадки. Вы сегодня даже с Ромулом сеяли зерно; первый день так и празднуется. Сегодня люди пьют бренди, вино и пиво, танцуют, отдыхают, — рассказывала Гермиона, когда они протискивались через толпу, чтобы подойти к пабу. — Людей сегодня много будет: праздник как никак. Ты только воды не проси и в драки не лезь: либо отравишься, либо тебя до смерти изобьют. У нас мирно, конечно, но если… бездомные мужчины перепьют, они и убить могут. Фред кивнул и сам невольно вспомнил, как мальчишка, живший при дворе — сын одной придворной, — отравился водой, которую принесли из ручья. — Славно! — Гермиона хлопнула Фреда по плечу. — Тогда пошли. Взял деньги? Фред порылся в сумке, перекинутой через плечо, достал мешочек с золотом и потряс его. Гермиона кивнула и, поджав губы, дотронулась до плеча мужчины, который стоял прямо у входа в паб. — Ой, здравствуйте. Можете пропустить нас, пожалуйста? У нас свадьба скоро, нам домой скоро надо. Пропустите, а? — просила Гермиона ангельским голосом, почти невесомо касаясь своих волос. — Спасибо вам большое! — крикнула она и, схватив Фреда под руку, протащила мимо мужчины. Фред чуть обмяк в тёплой хватке Гермионы, но тут же собрался, увидев паб изнутри: повсюду стояли столы, накрытые оранжевой тканью (Фред подумал, не Молли ли шила их), почти за каждым сидели люди, которые смеялись, поднимали бокалы и хлопали друг друга по плечам. За барной стойкой сидели мужчина и женщина, которые разливали пиво и бренди, множество свечей стояли по всему пабу, музыканты, сидящие в центре паба, стучали по барабанам, играли на гитарах, небольшая сцена, которая сейчас пустовала, была расписана большим солнцем, чьи лучи тянулись по всему пабу. Девушка, сидящая около входа, бесцеремонно подхватила Фреда и Гермиону под руки и потянула к барной стойке. — Здравствуйте, милые мои! — вскрикнула она, и Фред заметил её волосы цвета пшеницы, которые были собраны в тугой пучок. Девушка подвела их к барной стойке и усадила на стулья. — Пейте, отдыхайте, танцуйте! Гермиона кивнула девушке и, улыбнувшись Фреду, наклонилась к бармену, начав шептать что-то. Фред нахмурился. — Тебе понравится! — сказала Гермиона, перекрикивая гомон, стоявший в пабе. Бармен, кивнув, подтвердил её слова. — Хочешь потанцевать? — спросила она. Бармен подал им два бокала. Фред недоверчиво принюхался. — Не волнуйся, это — единственное, что можно пить тут. Сливочное пиво. Лучший напиток в Солебрилл, — крикнула Гермиона, отсалютовав ему. Фред улыбнулся и сделал глоток, ожидая яркого вкуса, который наверняка обожжёт горло, но почувствовал приятный — безумно приятный — вкус. Он, стараясь перекричать толпу, поблагодарил Гермиону за чудный напиток, что она посоветовала ему. Фред улыбнулся и, откинувшись на барную стойку, стал наблюдать за людьми. Он был не из тех, кто любит танцевать или проводить время в пабах, тем более — напиваться, но это было совершено другое место, которое не входило в его привычные нормы понимания пабов. Фреду здесь определённо нравилось: здесь не было драк и ссор (как минимум, в его поле зрения), все веселились, смеялись и танцевали, играла музыка, которая обволакивала тело и не давала нормально мыслить разуму, тело расслаблялось, в горле оставалась приятная терпкая нотка алкоголя, а смех невольно вырывался из горла даже на самые несмешные шутки. Гермиона недолго просидела с ним, а потом, всплеснув руками и ударив себя по коленям, подошла к музыкантам и начала с ними разговаривать, иногда кивая в сторону Фреда и посылая ему весёлые улыбки. На стул около Фреда завалились двое: девушка и парень. Парень сел на стул, а девушка устроилась у него на коленях и жарко вцепилась в его губы. Фреду стало не по себе от столь яркой сцены рядом. Девушка, казалось, была полностью голой: короткое платье, сделанное из тончайшей вуали, слегка прикрывало ягодицы и оставляло большое декольте. При первом взгляде на неё Фред вспомнил Элен Энтуанн — столько же в этой девушке было роковой фарфоровой красоты. Когда парень начал целовать девушку в лебединую шею, Фред закашлялся. Парень просмотрел на него высокомерным — возможно, брезгливым — взглядом, а потом оставил девушку в одиночестве с раскрасневшимися губами. — Бренди. Самый крепкий, — сказала девушка, щёлкнув пальцами. — Тебе чего надо, а? — гаркнула она. — Ничего. Не стыдно устраивать