***
– Ну, и где моя тридцатка? – самодовольная улыбка не сходит с лица Брайана, кажется, целый вечер. Джон протягивает ему деньги, шутливо ворча: – Ты всё знал заранее. Это нечестно. – Я же говорил тебе, Дикки, – Мэй улыбается и прячет деньги в карман. – Это ты не хотел верить. Для меня всё было очевидно с той самой пьянки после тура по Америке. Хотя, если подумать, всё стало очевидно и до этого тура. – Ой, да ладно тебе, – отмахнулся Джон. – Тоже мне, провидец нашёлся. Родж всегда был по девочкам, не пропускал ни единой юбки. И то, что он заинтересуется Фредом как объектом для своих романтических чувств, было так же нереально, как высадка инопланетян на Землю. – Ну, значит инопланетяне сейчас среди нас, – Брай рассмеялся. – Да ну тебя, – фыркнул басист. – Ты сам бы поверил, скажи тебе кто-то, что Роджер влюблён во Фредди? – Нет, – Не задумываясь ответил Мэй и, заговорщицки посмотрев на друга, добавил: – Но удивительное рядом. – Как думаешь, у них же, ну… всё точно серьёзно? – Джон зарделся, сам не ожидая от себя такого вопроса. – Смотря что ты подразумеваешь под словом «серьёзно», – Брайан усмехнулся. – Поверь мне, у них всё максимально серьёзно. Несмотря на выпитое, он, пусть и смутно, но помнил всё, что услышал, будучи в квартире Фредди и Роджера. Однако подробностями делиться не спешил. А Джон и не настаивал, прекрасно понимая, что это не то, что он хотел бы знать. Да и тема «замялась» как-то сама собой, когда с крыши вернулся Фредди вместе с успокоившимся Роджером. Веселье продолжилось, а гости как будто и не заметили отсутствия виновника торжества…***
Брайан тихо выругался, заталкивая двух пьяных друзей в свою квартиру. Джон, прикрываясь своей семьёй, быстро ретировался с праздника, предоставив гитаристу самому везти Фредди и Роджера домой. Делать он этого не стал, ибо квартира парней была значительно дальше, чем его собственная, а ехать в такси с двумя поддатыми влюблёнными оказалось той ещё задачкой со звёздочкой. Долгой дороги Мэй бы просто не выдержал. И если Меркьюри ещё хоть как-то соображал, то Тейлор был в полной алкогольной прострации и никого уже не слышал. Никого, кроме объекта своего воздыхания, естественно, на которого смотрел пьяными, влюблёнными глазами. – Не пихайся ты, – возмутился барабанщик, когда Мэй попытался втолкнуть его в спальню, предварительно (против воли, естественно) отлепив Фредди. – Ты спишь здесь, а Фред ляжет в гостиной, – тоном воспитательницы в детском саду оповестил Брайан. – Я лягу с Фредди, – заплетающимся языком проговорил Роджер. – Ночку поспишь один, – упорствовал гитарист. – Ну и сволочь ты, Брай, – надулся Тейлор. – Я сволочь? – Брайан был возмущён до глубины души. – Посмотрите на него, я ему свою собственную спальню уступаю, и после этого я же ещё и сволочь? – А кто ты? Ты любви препятствуешь, – ответил Роджер, всё же усаживаясь на кровать и глядя на друга обиженными глазами. – Ой, да больно надо мне препятствовать вашей любви, – фыркнул гитарист. – Да ладно тебе, дорогуша, – подал голос Меркьюри. – Ничего не случится, если ты послушаешь Брайана и поспишь сегодня здесь. Хватит из всего делать драму. – Вот от тебя не ожидал, – тут же встрепенулся ударник. – Или ты меня не любишь? – Очень люблю, Роджи, – поспешил успокоить парня вокалист. – Но сейчас не стоит затевать спор. Брай приютил нас, невежливо будет его не послушать. То ли увещевания Фредди произвели эффект, то ли Роджер сильно вымотался за день, но именинник, что-то обижено буркнув себе под нос, улёгся на кровать и почти мгновенно вырубился. Алкоголь всё же дал о себе знать.***
Проснулся Роджер через пару часов, зябко кутаясь в предоставленный Брайаном плед. Было холодно, что странно для лета в принципе, но вполне привычно для лета в Лондоне. В голове неприятно шумело. Барабанщик медленно свесил ноги с кровати и обвёл взглядом комнату. В темноте были различимы лишь очертания мебели, а из-за закрытой двери просачивалась тонкая полоска света из коридора – Брай забыл погасить люстру. Тейлор тряхнул головой, прогоняя остатки сна и крадучись, чтобы не разбудить спящего в соседней комнате Мэя, вышел из спальни. Он понятия не имел, куда и зачем идёт. Хотя нет, пожалуй, всё же имел… Ударник чувствовал себя преступником, максимально бесшумно прокрадываясь в гостиную. Хоть