волди по реке плывёт а за ним кусок говна ну и пусть себе плывёт может он его крестраж
— У-у-у-у! У-а-а-а-а! — надрывался младенец этажом ниже. «Один день — и этот ад закончится». — А-а-а-а-а! Этот один день обещал быть долгим — ровно как и все остальные дни, которые Геланор проводил дома. Он не мог дождаться, когда наконец сядет на Хогвартс-экспресс и уедет в школу, подальше от осточертевшей сестры. Для детей вообще нормально столько плакать? В том, что у Оливии не всё в порядке с головой, он не сомневался. Ну и что с того, что ей полгода? Всё уже видно по её тупой физиономии. С Колином он не виделся почти три недели. Семейство Криви, несмотря на протесты старшего сына, решило отправиться в путешествие по Европе и засело где-то в Австрии. Только что прилетела сова с письмом от Колина, в котором тот писал, что возвращаются они сегодня. «А не переехать ли нам всем? — в который раз подумал Геланор. — Пусть Поттер справляется с Волан-де-Мортом. А то я опять дел натворю…» «Нет, на этот раз я всё идеально просчитаю», — ответил он себе. И принялся просчитывать, чем, собственно, всё лето и занимался. Самое лёгкое — диадема Кандиды Когтевран. С ней он расправится в первый же день. Не так уж сложно будет найти и дом Мраксов, где хранится кольцо. Благо, яд василиска под рукой и уничтожить крестраж можно хоть прямо на месте. Потом медальон. Насколько знал Геланор, в данный момент он находился в лапах Кикимера, домовика Сириуса Блэка. Вот здесь уже было посложнее. Как подобраться к штаб-квартире Ордена Феникса и добыть медальон? Можно было отложить это на потом, когда один из членов Ордена, Наземникус, выгребет из дома всё добро и понесёт продавать — тогда-то Геланор и перехватит крестраж раньше Амбридж. Но это в крайнем случае, а пока наилучший вариант — устроить встречу с Кикимером и поговорить начистоту, ведь и тот хочет, чтобы крестраж уничтожили. Самое трудное — чаша Пенелопы Пуффендуй. Она хранится в сейфе Лестрейнджей, как же её заполучить? Гоблины — народ несговорчивый и свою работу выполняют идеально. Если отдашь что-то им на хранение — хрен кто это заполучит, если он, конечно, не Поттер с Грэйнджер. Геланор не тешил себя иллюзией, что сумеет проникнуть в хранилище, добыть чашу и свалить оттуда на драконе. «Если я не могу пройти в Гринготс за чашей, значит, нужно, чтобы чаша сама пришла ко мне, — сделал он логичный вывод. — Для этого нужен кто-то из Лестрейнджей». Далее дело за малым — грохнуть Нагайну и… Гарри Поттера. Второе вполне можно доверить самому Волан-де-Морту. Если повезёт, Поттер опять умудрится выжить, однако шансы, что все мелочи сложатся так, чтобы привести к этому исходу, невелики. Да и хрен с ним. У Геланора есть куча куда более важных забот, чем спасение этого кретина. Нелегко будет подобраться к Лестрейнджам, опередив Волан-де-Морта. Что сложнее — освободить их из второй по неприступности тюрьме в мире или вытащить из лап Тёмного Лорда? Геланор полагал, что между этими двумя пунктами должен находиться ещё один — когда Волан-де-Морт уже обойдёт защиту Азкабана, но ещё не доберётся до заключённых. Тогда-то и нужно заполучить Лестрейнджей, точно подгадав момент. А для этого — Геланор не сомневался — необходима сила, которую могла дать ему двухпалочковая магия. Если верить книге, нужно было провести ритуал, устроить который можно было только в Хогвартсе, где нетрудно отыскать все необходимое и где нет ребёнка, рискующего случайно повернуться под руку и пострадать. Так что ему оставалось только ждать возвращения в школу. Никогда ещё ожидание не казалось ему таким томительным. «Всё будет хорошо, — убеждал он себя. — Я буду осмотрителен и обязательно справлюсь».***
Утром 31 августа Геланор поспешил убраться из дома как можно раньше, пока детёныш не проснулся и не начал орать. Он попрощался с опекунами, выдавив из себя все тепло, на которое был способен. Последнее время они отдалились друг от друга сильнее, чем когда-либо. Хотя мистер и миссис Уокер перестали шарахаться, когда он подходил к сестре, но напряжение все равно чувствовалось. Чувствовался их подавленный страх, во взглядах временами сквозило опасение, в движениях — осторожность. Они вели себя с ним мягко и ненавязчиво, слишком уж часто улыбались… Геланору это было неприятно. Даже оскорбляло в какой-то мере. Сев в такси и глядя через стекло на уплывающий дом, он отчётливо осознал, что после совершеннолетия его общение с Уокерами сойдёт к одним лишь открыткам на Рождество, и то не на каждое. Геланор вздохнул. Он не мог вспомнить, каково это было — иметь семью. Был ли он счастлив в прошлой жизни? «Что, если мои воспоминания — всего лишь иллюзия? Может, не было Большого Чёрт-знает-чего, и я действительно