Что нам скажут звёзды?

      Роджер понятия не имел, сколько времени прошло с тех пор, как он уснул. В памяти всплывали лишь обрывки событий: кажется, Фредди всё-таки сдержал слово и вызвал ему врача. И кажется, Тейлор слышал что-то про ангину, постельный режим и лекарства. А это ему категорически не нравилось. Роджера со страшной силой потянуло на репетиции, в студию, да куда угодно, лишь бы только не лежать здесь пластом.       Он с трудом поднял голову и открыл глаза, стараясь сфокусировать плывущий взор на… хоть на чём-нибудь. В комнате было темно и тихо. Скорее всего, спал он долго и на улице уже успело окончательно стемнеть. Преодолевая головокружение и слабость, барабанщик перекатился на правый бок, намереваясь сползти с кровати. Лежать совсем без дела он был не намерен. Хотелось хотя бы позвонить Брайану или Джону. Зачем, если Фредди, скорее всего, уже это сделал и всё им рассказал? Этого Родж не знал. Ему просто хотелось сделать хоть что-нибудь, чтобы почувствовать себя живым человеком, а не безвольным мешком с картошкой. Но именно мешком с картошкой, видимо, барабанщик сейчас и являлся, так как в самый ответственный момент, вместо того, чтобы встать на ноги, он просто безвольно плюхнулся на мягкий ковёр на полу. На этом его физические силы были исчерпаны. Роджер сжал зубы и тихонько заскулил, злясь на самого себя за эту беспомощность.       Фредди же, «колдовавший» на кухне над куриным бульоном для Роджера (именно колдовством это можно назвать по праву, так как до сего момента с куриными бульонами у вокалиста были натянутые отношения), услышал из спальни глухое «бух» и, предусмотрительно уменьшив огонь под кастрюлей, побежал в спальню. Открыв дверь, Меркьюри увидел вполне ожидаемую, впрочем, картину: Роджер лежал на полу и тихо матерился. Какая-то неожиданно сильная нежность затопила сердце Фредди. Он тихо приблизился к лежавшему на полу другу и по-родительски мягко, но уверенно вернул его на кровать. – Ну и что ты пытался сделать, м? – брюнет попытался придать своему голосу суровости, но непрошенная улыбка всё же тронула губы. Роджер был сейчас такой милый, всколоченный и домашний. Всем своим видом барабанщик напоминал маленького насупленного котёнка, которого хотелось прижать к груди и приласкать. – Я не хочу валяться здесь, как куль с дерьмом, – недовольно пробурчал Тейлор. – Но тебе придётся полежать хотя бы пару дней, – ответил Фредди, присаживаясь рядом. Роджер неожиданно даже для самого себя доверчиво положил голову другу на плечо. – И насколько всё дерьмово? – спросил он, с трудом заставляя язык ворочаться во рту. Горло болело так, словно в него налили расплавленного свинца – Ну, раз ты уже находишь в себе силы материться – всё неплохо, – усмехнулся Меркьюри. – Не хочу никаких лекарств, к чёрту всё… – капризно протянул блондин.       Фредди молча запустил пальцы в его волосы, задумчиво массируя затылок. Сердце Роджера пропустило удар. Он прикрыл глаза и выгнул шею, плавясь под ласковыми, музыкальными пальцами. Ему не нравилось болеть, собственная беспомощность угнетала, но… Но то, что происходило сейчас, барабанщику нравилось, определённо. Да, он не хотел лекарств и постельного режима, но он хотел Фредди рядом. Вот так, как сейчас. Пусть даже ради этого придётся месяц провести в кровати, глотая горькие таблетки – всё равно…       Руки Фреда творили какую-то магию, снимая напряжение и заставляя тело покрываться бесчисленным количеством мурашек. С губ Тейлора сорвался тихий, неконтролируемый стон. Меркьюри повернул голову в сторону друга, с удивлением отмечая, насколько открытым перед ним был Роджер. Он выгнулся под его пальцами, открыв взору бледную с голубыми венками шею, тихонько постанывал, облизывая пересохшие губы. Такой нежный, такой отзывчивый… Музыкант чуть сильнее надавил на затылок блондина, путаясь пальцами в длинных волосах, и с интересом наблюдая