***
Об стену с оглушительным грохотом ударилась кофеварка. Вторая за месяц. Покладистости Роджера хватило ровно на две недели, и теперь «истеричная принцесса» вновь закатила «концерт» со швырянием предметов во всех виновников своего дурного настроения. Главным виновником, естественно, являлся Фредди, ловко увернувшийся от летевшего в него снаряда. Но досталось и Брайану с Джоном. Гитаристу Родж разбил губу, а Джон отделался только истеричной тирадой, которую благополучно пропустил мимо ушей. Меркьюри должно было достаться больше всех: в него, как уже упоминалось, должна была угодить несчастная кофеварка. Но не угодила. – Псих, я тебе руки вырву! – крикнул Фредди, кинув короткий взгляд в сторону останков кухонной утвари и вновь поворачиваясь к Роджеру. Тот яростно сверкал голубыми глазами и изо всех сил сжимал челюсть. – Сраная ты сволочь! Ненавижу! – орал ударник, переходя на визг. Тейлор с самого утра был не в духе Заходя в студию он увидел, как руки Пола Прентера по-хозяйски лежат на плечах Фредди. Его Фредди. А тот даже не сопротивляется. – Позволь спросить, чем это я заслужил такую истерику? – сузив миндалевидные глаза, спросил вокалист. Они вот уже минут 15 ходили кругами, как два разъярённых сиамских кота, готовых вот-вот напрыгнуть друг на друга. Фредди не сводил глаз с разбушевавшегося Роджера, в занесённой руке которого опасно поблёскивал стакан. Главное, успеть увернуться от осколков. Несчастная посуда со звоном разбивается о стену, когда Меркьюри пригибает голову. Тейлор раздосадовано рычит и берёт со стола кружку потяжелее, словно действительно собирается убить человека, которого так горячо любит. – Успокойся, грёбанная ты истеричка! – орёт вокалист и предпринимает попытку перехватить барабанщика. Но Роджер на удивление резво отскакивает, поднимая руку со «снарядом» ещё выше. Хочется рыдать. Расцарапать лицо Меркьюри, перегрызть ему глотку… Но он не может. Он слишком любит, а Фред… А Фреду плевать на его чувства. Он готов флиртовать хоть со всеми сразу. Так же, как когда-то сам Тейлор поступал с девушками, пока не влюбился в этого мерзавца. Ударник хочет отступить ещё дальше, но натыкается спиной на холодную стену и беспомощно смотрит, как Фредди медленно приближается к нему, отрезая все пути к отступлению. Он ещё сильнее сжимает фарфоровую чашку. – Не подходи ко мне. Мерзавец. Какая ты сволочь, Фред… – шипит он, борясь со слезами. Губы предательски дрожат, а в глазах слишком красноречиво стоят слёзы. – Хорошо. Мерзавец и сволочь. Но хоть объясни, что случилось? – требует Меркьюри, подходя вплотную. Джон и Брайан давно под шумок покинули студию, оставив Фредди единолично разбираться с очередным всплеском негативных эмоций их ударника. А это значит, что можно было выспросить у Роджера всё. Тейлор тяжело сглатывает, глядя на Меркьюри глазами загнанного зверя. – Прентер, – рычит он, едва сдерживая яростный вопль. – Что ты делал с ним сегодня утром? – Обсуждал грядущий тур, – просто отвечает Фредди и усмехается: – ты меня к Полу всё ещё ревнуешь, дурак? – Какого хера он лапает тебя? – игнорируя вопрос, ощеривается барабанщик. – Роджер, это не то, о чём ты думаешь. Не накручивай себя, – Меркьюри спокоен, но всё ещё настороженно следит за поднятой рукой Тейлора. Если тот решит ударить сейчас, увернуться не получится. – Мало того, что он здесь ошивается, как у себя дома, так и ты ещё стал поздно возвращаться к нам домой. Ты с ним время проводишь, да? – в голос Роджера вновь вклиниваются истеричные