***
– Да ты заебал со своей глупой «Рапсодией», Фред! – орал барабанщик, не щадя многострадального горла. – Носишься с ней, как курица с яйцом. Что на сей раз тебе не нравится? Я сыграл ровно так, как ты сказал. – Глупой? – Фредди был взвинчен не меньше Роджера, разве что не кричал, предпочитая говорить вкрадчиво, но не стараясь скрыть ярость в голосе. – Эта «глупая» песня, дорогуша, сделала Queen группой номер один в Англии. И я хочу, чтобы на «живых» выступлениях она звучала идеально. А ты меня не слышишь. Лупишь по барабанам, как умалишённый. – Сядь на моё место и сыграй «как нужно», – «выплюнул» Тейлор, приближая своё красное от гнева лицо к лицу вокалиста. – Ты ж специалист. – А может ты всё же достанешь руки из задницы, и мы нормально порепетируем, а, принцесса? – прошипел Фредди, зная, как сильно Роджера заденет такое обращение и специально делая акцент на последнем слове. Тейлор в гневе открывал и закрывал рот, судорожно хватая воздух: – Ах ты… Ах ты дрянь парсийская! – провизжал барабанщик, переходя на фальцет и оглядываясь по сторонам в поисках того, чем можно было бы запустить в ухмыляющуюся физиономию напротив. И нашёл. Взгляд его упал на тяжёлый справочник номеров. Он уже было потянулся к увесистому тому, как ловкие длинные пальцы с силой сжали его запястье и рванули на себя. Родж врезался Меркьюри в грудь. Барабанщик резко дёрнулся и, осознав бесполезность своих действий, поднял полный злобы взгляд на вокалиста, с холодным гневом взиравшего на него. – Дёрнешься – выверну запястье. – Бесстрастным тоном оповестил парс. – Сломаешь мне руку – и можешь забыть о концертах. – Парировал Роджер, с вызовом глядя в тёмные глаза. Повисла напряжённая тишина. Джон, доселе вместе с Брайаном наблюдавший за развернувшейся драмой, встал было с места, чтобы разнять двух насупившихся, словно коты, друзей. Но Мэй мягко положил руку на его плечо, вынуждая сесть на место. Если Дикки сейчас сунется в этот эпицентр бури под названием «Меркьюри-Тейлор», его же первого и снесёт эта самая буря. И даже пятна не останется. Роджер, яростно пыхтя, смотрел на совершенно беспристрастного Меркьюри, всё ещё удерживающего его за запястье. Холодное спокойствие вокалиста выводило Тейлора из себя. Вот же сволочь! Где тот нежный и заботливый Фредди, который выхаживал его во время болезни? И что это за мигера? Роджер насупил брови и не сводил сердитого взгляда с Фредди, наблюдая за тем, как эмоции на его лице сменяются: злость уступает место усталости и даже некому разочарованию. Это удивляет Роджера. Меркьюри сейчас не выглядит сердитым или хотя бы самоуверенным, он скорее расстроен. На секунду барабанщику даже становится стыдно. Фред ведь просто хочет, чтобы они были безупречны на сцене, чтобы их музыка была безупречна, заставляя зал взрываться аплодисментами. Да, абсолютный перфекционизм вокалиста очень часто бесит Тейлора, но именно он и делает Queen группой номер один – уникальной, безупречной… – Фред… – начинает Родж и затихает, не в силах подобрать слова. Брайан и Джон сидят молча, забившись в разные углы дивана, словно мыши, и ожидая «взрыва». «Взрыва» не происходит. Фредди выпускает запястье Роджера из своей хватки и устало выдыхает: – На сегодня всё. Репетиция окончена. Никто даже не думает спорить, все срываются со своих мест, благодаря Бога, что сегодня удалось выйти из «огня» живыми и без увечий. Уже у двери Роджер оглядывается на стоящего у окна вокалиста, будто собираясь что-то сказать, но, подумав немного, молча выходит из студии. На душе Роджера было гадко. Проклятый Фредди Меркьюри всё-таки смог испортить ему настроение. Конечно, кто если не он? Барабанщик извлёк из кармана пачку сигарет, тут же прикуривая и нервно затягиваясь. Сейчас, когда он не видел перед собой лица друга, злость на него вновь начала накрывать Тейлора с головой. Что он о себе возомнил? Кто он такой, чтобы сомневаться в талантах Роджера? И кто такой, чтобы ему указывать, как играть? Да, у него хороший голос, лучший из всех, какие парню только доводилось слышать. Но разве это даёт ему право так вести себя? Кто он такой? Самый великий вокалист и фронтмен в истории. И, вероятно, лучший человек из всех, кого ему, Роджеру, только доводилось знать в жизни. Гадкий внутренний голос твердил это, а барабанщик старался абстрагироваться, не слушать… Он просто наглый, самовлюблённый говнюк. Вот кто такой Фредди Меркьюри. Тейлор раздражённо выбросил окурок и притоптал его подошвой ботинка. Нестерпимо хотелось выпить, до першения в горле. Выпить, найти красивую девчонку и в её обществе забыть (хотя бы на время) о Фреде и его «Рапсодии».***
Громкая музыка клуба лишала возможности расслышать хоть что-нибудь из того, что рассказывала Роджеру хорошенькая брюнетка напротив. Кажется, её звали Сьюзен… Или Линда… Впрочем, барабанщик не особо переживал, что не запомнил её имени. Сегодня он будет называть её «деткой», а завтра она уже исчезнет из его жизни. Как и всегда. Тейлор вливал в себя бессчётный стакан виски, вглядываясь в глубокие карие глаза девушки. Как у Фредди… Может, именно поэтому он подсел именно к этой девушке? Роджер облизнул губы. Пора было заканчивать бессмысленную болтовню. Он потянулся через столик, вовлекая девушку в страстный поцелуй. Её губы были мягкими и приятными, и она совсем не противилась тейлоровской настойчивости.Интересно, губы Фредди такие же мягкие?
