Лорд Наоборот

— Как ты? — Геланор так и знал, что Криви задаст этот вопрос. Это не раздражало, не обижало, и, в общем-то, его забота всегда была приятна, но… Долбаный боггарт. Долбаный боггарт победил Геланора Вьена — сдохнуть со смеху можно! Уничтоженные части Волан-де-Морта, василиск Салазара, лже-Грюм и Амбридж наверняка вечеринку закатили на том свете от радости. — Нормально. Дамблдор наградил Слизерин сотней баллов. Появился крохотный шанс, что в этом году вы останетесь с носом, если я опять не спасу мир в ущерб факультету. — Это так мало, — искренне огорчился Колин. Геланору почему-то не хотелось говорить о медали, которую вручил ему директор в дополнение к баллам. Он никому не показал её и спрятал в сундук, как и собирался. Может, даже и выкинул бы, если бы та не была сделана из золота — а кто же в здравом уме разбрасывается золотом? — Пойдём в библиотеку, поищем твоего Патронуса, — предложил Геланор, предчувствуя, что Колин собирается поднять не самую приятную тему. — Ой, как раз хотел сказать — я уже выяснил, кто он. Показал его Гермионе. Это квокка — самое дружелюбное животное в мире, как его называют. Несмотря на не совсем радостное настроение, Геланор не мог не рассмеяться. — Идеальная пара. Мой Патронус — самое агрессивное животное, а твой — самое дружелюбное. — Ты не агрессивный, а я не такой дружелюбный, — возразил Криви, отчего-то насупившись. — Я только с тобой неагрессивный. Всех остальных ненавижу. — Вот и нет. Ты ненавидишь только Сам-знаешь-кого и Рона. — Ещё Беллатрису, — добавил Геланор. — Убью её самым жестоким способом, если она ещё жива. «Амбридж я тоже клялся убить самым жестоким способом, — тут же заметил он про себя. — В итоге простая Авада и даже ни одного Круциатуса, а всё потому, что струсил в последний момент». Об убийстве жабы он практически не вспоминал и не чувствовал от свершившейся мести ничего — ни радости, ни волнения, ни страха, ни, тем более, сожаления. Как будто и не было этого убийства. Как будто он делал подобное уже тысячу раз, и она оказалась всего лишь одной из безликих жертв. Колин вдруг совсем погрустнел и опустил голову. — Я видел её, — пробормотал он. — В смысле не её настоящую. Боггарт показал мне, как Беллатриса пытает тебя. Всё, как тогда, в Хижине… Потом она исчезла, а боггарт в виде тебя остался, он кричал, смотрел на меня… — Криви с трудом сглотнул. — Казалось, что это делаю я. Было просто ужасно. Я никогда не думал, что боггарт может быть настолько страшным. Геланор молчал. Он не знал, что сказать, поэтому просто взял Колина за руку. Хорошо, что тот вовремя догадался призвать Патронуса, иначе Мордред вообще знает, чем бы все закончилось. Боггарт вообще может напугать человека до смерти, если его не остановить? Геланор о таком не слышал, потому что не было в мире идиота, который не справился бы с этой тварью. Маленькие дети и старички со слабым сердцем, разумеется, были не в счёт, но это едва ли утешало, потому что Геланор в их число не входил. — Я не дам себя убить, — помолчав несколько минут, сказал Колин. — Ты же знаешь, что хорошо обучил меня сражаться. Такого не произойдёт. — Как я мог тебя хорошо обучить? Я же сам школьник. Геланор с горькой усмешкой покачал головой. Это было слишком наивно. — Знаешь, что? — отрывисто ответил Криви, сжав его ладонь. — Ты научил меня большему, чем все преподаватели вместе взятые. Только благодаря тебе я не бездумно повторяю то, что показывают учителя, а понимаю и анализирую. Теперь я намного лучше знаю, когда какое заклинание нужно применить, что может спасти жизнь, когда происходит что-то из ряда вон выходящее, а чего ни в коем случае делать не стоит. Может, для тебя это и недостаточно хорошо, но точно намного лучше, чем было бы без твоей помощи! — Чтобы выжить, знаний и понимания недостаточно. Ничего никогда не будет достаточно. Мы всегда в опасности, что бы ни делали и сколько бы ни старались. — Наверное, — кивнул Колин и слегка улыбнулся уголками губ. — Ну и что с того? Умереть мы можем и от того, что Харпер в один прекрасный день взорвёт котёл. Или на нас свалится рояль с балкона, когда мы будем гулять по Лондону. — Нормальные люди не ставят рояли на балкон, — хмыкнул Геланор. — А какие-нибудь психи возьмут и поставят. И от нас останется мокрое пятно. — Это будет чуть больше, чем мокрое пятно. Огромная лужа крови метра три диаметром, куски внутренностей вперемешку с поломанными костями… Но смотря на каком этаже находился рояль… — И это будет ужасно! — Криви рассмеялся, хотя тема была не самой забавной. — Я определённо не хочу закончить жизнь так, и от взрыва на уроке тоже не хочу умирать, но… Слушай, я забыл, к чему это начал. Кажется, у меня вообще не было никакой мысли. Геланор рассмеялся в ответ. Когда Колин смотрел на него с такой улыбкой, сложно было предаваться грусти. — Наверное, к тому, что раз мы не можем все контролировать, надо просто забить и наслаждаться жизнью. — В разумных пределах. — Люблю разум, не люблю пределы. — А я люблю тебя, — Криви обнял его и прижался губами к щеке. — Беспредельно. — А я ещё беспредельнее. — Не может быть чего-то беспредельнее беспредельности. — Ещё как может. Я специалист по беспределу, верь мне. К такому статусу Колин проникся уважением и спорить не стал. Да и сложно было одновременно спорить и целоваться.