нотки, а рука всё судорожнее сжимает чашку. – Ты ведёшь себя, как сварливая жёнушка, Родж, – Фредди, кажется, снова начинает закипать. Он приближает своё лицо к раскрасневшемуся лицу Тейлора и задаёт неожиданный в данной ситуации вопрос: – Скажи мне, какое сегодня число? – Какое отношение это имеет…? – пытается возмутиться ударник. – Отвечай! – грубо перебивает Меркьюри. – Двадцать второе… июля, – ошарашено хлопая глазами, выдаёт Роджер, от неожиданности даже опуская руку с чашкой вниз. – Ну? В светлую головку ничего не приходит? – Фредди усмехается, довольный недоумением, написанным на лице барабанщика. – Подумай хорошенько. Парень молчит, вспоминая и сводя светлые брови к переносице. – Но Пол… Ты перестал даже прикасаться ко мне, как только Прентер стал появляться здесь чаще… – Роджер приводит свой последний аргумент, совсем по-девичьи стыдливо опуская большие глаза. – Ааа, так вот, что тебя больше всего волнует, – Фредди улыбается, разглядывая стремительно краснеющего Тейлора. – Думаешь, я изменяю тебе с кем-то? С Полом? Роджер вновь вскидывает голову, встречаясь глазами с тёмными омутами напротив. – Кто знает? Сколько их у тебя было? Сколько женщин и мужчин прошло через твою койку? – он снова зол. Снова шипит, как разъярённый кот. – Ах, вот ты как? – Фредди резко прижимает охнувшего барабанщика к стене. – Запомни, я не изменяю тем, кого люблю. – Но ты… – попытался было пискнуть Роджер, но, ощутив на своей шее сильную руку, предпочёл замолкнуть. – Я думал, мы доверяем друг другу. Я ведь тебе истерики не закатываю, когда ты с дружками своими шляешься по клубам или после очередной ссоры куда-то убегаешь. Из гей-клубов тебя вытаскиваю… – Меркьюри грубо сжимает нежную шею. – И что я получаю в благодарность? Истерику? Тейлор молча хлопает глазами и хватает ртом воздух. – Ты ведёшь себя, как сука, – вокалист выпаливает это прямо в лицо барабанщику, яростно сверкая глазами. – Недотраханная сука… На несколько секунд в комнате повисает тяжёлое молчание, нарушаемое лишь хриплым, учащённым дыханием. –Это моё упущение, да. И я намерен это исправить, – Меркьюри опасно ухмыляется и резко дёргает безвольного Роджера на себя, крепко прижимая. Тейлор, чувствуя неладное, пытается вырваться, но терпит неудачу и раздосадовано шипит. Фредди резко разворачивает его, заставляя приложится щекой к холодной стене. – Фредди, я прошу… – жалобно ноет ударник, чувствуя, впрочем, как внизу живота сладко тянет от такого обращения. – Поздно просить, дорогуша, – Меркьюри прижимает свою «жертву» всем телом, не давая пошевелиться и опаляя щёку и ухо горячим дыханием. – Я тоже просил тебя вести себя прилично. На словах ты не понимаешь… Роджер обиженно пыхтит, но выбраться уже и не пытается. Если Фредди так хочет поиграть – что ж, пусть играет. Тем более, что самому барабанщику начинает нравиться эта игра, когда чужие длинные пальцы забираются под рубашку и проходятся по рёбрам, как по клавишам фортепьяно. Шипение вперемешку со стоном срывается с губ парня, когда эти самые пальцы добираются до соска, ощутимо его сжимая. – Фредди, бляяять… – пытается возмутиться Роджер. – Молчать! – Тейлор получает лёгкий отрезвляющий пинок коленом под зад и, ойкнув, затихает. Фредди упирается рукой в стену слева от головы Роджера и вклинивается коленом между его ног, вынуждая развести их в стороны, а свободной рукой тянется к «молнии» на джинсах Тейлора. Ударник мычит и кряхтит под тяжестью его веса, чувствуя, как горячая волна возбуждения накрывает с