***
Ой, чуть не вступил в какое-то ГАВНЭ…
Не успел Геланор отделаться от Риты — «небольшое» интервью растянулось на два часа и наполовину состояло из споров по поводу Прытко Пишущего Пера — как дорогу ему преградила Гермиона с банкой наперевес. Внутри гремели, перекатываясь, зеленые блестящие значки. В свободной руке Грэйнджер держала золотисто-изумрудные листовки. — Как. Ты. Мог? — сходу налетела она, цедя каждое слово. Вид у неё был точно такой же, как у Филча, когда кто-то проходил по свежевымытому полу. — Что мог? — Геланор даже растерялся от такого напора. — Отправить к дракону домовиков! Она потрясла у него перед носом листовкой, на которой искрились движущиеся надписи: «Вы попираете их ногами, не замечая их существования!», «Сотни лет молчаливого рабства!», «Будь человеком — поставь себя на место эльфа!», «А ты уже подарил эльфу одежду?» и так далее. — А если бы кто-то из них пострадал? Если бы дракон сжёг кого-то или проглотил? Это было просто подло! Послать их на такое опасное дело, зная, что они не могут отказаться! — Тише, тише, не кричи так, — попытался успокоить её Геланор. — Никто их не заставлял. Я просто попросил, а они были рады помочь. Гермиона схватилась за голову, умудряясь при этом держать банку и листовки. — Домовики настолько запуганы, что не видят разницы между просьбой и приказом! Они не смогли отказаться, даже когда их послали на верную смерть! — Какую верную смерть, Гермиона? — Геланор не выдержал и тоже повысил голос. — Они сильнее волшебников и обладают магией, нам недоступной, а кроме того невероятно выносливы! Я бы ни за что не попросил их помощи, если бы имелись реальные шансы, что они пострадают! Он покривил душой. Как бы силён ни был домовик, а дракон был сильнее и представлял существенную опасность даже для нескольких десятков эльфов. Однако Геланор рассчитывал — да и эльфы его в этом уверили — что мгновенная трансгрессия туда и обратно не даст дракону времени навредить домовику. Ещё за месяц перед первым туром он начал периодически наведываться на кухню и понемногу знакомиться с местными эльфами. Он вёл себя с ними вежливо, ласково, и неудивительно, что вскоре несчастные существа готовы были исполнить любой его каприз. А незадолго до испытания Геланор уточнил (на всякий случай, хотя был почти уверен в этом), не запрещено ли им каким-то правилом выйти на арену и передать яйцо Чемпиону. Оказалось, что не запрещено, и Дикси, обезоруженная добротой, не смогла отказаться. Пожалуй, Гермиона сказала правду — с какой-то стороны это действительно было подло. — Ты должен вступить в ассоциацию, — заявила Грэйнджер, протягивая ему значок с аббревиатурой «Г.А.В.Н.Э.» — Когда общество увидит, что ты раскаялся в своём поступке и начал бороться за правое дело, наши ряды пополнятся. — Хорошо, — Геланор со вздохом принял значок и позволил засунуть пару листовок себе в карман, только чтобы отделаться от неё. В другое время Гермиона вряд ли бы отстала от него так быстро, но сейчас студенты запланировали крупные вечеринки в честь Чемпионов, и она поспешила к своим друзьям. Когда она отошла на приличное расстояние, Геланор снял значок и спрятал, решив выбросить его чуть позже.***
Слизеринцы пребывали в неописуемом восторге от того, что их Чемпион справился с заданием, и без устали ругались в адрес иностранных директоров. Геланор был уверен, что если бы такой фокус провернул Поттер, они все как один согласились бы с Каркаровым и мадам Максим. Победу — если можно так назвать последнее место — праздновали до поздней ночи. Ребята упросили Геланора открыть яйцо. Стоило расстегнуть золотые петельки на оболочке, как из сверкающей хрустальной сердцевины раздался такой визг и скрежет, что все заткнули уши. — Хорошенькая подсказка! — воскликнул Харпер. — И что тут можно понять? — Зачем понимать, если можно погадать на чае? — сказала Анабель и потянулась за чашкой. Геланора забавляла её наивность — она в самом деле верила, что в чайной гуще можно найти любые ответы. — Это так не работает. Я вижу лишь расплывчатые знаки, которые можно по-разному истолковать. Вот, например, две буквы «Г». Я думал, это Грегори Гойл, а это оказались наши с Гарри имена. — Лично я думаю, что это про мадам Максим и Каркарова — два говнюка, — заявил Джонатан, и все рассмеялись. Гостиная Слизерина давно не видела таких вечеринок. Обычно студенты этого факультета не отличались дружностью и если праздновали что-то, то компаниями, не разделяя радость с теми, с кем не были близки. Но сегодня они ничем не отличались от гриффиндорцев или пуффендуйцев. Только Уоррингтон с дружками часок покривились в фальшивых улыбках и отправились спать, предварительно сожрав добрую четверть торта. Кто-то умудрился притащить несколько бутылок огневиски, и очень скоро студенты подняли такой шум, что к ним влетел разъярённый Снейп, наорал и почти силой распихал всех по комнатам. Совершенно неудивительно, что утром на завтрак поднялись от силы десять