***

Гостиная, после того, как Снейп убрал источник дыма и как следует проветрил, выглядела вполне безопасной, хотя ребята до сих пор держались как-то напряжённо, будто ждали, что в любой момент снова случится непонятная хрень. Гойла уже выписали из лазарета, залечив все царапины, которые он получил, когда спросонья перепутал дверь и окно. Сонное зелье и стимулятор слюнных желез не нанесли ему никакого вреда, хотя доза, как утверждала мадам Помфри, была лошадиной. Но так как Гойл и сам был размером с лошадь, все обошлось. Вечером старосты Слизерина собрались у камина, чтобы обсудить произошедшее. Видеть Малфоя, бледного, с мешками под глазами, шрамом на полщеки и дрожащими от злости губами, было сплошным удовольствием. — Как дела? — спросил Геланор. — Ты спрашиваешь, как мои дела? — прошипел Малфой, яростно сверкнув глазами. — После того, как Поттер потащил меня в логово акромантулов, крича, что я тебя бросил в лесу? Геланор пожал плечами. — Недопонимание вышло. Ты же знаешь, что Поттер обожает делать поспешные выводы. — Интересно, на каких же основаниях он сделал такой вывод? Почему это он знал, что ты пошёл в Запретный Лес, когда ни я, ни кто-либо другой не были в курсе? И с чего он взял, что я должен был отправиться с тобой? — Слишком много вопросов, Драко, — лениво протянул Геланор. Малфой был возмущён, но даже злость не могла подавить его страх, который отлично ощущался за негодованием. Впрочем, если подумать, он заслуживал объяснений — все-таки Гарри обвинил его несправедливо и под прицелом палочки потащил в Лес. — Ладно, пожалуй, я должен перед тобой извиниться. Поттер у нас любитель шастать после отбоя, и так уж получилось, что он видел, как Херт выходила из замка, и рассказал мне, когда узнал, что случилось. Я сказал, что возьму тебя, чтобы он не увязался за мной. Малфой стукнул кулаком по подлокотнику кресла. — Хочешь сказать, меня чуть не сожрали акромантулы, потому что ты не удосужился отвести Поттера, нарушившего правила, к профессорам? — Я не стукач, Драко. Нарушения гриффиндорцев — не моя забота. Если их старосты не справляются, я не обязан за ними подтирать. — Ты ему симпатизируешь, — процедил Малфой. — Сраному Гарри Поттеру. — Он ценный актив, — согласился Геланор. — Ты и сам предпочёл бы завести с ним подобие дружбы, но не сложилось. Важных людей стоит держать близко, верно? Драко ничего не ответил, потому что к ним подсели Гамп и Паркинсон. Геланор ещё какое-то время думал, не пошутить ли по ценного пассива, но решил пока воздержаться. Через несколько минут пришли и Пул с Селвин, злые, как мантикоры, и задолбанные, как хогвартские деканы. — Три бомбочки с зельем, — устало вздохнув, поведал Эдвард. — Их бросили у лестницы, и пары за несколько минут заполнили помещение. Этого бы хватило на целого слона. Нам повезло, что никто серьёзно не пострадал. Теперь Снейп дал нам право обыскивать студентов без их согласия. Вот несколько полезных детекторных заклинаний. Пул положил на журнальный столик тонкую книжку, которую Геланор прочитал ещё на третьем курсе. — Не думаю, что кто-то захочет ещё повеселиться после такого дерьма, — заметила Панси. — Пример Херт показателен. Глупая девчонка чуть не погибла. Снейп настаивал на отчислении, но Дамблдор все же решил её оставить. Зато с отработок она не вылезет ближайшие пару лет. Геланор не ожидал, что декан окажется такой мразью. И ведь действительно исключил бы Десму, которая, если судить по справедливости, не заслужила такой строгой меры. — Я думал, мы выяснили, что Херт не связана с зельем, разве нет? Пул покачал головой. — Вьен, я тебя умоляю. Только не говори, что поверил в её потерю памяти. И даже если девчонка действительно что-то забыла от шока, всё указывает на то, что зелье распылила именно она. — Что указывает? Только то, что она была вне замка? Хотя не отвечай, — Геланор знал, что спорить бесполезно. От Пула едва ли что-то зависело, да и от него самого тоже. — Может, есть другие подозреваемые, Вьен? — едко спросил Малфой. «Да, ты». Вслух он, разумеется, этого не сказал. Он же не Гарри и не Рон, чтобы обвинять во всех бедах того, кто не нравится.

