Что нам скажут звёзды?

      Этот день начинался слишком прекрасно, что-то обязательно должно было его испортить. Именно так Роджер объяснил себе внезапное появление Джона Рида, злого и словно бы обескураженного. Их менеджер был сам не свой. Даже забыл надеть свой строгий тёмно-серый костюм и заявился к ним на завтрак в простой футболке и джинсах. Роджер до сего момента и не знал, что подобные вещи есть у Рида в гардеробе. Это они могли позволить себе напялить любую рвань, а вот их менеджер всегда был одет "с иголочки", всегда при галстуке. Именно поэтому появление такого «разобранного» Джона заставило его напрячься. Что-то, определённо, было не так. – Утренних газет никто из вас ещё не читал, да? – «с порога» задал вопрос менеджер, не удосужившись даже поприветствовать музыкантов. – Ненавижу прессу, – коротко ответил Фредди, лениво болтая ложечкой в чашке с чаем. – И они отвечают нам взаимностью, – хмыкнул Брайан. – Стоило бы прочесть. Возненавидели бы газетчиков ещё больше, – Рид яростно сверкнул глазами, и Роджер невольно вздрогнул. Этот тон явно не сулил ничего хорошего. Дикки тоже это понимал и «подобрался», готовый улизнуть в любой момент. Фредди же сохранял спокойствие, которому даже удав мог позавидовать. Он поднял скучающий взор на Рида: – Дорогуша, газета – это последнее, чем я захочу марать руки. Так что хватит ходить кругами. Говори уже, что там в очередной раз наклепали? Стоит ли нам бояться этих писак вообще? – О, этих – стоит, – Джон недобро усмехнулся и бросил на стол свежий номер The Sun. Роджер наклонился, выглядывая из-за плеча Фредди и близоруко прищурившись. И едва не отшатнулся, увидев первую полосу, с которой взирала ненавистная физиономия Пола Прентера. «Love of his life: бывший личный помощник группы Queen рассказал о «запретной» любви Фредди Меркьюри», – гласил заголовок. Под ним же, помимо фотографии самого Прентера, «красовался» коллаж из фотографий Фредди и Роджера. И само наличие этих фото недвусмысленно давало понять, о какой именно «любви всей жизни» пойдёт речь.       Роджер тупо пялился на первую страницу, не зная, как реагировать. Сердце словно остановилось, руки похолодели. Его предчувствия насчёт Пола оказались правдивыми. Эта гадина всё же напакостила. Да ещё как... Дал интервью самой «жёлтой» из всех газет. Интервью, которое могло похоронить всю карьеру Queen. Повисло гробовое молчание. Все «переваривали» увиденное, попутно пытаясь понять, как сформулировать слова в предложения так, чтобы матерных слов в этих самых предложениях было по минимуму. Даже всегда вежливому и уравновешенному Брайану сейчас захотелось крепко выругаться. – Вот же мудак, – веско прокомментировал Дикки, тут же обращая на себя удивлённые взоры товарищей. Уж от кого, а от тихони Джона подобных слов не ожидал никто. И всё же не согласиться с ним было сложно. И только сейчас Фредди словно выходит из прострации, хватая газету и тут же разрывая её на две части. – Да пошёл он! – выкрикнул вокалист, брезгливо отбрасывая издание в сторону. – Кто ему поверит? – Думаю, многие, – Рид нахмурился. – Предупреждал я тебя, что увольнение Пола ничем хорошим для вас не кончится. Ты хоть знаешь, чем может обернуться эта статейка? Уму непостижимо! Вокалист и барабанщик группы Queen – геи. Да ещё и пара. Это похоронит вашу карьеру и в Англии, и в Америке. И неминуемо скажется на продажах альбома. А на ближайшем концерте