Лорд Наоборот

«Тот-кого-нельзя-называть вернулся». Геланор держал в руках срочный выпуск «Пророка», вышедший чуть ли не через несколько часов после сражения в министерстве. Выпуск состоял всего из нескольких листов: первый почти целиком занимали крупные чёрные буквы заголовка и фотография изрядно разбитого Атриума, на остальных были наспех подобранные инструкции, как обезопасить себя и близких, а также невнятные заверения, что министерство со всем справится. «Справится оно, конечно. А я тогда королева Елизавета», — фыркнул про себя Геланор. Он чувствовал на себе множество взглядов товарищей по факультету, но никто не подходил заговорить с ним. Пожалуй, это даже радовало. Ему совершенно не хотелось отвечать на расспросы или принимать нападки и оскорбления от детей Пожирателей, большинство из которых были бы рады плюнуть ему в лицо и отпинать ногами, если бы, конечно, Геланора предварительно связал какой-нибудь сильный волшебник. А сейчас он чувствовал их страх и отчётливо понимал, что ни одна шавка не посмеет на него напасть. Как и никто не смеет заговорить с ним, чтобы не вызвать ненависти остальных — вон даже однокурсники куда-то подевались. Геланор отложил срочный выпуск «Пророка» и решил перейти к новому, вышедшему, как положено, со всеми подробностями и додумками. — У кого-нибудь есть сегодняшняя газета? — поинтересовался он у слизеринцев, рассевшихся как можно дальше от него, но старательно делающих вид, что все в порядке. Никто не отозвался. — Дафна? — Геланор обратился к Гринграсс, у которой секунду назад видел нужный ему выпуск. — Кхм, да, конечно, — быстро ответила та и, не глядя на него, протянула газету, — бери. Он отлеветировал «Пророк» к себе, не желая подниматься с места. Изучение газеты заняло у него минут десять, после чего Геланор вернул её Дафне. — М-да, — вздохнул он. Выпуск был чуть менее бредовым, чем обычно, но от этого не менее бесполезным. По официальному отчёту аврората, Пожиратели непонятно зачем вломились в Хогвартс, непонятно зачем похитили двух учеников и непонятно зачем привели их в министерство, где учинили некоторые разрушения. А потом туда непонятно зачем явился Волан-де-Морт. По додумкам некоторых журналистов, Пожиратели хотели выкрасть Гарри Поттера, но во тьме ночной слегка ошиблись и утащили другого гриффиндорца, которого Геланор кинулся героически спасать. В процессе спасения министерство опять-таки получило некоторые разрушения, и Волан-де-Морт был так впечатлен, что явился лично, чтобы пригласить выдающегося школьника в свои ряды, однако хорошенько получил по безносой морде от вовремя прибывших авроров. Дамблдор же в то время просто стоял рядом. А ещё «Пророк» намекал, хотя и официально пока не заявлял, что Фаджу сидеть в министерском кресле осталось от силы пару дней. Всё сложилось, как должно было. А не так, как планировал Геланор. Он снова вздохнул и уставился на огонь в камине. «Зато Сириус не погиб. Значит, я всё-таки могу менять судьбу людей. И не дам умереть Колину». Геланор чувствовал себя непонятно и не знал, печалиться из-за неудачи с крестражем или радоваться тому, что все живы, а воскрешение Волан-де-Морта раскрыто. Пожалуй, сказывалась усталость от многочасовых выговоров, которые посчитали нужным сделать почти все преподаватели. Даже Люпин не забыл отчитать его за попытку применить Непростительное против Волан-де-Морта. А настоящий Грюм оказался не менее грозным, чем притворщик. Геланор не был уверен, действительно ли они надеялись на него повлиять или же просто хотели выговориться, а точнее, проораться — в особенности это касалось Снейпа и Грюма. У него эти нотации вызвали только тупую головную боль, а Колин выглядел очень пристыженным и под конец, казалось, готов был заплакать. Геланор очень надеялся, что гриффиндорцы не добавят масла в огонь и не станут расстраивать Колина ещё сильнее. Если кто-то из них посмеет произнести что-то, кроме слов поддержки, им не поздоровится — Геланор уже подобрал пару десятков интересных проклятий. Он отставил недопитую чашку чая и встал. Гостиная уже давила своей тишиной. До отбоя оставалось минут пятнадцать, и Геланор раздумывал, пойти ему спать или навестить Миртл. Во втором случае он наверняка опоздает, может быть, попадётся, и Слизерин лишится ещё баллов так двадцати пяти… Но соревнование факультетов им уже в любом случае не выиграть. Выходя из гостиной, он спиной чувствовал настороженные и въедливые взгляды слизеринцев. Как оказалось, не он один решил прогуляться за четверть часа до отбоя — в конце коридора маячила знакомая троллеподобная фигура. Фигура явственно выражала грусть и страдание своей грустно-страдающей позой. — Гойл, — Геланор кивнул в знак приветствия. — А? А, Вьен… Привет. Геланор хотел пройти мимо, но почему-то остановился. Грегори выглядел таким убитым, что ему стало стыдно за полтора года игнорирования его попыток о чём-то поговорить. Может, тот влюбился в самку горного тролля и искал помощи в изучении брачных ритуалов, а теперь троллиха уже вышла замуж, не дождавшись его? А может, это был самец тролля? — Я бы хотел извиниться за то, что отмахивался от тебя. Это было очень грубо с моей стороны. Сейчас я готов выслушать. Гойл бросил на него короткий взгляд и опустил голову. — Уже не надо, — глухо произнёс он. — Что? — не понял Геланор. — Это же явно было важно для тебя. — Теперь нет. Громила двинулся в сторону гостиной, на удивление аккуратно обойдя Геланора, чтобы не коснуться его. Обычно Гойл не отличался внимательностью и просто сносил своей тушей все, что имело неосторожность попасться на его пути по прямой линии. Геланор почувствовал, что в груди что-то нехорошо сжалось. — Грегори, подожди! Это о Волан-де-Морте? Гойл поежился, шумно втянул воздух и тряхнул коротко остриженной головой. — Я сказал, уже неважно. Иди куда шёл, Вьен. Геланор растерянно смотрел вслед удаляющемуся Гойлу. В голове проносились одни ругательные слова.