за реакцией. Ответный стон был уже громче. «Надо же, какой чувствительный малыш Роджи…» – пронеслось в голове Меркьюри. – «Что же будет, если приласкать тебя не только здесь? И не только пальцами?» Вокалист резко тряхнул головой, прогоняя грязные (но чертовски возбуждающие, надо сказать) мысли и убрал руку. Тейлор обиженно заскулил и повернул голову к Фредди. Меркьюри как будто прошибло током – Роджер совершенно точно был возбуждён. Расширенные зрачки, расфокусированный взгляд и тяжёлое дыхание выдавали барабанщика с головой. А если ещё и… Фредди опустил глаза и увидел то, что ожидал и чего боялся: на домашних штанах Тейлора выпирал вполне красноречивый бугор. Он быстро отвёл взгляд, возвращаясь к лицу Роджера и сглотнул подступивший к горлу ком: – Лиззи, дорогуша, будь умничкой, вернись в постель… – он старался придать своему дрожащему от возбуждения голосу хоть немного уверенности.       Роджер несколько раз ошарашено моргнул, стараясь сконцентрировать внимание. Голос Фредди, бархатистый и мягкий, действовал на барабанщика лучше всякого гипноза. Он коротко кивнул и, не отводя взгляда от лица Меркьюри, залез под одеяло. С ним, определённо, происходило что-то непонятное даже ему самому. Всегда строптивый и своенравный Роджер Тейлор вдруг ведёт себя, как дрессированная зверушка, выполняя все просьбы Фредди, даже если сам хотел бы поступить иначе: послать всё к чёрту, встать с постели и уйти. Да, с двумя последними пунктами, учитывая его нынешнее состояние, возникли бы проблемы, но всё же… Фредди уже давно вернулся на кухню покорять кулинарное искусство, а барабанщик всё старался распутать клубок мыслей в голове. Если раньше все свои странности и долгие взгляды в сторону лучшего друга он с чистой совестью мог списать на болезнь и общую заторможенность, то сейчас произошло то, что не на шутку его взволновало – у него встал на Фредди… НА ФРЕДДИ, МАТЬ ЕГО, МЕРКЬЮРИ! А ведь вокалист не делал ничего такого, что могло его возбудить. Он просто помассировал Роджеру кожу головы. Так делали десятки женщин до него. И это не вызывало у Тейлора такой реакции. Да, приятно, но не настолько. Пальцы Меркьюри же едва не заставили барабанщика испытать оргазм в самом полном понимании этого слова. И даже сейчас, прокручивая в голове произошедшее, музыкант ощущает, как затягивается узел внизу живота.       Роджер готов был поклясться – Фред всё заметил, потому и отдёрнул руку так, будто обжёгся. От этой мысли противный, вязкий комок подступил к горлу, а сглотнуть Тейлору было невероятно сложно. Он откинулся на подушки, тяжело хватая ртом воздух. На лбу снова выступила испарина. – Вот блядство… – тихо, но весомо сказал Роджер куда-то в потолок. Он и предполагать боялся, что сейчас о нём думает Фредди.       Меркьюри же чувствовал себя крайне странно и рассеянно. Будто его пыльным мешком по голове стукнули. Как такое возможно? Роджер Тейлор, главный бабник всея Queen, покоритель женских сердец – и вдруг… Может Фредди просто показалось? Он услышал стон Тейлора – а дальше фантазия «дорисовала» то, что ему хотелось бы увидеть? Да, так думать проще, проще сделать вид, что ничего не было, что он абсолютно ничего не заметил… Фредди выдохнул, упираясь кулаками в столешницу и устало, прикрывая глаза. И перед внутренним взором тут же «нарисовалась» картина сладко стонущего Тейлора, выгнувшего шею под его ласками. – Твою ж мать! – зарычал вокалист, резко открывая глаза и ощущая, как подступает горячая волна возбуждения. Что-то подсказывало, что уснуть сегодня ему тоже не удастся.       Готовый бульон Фредди уже давно выключил, налил в тарелку и оставил остывать. Но одна мысль о том, что придётся сейчас взять эту тарелку и пойти к Роджеру, вновь увидеть его всколоченную блондинистую голову и большие голубые глаза, заставляла руки музыканта дрожать. Глубоко вздохнув и запихнув свои эмоции подальше, Меркьюри всё же взял порцию бульона со стола. Не оставлять же Тейлора голодным из-за своей разыгравшейся фантазии.       