***
На репетиционную базу Роджер влетел, как на крыльях, быстро минуя коридор и распахивая нужную дверь едва ли не настежь. Наверное, он выглядел очень странно: всколоченный, с шальным румянцем на щеках, с горящими голубыми глазами… Брайан, стоявший около двери и собиравшийся было откусить кусок своего сэндвича, так и замер с открытым ртом, шокированный столь резким вторжением. Дикон, до этого о чём-то увлечённо рассказывающий, потрясённо замолк. И только Фредди был абсолютно спокоен, расслабленно развалившись на диване и закинув ногу на ногу. Он смерил взволнованного барабанщика озорным взглядом и улыбнулся. – О, а вот и наше солнышко… – намеренно растягивая гласные, Фред сделал акцент на последнем слове, не отводя глаз от раскрасневшегося ещё больше Тейлора. Роджер едва мог совладать с желанием подбежать к Меркьюри и впиться поцелуем в эти по-доброму усмехающиеся губы. Но он лишь в нерешительности застыл на пороге. Кажется, внезапно проснувшаяся скромность барабанщика, умиляла и забавляла Фредди. – Что же ты застыл? Проходи… – изящная рука взметнулась в приглашающем жесте, отчего тонкие браслеты на запястье Меркьюри мелодично звякнули. На губах играла всё та же лёгкая, искушающая усмешка. Такое нетипичное поведение всегда взбалмошного Тейлора до глубины души удивляло Мэя. Гитарист так и стоял с открытым ртом, наблюдая за происходящим и так до сих пор и не притронувшись к своему обеду. Тряхнув головой и словно очнувшись, Роджер быстрым шагом вошёл в помещение, садясь на диван по левую руку от Фредди и на секунду одаривая вокалиста полным обожания взглядом. И Фред замечает это боковым зрением. Губы вновь трогает мимолётная мягкая улыбка – улыбка, предназначенная только ему, Роджеру – а руки барабанщика быстро касаются музыкальные пальцы. Касаются – и тут же исчезают. Но даже этого достаточно, чтобы сердце блондина гулко забилось о рёбра. Фредди не оттолкнёт, не отвергнет его…***
Перемену в поведении Роджера заметили все. Он не спорил, не повышал голос, безропотно соглашался со всеми замечаниями и прислушивался к ним. Заметили все, а Фред решил ещё и акцентировать на этом внимание: – Заметили, что наш Роджи играет сегодня намнооого лучше? – пропел Меркьюри, хитро поглядывая на зардевшегося за установкой парня. – И даже спорить не хочется, да? Фредди подходит ближе к барабанщику, одаривая его таким взглядом, что бедолага на пару секунд забывает, как дышать. Меркьюри, чёртов обольститель! – Может, он себе новую зазнобу нашёл? – с усмешкой предположил Брайан. – Признавайся, это же новая девушка на тебя так влияет? – О да, безусловно… – прокомментировал Фредди, едва заметно закусывая нижнюю губу, чтобы не рассмеяться в голос. – Брюнетка или блондинка? – с интересом спрашивает Джон, глядя Тейлору прямо в глаза. – Брюнетка, – тихо отвечает барабанщик, опуская большие глаза и смущённо вперивая взгляд в свой инструмент. Фредди рядом заходится кашлем, маскируя приступ смеха и закрывая рот кулаком. – Скажешь хотя бы, как зовут? – вопрос Брая ставит Тейлора в тупик. Он беспомощно бегает глазами по сторонам, на секунду задерживаясь умоляющим взглядом на вокалисте. – Мелина, – быстро и, кажется, совершенно не задумываясь, выдаёт Фред, прежде, чем Мэй успевает усомниться в правдивости истории Роджера. Теперь наступает очередь Тейлора судорожно «закашляться». – Ты её знаешь? – удивлённо вскидывает брови гитарист. – О, даже лучше, чем ты думаешь… – на лице Фредди вновь появляется плутовская улыбка. Приступ «кашля» у Роджера становится только сильнее. – Вы не заболели? – обеспокоенно спрашивает Джон. – С нами всё отлично! – уверяет Роджер, наконец совладав с эмоциями. – Так! – Меркьюри хлопает в ладоши, резко прерывая разговор. – Хватит вам обсуждать любовный интерес Роджера. Пора по домам, дорогуши. Нам нужно хорошенько отдохнуть перед туром. И снова никто не спорит. Все слишком устали, чтобы не согласиться с вокалистом. Брай и Дикки встают со своих мест, заботливо упаковывая гитары в чехлы, и быстро покидают репетиционную базу. Роджер же старательно делает вид, что что-то ищет, изредка бросая косые взгляды на застывшего у окна вокалиста и дожидаясь, пока голоса гитариста и басиста за дверью окончательно стихнут. Как только всё погружается в тишину, Роджер, бесшумно ступая, приближается к Фредди и прижимается щекой к его плечу, вызывая у Меркьюри улыбку. – Почему Мелина? – нарушая молчание, спрашивает Родж. Его и правда волнует этот вопрос. – Первое, что