он и был ещё прилично пьян, но всё же смог дойти до цели, не издав ни единого громкого звука. Роджер аккуратно прикрыл за собой дверь и в нерешительности остановился. Ну пришёл – и что дальше? В полной тишине он прекрасно мог расслышать спокойное, ровное дыхание спящего Фредди. Тейлор невольно усмехнулся. Вот уже второй раз он так подкрадывается к спящему Фреду. «Роджер, ты чёртов маньяк», – мелькает в голове мысль. Вот только сейчас ударник пакостить не намерен. Он просто замёрз. И ничего плохого не случится, если он попросит Меркьюри его согреть. Всего-то… Роджер зажмурился, стараясь не пускать в свою голову грязных, пошлых мыслей. Всё должно быть невинно (насколько это возможно), а не то Брай их убьёт. – Фредди, – шёпотом позвал Роджер. – Эй... – М? – вокалист зашевелился, потянувшись к лампе, стоявшей на тумбочке возле дивана. Через секунду его лицо, сонное и недоумевающее, осветил неверный свет. – Роджер? – Меркьюри спросонья щурил глаза. – Что случилось? – Я… – Тейлор судорожно сглотнул, на мгновение забыв, что хотел сказать. Такой Фредди, расслабленный и сонный, был как-то по-особенному сексуален: растрёпанные волосы беспорядочно спадали на плечи, глаза, тёмные и всё ещё подёрнутые дымкой сна, приоткрытые, манящие губы и общая растерянность на лице… Да ещё и спать вокалист предпочёл без рубашки. И его слишком идеальное тело сейчас вышибало из головы барабанщика все связные мысли. Все, кроме одной… Кажется, невинно не получится… Пауза затянулась. Фред, вопросительно вздёрнув бровь и не сводя с Роджера своих гипнотических глаз, повторил: – Что случилось, Роджи? – Я… мне холодно, – с трудом выдавил из себя Тейлор, глядя на Меркьюри совсем уж по-детски жалобно. Вокалист без лишних слов подвинулся, освобождая место рядом с собой. Особого приглашения Роджеру было не нужно. Он тут же улёгся рядом, уютно устраиваясь под тёплым боком Фредди и едва ли не мурлыча, когда длинные, изящные руки обвили его тело, обнимая и заботливо прижимая к горячей груди. Теперь стало тепло и хорошо. От Фредди пахло его любимым, сладковатым, терпким парфюмом. И этот запах, запах Меркьюри, пьянил куда лучше любого из известных миру алкогольных напитков. Когда Фредди потушил свет и укрыл их пледом, Роджер, повинуясь своим, совершенно безумным, надо сказать, желаниям, потёрся щекой о шею Фредди, тут же её целуя и срывая с губ Меркьюри шумный выдох. Тейлор уже изучил, если не все, то многие эрогенные зоны вокалиста, и теперь целил точно в них, не щадя, не давая шанса отказаться от этих настойчивых ласк. Сначала шея, потом область за ухом, мочка, которую барабанщик тут же прикусывает, получая в ответ на свои действия полустон-полувыдох. – Роджер… – язык у Фредди заплетается, в голове мутнеет от нежных, но таких наглых губ Роджера. – Ты пришёл погреться или потрахаться? Этот прямой вопрос «в лоб», кажется, совсем не смущает ударника. – Тебе правду сказать? – Меркьюри кожей чувствует эту развратную улыбку. Ответ уже не обязателен. – Ненасытный ты стервец, – вокалист переходит на хрип, когда барабанщик проводит языком по его губам и подбородку. – Мы дома у Мэя. Ты понимаешь, что творишь? Хочешь сделать это прямо здесь? – Я хотел сделать это ещё когда ты нарядил меня в грёбанного херувимчика, такого невинного, что аж зубы сводит, – Роджер хмыкнул. – Ты извращенец, Родж. Пьяный извращенец, – шептал Фредди, пока горячие губы исследовали его грудь, а язык поочерёдно обводил то правый, то левый сосок. – Все мы не без греха, – Роджер самодовольно ухмыльнулся, дорожкой поцелуев спускаясь ниже, к паху. Тейлор уже чувствовал этот жар через ткань брюк. «Ломаться» вокалист не станет. Пальцы проворно расстегнули ширинку, и рука тут же юркнула под одежду, одним махом выбивая из лёгких Фредди весь воздух. Теперь надо было концентрироваться только на том, чтобы не застонать в голос. – Роджер, блять… – Меркьюри шумно дышал, кусая губы и моля всех известных ему богов послать барабанщику благоразумия, пока не стало слишком поздно. – Ты что вытворяешь? Совсем с катушек слетел, ангелочек? – Назови меня так ещё… – ударника все эти призывы к адекватности от распалённого Фредди заводили только сильнее. Он медленно стянул с Меркьюри штаны, открывая себе бо́льший простор для действий. – Родже… Ох, твою ж мать… – вокалист