Эта мысль, словно вспышка, озарила одурманенный алкоголем мозг Роджера. Он потрясённо отстранился от незнакомки, будто она сделала что-то неожиданное. Девушка что-то говорила, задавала какие-то вопросы, но барабанщик её не слышал, тупо вперив непонимающий взгляд в её лицо. «Глаза Фредди всё же красивее…» – пронеслось в голове Роджера прежде, чем он покинул клуб.***
Барабанщик понятия не имел, как оказался у двери их общей с Фредом квартиры. Впрочем, это его сейчас не особо волновало. Хотелось просто зайти и улечься спать. Провозившись с замком четверть часа и наконец попав ключом в скважину, Роджер завалился в коридор, стараясь производить как можно меньше шума. Фредди, наверняка, уже спит. Не споткнуться бы обо что-нибудь… Неверной походкой Роджер миновал коридор и оказался у дверей одной из комнат. Вроде бы, его спальня. Наверняка. Он уверенно толкнул дверь. Неровный свет лампочки из коридора осветил лицо безмятежно спящего на раскладной кровати Фредди. Всё же ошибся дверью. Роджер собрался было уходить, но невольно засмотрелся на это спокойное, красивое лицо. Меркьюри был похож на персидского принца. Прекрасного спящего принца, с разметавшимися по подушке длинными смоляными волосами, такого же цвета бровями, чёрными ресницами, настолько длинными, что отбрасывали тень на смуглые щёки. Пухлые губы, расслабленные и чуть приоткрытые, словно ждущие поцелуя... Роджер бесшумно подошёл к его кровати и приземлился на пол рядом с ней, не в силах оторвать глаз от такого сказочно красивого мужчины. Хотелось погладить эту гладкую, смуглую кожу, коснуться высоких, острых скул, провести пальцем по нижней губе, а потом поцеловать. Нежно и мягко. Смотреть, как затрепещут ресницы, как сказочный принц откроет глаза, пробуждаясь… Знает ли Меркьюри о том, что восхитительно красив? И о том, на что способна эта красота? Гипнотизировать, подчинять себе и заставлять забыть даже о самых красивых женщинах. Ни одна женщина Роджера Тейлора не была так прекрасна и так желанна, как прекрасен и желанен сейчас этот мужчина… Барабанщик тяжело сглотнул и решительно встал, злясь на самого себя, злясь на Фредди. Что он сделал с ним? С ним, с неисправимым бабником и кутилой. Почему он теперь не может ровно дышать, глядя на своего лучшего друга? Почему хочет коснуться его, поцеловать? Почему желает большего – близости? Вопросы роились в опьянённом мозгу барабанщика, заставляя злость закипать внутри. Как же хотелось отомстить Меркьюри, нагло вторгшемуся в его сердце и мысли… Не до конца осознавая, что делает, ведь его здравый смысл потерялся где-то между первой и второй бутылкой виски, Роджер одним резким движением сложил придвинутую к стене кровать так, что Фредди оказался зажат между ней и стеной и повис вниз головой. Вокалист резко распахнул глаза. Пробуждение было настолько неожиданным и необычным, что он даже не смог сразу сфокусировать взгляд на виновнике. А когда сфокусировал, разразился гневной, матерной тирадой: – Роджер, мать твою! Ты что, блять, творишь? Совсем охуел? – Фредди сквернословил и дёргался, стараясь освободиться из «оков» кровати и стены. Картина была уморительная: парс с растрёпанными волосами, горящими глазами и хриплым от сна голосом, ругался и брыкался, угрожая Тейлору всеми возможными, самыми изощрёнными карами, как только выберется. Барабанщик громко расхохотался, вытирая выступившие на глазах слёзы и сложившись пополам. – Фредди, ты… – задыхаясь от смеха, заплетающимся от алкоголя языком проговорил блондин, – … ты похож на злобного кота… Он так развеселился, что даже не заметил, что «злобный кот» уже выбрался из своего плена. Одним быстрым прыжком Меркьюри оказался рядом, хватая барабанщика за воротник рубашки и прижимая к стене, больно ударив лопатками. Роджер охнул. Удар вышиб весь воздух из лёгких. – Ну-ка повтори, на кого я похож? – прорычал Фредди, перехватывая