вас, как пить дать, закидают чем-нибудь. – Хватит нас пугать, Рид, – зашипел Фредди, приподнимаясь со своего места. – «Страшилки» свои оставь сопливым новичкам. Сейчас это обсудят, а через пару месяцев никому и дела не будет до слов Пола. – Пары месяцев будет достаточно, чтобы угробить Queen, – парировал менеджер. Теперь они с Меркьюри смотрели друг на друга в упор, словно пытаясь прожечь дыру друг в друге. – Нам нужно что-то делать с этим. Прямо сейчас, – Рид не выдержал «игру в гляделки» и отвёл взгляд, заговорив уже спокойнее. – Что ты предлагаешь? –поинтересовался Роджер, сглатывая подступивший к горлу ком. – Дать прессе то, за чем она так яро гоняется. – О чём ты? – Фредди был всё ещё на взводе но усилием воли заставил себя обуздать эмоции. – Они хотят видеть вашу личную жизнь – и мы им её покажем. – Пустить журналистов к себе в постель? А не слишком ли много ты хочешь, дорогуша? – вокалист недобро прищурился. – Никто не покушается на твою постель, – усмехнулся менеджер. – Но пара публичных выходов с вашими девушками вполне могут развеять сомнения. – Цирк и показуха, – Фредди пренебрежительно фыркнул. – Ты дурак, если думаешь, что кто-то купится на такое. – У них нет ничего, кроме слов уволенного помощника. Кроме того, нам нужно просто выиграть время. Пол действительно обворовывал нас, очень скоро у меня на руках будут все доказательства. И когда всё это попадёт в прессу, мы сможем «вывернуть» ситуацию в свою пользу. Можно будет заявить, что его интервью – лишь попытка напакостить после такого скандального увольнения. И это будет резонно. Нам поверят. – В то, что мы – парочка педиков, они поверят охотнее. Это же пресса. Ты знаешь это не хуже нас, – Роджер заставил себя беззаботно усмехнуться, хотя внутри нарастала самая настоящая паника, из-за чего на лице вместо улыбки, скорее всего, отразилась напряжённая гримаса. – У нас есть ещё варианты? – Джон перевёл взгляд с барабанщика на вокалиста. – Нет, ну если это правда, то... Фредди с Роджером обеспокоенно переглянулись, прекрасно понимая, что врать Джону Риду – дело заведомо проигрышное. Паршивец слишком проницателен, особенно когда речь идёт о таких вещах. – А, так это правда? – менеджер прищурился, всё ещё не сводя глаз с притихшей парочки. Вопрос он задал скорее ради приличия, прекрасно зная на него ответ. – Мы... – робко начал Роджер, колупая ногтем скатерть. – Наши отношения немного... – Даже если правда, – перебил Фредди, поднимая пылающий взгляд на мужчину. – Как тот факт, что мы спим вместе, оправдывает Прентера? – Никак. Вы можете спать с кем угодно и как угодно. Хоть все вчетвером между собой, – Брайан и Джон, услышав такое заявление, тут же коллективно побледнели. – Мне до этого правда никакого дела нет. И тем не менее, сейчас стоит поступить так, как я сказал, – Рид устало выдохнул. – Может ты мне ещё и жениться прикажешь? – теперь настала очередь Тейлора недовольно зашипеть. – Если понадобится – прикажу, – повысил голос Джон. – Чёрта с два я буду участвовать в этом спектакле на потребу «жёлтым» журналистам, – упёрся барабанщик. – Будешь, – рявкнул Рид. – Или попрощайтесь с карьерой. – Я всё ещё думаю, что это бред, – неожиданно встрял Брайан. – Слишком глупо полагать, что общественность поведётся на внезапно объявившихся вторых половинок. Да ещё и после такой статьи. – Уж извини, Брайан, но тебя не спрашивали, – Рид повернулся в сторону гитариста. – Не