***

Следующий поход к Мегхарни пришёлся на вечер четверга, и, по закону подлости, погода стояла премерзкая. Влажный снег с ветром — не самая приятная комбинация, и хотя Геланор довёл Согревающие чары до совершенства, все равно в прогулке по слякоти приятного было мало. Не помогло даже заклинание лыж-подошв, и он провалился в какую-то лужу по щиколотку, несмотря на все меры. Гарри так вообще дрожал от холода. «Ты что, Согревающее не наложил?» «А такое есть?» — удивился Поттер. Геланор только покачал головой и взмахнул палочкой в его сторону. Гарри инстинктивно дёрнулся, хватаясь за рукоятку своей, но тут же осознал, что ему никто не собирается вредить. «Ого! Удобная штука. Почему мы его не проходили?» «Потому что учебники составлялись идиотами, вот почему». «Ты сегодня не в настроении», — заметил Поттер. «Да неужели?» Беседу прервал Дамблдор, трансгрессировав их к дому Мегхарни. На крыше, по сравнению с прошлым разом, прибавилось непонятных антенн, к тому же, чокнутый старик протянул полиэтиленовые листы, как будто хотел защитить дом от дождя. — Воробей и цапля родили вораплю, — серьёзным тоном произнёс директор, когда в ответ на его стук за дверью началась возня. Мегхарни открыл им и поспешно замахал руками. — Скорее, скорее! Нынче Серые буянят. Если засверкают молнии — нам несдобровать. — А что, проверочных лампочек сегодня не будет? — поинтересовался Геланор, когда старик прошаркал в гостиную минуя привычный ритуал. — Никаких электрических приборов! — погрозил пальцем индус. — И да, сегодня сидим при свечах. В помещении было столько свечей, что можно было подумать, будто здесь снимают малобюджетный фильм о Хогвартсе. Какой-нибудь высер индийского кинематографа, где все танцуют, неправдоподобно дерутся, а в конце трагически умершие родители главного героя — допустим, Гарри, потому что Геланор не хотел бы стать персонажем индийского фильма — оказываются живы. А главным злодеем будет директор. Сегодня Мегхарни снова начал с Поттера — оно и понятно, Геланор слишком уж часто обжигал старика, а обоженными рукам тот бы работать уже не смог. Коробка, заменяющая журнальный столик, который куда-то исчез с прошлого раза, была заставлена свечами. Дамблдор даже не взмахнул палочкой, а только посмотрел на свечи — и те медленно поднялись в воздух. Капельки воска, стекающие с них, не долетали до пола и растворялись в воздухе. — Долго ещё нам нужно будет этим заниматься? Геланор уже довольно устал от сеансов, которые не приносили ничего важного, несмотря на уверенность Дамблдора в том, что Мегхарни докопается до чего-то ещё, помимо ни на что не годных крупиц информации. — Всё зависит от Радшива, — ответил директор. Тем временем Мегхарни уже закончил с Гарри — сеанс продлился чуть меньше пятнадцати минут. — С ним несложно, — сказал индус, убирая руки от головы Поттера. — У него все линейно, вопрос лишь в точности нацеливания. А у этого, — он кивнул на Геланора, — хрен вообще разберёт. Садись давай, только не задень мою руку. Мегхарни держал левую руку, застывшую в странном жесте, неподвижно. Его лицо застыло в перекошенной гримасе. — У вас… не инсульт? — осторожно спросил Геланор, с подозрением вглядываясь в его физиономию, более безумную, чем обычно. — Да не, — промычал старик. — Это я установил контрольную точку во времени для сеанса. Я никак не могу попасть на твоё детство. Вместо этого каждый раз вижу того мальчика в тридцатых-сороковых. Сейчас мы попробуем попасть ровно на пятнадцать лет назад. Посмотрим, где ты был в возрасте нескольких месяцев. Нужно вычленить что-то важное… — Если его хватит гипертонический криз или что-то такое — я не виноват, — предупредил Геланор, садясь в кресло. Когда руки Мегхарни коснулись висков, его утянуло куда-то прочь из комнаты необычно резким рывком. Он оказался в саду. Было солнечно и, наверное, тепло — температуры он не чувствовал — но, судя по густой зелёной, а