***

Тот факт, что уроки не отменили, казался одновременно и смехотворным, и досадным. Ни у кого не было сил и настроения учиться, да и преподаватели вели уроки с грехом пополам. В общем-то, после десятиминутных попыток учителей вести урок как обычно все неизменно сводилось к одному и тому же разговору: да, Тот-кого-нельзя-называть воскрес, времена опасные, жизнь каждого человека под угрозой, но пожалуйста-пожалуйста, не забывайте о первейшей обязанности студента — учёбе, ведь превратить бутылку в ястреба или высадить прыгучие луковицы не менее важно, чем бороться со злом. Экзамены — чтоб им провалиться! — все ближе и ближе. Геланора не расспрашивали о воскрешении Волан-де-Морта. Его теперь вообще ни о чем не спрашивали. И если студенты, наученные несколькими показательными прецендентами, не приставали из здравого опасения быть проклятыми, то профессора игнорировали его по собственному желанию. Они в упор не замечали поднятую руку, даже когда больше никто в классе не знал ответа. Особенно Снейп, который, к сожалению Геланора, вёл теперь не только Зельеварение, но и временно заменял преподавателя Защиты. — Мало нам было этого урода на зельях, так теперь мы видим его в два раза чаще благодаря Защите, — проворчал Колин, когда они выходили с очередного урока. — Ещё бы учил нормально, а не только оскорблял! В собраниях нашего Клуба куда больше пользы. — Было, — мрачно ответил Геланор. — Не думаю, что кто-то из участников захочет продолжать. «Может и захотели бы, если бы кое-кто не хватался за палочку, стоит кому-нибудь в радиусе десяти метров открыть рот», — хмыкнул внутренний голос, очень напоминающий голос Грюма. Геланор вспомнил, как к нему подошёл Гектор Джонс и начал что-то бубнить про страх, восхищение и то, как это все ужасно, не замолчал после первой просьбы отойти нахрен подальше и на целую неделю отправился в больничное крыло. Да, Геланор тогда действительно перегнул палку, но зато его больше никто не донимал ни вопросами, ни совсем не нужной ему поддержкой. Лишь однокурсники не делали из него пустое место, но общались все равно исключительно по мелочам. Как-то Геланор подумал, что стоит вывести их на откровенный разговор, однако быстро решил, что не желает сейчас с этим возиться. — Эндрю знать ничего не хочет и говорит, что они с родителями переедут в Америку. Джинни напугана и не доверяет тебе, но думаю, я смогу её переубедить. Невилл… он просто напуган. Наверное, ему нужно время. Зато я недавно говорил с Полумной, она не против продолжить. — В итоге из учеников только ты и Полумна, — вздохнул Геланор. — Так себе клуб. Нет, Колин, вряд ли что-то получится. Палатка свернута, остались только наши с тобой индивидуальные занятия.