за твоей пятой точкой будут охотиться все журналисты Лондона. – Он прав, не поверит никто в этот фарс с девушками, появившимися «очень вовремя», как раз после этой статейки, – голос Фредди вновь зазвучал совершенно спокойно. Но Роджер понимал, что вся эта беззаботность – просто маска. Нервные движения пальцев, перебирающих салфетку, подрагивание ресниц и поджатые губы – всё это выдавало беспокойство, если не ярость вокалиста. Сейчас он явно хотел разнести что-нибудь вдребезги. Но продолжал сидеть здесь, словно находился на сцене и играл роль. Фредди Меркьюри ни за что не показал бы окружающим свою слабость, растерянность и злость. Уж точно не здесь. И уж точно не Риду. – Фред, у тебя же есть Мэри, – проигнорировав последнюю реплику певца, менеджер продолжал гнуть свою линию. – «Случайной» женщине общественность, конечно, не поверит, но если мы «сыграем» на.устоявшихся отношениях, о которых всем давно известно… Никто ведь так и не знает о вашем расставании. Сердце Роджера сделало кульбит. Даже интервью Пола Прентера не заставило его так нервничать. Имя этой женщины морозом «пробежалось» по позвоночнику, вынудив вздрогнуть и поёжиться. Мэри Остин. Бывшая невеста Фредди, милая, скромная блондинка с большими голубыми глазами. Внешне она здо́рово напоминала Тейлору его самого. И именно она была для барабанщика главным «конкурентом» – слишком уж много места девушка занимала в сердце Фредди. Роджер не интересовался, почему эти отношения вокалиста не сложились, да он и сам не спешил делиться. Хотя «разгадка» была очевидной и лежала на поверхности. Никто из них просто не озвучивал её вслух. Проблема была в том, что Меркьюри всё ещё любил свою Мэри. Да, несколько иной любовью, но всё же... Он мог подолгу проводить время с подругой, даже называл её своей женой, посвящал ей трогательные, романтичные баллады... Это, определённо, была любовь. Любовь совершенно иной природы, но оттого не менее сильная. Вся ревность, которую Роджер ранее испытывал к кому бы то ни было из окружения Фредди, сейчас казалась просто игрой, несерьёзным капризом. Но Мэри – это совсем другое. Мэри была единственным человеком, действительно способным отнять у Роджера Фредди. Что если тот вернётся к бывшей невесте после всей этой театральной постановки? Этого Тейлор точно не выдержит. – Как ты себе это представляешь? – из невесёлых раздумий барабанщика «выдернул» раздражённый тон Меркьюри. – Не впутывай Мэри во всё это. Не смей. Вероятно, погрузившись в свои мысли, Роджер пропустил какую-то часть разговора мимо ушей. От былого безразличия вокалиста (пусть и напускного) не осталось и следа. Теперь в его голосе звучала неприкрытая угроза. – Да послушай же ты... – Джон Рид безрезультатно пытался воззвать к благоразумию певца. – То, что ты предлагаешь, – глупость, – шипел Фредди. – Я не позволю ввязывать Мэри в эти грязные игры. Только не её. Пусть Пол подавится своими «откровениями». Роджера замутило. Надо было выйти на улицу и глотнуть свежего воздуха. Пусть ругаются здесь без него, пусть сами решают, что делать. Сам Тейлор уже был согласен сделать что угодно, даже жениться (хотя с этим он, конечно, погорячился), лишь бы не слушать увещеваний Рида. От имени Мэри Остин уже звенело в ушах. Кое-как выбравшись из-за стола, барабанщик побрёл к выходу. Кажется, все остальные были так увлечены спором, что даже не заметили его «бегства». Что ж, оно и к лучшему...