головой. – Не бойся, сладкий, больно не будет, – по-своему истолковав его реакцию, говорит Фредди. – Наверное… Это «наверное» заставляет Роджера протестующие встрепенуться на секунду, но в очередной раз затихнуть, когда рука Меркьюри ложится на болезненно вставший член, всё ещё запертый в «плену» мгновенно ставших тесными брюк. – Оу, – до барабанщика доносится едва слышный самодовольный смешок, а потом ухо вновь опаляет горячее дыхание. – Так тебе нравится, когда погрубее, да? Рука блуждает в области паха, дразня и не торопясь избавить несчастного Тейлора от напряжения. Парень двигает бёдрами, пытаясь потереться об неё, но Фредди убирает пальцы. – Не елозь, – одёргивает он едва ли не хнычущего Роджера. – Что нужно сказать? – Пожалуйста, Фредди… – тихо скулит ударник. – Я хочу… – Не слышу, – издевательски пропел Фредди, певуче растягивая последнюю гласную. Он легонько тянет Роджера за волосы назад, вынуждая выгнуть шею. И, о боже, как же это заводило! Тейлор готов был кончить от одного только этого голоса. – Повтори погромче, солнышко, – воркует Меркьюри и (видимо, в противовес своему мягкому тону) тянет барабанщика за волосы чуть сильнее. – Фред, пожалуйста… – повторяет Тейлор, срываясь на хрип, слова уже давались с трудом. – Я хочу… Я хочу, чтобы ты меня трахнул! Последняя фраза звучит даже громче, чем хотелось бы Роджеру. Вокалист резко зажимает ему рот ладонью. – Тише ты, – шипит он, через секунду отнимая руку от рта барабанщика. – А то о твоих желаниях услышит ещё кто-нибудь – и плакала твоя репутация бабника. – Да насрать, – коротко отвечает блондин. Ему давно уже плевать на свою репутацию. Возможно, даже лучше будет, если все всё узнают. – Вот как? – Тейлор затылком чувствует улыбку Меркьюри. – Да твою мать, Фред, не тяни! – разбушевался Роджер, подаваясь назад и безуспешно пытаясь потереться о стояк Фредди. – Иначе я кончу без твоей помощи. Последовал ещё один лёгкий пинок под развратно отставленную задницу. Вокалист с силой вжимает ударника обратно в стену. – У тебя что же, маленький засранец, голосок прорезался? – рычит он, кусая Тейлора за мочку уха. – Я сейчас разозлюсь по-настоящему – и ты вообще не кончишь, клянусь тебе. Я умею издеваться, уж поверь. Так что лучше не испытывай моё терпение. Почему-то Роджер склонен верить словам, сказанным таким тоном, а потому замирает, недовольно фыркнув. Фредди одним движением отрывает свою «жертву» от стены и бросает на диван. Не драть же паршивца прямо у стены. И вот сейчас он может во всей красе разглядеть лицо барабанщика: раскрасневшееся, с широко распахнутыми тёмно-синими глазами, подёрнутыми дымкой, с приоткрытыми влажными губами и выступившей на лбу испариной. Но особое внимание привлекало вовсе не лицо, а «маяк» в штанах у Тейлора. Бедолаге явно было до боли тесно. Да и ткань на брюках намокла от выделений. – Течёшь, как сучка, Родж… – очередная самодовольная улыбка Меркьюри заставила барабанщика покраснеть пуще прежнего. Он жалобно стонет, когда Фредди нарочито медленно стягивает с него мешающую одежду, гладит и тут же царапает белые бёдра, специально игнорируя эрегированную плоть. Поиздевавшись так минут пять и вдоволь насладившись безуспешными попытками ударника хотя бы прикоснуться своим стояком к его рукам, Меркьюри всё же обхватывает скользкий от смазки член. Роджер вскрикивает, даже слишком громко, и принимается беспорядочно толкаться в чужую руку, стремясь получить желанную разрядку как можно скорее. Думал ли он когда-нибудь, что будет