***
Чем ближе был март, тем холоднее становилась погода. Снег шёл все чаще, не таял, несмотря на то, что солнце выходило почти каждое утро, к полудню небо все равно застилали облака и начинался очередной снегопад. Среди когтевранцев — известных любителей строить теории — пошли слухи, будто бы в Британии объявился шаман из закрытого африканского племени и теперь управляет погодой, чтобы постепенно уничтожить все население и превратить острова в свою колонию. Геланор был рад, что в кои-то веки не он оказался козлом отпущения. — Ну как дела? — поинтересовался он у Миртл, к которой заглянул после Заклинаний. Теперь, чтобы застать привидение, часто приходилось либо спускаться в Тайную комнату, либо стучать по трубам, вызывая его. Миртл постоянно пропадала внизу с Люком, а вот у Геланора не всегда получалось улучить момент, чтобы присоединиться к ним. — Отлично, — заявило привидение. — Я уже окончательно научилась говорить «привет» и узнавать свое имя. Но мы обнаружили, что английский язык слишком беден на шипящие и свистящие звуки, чтобы я могла записывать транскрипцию. Мне нужно выучить ещё что-то. Может, польский? Найди что-нибудь в библиотеке. Пожалуйста, — волшебное слово она добавила чуть позже, вспомнив о недавней сцене. Геланор даже позавидовал её упорству и энергии, хотя понимал, что повод для зависти так себе. Учить один язык, чтобы с помощью него учить другой? Чем только не займешься, когда существуешь в виде бестелесного духа, неспособного даже держать предметы в руках. Сам он знал три языка — английский, французский и парселтанг, которые, можно сказать, были заложены на подкорке при рождении (если оно вообще было). В маггловской школе он пробовал изучать немецкий, но чего не дано, того не дано. Геланор вздохнул, с досадой напоминая себе, что вообще не блещет настоящими талантами, а без знаний из прошлой жизни и ежедневных многочасовых тренировок он всего лишь обычный человек с интеллектом чуть выше среднего. Ну, может не чуть, а просто выше, но все равно на гения он не тянет. — Чего грустишь? — Миртл, как ни странно, заметила, что его настроение упало. — Да ничего. Подумал, что мои планы ранних достижений исполняются медленнее, чем хотелось бы, и учёный из меня пока не самый видный. — Ой, да брось, — махнуло рукой привидение. — Только ты мог изобрести такую прелесть, как крысорасчленяющее. — Это должно было быть тонизирующее зелье. — Ну, вид расчлененной крысы вполне бодрит. И вообще многие великие открытия делаются случайно. Случайно у Геланора пока получалось только схлопотать отработку. Нет, он почти всегда выводил преподавателей из себя намеренно, но временами ему достаточно было просто встретить кого-то из них в коридоре — тут же с него вычитали баллы и отправляли чистить котлы или подметать какой-нибудь подвал. Эх, знали бы они, как он легко справляется с работой при помощи домовиков… — А Люку надоедает общаться со мной посредством только слова «привет», — пожаловалась Миртл. — Я пробовала узнать, как звучат некоторые другие слова. Например, показывала на камень или трубу, но он, кажется, не понимает, что я от него хочу. И он такой неусидчивый! Вечно гоняется за крысами. Они совсем отупели — сами лезут к нему, а Люк и рад. Геланор полагал, что она слишком много требует от маленького змееныша, которому, к тому же, есть чем себя занять, помимо изучения языков. Однако он надеялся, что к моменту, когда он окончит школу, Миртл и Люк уже выйдут на уровень, достаточный, чтобы совершенствоваться дальше без переводчика. Иначе у них могут возникнуть проблемы. Геланор по привычке нащупал в кармане стеклянный шарик, который после послания от Беллатрисы теперь всегда носил с собой. Он уже машинально проверял его на предмет новых повреждений несколько раз в день, но пока все было тихо. Ничего не указывало на то, что дело с крестражем хоть как-то движется. — Ладно, Миртл, рад был поболтать, но мне пора идти. Зайду завтра. Чаша сейчас была вне досягаемости, так что следовало обратить все силы на получение медальона. Геланор часто заглядывал на кухню, перекидывался парой фраз с эльфами, в том числе и с Добби, который смотрел на него уже не так враждебно. Но их отношения были ещё далеки от уровня, когда Геланор мог бы сказать: «Отличный сегодня день, Добби. Почему бы тебе не сгонять на Гриммо и не принести мне одну старинную побрякушку, в которой засел кусок души Волан-де-Морта?» Эльфы уже перестали относиться к его появлениям с настороженностью — а после истории с драконом она так и сквозила в каждом их движении, как бы бедняги ни пытались её скрыть. Потребовалось больше года, чтобы они перестали прижимать уши к голове и испуганно моргать каждый раз, когда Геланор входил на кухню. Теперь он мог бы завоевать дружбу любого эльфа. Но не Добби. Тот, видимо, наслушался всякой дряни от Поттера с Уизли и шёл на контакт с большой осторожностью. Работать с ним предстояло ещё долго.***