***

Индивидуальные занятия тоже не клеились. — В чем дело? — Геланор непонимающе смотрел на застывшего Криви, который вместо того, чтобы атаковать, решил притвориться статуей. — Давай, нападай. Колин потряс головой. — Может… может сперва ты? — Зачем? У тебя отлично выходят щитовые чары, надо тренировать атакующие. Нападай. Рука Колина дернулась, но не поднялась. Он закусил губу и виновато потупился, а потом как-то подозрительно всхлипнул. Геланор быстро спрятал свою палочку в чехол и поспешил к нему, уже понимая, что и тут вместо урока будет только разговор. — Что не так? — Я… не могу… просто не могу больше поднять на тебя палочку, понимаешь? — Криви едва сдерживал слезы, его глаза покраснели, а голос дрожал. — Не переживай, — Геланор обнял его, утешающе гладя по волосам. — Всё хорошо… Какое там хорошо! Колин уткнулся в его плечо и разрыдался уже Мерлин знает какой раз за последнюю неделю. Геланор больше и правда не знал, что делать — он убеждал Криви, что тот ни в чем не виноват, разве что чуть-чуть, но Геланор его простил, что случившееся нужно оставить в прошлом и не зацикливаться на негативных вещах. Колин соглашался, какое-то время все было нормально, но стоило ему услышать что-то, хоть отдалённо напоминающее о произошедшем, как он снова начинал плакать и просить прощения. Геланор уже и сам готов был расплакаться от бессилия, но его удерживало лишь то, что от такой сцены Колину станет ещё хуже. — Слушай, — немного подумав, осторожно сказал он, — приёмные родители рассказывали мне, что их близкие друзья, семейная пара, ходили к одному психологу. Говорят, она очень хорошо разбирается в разных проблемах. Криви резко поднял голову, глядя на него с ужасом. — Ты думаешь, мне надо лечь в психушку? У меня правда едет крыша? Боже… Я не хочу быть сумасшедшим! — Колин, Колин, успокойся. Никаких психушек. Ходить к психологу абсолютно нормально, когда у тебя в жизни трудности. Просто иногда нужен объективный взгляд со стороны и советы понимающего человека, который знает, как устроена человеческая психика. — Моему двоюродному дедушке так же говорили, а потом на три года положили в психушку! Когда он вышел оттуда, то целыми днями смотрел в стену, думая, что там телевизор! Гел, я правда постараюсь стать нормальным, обещаю! Я должен быть рядом с тобой, бороться Сам-знаешь-с-кем! Геланор готов был взвыть от отчаяния. Он не представлял, какими способами можно помочь Колину справиться с чувством вины или хотя бы предрассудками по отношению к психологам. Пока он мог помочь только объятиями и кучей повторяющихся утешительных слов, вот только это средство давало ограниченный по времени эффект. Оставалось только надеяться, что поможет время. Либо Геланор все-таки затащит Колина к психологу.

***

Приближающиеся экзамены впервые за долгое время мало кого волновали, не считая пятикурсников и семикурсников, которым предстояли С.О.В. и Ж.А.Б.А. соответственно. Студенты пытались учить и повторять пройденные темы, но получалось у них откровенно плохо — слишком уж сильно все переживали из-за Волан-де-Морта, хоть многие и старались этого не показывать. Геланору было плевать на экзамены, он не сомневался, что сдаст их без усилий. К несчастью, к нему приклеился Харпер, со всей свойственной ему тупостью и бесстрашием донимая просьбами помочь в повторении. Геланор то помогал однокурснику, то проклинал его чем-то слабеньким — зависело от настроения. Харпер даже не обижался или делал вид, что не обижался, и с упорством продолжал донимать дурацкими вопросами по учебной программе. Иногда Геланор заглядывал к Миртл и Люку. Делать это теперь было сложнее, потому что их с Колином постоянно преследовали чьи-то взгляды: то студенты пялились издалека, что-то с энтузиазмом обсуждая между собой, то профессора якобы случайно прогуливались по всем тем же коридорам, что и Геланор, то долбанные Поттер с Уизли «незаметно» выглядывали из-за угла. Пробраться к друзьям выходило только рано утром, когда все любопытные предпочитали спать, а не следить. — Значит, Волан-де-Морт — это тот милый мальчик Том Реддл? — всплеснула руками удивленная Миртл, а Колин вздрогнул и чуть не выронил змея, свернувшегося на его руках. — Ты не боишься произносить его имя? — А чего мне бояться? — фыркнула та. — Я же привидение! Что он может сделать? Кстати, Геланор, а ты на него очень похож. Прямо одно лицо. — Только сейчас заметила? — пробурчал Геланор, но Миртл уже не желала слушать о насущных проблемах. — Пока вы непонятно где шлялись, я научила Люка нескольким словам на человеческом языке! Давай, Люк! Василиск сполз на пол и вытянулся вертикально, насколько мог, опираясь на хвост и задние лапки. Сейчас он очень напоминал ребёнка, собирающегося прочитать стихи. Геланор и Колин заинтригованно уставились на него. Люк несколько раз открыл и закрыл рот, разрабатывая челюсть, повращал языком, набрал полные лёгкие (или лёгкое, у некоторых змей оно было в единственном экземпляре) воздуха, и гордо произнёс на выдохе: — Х-х-х-х-хуй! От хохота Колина едва не обрушились уже не слишком надёжные остатки потолка Тайной комнаты. Его смеху вторил заливистый высокий смех Миртл, который наверняка можно было услышать и наверху. — Что такое? — сконфуженно спросил поникший Люк. — Почему они смеются? Я неправильно сказал? — Нет, ты отлично справился, — успокоил его Геланор. — Это они от радости. Ты молодец. — Здорово! Я так давно мечтал научиться каком-нибудь важному слову на человеческом языке! — Эм-м… да, это… очень важное слово. Геланор с осуждением посмотрел на Миртл, а та пожала плечами и сделала невинное лицо. Что ж, по крайней мере, это развеселило Колина, а значит, было не совсем бесполезным.