захлебнулся собственными словами, когда чужой влажный рот с жаром атаковал возбуждённую плоть. Отсасывал Тейлор всё ещё, порой, не слишком умело, но с таким старанием и рвением, от которого напрочь сносило крышу. Фредди зажал рот ладонью, подавляя рвущиеся наружу стоны, пока барабанщик усиленно полировал его мужское достоинство. – Родж… – всхлипывая от удовольствия и едва выдавливая из себя членораздельные звуки, проговорил Меркьюри. – У меня нет с собой смазки. Этот аргумент был последним в арсенале вокалиста, и если он на ударника не подействует… – Обойдёмся без неё, – Роджер облизнулся и вытер губы тыльной стороной ладони. Ну всё. Это полный крах, Брай завтра их прибьёт. – Ты псих, просто сумасшедший, – сбивчиво прошептал Фредди, когда Тейлор, уже избавившийся от ненужной одежды, оседлал его, обхватывая коленями бёдра. – Как ты предлагаешь…? Без лишних слов барабанщик взял руку Меркьюри, тут же обхватывая губами длинные, музыкальные пальцы, проводя по ним языком. – О боже, Роджер… – прохрипел вокалист. – А может ты заткнёшься уже, папочка? – из его уст это звучало так пошло и грязно, что у Меркьюри застелило глаза. Ударник, кажется, абсолютно не стеснялся чужой квартиры, его не смущал Брайан, спавший в каких-то десяти метрах, буквально за стенкой. Он развязно ёрзал на Фредди, потираясь своим стояком о его член. – Сам напросился… – прошипел Фредди, перехватывая его за горло и заставляя подавиться воздухом. Смоченными слюной пальцами он проскользнул к напряжённому колечку мышц, разминая, разрабатывая и заставляя любовника нетерпеливо всхлипнуть и податься назад, когда вокалист один за другим ввёл внутрь оба пальца. – Когда-нибудь я придушу тебя, Роджи… – прошептал Фредди прямо на ухо барабанщику, опаляя нежную кожу щеки горячим дыханием. Тейлор тихонько проскулил, закусывая губу, когда пальцы коснулись простаты, надавливая на чувствительную точку, раздразнивая и без того неуёмное желание. – Холодно тебе, сладкий? Сейчас согрею… – шипел он, трахая Роджера пальцами. Тот кряхтел и извивался, из последних сил сдерживая рвущиеся из груди стоны. В один момент пальцы исчезли, сменившись кое-чем посущественнее. Глаза Тейлора округлились, а с губ едва не слетело болезненное «ах». Но Меркьюри предусмотрительно зажал ударнику рот рукой. – Не вздумай даже пискнуть, слышишь? – шёпотом пригрозил он. Роджер понятливо мотнул головой, промычав что-то похожее на согласие. Фредди, несмотря на все свои угрозы, двигался медленно и аккуратно, постепенно отодвигая неприятные ощущения на дальний план. И хоть задницу несчастного Тейлора сейчас распирало, было больно, но эта боль, смешиваясь со сладким, тягучим удовольствием, скорее нравилась барабанщику. – Развратный мальчишка… Плохой Роджи, – шептал он прямо на ухо Роджеру, прикусывая мочку и прижимая парня ближе к себе. Ударник готов был соглашаться со всем, лишь бы вокалист не останавливался. Да, развратный, плохой и непослушный. Но тебе ведь нравятся плохие мальчики, Фредди? Движения становились всё грубее, а боль и вовсе растворилась в безграничном удовольствии, волнами накатывающем на тело. Сдерживать стоны становилось всё труднее, Роджер уткнулся в крепкое плечо любимого, всхлипывая и сдавленно мыча. Перед глазами Тейлора словно вспыхнула и тут же погасла лампочка. Погасла и, кажется, отключила мозг, когда оргазм накрыл с головой. Если бы Меркьюри с силой не вжал ударника в себя, заставляя заткнуться, его визги, наверное, услышал бы не только Брайан, но и половина Лондона. Его била крупная дрожь, а собственный член, пульсируя, заливал живот Фредди вязкой спермой. Вокалист сделал несколько резких движений, словно стремясь выколотить из Тейлора всю оставшуюся дурь, и рухнул в бездну следом, издав приглушённый рык. Некоторое время тишину нарушало только рваное, сбивчивое дыхание. Роджер, устало выдохнув, перекатился обратно под бок Фредди. Глаза слипались, а тело накрывала приятная усталость. – Ты согрелся, малыш? – Фредди улыбнулся, оставляя на лбу Тейлора даже слишком невинный, особенно после всего произошедшего, поцелуй. Барабанщик блаженно улыбнулся, вместо ответа утыкаясь в грудь Меркьюри и кутаясь в его руках, словно в одеяле. – Спокойной ночи, Роджи, – прошептал вокалист уже мирно посапывающему в его объятьях ударнику.