Крот, крот, хуй тебе в рот,
Уходи в чужой огород!
(Ритуал поиска и устранения шпионов,
из частной библиотеки Аластора Грюма)
Этот сон никак не выходил у Геланора из головы. Ему редко снились кошмары, да ещё такие отчетливые. Казалось, что все происходило с ним наяву. А ещё не оставляло чувство, что это как-то связано с недавним разговором, случившимся между ним и лже-Грюмом. Мог ли Крауч-младший повлиять на психику, внушить что-то против его воли? Может, он был окклюментом? Вряд ли. Геланор не то чтобы сделался специалистом по ментальной магии, но ведь противостоять Империусу Элеоноры у него отлично получалось… Да и Снейп с Дамблдором его вроде не раскусили. Какова вероятность, что Грюм действительно видит его насквозь, как пытается убедить? Да ещё и что-то внушить. И почему Геланору приснились именно личинки? Он уже давно перестал опасаться, что магия Патронуса может его убить. Тогда с чего бы? — Гел… — сидящий рядом Колин тронул его за руку. — Всё хорошо? — Конечно, — он выдавил улыбку, которая вышла не слишком естественной. Криви смотрел на него с тревогой. — Ты не заболел? Ты плохо себя чувствуешь? — Нет-нет, все нормально, — поспешил успокоить его Геланор. — Просто задумался. — Не расскажешь? Геланор вздохнул. Ему не хотелось лгать Колину, но о подобных вещах так просто не заговоришь. Правильно ли он вообще поступил, вмешавшись в течение истории? Сидел бы спокойно, учился, встречался с Колином… Хотя нет, тогда не случилось бы битвы с василиском и Криви в него бы не влюбился. Геланор оставался бы посредственностью, обычным ботаником-зубрилой, в котором никто не увидит ничего интересного. — Мне… — он на секунду замялся, — мне кажется, что назревает что-то дурное. Да уж, успокоил так успокоил… Лицо Колина омрачилось ещё больше. — Ты думаешь, это… он? — Волан-де-Морт? Криви вздрогнул. Вроде бы магглорожденные, которым с детства не внушали страх перед Тёмным Лордом, не должны были испытывать такой суеверный ужас, но разницы между ними и детьми волшебников в этом плане не было абсолютно. — Боишься? — Он жуткий, — Колин поежился. — Жестокий и сумасшедший. Я читал, как он убивал и пытал людей, даже своих сторонников. Если он возродится… Даже представлять не хочу. — Если он возродится, я убью его, — сказал Геланор и тут же понял, что это прозвучало как пустое бахвальство. «Ну ничего, — подумал он. — Вот придёт время третьего тура…» — Следите за кротами, — вмешалась Макгонагалл. Геланор едва успел подхватить своего, который вознамерился покончить с собой, упав с парты. Сегодня студенты занимались частичной трансфигурацией, превращая когти кротов в хрусталь. Геланор пошёл дальше и после трансфигурации когтей занялся ещё и шкурой. Теперь крот беспомощно ползал по парте, позвякивая шерсткой. — Рекомендую вернуть животное в изначальное состояние, иначе хрустальная шерсть повредит волосяные фолликулы, которые не предназначены для неё, — сказала профессор, проходя мимо. — Иными словами, крот облысеет. «Я схожу с ума», — подумал Геланор, потому что даже в этой фразе ему послышался намек на то, что он берет на себя слишком много. Когда прозвенел колокол, настроение Геланора совсем упало — следующим уроком была Защита от тёмных искусств, на которую он не собирался идти, и оставаться одному отчего-то было тревожно. — Не пойду на Защиту, — вдруг произнес Колин, словно прочитав его мысли. — Можно посидеть с тобой в библиотеке? Или ещё где-нибудь. Если я не помешаю. Я не помешаю? Если не хочешь, я… — Не помешаешь, — ответил ему Геланор, чувствуя, как на душе становится легче. На выходе из класса