Лорд Наоборот

Однокурсники смотрели на Геланора с уважением, куда более заметным, чем в прошлом году. Похоже, их родители, узнав о сражении в Тайной комнате, здраво рассудили, что с ним стоит завести хорошие отношения, и посоветовали детям примазаться. Геланору это польстило. По крайней мере, слизеринцы считали его героем, в отличие от многих студентов других факультетов, которые думали, что ему просто повезло выжить. На то, что Геланор вычислил вид монстра и местоположение Тайной комнаты (пусть это и было ложью, но всё-таки!) они благополучно закрыли глаза. А Дамблдор… он вычел у каждого из участников событий по десять баллов за самодеятельность и прибавил по сто за храбрость и победу над василиском. Итого, Слизерин получил девяносто очков, а Гриффиндор двести семьдесят, что до глубины души возмутило всех учеников змеиного факультета. Малфой до самого отъезда исходил слюной в адрес директора, но Геланор знал, что это не только из-за баллов. Поезд ехал, размеренно покачиваясь, и это внушало чувство спокойствия. Ребята с удовольствием жевали сладости и обсуждали прошедшие каникулы. Разумеется, не обошлось и без упоминания Сириуса Блэка. — Не верится, честно говоря, что он правда на свободе, — сказала Элеонора. — Мама говорит, из Азкабана невозможно сбежать. — А мой отец говорит, что не бывает полностью неприступных тюрем, — возразила Анабель, на что получила усмешку от Харпера. — Да уж, твоему отцу ли этого не знать! Девочка насупилась и отвернулась. Похоже, Джонатан задел больную для их семьи тему, о которой Геланор был не в курсе, да и знать особо не хотел. — А что думают твои родители? — спросила у него Роза, желая сгладить обстановку. Никто ещё не догадался, что Геланор живёт в семье магглов, так как он предусмотрительно просил родителей надеть мантии и те соглашались, стараясь не показаться странными в толпе волшебников. — Мои родители думают то, что я им скажу, — ответил он с лёгкой улыбкой. — А я считаю, что Блэк — не угроза. Едва ли он опаснее василиска. Однокурсники посмотрели на него почти с почтением. «Перебор, перебор! — воскликнул внутренний голос. — Нельзя брать на себя слишком много, особенно когда не знаешь, как пройдёт встреча с дементором!» Да уж, если он покажет себя в невыгодном свете, то все его слова будут лишь пустым хвастовством. Слишком по-локонсовки. Постепенно за окнами начало темнеть. Пробегающий пейзаж становился всё более размытым и серым и наконец вовсе утонул в вечерней мгле. Ребята, убаюканные стуком колёс, дремали, только Геланор чувствовал себя напряжённым. Он ждал. Харпер уже откровенно дрых, похрапывая, и раздражённая Элеонора наложила на него Силенсио — тот лишь причмокнул губами, но не проснулся. Роза рассеянно смотрела в какой-то жутковато розовый журнал для юных ведьмочек, не читая, и медленно моргала, будто боролась со сном. Вдруг поезд заскрипел, пыхнул дымом и начал останавливаться. Роза встряхнулась и с удивлением посмотрела в окно, пытаясь разглядеть огни Хогсмида. — Что, уже приехали? — Ещё рано, — одновременно возразили Геланор и Элеонора. Вокруг стало холодно, да так, что пар изо рта пошёл. На стекле с тихим треском появлялись морозные узоры. — Ч-что это такое? — испуганно пролепетала Анабель, прижимаясь ближе к подругам. Трое девочек посмотрели на Геланора. — Полагаю, дементоры, — произнёс он. — Откуда ты знаешь? — Не знаю, но предполагаю, — он пожал плечами, игнорируя мурашки, бегущие по коже. — Их появление вызывает снижение температуры, а в свете последних событий их появление более чем вероятно. Наверно, думают, что где-то здесь может скрываться Блэк. — В поезде?! — ахнула перепуганная Анабель, но тут же смолкла, вжимаясь в сидение. Дверь купе медленно поехала в сторону, и в тёмном проходе появилась ещё более тёмная высокая фигура. Геланор почувствовал, что мир пустеет, становится беспросветным, смертельно холодным и безнадежным. Грудь сдавило ощущение невыносимого одиночества. Ему представилась картина: он забытый, всеми брошенный и никому не нужный лежит и умирает в медленно затягивающей луже грязи, а мимо проходят люди, знакомые и незнакомые, смотрят на него, как на кучку мусора, перешагивают и спешат дальше… Ни один из них не знает и знать не хочет, кто такой Геланор Вьен, как он жил и как умер… Потом он вспомнил, как сидел дома, глядя через окно на улицу, где дрались соседские дети — двое карапузов против четверых постарше, и чувствовал тоску, смешанную с завистью, ведь у него никогда не было таких друзей, как тот… как его? Кажется, Тони? Который без раздумий бросился в драку с задирами, чтобы защитить друга. Геланору было одиноко и очень, очень больно от этого. Фигура в плаще повернулась и медленно поплыла дальше. Вместе с уходом дементора, страх и тоска отхлынули, как волна с берега. Геланор выдохнул и откинулся на спинку сидения, нашаривая возле себя заранее припасённую шоколадку. Его руки мелко дрожали. — Люмос, — пробормотал он, откусив кусок от батончика и почувствовав себя куда лучше. — Ребята, как вы? Девочки сбились в кучку. Их всех трясло, а по лицам Анабель и Элеоноры текли слёзы. Харпер вжался в угол, свернувшись клубком и тяжело дышал. — Это было ужасно! — всхлипнула Анабель. — Просто ужасно! Геланор не мог не согласиться. Развернув шоколадную плитку, он протянул всем по кусочку.