***

      Роджер бездумно шёл по улицам незнакомого города. Он, вероятно, давно уже заблудился, но сейчас относился к этому с пугающим безразличием. Голову занимали совершенно другие мысли. Вот так в одночасье прекрасно начинавшийся день стал одним из самых отвратительных в его жизни. Ударник был зол. На Пола, на журналистов, с радостью смакующих «жаренные факты», даже на самого себя. Угораздило же его попасть в такую жизненную передрягу. Влюбиться в своего лучшего друга... Все его проблемы ведь начались именно с этого. «Девушек тебе было мало, идиот?» – Тейлор со злостью пнул попавший под ноги камешек. Парень поднял глаза к небу, будто ожидая от него ответа. Или хотя бы грома и молний на свою грешную голову. Но небесная гладь оставалась спокойной и ясно-голубой. Солнце стояло высоко и, хоть уже и не грело, но ярко освещало голые верхушки деревьев. Было, определённо, за полдень. Следовательно, из отеля он ушёл где-то час или два назад. И слонялся по незнакомой местности всё это время, забрёл бог весть куда… Барабанщик оглянулся вокруг. Немногочисленные прохожие торопились по своим делам и совершенно не обращали внимания на рок-звезду. Кажется, здесь никто и не думал подбегать за автографом, вешаться на шею или задавать глупые вопросы. В другой ситуации подобное безразличие бы оскорбило Роджера, но не сейчас. Сейчас от осознания того, что никому до него нет дела, дышалось как-то легче. И даже захотелось улыбнуться этому миру, присесть и кои-то веки побыть просто Роджером Тейлором, обычным человеком, а не барабанщиком набирающей (а скорее всего – уже теряющей) популярность группы. Думал ли он несколько лет назад, мечтая об этой самой популярности, что она так быстро наскучит? И уж точно в его наивных, «розовых» детских мечтах об известности и богатстве не было места суровой реальности: перманентной усталости, отсутствию личной жизни и журналистам, которые подобно стервятникам кружили над головой. Да уж, не о такой жизни грезил Роджер, будучи 20-летним мальчишкой. В любом случае, нужно наслаждаться моментом полного безразличия к его персоне. Когда ещё что-то подобное будет возможно?       Слева от себя Роджер замечает небольшую кофейню и, недолго думая, толкает дверь, заходя внутрь. В помещении приятно пахнет молотым кофе, корицей и свежей выпечкой. Этот «тёплый» аромат окутывает барабанщика, напоминая об уюте и безопасности родного дома и изгоняя из головы все неприятные мысли. В конце концов, он всегда успеет подумать о своей дерьмовой жизни. Когда-нибудь позже. А сейчас почему бы не позволить себе чашечку кофе? Ведь он даже не успел нормально позавтракать.       Роджер усаживается за столик у окна и заказывает чёрный кофе и кусочек яблочного пирога с корицей. Милая официантка, девушка лет девятнадцати, кажется, узнаёт его, на секунду смутившись, а позже, одарив Роджера самой лучезарной улыбкой, поспешно исчезает, унося его заказ на кухню.       Тепло, спокойствие и дурманящие запахи выпечки и кофе постепенно погружают Тейлора в приятную, дремотную негу. Это кафе кажется словно бы отрешённым от всего мира. Островок уюта и спокойствия среди суеты и проблем. Роджеру до боли хочется иметь такое место. Место, где он мог бы спрятаться, куда мог бы забрать Фредди. Где они могли бы быть сами собой, не притворяться, не играть роли, а просто любить друг друга и быть счастливыми. Пить кофе и есть пироги с яблоками и корицей по утрам… Только вот где же найти нечто подобное этой маленькой кофейне, но только для них двоих? – У вас всё в порядке? – мягкий женский голос заставил Роджера «вынырнуть» из раздумий и разлепить уже успевшие закрыться глаза. – Я могу вам помочь? Это официантка вернулась с его заказом. Вероятно, вид гостя показался ей настолько угрюмым и недружелюбным, что она решилась наступить на горло собственной скромности и заговорить с ним. – Всё прекрасно, – Роджер соврал, но зато улыбнулся девушке вполне искренне. – Если вы чем-то недовольны, то я… – официантка неопределённо махнула рукой в сторону, смущённо замолкнув. Только сейчас Роджер обратил внимание на её лёгкий, но очень очаровательный акцент. – Как вас зовут? – Тейлор продолжал