Геланор в очередной раз видел гриффиндорскую гостиную. Он рассеянно наблюдал, как рыжий кот Гермионы, толкает лапкой Тревора, который изображал из себя статуэтку и совершенно не желал играть. Геланор не понимал, в чем радость иметь такого питомца, как жаба — скучное, глупое существо. Годится только василисков высиживать. Он совершенно не жалел, что Локонс, с которым он провел чуть больше года, умер во время высиживания яйца. Жаба была настолько безмозглым созданием, что, наверное, даже не могла толком страдать. Гарри, глазами которого смотрел Геланор, продолжал тупить в пространство, а разум Волан-де-Морта сегодня что-то не желал принимать гостей. Геланор попробовал сам активировать связь, сделав мысленное усилие, однако ничего не вышло. Он научился выходить из чужой головы, а вот намеренно проникать ещё не получалось. Даже удержаться в чужих мыслях не всегда выходило — например, его просто вышвырнуло из сна Поттера, когда тот видел нападение на Артура Уизли. Интереса ради Геланор попытался поднять руку и пригласить волосы. Вдруг у него получится управлять телом Гарри? Было бы неплохо. Рука не поднялась, но взгляд переместился на сидящего рядом Рона. — Может, Гермионе всё-таки стоит пролезть в этот закрытый клуб Вьена? — Да блин, — Уизли запрокинул голову с таким видом, будто готов был удавиться. — Зачем ты мне напомнил про этого ублюдка? В кои веки-то раз было хорошее настроение! — Не знаю. Почему-то внезапно про него подумал. Но мне действительно кажется, что идея Гермионы имеет смысл. Рон в ответ фыркнул, давая понять, что Поттер сказал несусветную глупость. — Бред. Ничего она там не сможет разведать. — Ну ладно… — Чтоб тебя! — внезапно рыкнул Уизли и с досадой ударил кулаком по подлокотнику кресла. — Как вспомню Вьена, аж зубы скрипят! Убил бы урода! «Я от тебя тоже не в восторге», — подумал Геланор. — Никого так не ненавидел, честное слово! — продолжал распаляться Рон. — Лучше десять раз поцеловать Малфоя, чем один раз увидеть Вьена! Да если бы мне дали право на одно применение Круциатуса, я бы ему задал… — Он та ещё мразь, но Круциатус — это перебор, — Гарри покачал головой, от чего его очки слегка сползли к кончику носа. Как же они мешали Геланору! Оправа окаймляла поле зрения чёрной рамкой с сильным размытием за краями. У него бы разболелась голова, но сейчас это была голова Поттера. Для самого Гарри очки наверное были как собственный нос — постоянно видны, но не воспринимаются мозгом. — Сам-знаешь-кто точно его отец, — с уверенностью сказал Уизли. — Иначе давно бы убил его. Вьена невозможно терпеть. — Может, перед Волан-де-Мортом он ползает на коленях. Это в школе он такой смелый, а тогда, на кладбище… «Ну все, хватит», — решил Геланор не желая больше выслушивать оскорбления в свой адрес. Он легко покинул мысли Поттера и проснулся в своей кровати. «Не стоит злиться, — сказал он себе. — Их ненависть закономерна. Пусть надумывают гадости сколько влезет, меня не должно это волновать». Но ему так и хотелось вызвать обоих на дуэль и показать, кто тут должен ползать на коленях.***
— Алохомора! — Джонатан, ты идиот?! Ближайшие пары дуэлянтов уставились на Элеонору и Харпера, который какого-то черта вместо любого из атакующих заклинаний применил Отпирающее. И расстегнул ремень соперницы. С Гамп едва не соскользнула юбка, однако она успела вовремя её придержать. Поняв, что произошло, студенты рассмеялась. — Не смешно, — прикрикнул на них Геланор. — Харпер, назначаю тебе отработку. — Чего-о-о? — опешил тот. — Ты же не препо… не настоящий преподаватель! У тебя нет права. — Ещё как есть. Будешь убирать подушки и чучел после урока. — Ну ёлки-палки! — Не вынуждай назначать вторую отработку. Ладно, тишина. Всем внимание, — громко объявил Геланор. — Переходим к повреждающим заклинаниям. Тренироваться, разумеется, будем на чучелах. Он указал на дюжину манекенов, сложенных в кучу у матерчатой стены палатки. — Почему на чучелах? — спросил кто-то либо не очень умный, либо не очень добрый. — Потому что, очевидно, толпа израненных учеников привлечёт внимание профессоров. Итак, — Геланор принялся левивировать манекены, расставляя их поудобнее. — Есть множество полезных заклинаний, которыми можно вывести жабу из строя. Например, вы можете порезать ей пальцы с помощью Секо, чтобы та не могла держать палочку. Мы, конечно, не встречали жаб с палочками, но это ещё не означает, что их нет. Секо состоит всего из двух слогов, поэтому весьма удобно в применении. Можно поджечь волосы врага — на случай, если вы встретите жабу в парике — с помощью Конфринго или Инсендио. Это должно дезориентировать. Приступаем: сильная группа учится метко применять Секо, слабая продолжает тренировать простые атакующие чары. Геланор отошёл к стене, на всякий случай поднял щиты, чтобы в него случайно не попали, и принялся наблюдать за учениками. Прогресс определённо был. Может, они не слишком далеко продвинулись в изучении новых заклинаний, но зато Геланор держал их в форме. Если вдруг им придётся сражаться, шансов выжить у них теперь значительно больше, чем было бы без тренировок.