они столкнулись с Гойлом, который по странному совпадению, совершенно случайно проходил мимо. Опять один — без Малфоя и Крэбба. — А! — обрадовался он, увидев Геланора. — Не вовремя, Грегори. — Я хотел… — Говорю же: не сейчас! — Геланор повысил голос, но напрягся почему-то Колин, а Гойл продолжал тупо хлопать глазами. — … поговорить… Геланор только покачал головой и потащил Колина прочь, игнорируя попытки Малфойского прихвостня его остановить. «Кто его ко мне подослал? Драко или Грюм?» Чтобы появилась возможность что-то разузнать, надо было согласиться и выслушать Гойла — подобному идиоту ничего не стоит проболтаться. Однако Геланор решил, что он никуда не денется, а пока есть дела если не поважнее, то поприятнее. Вести беседы с Гойлом — все равно что пить чай из курительной трубки. Громила, которому для осознания требовалось более, чем дважды сказанное «нет», потопал за ними, и Геланор поспешно шмыгнул в пустое помещение, утянув за собой Криви, а затем наложил на дверь запирающее заклинание. — Что он к тебе привязался? — недовольно насупился Колин. Геланор пожал плечами. — Сам не пойму. Наверно, хочет подмазаться. А ты что, ревнуешь? — Ничего подобного! — Колин покраснел и отвёл глаза. — Ну, может, чуть-чуть… — К Гойлу?! — искренне изумился Геланор. Он даже представить не мог, чтобы хоть один человек в мире посмотрел на Грегори с романтической точки зрения. Разве что любители каменных истуканов… — Нет. Гойл придурок. Просто я подумал, его Малфой послал… А Джинни говорит, Рон и Гарри иногда слышат, как Малфой с дружками обсуждают тебя… Последнее время… — Колин бормотал все тише, пока совсем не перешёл на шёпот, а потом встряхнулся и воскликнул: — Да ну их к черту! Он схватил Геланора за отвороты мантии, притянул к себе и поцеловал. Тот даже опешил от такой внезапной смелости Криви и ответил на поцелуй с секундной задержкой. Перед этим он хотел что-то спросить у Колина, но теперь напрочь об этом забыл.***
Весенние ветры потихоньку приносили тепло с юга. Дни теперь были в основном солнечные, трава позеленела, налилась соком, начали распускаться цветы. На квиддичном поле рос лабиринт — живая изгородь, образующая множество хитрых путей. Здесь должно было проходить заключительное и самое сложное испытание. Геланор знал, что примерно в этом промежутке времени — между вторым и третим турами — должен быть убит Крауч-старший. Он не придавал этому особой важности, решив позволить событиям течь по своему руслу. Барти Крауч-старший, увы, не мог избежать своей судьбы, иначе план лже-Грюма бы сорвался. Поэтому единственное, что делал Геланор — это старался не гулять возле Запретного леса, опасаясь случайно увидеть то, чего видеть не стоит. Тем более у него было полно других забот. Однажды утром он, как обычно, забежал в Выручай-комнату, чтобы покормить не в меру исхудавшего Локонса и обнаружил, что на зелёном в коричневую крапинку яйце появилась еле заметная трещина. Не веря своим глазам, Геланор схватил лупу (комната услужливо создала её в ящике письменного стола) и принялся внимательно разглядывать яйцо. Сомнений не было! Василиск действительно вот-вот собирался вылупиться. «Интересно, — подумал он. — От взгляда детёныша тоже можно умереть? И яд у них такой же смертоносный, как у взрослых? Боюсь, мне не хватит крыс для экспериментов… " Как бы то ни было, отныне он собирался входить сюда только надев защитные очки — улучшенную версию тех, что смастерил на первом курсе. Тем же днем Геланор получил известие от приёмных родителей. Миссис Уокер родила здоровую девочку. Добрых пятнадцать