улыбаться, подключая всё своё обаяние. Благо, этим его природа наградила сполна. От этого неожиданного вопроса девушка смутилась ещё больше. На щеках проступил румянец. – Я… Карла. – Карла… Красивое имя. Не переживайте так, всё правда хорошо, – Роджер сделал глоток кофе и отломил кусочек пирога. – Вы ведь не местная? Девушка качнула головой: – Я испанка. – Я мог догадаться, – барабанщик в очередной раз улыбнулся. Карла несмело подняла на него глаза. Присмотревшись к хорошенькой официантке, Роджер понял: она вполне могла бы сойти за сестру Фредди, будь у него ещё одна сестра. Такие же миндалевидные тёмные глаза с длинными чёрными ресницами, та же смугловатая кожа и пухлые губы. Только вот причёской Карла больше напоминала Тейлору Брайана: длинные волосы цвета воронова крыла ниспадали на плечи мелкими кудрями. «Брай бы, пожалуй, даже обзавидовался», – мысленно хихикнул барабанщик, даже не замечая, что, позабыв о своём завтраке (или всё же обеде?), беззастенчиво пялится на бедную, вконец засмущавшуюся девушку. – А я… Я, кажется, вас знаю, – набравшись мужества, пролепетала Карла и тут же опустила глаза в пол. – Вы, вроде бы, барабанщик Queen, верно? – Допустим, – Роджер тоже кокетливо прикрыл глаза ресницами. – Мой брат очень любит вашу группу. Он мне ни за что не поверит, если я скажу, что обслуживала самого Роджера Тейлора. – Я знаю, что может убедить вашего брата, – барабанщик усмехнулся, доставая свой любимый полароид, который неизменно носил с собой. Пара минут – и ошарашенной Карле вручена её собственная фотография с персональной подписью и размашистым автографом барабанщика Queen, «самого» Роджера Тейлора.       Кажется, день переставал быть самым отвратительным в жизни Роджера, превращаясь во вполне себе сносный. Особенно если не думать о всех тех проблемах, поджидающих его за дверью этой небольшой, семейной кофейни, принадлежащей, как выяснилось позже, отцу Карлы.       Сама Карла оказалась весьма приятным собеседником, даже несмотря на то, что по-английски она говорила не так хорошо, как могло показаться на первый взгляд, часто путая английские и испанские слова. Они быстро нашли общий язык, разговаривая о разных пустяках, много шутили и смеялись. Девушка была настолько очаровательной и располагающей к себе, что Тейлор чуть было не выболтал новой знакомой всё, что копилось на душе: и про свою «запретную» любовь, и про Пола, и про журналистов. Остановился лишь в последний момент, решив, что не стоит вешать на жизнерадостную Карлу ворох собственных проблем. Да и здравый смысл, проснувшийся где-то внутри в самый последний момент, подсказывал: рассказывать первой встречной о себе всё – в высшей степени глупо и небезопасно. И тем не менее, так комфортно Роджер себя чувствовал, пожалуй, только в обществе Фредди. А потому уходить совершенно не хотелось. Не хотелось даже думать о том, что он, возможно, больше никогда не увидит эту смешливую испанку, всё больше напоминавшую ему Меркьюри. – Вы скоро уезжаете обратно в Лондон, да? – словно прочитав его мысли, девушка мгновенно погрустнела. – Через пару дней, – отвечает Роджер. – Я хотела бы видеть Лондон, – Карла опустила глаза. – Я хотела уехать туда учиться, но папа против. Он слишком обо мне… Забыла, как это будет по-английски... – девушка щёлкнула пальцами. – Cuida. Не знаю… Он не отпустит. Считает, что семейное дело важнее. – Слишком опекает тебя? – подсказал барабанщик. – Да, верно, – Карла вновь лучезарно улыбнулась. – Боится, к тому же, что вдали от него я буду думать не об учёбе. Что влюблюсь в англичанина. Он считает вас чересчур серьёзными и совсем неподходящими для нас. – Это всё стереотипы, – Роджер усмехнулся. – Мы весёлые ребята. – Hosco ingleses, – Карла улыбнулась, – вас считают именно такими. Слишком… правильными. – Мы не зануды, если ты об этом, – Тейлор засмеялся. – По крайней мере, не все. Нет, бывают, конечно, и такие. Брай, например, любит понудеть. Ты бы слышала его, когда он заводит свою пластинку о звёздах, планетах, астероидах и всяком таком... – А Фредди? – девушка сложила руки под подбородком и внимательно посмотрела на Роджера. – Какой он? При упоминании Фредди