***
Алкоголь согревает тело и окончательно успокаивает нервы. Теперь всё, кажется, не так уж плохо. Роджер опрокидывает в себя ещё пару бокалов крепкого коньяка и, пошатываясь, встаёт со своего места, двигаясь в сторону уборной. В полутьме Тейлор сталкивается с кем-то плечами и слышит недовольный пьяный окрик: – Эй ты! Не видишь, куда идёшь? Судя по голосу, этот «кто-то» явно настроен на скандал. Да и самому Роджеру уже хочется выплеснуть накопившийся негатив. Он резко разворачивается, откидывая волосы назад, и встречается с противником взглядом. Невысокий, не выше самого Роджера, мужчина крепкого телосложения, с короткой стрижкой и тяжёлой квадратной челюстью. Настолько же пьян, насколько агрессивен. Да и физически явно сильнее хрупкого барабанщика. Но сейчас Роджеру плевать. Хочется с кем-то поругаться, возможно, подраться. Инстинкт самосохранения, который должен был бы предостеречь от таких опрометчивых поступков, сейчас спит беспробудным сном. – Сам-то куда прёшь, кабан? – парирует Тейлор, зло поглядывая на «оппонента». – Ох, какой хриплый голосок у девчонки-то, – «кабан» усмехнулся. – Я уж думал, ты будешь пищать, как мышка. Белая пелена застелила Роджеру глаза. Никто не смел сравнивать его с девочкой. Никто, кроме Фредди, конечно. – Чего ты вякнул, чучело? – прорычал барабанщик. – Что слышала, красавица, – издевательски растягивая гласные на последнем слове, проговорил мужчина. – Ах ты… – Роджер одним прыжком преодолел тот метр, что отделял его от ухмыляющейся особи мужского пола, и занёс кулак для удара. Крепкая рука схватила и болезненно сжала запястье. Одна секунда – и удар спиной о стену выбивает из лёгких весь воздух. Тяжёлое тело тут же наваливается на Тейлора, придавливая к поверхности и не давая возможности даже шевельнуться. – Ох, какая куколка забрела в наши пенаты, – мужик едва ли не облизывается, с интересом разглядывая лицо барабанщика. Роджер недовольно пыхтит, отворачивая голову, чтобы не ощущать на лице чужого дыхания. От незнакомца разит виски и крепким табаком. – Кажется, вечер перестаёт быть томным… – он гадко хихикает, обхватывая Тейлора за талию свободной рукой. Голубые глаза ошарашенно распахиваются. Роджер мгновенно трезвеет, осознавая, что с ним хотят сделать. Чужие грубые руки уже пытаются забраться под рубашку. – Не надо, – сдавлено просит Роджер, ещё не понимая, насколько жалко сейчас звучит его просьба. – Что не надо? – снова этот мерзкий смех. – Ты ведь сам нарвался. Этот мужик напомнил Роджеру Пола Прентера. От этого стало ещё омерзительней. Он попытался отпихнуть тушу от себя, но, естественно, потерпел неудачу. Его лицо вновь обдало запахом виски и табака. – Тебя уже драли в задницу, блонди? – вопрос заставил Тейлора поморщиться и отчаянно дёрнуться. – Пусти меня, ты… – прохрипел он, отчаянно брыкаясь. – Нееет, – снова смешок. – Ты слишком лакомый кусочек. – Лакомый, но не твой, – уверенный высокий голос, такой родной и знакомый, заставил сердце Роджера подпрыгнуть от радости. Фредди… Верзила оборачивается, смеривая нарушителя его планов убийственным взглядом. Фред выглядит совершенно спокойно, смотрит даже с какой-то насмешкой. – Гуляй отсюда. Найди себе другого, этот мой. – Ошибаешься, дорогуша, – тон такой же насмешливый, как и взгляд. Быстрый, резкий, поставленный удар приходится прямо промеж глаз. Мужчина обмякает, тут же оседая на пол и избавляя притихшего Роджера от тяжести своего тела. – Сволочь, – «выплёвывает» Фредди, брезгливо пиная поверженного врага носком ботинка. – Фред… – голос Тейлора звучит тихо, жалобно подрагивая. – Ну что, протрезвел? – Меркьюри легко «отлепляет» бедолагу от стены и, придерживая за талию, помогает идти. – Я… Прости… – мямлит Роджер, с любовью и благодарностью заглядывая в красивое, но хмурое лицо, и тут же виновато опускает глаза. – Ты хоть знаешь, куда забрёл, дурак? – вокалист усмехнулся, читая