минут он вертел перо в руке, не зная, как сформулировать поздравление, чтобы оно не звучало фальшиво. Он не чувствовал ничего, кроме раздражения. Как будто в доме, не спросив его, завели животное, от которого одни хлопоты и неудобства. «Может, я увижу её и полюблю? — без особой надежды подумал Геланор. — Такое вроде часто бывает…» Но пока он отчетливо понимал, что совсем не хочет возвращаться домой. — Джонатан, а ты единственный ребёнок в семье? — спросил он вечером у Харпера, когда они уже собирались лечь спать. — Старший брат есть, — ответил тот. — А что? — Да ничего. Пытаюсь понять суть братско-сестринских отношений. Геланор задумался. В прошлой жизни у него было восемь братьев и сестёр, из них трое — младшие. На момент Большого Чёрт-знает-чего самому маленькому было семь лет. Но та жизнь казалась такой далёкой, совсем чужой… Геланор помнил лица братьев и сестёр, их имена, но никак не мог вспомнить, что чувствовал к ним. Любил их? Терпел? Завидовал? Втайне ненавидел? До чего же странными были воспоминания о прошлой жизни… Как будто книга, зачитанная до дыр, с довольно запоминающимся сюжетом, но абсолютно плоскими, безэмоциональными персонажами, чьим мыслям, чувствам и взаимоотношениям не уделено ни строки.***
Однажды утром, когда третьекурсники выходили с Прорицаний, где Трелони опять напредсказывала смертей на сто лет вперёд, коридоры огласил громкий хохот Пивза. — Лонгботтом, ты слабак! Лонгботтом, ты сопля! — вопил полтергейст противным высоким голосом. Сонный Харпер сразу же встрепенулся и устремился на шум. Остальные последовали за ним, пусть и не так поспешно. Всем было интересно, что происходит. Ребята вышли на широкую лестничную площадку, огороженную каменными перилами, где уже расположились слизеринцы-четверокурсники, словно зрители в ложе, и с явным удовольствием наблюдали за представлением. Драко Малфой стоял с такой довольной физиономией, как будто ему вручали орден. Кроме них, сюда стянулись и некоторые ученики с других факультетов. Этажом ниже развернулось действо, за которым все и следили: профессор Макгонагалл пыталась отобрать у Невилла ведро с жабами. Бедняга чуть не плакал, обнимая ведро. Он часто моргал, шмыгал носом и всеми силами старался не разрыдаться на потеху всем. — Отдайте, Лонгботтом! — уговаривала преподавательница. — Так больше продолжаться не может! Стольким жабам не место в школьной спальне, их надо выпустить в естественную среду обитания! — Но их естественная среда обитания — спальня! — скулил Невилл. — Они не выживут в дикой природе! Их съедят! Геланор уже пожалел, что в начале года отдал икру Лонгботтому, а не избавился от неё насовсем. Невилл, конечно, был не без странностей, но кто же знал, что дойдёт до подобного… Ему было неприятно смотреть, как слизеринцы ухахатываются, глядя на Лонгботтома. — Вам заняться нечем? — презрительно спросил он. — Вы по развитию ушли не дальше пятилетних детей, если вам кажется это смешным. — О, зануду принесло, — проворчали в толпе. Геланор огляделся в поисках того, кто это сказал, но теперь едва ли можно было понять. — Кто-то нарывается на дуэль? Анабель потянула его назад и прошептала: — Не надо, Геланор. Не ищи проблем. Разве ты не слышал, как Трелони сказала, что конфликты на этой неделе приводят к травмам? Геланор ещё раз окинул суровым взглядом толпу и отошёл. Само собой, не из-за слов Трелони. Но Анабель отчасти была права — начинать конфликт действительно было ни к чему. Стоять тут и смотреть на Лонгботтома он больше не собирался, поэтому решил зайти в Выручай-комнату, чтобы проверить состояние