сын Волан-де-Морта?» Это казалось куда более правдоподобным, чем что-либо другое, но верить именно в эту теорию почему-то отчаянно не хотелось. Странно, Геланору было легче принять, что он — клон этого психопата, нежели его сын. На вокзал он приехал в крайне меланхоличном настроении. Здесь было ещё совсем мало народу, в основном, взволнованные первогодки, которые заставили своих родителей привезти их на два часа раньше. «Как же там яйцо василиска? — подумал Геланор. — Вылупился змеёныш или нет?» Он задумчиво потёр костяное кольцо с каплей яда. Было бы очень здорово иметь живой источник этого яда, который всегда под рукой. Мёртвый-то василиск — ресурс исчерпаемый… — Простите, — раздался голос за спиной. — Вы Геланор Вьен? Геланор обернулся и увидел пожилую ведьму с ссутуленными плечами и кривой шеей. Несмотря на перекошенную осанку, лицо у этой дамы было вполне приятным, а голос на удивление звонким. — Я кое-что слышала о вас, молодой человек, — поведала колдунья, не посчитав нужным представиться. — Кто-то говорит, что вы — безумец, кто-то считает вас восходящей звездой, а кто-то — новым Тёмным Лордом. «Что это ещё за вестница общественного мнения?» — Геланор мысленно закатил глаза. Такое расплывчатое начало разговора сулило ещё более расплывчатое продолжение. Почему-то Геланору не было интересно, зачем женщина подошла к нему и какова её цель. Не хотелось ни знакомиться с ней, ни отделаться от неё. Ему было всё равно. — Слова людей говорят не об объекте обсуждения, а о самих людях, — лениво проговорил он. — Пророчащий будущее Тёмного Лорда — человек недалёкий и боящийся силы, считающий безумцем — зашоренный консерватор, а называющий восходящей звездой — скорее всего, праздный, не знавший трудностей субъект, легко разбрасывающийся одобрением. «Чего, блять?» — спросил внутренний голос. Дама улыбнулась. — Я тоже считаю, что у вас большое будущее, мистер Вьен, но праздность мне чужда. Геланор заметил в отдалении знакомую фигуру и резко поднялся. — С чего вы взяли, что я — Геланор Вьен? Меня зовут Будда Джонс, и я учусь на Пуффендуе. А теперь позвольте откланяться, я тороплюсь к другу. Пожилая ведьма схватила его руку цепкими пальцами и сжала ладонь в крепком рукопожатии. Улыбка, застывшая на её лице, казалась немного пугающей. — Что ж… До встречи, Будда Джонс, — мягко произнесла она и отпустила его руку. — Всего хорошего. Колин уже бежал навстречу, и Геланор поспешил вперёд. Вдалеке стояли родители и брат, не особо обращая внимания, или просто делая вид, будто не обращают, чем занят старший сын. А старший сын летел со скоростью поттеровской метлы, перепрыгнув по дороге через пару подвернувшихся под ноги чемоданов, к человеку, который, как заметил лже-Грюм, нормальным людям не нравится. Криви повис у него на шее, обняв с такой силой, что впору было задохнуться, но Геланор и не думал жаловаться, а стиснул его в ответ. — Я так скучал! — Я тоже скучал. Как Австрия? — Скучная! — махнул рукой Колин, не отрывая от лица Геланора влюблённого взгляда. Геланор вообще-то о многом собирался поговорить с ним, но, глядя на его счастливую мордашку, решил, что тяжелые разговоры о крестражах и прочей темномагической дребени можно отложить и на потом. Например, рассказать о них, когда они будут уже уничтожены.***
Когда Хогвартс-экспресс прибыл в Хогсмид, толпа школьников с громким гомоном высыпала на перрон. Первокурсников позвал Хагрид, а остальные привычно поспешили к каретам, мечтая поскорее оказаться в школе за накрытыми всевозможными вкусностями столами. Увидев стоящие в ряд кареты, Геланор остановился и нахмурился. — Так, я не понял… — Что? — встревожился Колин. — Что-то случилось? — Я не вижу фестралов. — Фестралов? Каких фестралов? — Существа, везущие кареты, — пояснил Геланор. Криви растерянно посмотрел по сторонам, будто пытался найти людей, которые тоже смотрят на пустые оглобли. — Ну, и я их не вижу… — Ты и не должен. Их видят только те, кому довелось наблюдать смерть. — Ты же… — Колин потупился, явно чувствуя себя не в своей тарелке, и опять начал мямлить. — Ты же, ну… Петтигрю… того… — Убил, — хладнокровно докончил Геланор. — Да. Только есть одна небольшая, как я думал, проблема. Я ни черта в тот момент не видел. Было слишком темно, ещё и кровь залила глаза, и я едва различал силуэт тела, лежащего в траве. Колин поёжился, как и всегда, когда Геланор упоминал убийство Петтигрю. Его даже воскрешение Волан-де-Морта так не пугало. Вернее, поначалу пугало, но после двух месяцев разговоров об этом, он как-то попривык. «Я и сфинкса убил, — подумал Геланор. — Похоже, убийство волшебных существ не в счёт. Даже разумных. Во всяком случае, сфинксы точно не в счёт. Интересно, почему? Надо