так извиваться и скулить от ласк мужчины? Нет. Думал ли, что окажется на месте женщины в постели и будет позволять делать с собой всё то, что обычно сам делал с девушками? Да трижды нет, нет и нет! Думал ли, что с таким жаром будет отдаваться мужчине? Что будет сам желать этого, просить? Тем более – нет. Но Фредди Меркьюри – это не просто мужчина. Он перевернул мир Тейлора с ног на голову, как только появился в его жизни. Такой изящный, гибкий, плавный, но бесконечно мужественный и притягательный. – Фредди, пожалуйста… – барабанщик уже готов заплакать, умолять, сделать всё, что попросит этот темноглазый демон. Меркьюри, довольно ухмыляясь, достаёт тюбик со смазкой. – А кофеварку завтра же купишь новую, понял?***
– Ай, Фред, полегче! – выкрикивает Тейлор, прогибаясь в спине и, вопреки собственным словам, с жаром подставляясь под резкие, грубые толчки. Перед глазами вспыхивают яркие пятна. Ему восхитительно хорошо, сладко и больно одновременно. Хочется кончить, но вокалист не позволяет, мастерски удерживая его на грани, но не давая переступить. – Что ты сказал? – Меркьюри грубо тянет его за волосы, вызывая недовольное шипение и вынуждая положить голову себе на плечо. – А ты не думал, что стоило бы полегче швыряться посудой и нашей единственной кофеваркой, м? Сучонок. Последовал болезненный укус в шею. Фредди продолжал врезаться в хрупкое тело барабанщика, до синяков сжимая бёдра и буквально вбиваясь в чувствительную простату, вызывая этим потрясающую дрожь во всём теле. – Я хочу кончить… Прошу, пожалуйста… – жалобно ноет ударник, но вокалиста это, кажется, не волнует. – Много хочешь, – рычит он, замедляясь, не позволяя Роджеру упасть в бездну. Тейлор зажмуривает глаза, едва не плача. Собственный член болезненно пульсирует, готовый вот-вот взорваться. С головки капает предэякулят, пачкая лежащую под Роджером смятую одежду. – Я больше так не буду. Обещаю… – хнычет он. – Что ты там скулишь? Не слышу, – Фредди сильнее сжимает светлые волосы и Тейлор сдавленно ойкает. – Громче. – Я… Больше… Так… Не… Буду… – тяжело дыша и еле выдавливая слова, хрипит Роджер. – Я предупреждал тебя, засранец? – фрикции вновь становятся резкими и грубыми. – Предупреждал? – Д-да… – язык уже заплетается, а голова, безвольно ложится на крепкое плечо вокалиста. – И ты меня не услышал, – Фредди сорвался, задавая бешенный, рваный темп толчкам и замечая, как приоткрываются розовые губы и закатываются тёмно-синие глаза. – Нравится тебе, маленькая сволочь? Роджер промычал что-то нечленораздельное, срываясь на фальцет, когда рука Меркьюри сгребла в охапку поджатые яички. Этого оказалось достаточно, чтобы Тейлор кончил, визжа, как девчонка, и конвульсивно дёргаясь.***
– Ты бы во время работы такие ноты выдавал, – Фредди устало рассмеялся, откидывая голову назад. Чёрные волосы, переливаясь в солнечных лучах, красиво рассыпались по подушкам. Роджер невольно залюбовался, облизывая пересохшие губы. Лицо Меркьюри выражало спокойствие и расслабленность. Он повернул голову, встречаясь глазами с Тейлором и, придвинувшись ближе, заботливо смахнул светлую прядь со лба. – А ты всегда вот так злишься, Фред? – Роджер пошло усмехнулся. «Если он всегда так злится, то стоит косячить почаще», – пронеслось в голове ударника. – Похотливая ты сучка, Родж, – Фредди, словно прочитав его мысли, громко засмеялся, наваливаясь на лениво брыкавшегося, хохочущего Тейлора всем телом и оставляя на его шее багровые засосы, которые Тейлор вряд ли сможет чем-нибудь прикрыть.