руки блондина и поднимая их за запястья над его головой. Лицо вокалиста пылало сейчас таким гневом, что Роджеру тут же стало не до шуток. Даже действие алкоголя, до этого придававшее барабанщику бесстрашия и уверенности, куда-то улетучилось. – Фред, пусти… – заскулил Тейлор, стараясь выбраться, на что Фредди только сильнее прижал его к стене, фиксируя коленом. – Пустить? О нет, дорогуша, – зловеще протянул Меркьюри, щуря миндалевидные глаза. – Сначала ты расплатишься за содеянное… Роджер сглотнул подступивший к горлу комок. Всё происходящее уже давно перестало его веселить и заставило резко протрезветь. – А если я тебя так закрою, м? Без еды и воды, без туалета. Часов так на восемь… - лицо Фредди было настолько близко, что Роджер чувствовал его дыхание, чувствовал исходящую от него угрозу. Роджер быстро облизнул губы, заглядывая своими потемневшими глазами в глаза друга. Его положение, хоть и было пугающим, чертовски возбуждало. Вот он, Фредди, такой горячий и страстный, совсем рядом. Одно резкое движение вперёд – и можно будет впиться в искривлённые гневом, но такие желанные губы. Извиниться, вымолить прощение, признать свою глупость, признать поражение и отдаться на милость победителя. Фредди победил. Любовь к нему победила все прежние убеждения Тейлора… Дыхание Роджера сбилось, грудь часто и неровно вздымалась. Он с жадностью вдыхал запах Фредди, хватая воздух ртом, стараясь не упустить ни секунды, пусть и такой странной, но до безумия желанной близости. Внизу живота становилось жарко, а в узких брюках – тесно. Он извинится перед Меркьюри. И даже знает, как именно… Тейлор тихонько застонал, откинув голову, и потёрся пахом о прижимавшее его колено, силясь хоть как-то снять напряжение внизу. Глаза Фредди ошарашенно распахнулись, когда тот ощутил твёрдость чужой плоти под тонкой тканью брюк. От удивления вокалист даже выпустил руки своего «пленника», что позволило Роджеру обхватить Меркьюри за плечи, прижимаясь ближе и утыкаясь носом в его шею. – Фредди… – хрипло прошептал Роджер, опаляя горячим дыханием шею вокалиста. За дыханием последовали губы, сухие и ещё более горячие. Тейлор покрывал мелкими поцелуями шею своего соседа, заставляя его невольно отклониться, открывая ещё больше пространства для ласк. – Роджер, – словно очнувшись от гипноза, Фредди испуганно отпрянул, заглядывая в потемневшие от возбуждения глаза друга (?). – Ты пожалеешь об этом утром. Остановись… – Не пожалею, – горячо уверяет барабанщик, «пожирая» глазами стоящего перед ним (всё ещё слишком близко) мужчину. Прекрасного, словно мифическое божество. – Ты пьян и должен поспать. – Меркьюри одним уверенным движением отрывает Роджера от стены так, что тот безвольно заваливается вперёд, утыкаясь в грудь парса. – Я ничего не хотел так сильно, как тебя… – говорит чистую правду Тейлор, поднимая глаза на брюнета, и в очередной раз облизывает губы. – Лиззи… Моя милая, глупенькая Лиззи… – мурлычет Фредди, подцепляя Роджера за подбородок и заглядывая в глаза. – Мы можем поговорить обо всём позже. Не сейчас… Блондин больше не видит в красивых кофейных глазах ни следа злости или хотя бы раздражения. Только нежность и ласку. Он доверчиво смотрит на мягко улыбающегося Фредди. Желание прикоснуться к его губам становится настолько невыносимым, что барабанщик по-детски наивно просит, переходя отчего-то на шёпот: – Можно поцеловать тебя? Роджер такой открытый и трепетно-невинный в этот момент, что вокалиста накрывает новая волна нежности. Он приближается к приоткрытым, зовущим розовым губам. – Обещай мне, что ляжешь спать, – шепчет, обдавая своим дыханием губы Роджера, находится буквально в миллиметре от лица плавящегося в его руках парня. Родж активно кивает и наконец получает желаемое – горячие, мягкие и головокружительно нежные губы Меркьюри накрывают его собственные, даря самый сладкий в жизни поцелуй.