Тихо отворив дверь в комнату барабанщика, Фредди (даже несколько боязливо) заглянул внутрь. Роджер ещё не спал, лёжа с открытыми глазами и бездумно созерцая потолок. Брюнет сделал глубокий вдох и зашёл в комнату, ставя тарелку с бульоном на прикроватную тумбочку рядом с больным. Роджер повернул голову, окидывая друга нечитаемым взглядом. – Тебе нужно поесть, – максимально мягко сказал Фредди. – Не хочу есть, – капризно протянул Тейлор, отворачивая голову. Улыбка тронула губы Фредди. Сейчас Родж уж слишком сильно напоминал капризного ребёнка. – Нужно. А то сил не будет. И будешь ты тут месяц валяться в постели, один. А нам придётся искать нового барабанщика, пока ты болеешь. Фредди откровенно блефовал, забавляясь. Конечно, никто не собирался искать замену Тейлору. Хотя бы просто потому, что найти замену такому талантливому барабанщику было нереально. Но реакция Роджера была ровно такой, какую и предполагал Меркьюри: блондин повернулся, недовольно сопя, и принял полусидячее положение, поудобнее устраиваясь на подушках. – Ты засранец, Фред, знаешь об этом? – недовольно бурчал Роджер, глядя на довольную, улыбающуюся физиономию вокалиста. - Кушать подано, ваше величество, – Фредди чуть склонил голову в театральном поклоне. Напускное недовольство Роджера веселило парса. – Я, максимум, высочество. Величество в нашей группе только одно, – усмехнулся Роджер и потянулся к тарелке с ложкой. Кажется, недавнюю странную ситуацию Фред предпочёл проигнорировать. Этот факт принёс Тейлору небывалое облегчение.       Но поесть нормально у барабанщика так и не получилось: ослабевшие руки дрожали и напрочь отказывались держать ложку. Фредди, заметив мучения друга, тихо цокнул языком, усаживаясь рядом и аккуратно забирая у блондина и ложку, и тарелку. Роджеру это не нравилось, но что он мог поделать? – Открой рот, – просит Фредди, тут же отправляя туда порцию тёплого и, надо сказать, недурственного бульона. – Неплохо, – улыбнулся Тейлор. – Я думал, ты отравишь меня своей стряпнёй. – А где же «спасибо, Фредди, что бы я без тебя делал?» – с притворным недовольством закатил глаза вокалист. – Спасибо, Фредди. Что бы я без тебя делал? – совершенно серьёзно говорит Тейлор. Его тон настолько серьёзен, что Фредди удивлённо поднимает глаза, встречаясь с ним взглядом. Роджер не моргая смотрит в глаза Фредди взглядом, которого до этого тот у друга никогда не видел. В глубине этих аквамариновых глаз плещется что-то, какое-то чувство, которое вокалист не в силах прочесть. А сам барабанщик ещё не в силах осознать и принять.       Забыв обо всём на свете, Тейлор разглядывает лицо своего лучшего друга так, будто видит его впервые. Останавливается взглядом на высоких скулах, мужественном подбородке и пухлых губах, которые, наверное, так приятно целовать… Что плохого случится, если он это проверит? Эта мысль молнией проносится в светлой голове и даже не пугает Роджа. Хотя должна бы… Роджер поднимает глаза и встречается взглядом с тёмными глазами Меркьюри. Они буквально засасывают парня, не позволяя оторваться. Хочется разглядывать каждую ресничку, изучить каждый миллиметр сияющего экзотической красотой лица… Почему музыкант раньше не замечал, насколько красив его друг? – Нужно доесть, Роджи, – голос, такой же красивый, как и его обладатель, вырывает Роджера из раздумий. Он быстро облизывает в момент пересохшие губы и возвращается в реальность.       Когда тарелка пустеет, Фредди получше укрывает друга одеялом и оставляет барабанщика наедине с его «тараканами». Мысли в голове Роджера роятся, быстро сменяя одна другую. Но есть среди них одна, наиболее чёткая и настырная. Та, которую Роджер-бабник и Роджер-натурал, никогда не впустил бы в свою голову: даже если ему нравится парень, неужели это так уж плохо?