сердце Тейлора невольно забилось быстрее. – Он… – губы ударника тронула улыбка. – Добрый, заботливый. И скромный. – Скромный? Фредди Меркьюри – скромный? – брови его собеседницы невольно поползли вверх. В следующую секунду она рассмеялась: – В это трудно поверить. – Он другой. Не такой, каким его видят на сцене. Немногие знают, какой Фред на самом деле. И сомневаюсь, что кому-то это правда будет интересно. Интересен образ, музыка, которую мы вместе делаем, интересны сплетни, в конце концов. А что за люди стоят за всем этим… Вот это уже мало кого волнует, – Роджер и сам не заметил, что стал рассказывать уж слишком эмоционально, возмущённо размахивая руками. – Сплетни? – Карла насторожилась. – Какие сплетни, например? У Тейлора внутри всё похолодело. Неужели он всё-таки сказал лишнего? «Дурак! Непроходимый тупица!» – мысленно обругал себя Роджер. – «Кто заставлял тебя распускать язык?» – Ну, знаешь, с нашей работой так случается, придумывают всякое… – барабанщик судорожно пытался выкрутиться. Выходило неловко. – Ну да, – девушка как-то странно прищурилась, но быстро перевела тему: – Твои друзья, наверняка, уже «потеряли» тебя… Тейлор бросил быстрый взгляд на настенные часы – три часа дня. Он провёл в этом кафе, в компании малознакомой девушки больше двух часов… Не то чтобы его смущали случайные знакомства, тем более, с девушками… Куда больше его волновала собственная внезапная откровенность. – Да, действительно… – пробормотал ударник. – Извини, я пойду. Приятно было пообщаться! Парень даже слишком быстро подскочил со своего места и, расплатившись на ходу и оставив щедрые чаевые, пошёл к двери. – Hasta la vista! – Карла на прощанье взмахнула изящной ручкой, и Роджер не смог сдержать улыбку.       Барабанщик выскочил на улицу и судорожно втянул носом холодный воздух. Да уж, тихое местечко с поэтичным названием «Lirio del mar» и его очаровательная, говорливая официантка заставили Роджера напрочь забыть об осторожности. «Ну и кретин же ты, Тейлор! Что ещё ты мог выболтать ей, посиди ты там подольше?» Роджер оглянулся на заведение. Теперь оно не казалось ему уютным и приятным, скорее наоборот – зловещим в своём спокойствии. Оно заманивало в свою ловушку, усыпляло бдительность. Ударник ведь и сам не заметил, как провёл там так много времени, болтая с совершенно незнакомой девушкой. И чуть не выболтал ей всё, что было на душе. С какой это стати, собственно? «Может, они подмешали что-то в кофе?» – Роджер усмехнулся.       По пути в отель, уже сидя в такси, ударник вновь и вновь прокручивал в голове беседу с Карлой. То, каким живым любопытством зажглись её глаза, когда она спрашивала о Фредди. Как недоверчиво покосилась на него, когда тот ляпнул о газетчиках. И как быстро сменила тему, словно бы напрочь потеряв к Роджеру интерес, когда осознала, что ничего больше ударник говорить не намерен… А может, он снова придумывает проблему на пустом месте? Возможно, Карла – просто дружелюбная девушка, не имевшая дурных намерений? Ему нужно срочно избавиться от паранойи, попить успокоительные. Он сейчас подозревает хорошую девчонку бог знает в чём. И всё это потому, что сам превратился в невротика, трясущегося над своей «тайной», которая, по правде сказать, уже и тайной-то не являлась. Ещё немного – и он из-за этого просто сойдёт с ума. «Ты просто боишься. Боишься признаться общественности, что ты гей. Не хочется осуждения и порицания. Трусишь, хочешь остаться «чистым» и правильным. Даже готов играть во все эти мерзкие игры, только бы не признаваться в том, кто ты есть», – гадкий внутренний голос, тот же, что когда-то подталкивал разорвать отношения с Меркьюри, всё ещё не давал покоя. Когда же это кончится? Когда придёт момент полного принятия себя и своих «странностей»? И когда наконец заглохнет этот мерзкий внутренний голос? Что должно произойти для этого? Мир с его «правильными» устоями и понятиями «правильной» и «неправильной» любви должен рухнуть в тартарары? Знал бы Роджер, что будет так сложно, он бы послал карьеру рок-звезды куда подальше. «К чёрту всё, стал бы стоматологом», – подумал Тейлор, выходя из такси и с раздражением захлопывая дверь машины.