шабаш прямо здесь? — усмехнувшись, спросил Фред и сделал небольшой глоток сливочного пива. — Не стыдно. Это — мой единственный путь к счастливой жизни. — Горько усмехнувшись в унисон Фреду, девушка сделала большой глоток и закашлялась. — Удивляешься, да? А нет ведь другого пути для счастливой жизни женщины, чем через замужество. Это горько, но брак по расчёту — лучший вариант для любой женщины, и плевать на чувства. — Печальная, однако, картина. — А ты со мной не согласен? — Не согласен, — смело бросил Фред и тут же получил смачную пощёчину. — Ну, ты и дура-а-ак, — протянула девушка, выпивая уже третий (как успел посчитать Фред) бокал бренди. — Мы властны над своими чувствами. — Фред поморщился, услышав эти слова: изо дня в день он слышал это, ему твердили об этом постоянно, заставляли сдерживать эмоции, и это до жути осточертело Фреду. — Властны, милый мой, властны. Бред говорят те, кто уверен, что чувства — божья милость. Бред — это завет церкви, что женщине можно лежать лишь под мужчиной и быть спокойной домохозяйкой. Для меня нет другого пути. — Девушка обвела рукой своё тело. — Лишь фальшь, чтобы потом жить счастливо. И это правда, милый мой. — Ты когда-нибудь любила? — А ты? Фред покачал головой и рассмеялся. Девушка хмыкнула, а потом, погладив его по щеке, улыбнулась. — Вот и я о том. Я делаю это, чтобы потом жить счастливой, и я добьюсь этого любой — слышишь? — ценой. Вот так вот, милый мой. Такова жизнь, — разглагольствовала девушка, отставляя четвёртый бокал бренди. — Прости за пощёчину. И не считай меня… прошмандовкой, пожалуйста; я уже устала от этих укоризненных взглядов. Они меня вгонят в могилу. Фред кивнул ей. Девушка мягко улыбнулась (насколько это было возможно в её состоянии) и, чуть шатаясь, направилась к одному из столов. Фред глянул в сторону музыкантов и понял, что Гермионы нигде нет: ни в одном углу он её не видел. Неожиданно всё стихло. Заиграла первая мелодия. Она растягивалась медленно, а потом Фред уже не помнил себя. Мелодия становилась всё чаще и чаще. Музыканты играли на барабанах, люди начинали тянуться на сцену, танцевать. — Хэй! — вскрикнул мужчина и ударил по барабану. — Хэй! — вскрикнул второй мужчина и начал быстро играть на гитаре. — Хэй! — вскрикнула женщина и встала в центр солнечной сцены. — Танцуем, люди! Веселитесь, дайте свободу своим эмоциям! Люди начали тянуться к сцене. Танцевать, отбивать ритм, тянуть друг друга, образовывать круги и хороводы. Они хлопали в ладоши, прыгали, и повсюду витала мощная энергия. Фред не хотел танцевать, а потом увидел её. Гермиона стояла в центре солнца, подол её платья развевался у неё между ног. Она раскраснелась, волосы, казалось, кудрявились пуще прежнего. Вокруг неё двигались люди, и Гермиона словно была волшебной звездой в беспроглядной группе людей. Она часто двигалась, смеялась, меняла партнёров, с которыми танцевала, а потом, отдохнув мгновение, снова пускалась в пляс. Её мягко-молочные щёки раскраснелись от танца, и румянец тянулся к линии волос. На виске виделась маленькая капелька пота. Гермиона была прекрасна, и Фред понял это именно в этот момент. Он тряхнул головой, пытаясь списать своё увлечение на действие алкоголя. Казалось, он сидел один, и это немного удручало, но Фред помнил, как однажды опозорился, решив станцевать. А потом произошло то, что стянуло Фреда с места. На несколько мгновений музыка стихла, и Гермионе хватило этого времени, чтобы подбежать к Фреду и, схватив его, потащить танцевать. Фред стоял напротив Гермионы, видел россыпь коричневых веснушек, часто вздымавшуюся грудь, и его тело само понеслось в танец — разум отключился. Решил, что сейчас не стоит мешать. И Фред танцевал. Танцевал, как никогда раньше. Он чувствовал себя как никогда хорошо. Его грудь часто вздымалась, он чувствовал, как щёки раскраснелись, а ноги стали ватными. Руки слегка дрожали, но в сердце расцветал прекрасный цветок свободы, о котором он так долго мечтал. Иногда Фреду казалось, что вот-вот подошва сапог отобьётся, а потолок рухнет — так сильно они стучали ботинками, хлопали в ладоши и вскрикивали. — Хэй! — закричала толпа, и у Фреда завибрировало в ушах. Последний аккорд был самым ярким, громким, как и эмоции Фреда: он впервые за двадцать лет был на своём месте. Там, где должен быть. Фред был собой. Собой настоящим.