яйца. Геланору пришлось ждать, пока из коридора на восьмом этаже уйдёт стайка второкурсников, которым приспичило обсуждать Астрономию прямо у стены, где появлялась дверь. Наконец ребятишки убрались восвояси, и Геланор привычным ритуалом — трижды пройти вдоль стены — вызвал Выручай-комнату. На всякий случай оглядевшись ещё раз, он вошёл внутрь. — Пора тебе размять лапки, Локонс, — возвестил он, решив, что жаба заслужила внеочередную передышку. Он достал палочку, собираясь снять заклинание окаменения, но так и остановился, не подняв её. Маленькое тельце жабы лежало рядом с яйцом на боку, вытянув задние лапы. Судя по всему, Локонс был мёртв уже несколько часов. — Мордредовы подштанники! — простонал Геланор, поднимая почившего питомца. — Не мог подождать пару дней? Яйцо, по которому уже прошла вторая трещина, как будто поблекло, утратило зелёный оттенок. Геланор не знал, связано это со сроком или со смертью Локонса. Как бы то ни было, он должен был срочно найти новую жабу, которая досидит на яйце положенный срок. Геланор выбежал из Комнаты и бросился вниз по лестнице, надеясь, что выводок Невилла ещё не перекочевал в естественную среду обитания. Однако на лестнице он столкнулся со Снейпом. Декан, увидев его, изменился в лице и скривил рот. — Вьен. Пытаетесь всех убедить, что вы взрослый человек, а сами бегаете по коридорам, как первокурсник. — Взрослые тоже иногда так делают, когда им необходимо срочно попасть из точки А в точку Б, сэр, — быстро протараторил Геланор и попытался обойти зельевара, но тот преградил ему дорогу. — Вы сейчас попадёте в точку О на отработку, — не унимался Снейп. Геланор еле сдержался, чтобы не закатить глаза. До какой же степени он раздражал декана, если тот не просто не закрывал глаза на мелкие нарушения, но и придирался так, будто он был не слизеринцем, а гриффиндорцем! А все почему? Потому что у Снейпа до сих пор играют юношеские комплексы, не дающие спокойно смотреть, как кто-то достигает успеха. — Отлично, сэр. Я как раз читал, что монотонная работа благотворно сказывается на мозговой деятельности. Снейп сощурился, с ненавистью глядя на Геланора. — Марш отсюда. Не стойте на пути, — прошипел зельевар и стремительно зашагал наверх, взмахнув полами мантии. Геланор только фыркнул и поспешил дальше. К несчастью, он опоздал. Джинни и Гермиона стояли рядом с поникшим Невиллом, утешая его, а тот не поднимал глаз от пола и молчал, иногда кивая. Ведра с жабами уже не было. Чувствуя себя сволочью похуже Снейпа, Геланор подошёл к компании. Ему не хотелось бередить рану Лонгботтома, однако он обязан был спросить, куда Макгонагалл выпустила жаб.***
Только спустя час Геланор вернулся в Выручай-комнату с новой жабой в руках, которую еле отыскал у озера. Пришлось использовать трансфигурированного самца, который пел во всю глотку, призывая самок, пока Геланор прятался за кустом в ожидании жертвы. Сложно было сказать, попался ли ему кто-то из потомков Локонса, да и это не было важно. Геланор наложил обездвиживающие чары на жабу, которую окрестил Северусом, и воздрузил её на яйцо. Ещё минут пятнадцать он сидел рядом, пытаясь понять, возвращается ли зелёный оттенок скорлупы, однако добился только того, что от напряжения начало рябить в глазах. — Ну, ладно, — вздохнул он наконец. — Пора заняться другими делами. Не подведи, меня, Ло… Северус. В свою очередь, обещаю тебя отпустить, если доживёшь до рождения василиска. Всё, что мог в данной ситуации, Геланор уже сделал — теперь оставалось только ждать и надеяться, что смерть Локонса не повлияла на зародыш редчайшего чудовища.