человек — все остальные спали, кто благодаря огневиски, кто просто от усталости. Геланор и Элеонора вдвоём вошли в Большой зал. Харпер вчера попробовал алкоголь и подбил на то же Розу с Анабель, и теперь добудиться их было невозможно. А ведь сегодня ещё предстояли уроки! Впрочем, никто не сомневался, что преподаватели, за исключением разве что Снейпа, дадут студентам поблажку. Как стало ясно, не только слизеринцы весело отпраздновали победу — стол Гриффиндора тоже наполовину пустовал. Геланор быстро нашёл глазами Колина и улыбнулся ему, а тот радостно подскочил и замахал рукой в ответ. — Что ты с ним переглядываешься? — недовольно спросила Элеонора. — Ты бы ещё с Поттером подружился! У Геланора было слишком хорошее настроение, чтобы с ней спорить, поэтому он просто проигнорировал слова однокурсницы. Мимо пролетел Почти-безголовый Ник, кинув короткое «Поздравляю» и устремился к гриффиндорскому столу, где тут же завёл с Симусом оживлённую беседу. — Смотри-ка, Филч бежит, — сказала Элеонора, кивнув на открывшиеся двери. Завхоз, смешно хромая, семенил к директорскому столу на цыпочках, как будто боялся издать лишний звук — и это в зале, полном болтающих друг с другом школьников! Он взбежал на возвышение, где располагался преподавательский стол и что-то прошептал на ухо Дамблдору. Старик поднялся, нахмурившись, и пошёл вслед за Филчем, а за ним поспешили Макгонагалл, Снейп и Стебль. — Ставлю галлеон, что близнецы Уизли что-то учудили на радостях, — фыркнула Элеонора. — Например, размножили Гремучую иву? Представь, может, нас теперь окружает целый лес этого добра! Геланор ничуть бы не удивился, если бы так и было. В зал влетели совы, принесшие утреннюю почту. Одна из них, которую он уже узнавал среди сотни других, сильно разжиревшая на угощениях миссис Уокер, села перед ним и протянула лапку с письмом. Геланор уже поделился с опекунами новостью о своей победе и надеялся, что их энтузиазм по поводу его обучения в Хогвартсе окрепнет, ведь последнее время они не слишком этому радовались. Мистер Уокер даже робко заикнулся об университете, но, получив решительный отказ, больше не поднимал эту тему. Также Геланор предупредил опекунов, что не вернётся и на эти зимние каникулы, так как год слишком насыщен событиями: Турнир, бал и возрождение Тёмного Лорда, про которое он, разумеется, умолчал. «Дорогой Геланор, — писали родители, — мы счастливы знать, что ты делаешь такие успехи! Обязательно расскажи подробнее в следующем письме. Мы, в свою очередь, тоже хотим поделиться радостной новостью. В феврале у тебя появится сестрёнка.» Геланор с треском смял бумагу в кулаке. Сестрёнка? — Всё в порядке? — спросила Элеонора. В отличие от Харпера, она никогда не пыталась прочитать его письма и даже не спрашивала об их содержании. — Да, — почти машинально ответил Геланор. Какое там в порядке! Мистер и миссис Уокер ждут ребёнка?! Если малышка должна родиться в феврале, значит, миссис Уокер забеременела где-то в июне… Так вот, почему они постоянно шептались! И по какой-то причине не сказали Геланору ни до его отъезда, ни даже после… Только сейчас, когда шёл уже шестой месяц беременности, они решили, что ему пора узнать! «Ну да, зачем со мной церемониться, когда у них будет родной ребёнок?» — пролетела непрошеная мысль, но Геланор её тотчас отмёл. Да, Уокеры никогда не любили его как родного, и он это прекрасно знал, но они его уважали и ни за что не утаили бы такую важную вещь… — Пойдём, на урок пора, — напомнила ему Элеонора. Студенты уже начали расходиться, Большой зал постепенно пустел. Преподавателей за столом уже давно не было, хотя их вишнёвые бисквиты почему-то остались нетронутыми. «Неужели тоже всю ночь бурно праздновали?» — усмехнулся по себя Геланор. Но выйдя из зала, он понял, что что-то не так. Студенты, которым надо было на травологию, уход за магическими существами или полёты, толклись в коридоре и встревоженно переговаривались, а профессор Макгонагалл стояла у входа, преградив им путь. — Никому не выходить на улицу! — повторяла она. — Все занятия вне замка отменены. — Но почему, профессор? Что-то случилось? — раздавались растерянные голоса. — Мы пока не знаем точно, но снаружи может быть опасно. Скоро вам всё расскажут, — уверяла всех преподавательница, но школьники не спешили уходить из вестибюля, а толпились у окон, стараясь рассмотреть что-то на улице. — Там носилки! — закричал один мальчик. — Кто-то пострадал! — Это мёртвое тело! — взвизгнул кто-то, и в вестибюле повисла тишина. Трое старшекурсников-пуффендуйцев кинулись к дверям, расталкивая толпу. Макгонагалл раскинула руки, собираясь удержать их, но они вывернулись и, проскочив мимо неё, ринулись вперёд. Деканша что-то воскликнула и поспешила за ними. Тут и остальные, забыв о приказе, высыпали на улицу. — Не-е-ет! — раздался отчаянный вопль девушки-пуффендуйки. — Нет! Седрик! Седрик! — Что там? Что происходит? — кричали в толпе. — Это Диггори! — Седрик Диггори мёртв!