***

В Хогсмид прибыли спустя пару часов. Среди учеников только и разговоров было, что о дементорах: кто-то рассказывал о кошмарных впечатлениях, кто-то врал, хвастаясь, как сумел им противостоять. — Этот заходит, а я, не будь дураком, как выхвачу палочку, как приложу его Ступефаем! Он на метр отлетел и сбежал в другой вагон! — Врёшь ты всё! А вот я подожгла его мантию Инсендио! И конечно же, быстро разлетелся слух, что Гарри Поттер при виде дементора упал в обморок. Малфой со своими громилами с таким удовольствием мусолили этот факт, что Геланору стало мерзко находиться рядом с ним. Первокурсников Хагрид увёл к лодкам, а остальные расселись в кареты, запряжённые невидимыми лошадьми. Геланор знал, что их везут фестралы, и неплохо разбирался в этих созданиях — у его отца из прошлой жизни был один в качестве питомца. Все его однокурсники к этому времени уже полностью отошли от встречи с дементором и вели себя как ни в чём не бывало. Только у Геланора как-то поскребывало на душе после тех мыслей, что появились под влиянием чудовищного существа. В этом году первокурсников было много. Больше, чем в прошлом. Слизерин пополнился семью новыми членами: тремя девочками и четырьмя мальчиками. После распределения Дамблдор произнёс речь, с явным неудовольствием объявив, что Хогвартс в этом году будут охранять дементоры. Лица большинства членов преподавательского состава неприязненно скривились — никому не улыбалось столь близкое соседство с этими тварями. Роза со злостью стукнула ладонью по столу. — Прекрасно! В прошлом году — василиск, в этом — дементоры. А в следующем что? Драконов в коридорах рассадят? «Ох, знала бы ты, насколько близка к истине…» — подумал Геланор. — Дементоров бесполезно пытаться обмануть, не поможет даже мантия-невидимка, — продолжал говорить директор. — Поэтому прошу вас не приближаться к ним и ни в коем случае не вступать в конфликт. А теперь к приятным новостям. С радостью спешу представить двух новых профессоров. Люпин, одетый в жалкую заплатанную мантию, приветливо кивнул ученикам, однако мало кто ему зааплодировал. Геланор почувствовал горечь за этого человека, которому досталась незавидная судьба, и вздохнул. Зато Хагриду бурно аплодировали все, за исключением слизеринцев. После великолепного пира ученики, радостные и уставшие, отправились по гостиным, и Геланор, вымотанный, пожалуй, больше всех, решил сразу лечь спать. К его удивлению, когда он снимал мантию, из кармана выпал маленький свиток, завязанный красной нитью, которого там точно не должно было быть. — Это ещё что? — пробормотал он, разворачивая пергамент. На пергаменте красовались крупные, старательно выведенные буквы. «Ты удивительный человек. Спасибо тебе». «Спасибо? За что? В этом году я ещё не спасал мир», — опешил Геланор. На всякий случай он потыкал послание палочкой, думая, что оно, возможно, заколдовано, однако ничего не произошло. «Ну, не за что», — подумал Геланор и залез в кровать, бросив свиток в тумбочку.