пришло в голову. – со смешком отвечает Фред, плавно взмахнув рукой, отчего браслеты на тонком запястье вновь тихо звякают. – Я буду так тебя называть… – отчего-то понижая голос, говорит блондин, лукаво улыбаясь. Фредди поворачивается к нему лицом и поднимает голову выше, вытягивая шею и глядя на барабанщика из-под ресниц. – Как тебе угодно, солнышко… - нежно ведёт костяшками пальцев по щеке Роджера и улыбается. Снова улыбка, предназначенная только Роджеру. И для него это знак, убирающий все препятствия на пути. Он обнимает вокалиста за шею, порывисто впиваясь в податливые пухлые губы требовательным поцелуем, нагло проникает своим языком в чужой рот и с рвением исследует его. Вся страсть, которую Тейлор так старательно сдерживал в течении дня, водопадом обрушивается Фреда. – Я тебя люблю… – хрипло шепчет Фредди, пока Роджер, переводя дыхание покрывает поцелуями его лицо от уха до скулы, после спускается к подбородку, а затем вновь захватывает сладкие губы в плен своих.Это красноречивее любых слов…
***
Большая сцена какого-то очередного города, название которого Роджер даже не запомнил, пылает в свете софитов. Публика ревёт, ловя каждое движение хрупкой фигуры в обтягивающем белом трико. Фредди Меркьюри в очередной раз сделал это. Загипнотизировал, покорил, заставил подчиниться своей воле по меньшей мере тысячу людей. Но самое главное – он подчинил себе Тейлора. Барабанщик не сводил взгляда с гибкого тела, ревностно желая впитать его образ, вобрать в себя, не показывать больше никому. Он совершенно машинально выстукивал ритм на барабанах, мыслями находясь вовсе не на сцене. Каждое движение вокалиста, каждый взгляд, короткий, украдкой брошенный в сторону Роджера, заставлял его тело покрыться мурашками. Меркьюри подошёл к пианино. Руки легли на клавиши. И Роджер видел каждое движение гибких пальцев своим вмиг обострившимся зрением. Зал наполнили мелодичные звуки «Богемской рапсодии». Публика затихла, готовая заворожённо впитывать каждую ноту. Затих и Роджер…Is this the real life? Is this just fantasy?
Восхитительный голос отразился от стен и потолка, накрывая и укутывая благоговейно притихших людей, как пуховое одеяло.Caught in a landslide, no escape from reality. Open your eyes, look up to the skies and see, I'm just a poor boy, I need no sympathy, Because I'm easy come, easy go, little high, little low, Anyway the wind blows doesn't really matter to me, to me.
Роджер сидел за своей установкой, приоткрыв рот, будто желая напиться звуками этой мелодии, живительным ручьём текущей из-под пальцев гениального пианиста. Гениального человека, гениального во всём… То, что песня завершилась, барабанщик понял только когда зал взорвался овацией. Как он смог отыграть барабанную партию в середине, находясь в такой глубокой прострации, было загадкой даже для него. Но он смог… Фредди театрально раскланивался, сияя в свете софитов и озаряя благодарных слушателей улыбкой. Одна за другой проносились песни, приближая время антракта. Роджер лупил по барабанам, всё так же, не сводя глаз с Фредди, следуя за ним везде… В один момент, растянувшийся для Тейлора на целую вечность, Фред оказывается рядом с его установкой. Улыбается. Совершенно развязно, настолько, что несчастному барабанщику в секунду становится жарко. Совершенно невыносимо. Он часто дышит, наблюдая, словно в замедленной съёмке, как Меркьюри прогибается в спине. Способен ли человек выгнуться ТАК? И человек ли Фредди? Роджер уже не уверен. Мужчина перед ним больше похож на божество. Бог разврата, если угодно… Тейлор облизывает пересохшие губы, кусает их до крови, не в силах справиться с накатившим возбуждением. Фредди кидает быстрый взгляд на барабанщика и, встречаясь с потемневшими глазами, похотливо пожиравшими его тело, улыбается, даже немного сочувственно. Он и представить боится, что творится в данный момент в штанах этого белокурого ангела. Слишком узких, слишком тесных... Роджер хрипло дышит, едва не промахиваясь по тарелкам и морщась от болезненной пульсации внизу живота. Он молится всем известным богам: дотерпеть. Дожить до перерыва. Впереди оставалось ещё пару песен. Фредди то и дело оглядывается, фиксируя изменения в лице и поведении барабанщика. Роджер весь мокрый (и вокалист предполагает, что виноваты в этом не только софиты и духота), светлые волосы прилипают к пунцовым щекам, губы искусаны и кровоточат, движения резкие, уже почти хаотичные, а глаза практически чёрные