изучить этот вопрос». После отправки монографии на рецензирование он понял, что мог бы добавить ещё немало пунктов в исследование. Что ж, по всей видимости, намечалась вторая часть. В конце учебного года Флитвик сказал, что ответ комиссии придёт, скорее всего, в начале сентября. Геланору, несмотря на то, что его волновала куча проблем поважнее, всё равно не терпелось узнать, как оценили его труд. Сам он сказал бы, что работа максимально охрененна, но ей не достаёт экспериментальной части. Кареты, запряжённые невидимками, повезли студентов к замку. В Большом зале Геланор и Колин вынуждены были разойтись и сесть за разные столы. Криви принялся приветствовать многочисленных приятелей, Геланора же рады были видеть всего четыре человека — Харпер, Элеонора, Роза и Анабель. С остальными слизеринцами он обменялся равнодушными неискренними приветствиями и сел на своё привычное место между Розой и Харпером. — Посмотрите на дамочку в розовом, — хмыкнул Джонатан, пока Шляпа вымучивала новую занудную песню. Геланору сразу бросилось в глаза это розовое кружевное нечто в наряде куклы и с лицом бульдога. Смотреть без смеха на Амбридж было просто невозможно. Правда, не все были того же мнения. — М-да, со стилем у неё проблемы, — проворчала Элеонора, на что Анабель тотчас вспыхнула. — Очень симпатично, между прочим! По-моему, это здорово, когда женщина в возрасте не стесняется красиво одеваться! — Интересно, а панталоны у неё тоже розовые? — давясь, шепнул Харпер и тут же получил затрещину от Элеоноры, которая не поленилась дотянуться до него через Розу и Геланора. После ужина Дамблдор под ленивыми взглядами наевшихся студентов поднялся, чтобы произнести речь. Как обычно, он напугал первокурсников страшилками об ужасной и мучительной смерти, которая грозит им на каждом углу в этой замечательной школе, а затем перешёл к настоящему ужасу — представил новую преподавательницу ЗОТИ. Когда раздался писклявый голос Амбридж, Геланор еле себя пересилил, чтобы не наколдовать беруши. Манера говорить у неё была крайне неприятной, и он не сомневался, что Амбридж намеренно берёт более высокие нотки, чтобы казаться энергичней. Это было похоже на скрип ножа по тарелке. Оглядевшись вокруг, Геланор заметил, что большинство школьников принимает слащавую речь весьма скептично. Студенты перешёптывались, подталкивали друг друга локтями и хихикали. Амбридж, безусловно, всё это видела, но делала вид, будто не замечает и продолжала втирать про свою невероятно важную миссию по подобающему обучению юных волшебников. Харпер зевнул, отодвинул тарелку и опустил голову на стол, подложив руку. — Разбудите, когда она закончит. Геланор и сам был бы не против прилечь рядом, да воспитание не позволяло.***
После ужина первым делом Геланор направился не в спальню, а в заброшенный туалет для девочек, прихватив с собой зеркальные очки. На случай, если он окаменеет, в чемодане поверх всех вещей лежало письмо, которое точно обнаружат если не сразу, то хотя бы когда приедут родители. О том, что именно он вывел василиска, там, конечно, не говорилось — слишком опасно было оставлять прямое признание своей вины. Миртл вылетела ему навстречу из приоткрытой кабинки. — Я думала, ты меня бросил! Два месяца не появлялся! — Я на каникулах был, — улыбнулся Геланор. — Опять забыла? — Ой, дрянь какая эти ваши каникулы! — обиженно пожало плечами привидение. — Зачем они вообще нужны? Чтобы живые детишки увидели живых родителей? Как это тленно, как бессмысленно! Ого, а что тут у тебя? — она заметила зеркальные очки. — Мы займёмся чем-то интересным? — Да, пойдём посмотреть на василиска. — О-о-о-о... — уважительно протянула Миртл. — А он меня не окаменит? На призраков его взгляд ведь тоже действует. — Не бойся, я тебя быстро раскаменю, — успокоил её Геланор. — И не факт, что он вообще вылупился. Он наклонился к умывальнику с выгравированной змейкой. Смотреть, как он начинает вращаться, будто какая-то сюрреалистично-концептуальная карусель, а затем открывает проход в тайные подземелья, было уже привычно. — Дамы вперёд, — поклонился он Миртл, и та захихикала. — Нет уж, сперва дети. Геланор не стал спорить и, наложив амортизирующие чары, хотел было спрыгнуть в трубу, но в этот момент услышал чьи-то голоса. Люди — взрослые люди, вероятно, преподаватели, шли по коридору, медленно приближаясь к туалету. Может, они не собирались сюда заглядывать, но спускаться сейчас было рискованно. — Закройся, — с досадой приказал умывальнику Геланор. — Ничего, Миртл, завтра пойдём. — Вот, ещё один минус того, что ты жив, — поучительно заявило привидение. — Будь ты мёртвым, как я, мог бы не опасаться. — Ага, спасибо за совет, — пробормотал Геланор, пряча очки в сумку.