***

За завтраком в Большом Зале царил небывалый шум: все получили расписание и внимательно его изучали, обсуждая друг с другом. — Почему так много истории магии? — простонал Харпер. — Я не хочу! — Никто не хочет, — утешила его Анабель. — Но хоть отоспимся. — Смотрите-ка, часов по ЗОТИ в два раза больше, чем было в прошлом году у второкурсников, — с немалой долей удовольствия заметил Геланор. — Похоже, этот учитель понормальнее Локонса… Я не про тебя, Златопуст, — он погладил квакнувшую в ответ на имя жабу по голове. Окна зала распахнулись и в помещение с шумом и клёкотом влетели совы, несущие утреннюю почту. Письма и посылки посыпались на учеников, как град, повсюду раздались звонкие удары о посуду и всплески. Плюх! В кубок Геланора упала маленькая красная коробочка. Он выудил её ложкой, недоумевая, что могли отправить ему родители — не кольцо же! Внутри оказалась записка. «Я восхищаюсь твоим умом», — прочитал он. А вот это уже было странно. Кто мог слать ему подобные послания? «Так это же не мне! — вдруг понял он. — Наверняка какой-то недоучка промазал вчера, наколдовывая письмо Розе, Анабель или Элеоноре, мы же весь день были рядом! Точно не Харперу — от него умом и не пахнет». — Девочки, кажется, это для кого-то из вас, — сказал Геланор, отдавая им послание. У всех трёх загорелись глаза и они с жаром принялись спорить, выхватывая бумажку друг у друга из рук. Первым уроком в этом году была травология, за ней последовало зельеварение. Геланор внимательно следил за Снейпом, пытаясь уловить мельчайшие движение и взгляды, которыми он мог бы выдать своё к нему отношение. Было неясно, рассказал ли Дамблдор слизеринскому декану о странном сходстве его лучшего ученика с юным Реддлом. Если и да, то Снейп мастерски это скрывал. Геланор получил заслуженные двадцать баллов, продемонстрировав идеальную теоретическую и практическую подготовку. Он очень собой гордился, хотя внешне держался равнодушно. Зельеварение удавалось ему на славу, хотя в прошлой жизни он им не занимался, так как отец был уверен, что подпускать сквиба к котлу небезопасно — а ну как взорвёт что-то и не сумеет устранить последствия без волшебства? Зато теперь, он, кажется, начал понимать этот предмет достаточно глубоко, как-то интуитивно чувствуя, что и как нужно делать. «Может, у меня и правда проснулся талант? Настоящий талант, а не та пыль в глаза, которую я всем пускаю? Пожалуй, стоит перейти к экспериментам», — подумал он. Решив не откладывать дело в долгий ящик, Геланор принялся раздумывать, над чем он может поэкспериментировать. Раньше, до того, как поступить в Хогвартс, он представлял себе эксперименты очень просто: кидаешь в котёл случайные комбинации ингредиентов и смотришь, что получится. Но лишь начав изучать этот предмет, он сразу понял, что подобный подход очень быстро приведёт к смерти, и хорошо если только экпериментатора. В таком деле нужна была осторожность. И Геланор начал планирование с записей на бумаге. Он ещё летом купил специальный блокнот с чарами против чужих глаз, чтобы записывать туда важные вещи, которые другим знать нежелательно. «Можно ли обратить эффект приворотного зелья до противоположного, если смешать его с зельем забывчивости? Можно ли усилить действие костероста, если смешать его с увеличивающим зельем? Что будет, если смешать кромлевый сок с зельем «Орлиный глаз»?» Сделав несколько заметок, Геланор отправился в библиотеку, чтобы найти о свойствах ингредиентов как можно больше.