из-за расширившихся зрачков. Бедный мальчик уже на грани… *** Аккорды последней песни затихают – и Фредди вмиг оказывается рядом с барабанной установкой, бережно извлекая оттуда уже почти ничего не соображающего Тейлора, и быстро уводя того за кулисы. Им ещё предстоит выйти на сцену, и он не выпустит Роджера в таком состоянии. – Пойдём со мной, дорогуша…– он хватает совершенно не сопротивляющегося блондина за запястье. Роджер тихонько и жалобно скулит. Через пару метров обнаруживается небольшой, но чистый туалет, куда Фредди, недолго думая, заталкивает Тейлора и с шумом захлопывает дверь, на которой, к слову, даже не оказывается щеколды. – Вот дерьмо! – рычит вокалист. А впрочем, неважно… Фредди оборачивается. Роджер стоит, привалившись спиной к стене, и тяжело дышит. – Фреддиии… – в голосе блондина уже слышатся слёзы. Меркьюри подходит вплотную, успокаивающе целуя дрожащие розовые губы. – Знаю, малыш, знаю… Потерпи немного. Сейчас… – шепчет он, «сражаясь» с замком на белых брюках барабанщика. Ткань возле ширинки намокла от выделений, и застёжка ни в какую не хотела поддаваться. Наконец расстегнув замок, вокалист резко дёрнул брюки вниз, освобождая ноющую плоть. Роджер шумно выдыхает, когда холодный воздух касается болезненно вставшего члена. Фредди опускается на колени. Тейлоровский член, подрагивающий от возбуждения и истекающий смазкой, покачивается прямо перед его глазами. Милый, идеальный Роджи, оказывается, идеален даже здесь. Он обязательно бы полюбовался на эту красоту подольше, будь у них немного времени, но его нет… Вокалист обхватывает губами солоноватую головку, слизывая естественную смазку и проходясь языком по дырочке уретры, а затем задевая уздечку… Роджер где-то наверху стонет так громко и сладко, что Фред начинает опасаться, как бы их не услышало всё это большое здание. Продолжает исследовать ствол, обводя языком каждую выпирающую венку, а позже – погружает член в рот почти полностью, заставляя Тейлора судорожно дёрнуться вперёд и перейти на фальцет. Меркьюри поднимает глаза вверх, наблюдая за эмоциями на исказившимся сладкой судорогой лице: губы подрагивают, рот широко открывается, хватая воздух и выпуская на волю такие стоны, что по спине Фредди бегут мурашки. Да, детка, Фредди умеет это делать так, как не сделает ни одна девчонка… Роджер соскальзывает влажными пальцами по гладкой стене, стараясь ухватиться хоть за что-нибудь, чтобы не упасть. Ватные ноги дрожат и уже практически отказываются держать тело. Если бы не сильные руки Фредди, удерживающие Тейлора за бёдра, он бы давно плюхнулся на пол, как мешок с картошкой. Он и подумать не мог, что чьи-то губы, рот и язык способны вытворять ТАКОЕ! Блондин хрипит, кричит и стонет, закусывая губы и чувствуя, как напряжённая плоть всё глубже погружается в горячий рот. Перед глазами скачут разноцветные вспышки, будто кто-то запустил фейерверк. Барабанщик опускает взгляд вниз, на Фредди, путается в чёрных волосах, цепляясь пальцами так сильно, будто желает вырвать их с корнем. Меркьюри расслабляет челюсть, пошире открывая рот. Напряжённая головка скользит в упругое горло, а длинные пальцы касаются поджавшихся, влажных яичек, чуть поглаживая бархатистую кожу. Блондина начинает бить крупная дрожь. Он выкрикивает имя Фредди таким восхитительным фальцетом, что тот невольно отмечает в голове: подобного он от Рождера ещё не слышал. Так долго мучал несчастного барабанщика, «выпытывая» необходимые ноты для пресловутых «галилеев», а нужно-то было, оказывается, всего лишь отсосать… Одно резкое движение – и Тейлор, всё так же громко вскрикивая, проваливается в бездну. Горячая жидкость выплёскивается прямо в горло Фредди, побуждая сглотнуть, что вокалист и делает. Он медленно выпускает член изо рта, пошло причмокивая, и поднимает глаза на всё ещё дрожащего от оргазма парня. Глаза Роджера скрыты под подрагивающими ресницами, губы искусаны настолько, что местами выступает кровь. Меркьюри облизывает губы и поднимается на ноги. Роджер открывает глаза. – Ты, блять, совершенство, Фред… – хрипит он, вовлекая Меркьюри в поцелуй и ощущая на его губах вкус собственной спермы. – Мой рот способен не только идеальные ноты извлекать, – отвечает Фредди, натягивая штаны на разомлевшего Роджера и быстрым движением застёгивает молнию. – Давай, детка, скоро второе отделение. Шоу должно продолжаться! Уже выходя на сцену, Фредди одаривает блондина ещё одной, уж точно самой развязной улыбкой в мире...