полное непонимание на лице барабанщика. – Это гей-клуб. Тейлор потрясённо открывал и закрывал рот, не зная, что ответить. – Или так хотелось насолить мне, что думал подставить свою задницу кому-то другому? – Фредди остановился, заглядывая в растерянное лицо. – Нет. Никогда… – Тейлор с жаром мотает головой и смотрит на вокалиста испуганными глазами. – Естественно, нет… – задумчиво проговорил Фредди, смерив барабанщика сочувственным взглядом. – Но на такую прелесть тут же налетели желающие. – Ты злишься? – Роджер задаёт, наверное, самый тупой и неуместный в данной ситуации вопрос. Естественно, Меркьюри злится. Злится и проступок Тейлора так просто не оставит. Но сейчас больше жалеет барабанщика, растерянного и испуганного. – Поехали домой, – коротко «бросает» вокалист и тянет блондина за собой к выходу.***
Как только дверь их с Фредди квартиры захлопывается, Роджер решает брать дело в свои руки и выпрашивать прощения вокалиста своими методами. Меркьюри тянется к выключателю, собираясь зажечь свет, но Тейлор нащупывает его руку и уверенно отводит в сторону. Фред удостаивает его удивлённым взглядом, он чувствует этот взгляд кожей. И слишком хорошо знает Фредди. – Не двигайся, – шепчет барабанщик, губами нащупывая нежную кожу шеи, чувствуя, как чужие волосы касаются лица. И парс, как ни странно, слушается, покорно замирая. Тейлор ведёт носом вверх, проходится поцелуями по острой скуле. Сейчас у них есть только ощущения и звуки. Звуки учащённого дыхания и ощущение близости друг друга. Роджер находит в темноте губы Фредди и приникает к ним, как к живительному ручью. Сейчас они кажутся ещё более мягкими, сладкими и желанными. Проводит кончиками пальцев по кадыку, ощупывает ключицы, ложбинку у основания шеи. Он даже и представить не мог, что Фред настолько приятный на ощупь. Кажется, нет ничего мягче его кожи. – Роджер, – выдыхает Меркьюри, податливо откидывая голову и упираясь затылком в стену. Бархатистый голос тёплой волной проходится по телу барабанщика. Он всё ещё касается пальцами шеи вокалиста и как будто чувствует эту вибрацию, рождающую звук. – Какой же ты, мать твою, охренительный, Фред… – шепчет парень, не переставая покрывать шею и лицо партнёра беспорядочными поцелуями. – Тебя так заводит мой голос? – спрашивает Фредди, прижимая Тейлора к себе и зарываясь носом в светлые волосы где-то возле уха. – Да, – честно отвечает Роджер с придыханием и даже благоговением. Блять, да его голос – это самое эротичное, что только слышал барабанщик. Один этот голос способен подчинять себе разум других людей по щелчку пальцев. Что уж говорить о внешности его обладателя? Внешности, которую Тейлор сейчас не видит, но так ярко представляет. Красоте, которую он может потрогать руками… Меркьюри целует Роджера в пылающую щёку и мурлычет на ушко: – Встань на колени, детка… Тейлор опять покрывается мурашками от макушки до кончиков пальцев на ногах. Он тут же подчиняется, мягко опускаясь перед Фредди на колени, проводит руками по его бёдрам, затянутым в узкие джинсы. – Ты ведь знаешь, что нужно делать, да? – тихо, вкрадчиво спрашивает Меркьюри. Роджер знает. Он сглатывает подступивший к горлу ком и облизывает губы. Парень плохо помнит свой первый минет, случившийся неделю назад на кухне. По правде сказать, он совсем его не помнит. Лишь по рассказам Фредди. Значит ли это, что сейчас будет его первый раз? Осознанный, по крайней мере… Барабанщик всё так же медленно водит по ногам вокалиста ладонями, исследует, ощупывает, знакомится с этими новыми ощущениями, когда есть только осязание и слух, обострившийся, наверное, в сотню раз. Он ведёт пальцами вверх, нащупывая существенно оттопырившуюся ширинку, сжимает в ладони налившуюся под брюками плоть и срывает с губ любовника первый тихий стон. Тихий, но одновременно такой громкий. – Давай же, – просит Меркьюри даже как-то жалобно, шумно выдыхая. И