***

И полетели учебные дни. Геланор так хорошо подготовился за лето, что преподаватели могли только изумляться его успехам. Правда, недостаток практики приходилось восполнять, урывая любое время, даже пять минут в перерыве, чтобы потренироваться, и некоторые вещи, в частности трансфигурация, удавались ему не так хорошо, как хотелось бы. Но всё равно результаты оказывались не в пример лучше, чем у однокурсников. С заклинаниями всё шло отлично, с зельеварением — безупречно. Геланору очень понравились уроки Люпина — хотя он прочитал все учебники по ЗОТИ, даже на первых уроках профессор рассказал неизвестную ему информацию. А главное, Люпин не пренебрегал практикой и делал её такой интересной и познавательной, что студенты уходили из кабинета в полнейшем восторге, ещё несколько дней обсуждая урок. Разумеется, среди слизеринцев было немало настроенных скептически по отношению к нему — особенно выделывался Малфой, называя профессора «этим оборванцем» и морщась, будто чувствовал запах помоев. Харпер пытался следовать его примеру, однако после нескольких строгих замечаний от Геланора стал держать язык за зубами. Не успела первая неделя подойти к концу, как по факультету разнеслась весть: двое идиотов-старшекурсников возомнили, будто могут сходить на свидание к опушке Запретного Леса под носом у дементоров. Обоих доставили в больничное крыло с нервным срывом. Девушка вышла на следующий день, а вот парень провалялся до самой субботы и, как говорили, располнел на три килограмма благодаря шоколаду, от чего его хваленые мышцы сошли на нет. Увидев бойфренда в такой форме, девушка, не долго думая, бросила его. — Вот как ломаются судьбы, — вздохнула Роза, услышав об этом. — А ведь такая была пара… Геланор только фыркнул, не чувствуя к героям этой короткой истории ничего, кроме отвращения. Казалось бы, он не должен был испытывать это чувство, ведь всегда относился к подростковой глупости с философским равнодушием и снисходительностью, а теперь ему почему-то стало мерзко. Его раздражал тот факт, что многие студенты настолько не ценят данные им возможности, что разбрасываются своим временем и даже жизнями ради какой-то ерунды. Шестой курс! А ведь могли бы научиться вызывать Патронуса. После очередного обеденного перерыва, идя на урок полётов, Геланор вновь обнаружил у себя в кармане клочок пергамента. «Ты — самый талантливый волшебник в школе», — констатировала записка. — Похоже, всё-таки это мне, — растерянно пробормотал он, вертя в руках послание. Он нахмурился, раздумывая, кто мог его прислать, а главное — зачем? Тайная поклонница? Фанаты? Могли бы придумать что-то поромантичнее в таком случае! О личности отправителя у него не было никаких догадок. Вся школа была в курсе происшествия с василиском, так что это мог быть кто угодно. Нельзя сказать, что Геланору это не польстило, но подозрения, что здесь что-то нечисто, перевесили. Он хотел было подойти к однокурсницам, чтобы спросить, не одна ли из них подкидывает ему записки, но тут его догнал староста. — Вьен, к директору, быстро. Что-то срочное. Геланор выругался про себя и повернул к замку.