Роджеру окончательно сносит крышу. Он резко дёргает молнию на брюках и освобождает желанное тело от ненужной ткани. Тейлор не видит, но чувствует мужское достоинство Фредди у своего лица. Ощущает его жар. Он вновь быстро облизывает губы и судорожно втягивает носом воздух. Рука Меркьюри опускается на затылок и мягко, но требовательно подталкивает его голову в нужном направлении. Роджер чувствует, как горячая головка мажет ему по подбородку, пачкая его смазкой. И тут же опускает голову чуть ниже, захватывая её в плен своих сухих, жарких губ. Фредди издаёт странный звук, похожий на шипение, смешанное с довольным урчанием. – Открой ротик шире… – задыхаясь, просит вокалист. Роджер выполняет, и рука Меркьюри тут же давит на его затылок, натягивая на себя и заставляя вобрать член почти до половины. Тейлор чувствует приятную тяжесть не своём языке и старательно двигает головой, полируя каменную твёрдость. – Вот так, детка, да… – стонет Фредди, сжимая шелковистые волосы партнёра. Это больно, но сейчас это не волнует. Фреду хорошо, а это главное. Тейлор давится смесью из собственной слюны и смазки, но всё же насаживается ещё глубже, слушая громкие, грудные стоны где-то наверху, звучавшие в ушах, заполнившие всю квартиру. Как же охуительно он стонет! Точно так же, как и поёт, если не лучше. Роджер чувствует, как ширинка давит на его собственный член, давно требующий разрядки. Он с готовностью насаживается сильнее, но неминуемо давится и закашливается. – Расслабь челюсть, дорогуша, – сиплым голосом инструктирует Меркьюри. Он вновь подчиняется и тут же чувствует, как одним резким, требовательным движением член вгоняют по самые гланды, до конца, упираясь в горло. Роджер слабо дёргается, но рука на затылке держит слишком крепко, не давая отстранится. Как ни странно, но сейчас Тейлору куда легче, он хотя бы не давится. Но на глазах всё же выступают слёзы, слюна вперемешку с чужой смазкой стекает по подбородку. Меркьюри резкими, рваными движениями вбивается в покорно открытый рот, громко выстанывая имя Роджера. В темноте это звучит ещё более эротично и возбуждающе. И это последняя капля. Барабанщик громко мычит, захлёбываясь стоном, и чувствует, что в штанах становится мокро. Собственный член сладко пульсирует. Он только что кончил в штаны, как какой-то школьник. Кончил, отсасывая великолепному, гениальному Фредди Меркьюри… Фред, впрочем, держится ненамного дольше. С громким рыком притягивая к себе Тейлора за волосы, он делает пару резких движений бёдрами. Громкое, почти певучее «Роджи!» – и на язык барабанщика выплёскивается сладковато-горькая жидкость. Парень в очередной раз закашливается, но безропотно проглатывает всё до капли. Ему, определённо, нравится вкус Фредди. Рука, до этого крепко державшая за волосы, ослабевает. Тишина прерывается лишь шумным дыханием обоих любовников. Меркьюри трясущейся рукой тянется к выключателю. Под потолком ярко вспыхивает люстра. Роджер щурит от яркого света свои большие, блестящие, полупьяные глаза, но выглядит крайне довольным собой и широко улыбается во все 32. Фредди мягко проводит пальцем по его подбородку, стирая следы слюны и смазки, касается влажных, припухших, розовых губ. Роджер тут же втягивает длинный палец в рот, довольно урча. – Какой способный мальчик, – ласково мурлычет Фредди, заставляя парня подняться на ноги. Тейлор сияет, как медный таз. Медленно облизывает губы, всё ещё смакуя вкус Фредди и преданно заглядывает в карие глаза. – Но в следующий раз за такие выходки я выпорю, – сурово сдвинув брови грозится вокалист. Роджер вскидывает подбородок, томно прикрывая глаза и выгибая шею. Он выглядит сейчас совершенно по-блядски, разнузданно. И знает это. Ему нравится это. Он приоткрывает рот и медленно проходится кончиком языка по верхней губе. Шлюшка. – Какая же ты сучка, Лиззи… – рычит Фредди, впиваясь в эти губы грязным, пошлым поцелуем.