кое-где высохшей от жары листве, стояло позднее лето. Вокруг раздавались детские крики. Геланор огляделся вокруг. Место было смутно знакомым. — Эдди, отдай Кью-Кью, — пропищал детский голос прямо позади. Геланор обернулся и увидел двух маленьких детей — мальчика и девочку. Мальчик с ещё не потемневшими окончательно каштановыми волосами и типичным для всех детей круглым личиком прижимал к себе плюшевую пони, к которой девочка тянула ручки. Несмотря на то, что все детишки такого возраста выглядели почти одинаково, кто этот ребёнок, сомнений не было. — Меня зовут Геланор! — огрызнулся он. У него был такой противный капризный голосок, что настоящий Геланор поморщился. Это наверняка какое-то искажение! Он не мог быть таким мерзким детёнышем. — Нет, тебя зовут Эдди! — девочка топнула ногой. — Отдай Кью-Кью! Я хочу с ней поиглать! А то как стукну! — Милли! — закричал мальчик. — Милли, она меня обижа-а-ает! «Ещё и ябеда, — с отвращением подумал Геланор. — Гадкая пора — детство». Зашуршала трава — к детям спешила нянечка, которую он помнил по фотографии из приюта. — Гел, Зои, опять ссоритесь? Ну что такое? — Она меня стукнуть хотела! — А он Кью-Кью не даёт! Ещё и влун! Его Эдди зовут, а он говолит, что нет! Нянечка присела на корточки, держа обоих за руки. — Зои, милая, ты путаешь. Его имя Геланор. — Но я же помню! — Поверь мне, дорогая. Я читала его документы, а они никогда не врут. Знаю, что вы жили вместе в прошлом доме, но ты, наверное, спутала его с другим мальчиком. Зови его Гел, хорошо? — Холошо, — недовольно пробормотала девочка. — А ты, Геланор, дай Зои поиграть с лошадкой. — Не дам! — Девочкам нужно уступать. — Не нужно, — отрезал мальчик. Его фирменный взгляд «какие все идиоты» не оставлял никаких сомнений, хотя Геланор ещё надеялся, что настоящий мелкий он притаился где-то рядом, а этот противный ребёнок — кто-то другой. «Ну какая же гадость. Нытик. Обнял игрушку и сидит, как собака на сене. Отдай ты её и иди займись чем-то полезным!». — Давай договоримся так: ты дашь лошадку Зои, а мы с тобой пойдём и почитаем книжку. Детёныш смерил взглядом девочку, будто сомневался, можно ли ей доверить игрушку, и, немного подумав, протянул Кью-Кью. — Не испачкай. «Это всего лишь игрушка, мелкий дебил! — зарычал настоящий Геланор. — Если бы ты побольше читал, а не дурью маялся, я бы сейчас был в несколько раз умнее! Нейронные связи надо развивать!» — Это не то, — раздался в его голове голос Мегхарни. — Ты здесь слишком большой. Сколько тебе, три? Попробуем проникнуть глубже. Сад, нянечка Милли и дети исчезли в мутном тумане, который поглотил все в поле зрения. Туман разошелся через несколько секунд, и перед Геланором предстала совсем другая картина: директорский кабинет. Он выглядел иначе, чем сейчас: скромнее обставленный, без огромного количества приборов и артефактов. Ещё не старый Дамблдор сидел с бокалом вина напротив человека в дорогой чёрной мантии. «Кошмар, — подумал Геланор, заглянув в лицо посетителя. — До чего чёрная магия доводит». Лицо было неживым. Вроде бы все те же знакомые черты, уложенные и блестящие от лака тёмные волосы, нос на месте, но… Все было неправильным. Кожа побелела, выражение лица было то ли безвольным, то ли просто бездушным, только в глазах сверкали искры жизни и стремления к чему-то явно не хорошему. Впрочем, чего ещё ожидать от тела, в котором осталось меньше трети души? Это уже не человек, не полноценная личность, а наполовину опустошенный сосуд, который вместе с душой покинула часть эмоций и чувств. — Я пришел, чтобы снова ходатайствовать о предоставлении мне должности преподавателя Защиты от Тёмных Искусств, — произнес Реддл. — А это уже совсем не то, мистер Мегхарни! — крикнул Геланор, чувствуя, что лоб и виски начинает постепенно сковывать знакомая боль. — В прошлый раз вы были очень близко. Постарайтесь попасть в нужное время, иначе мы и этот сеанс потратим безрезультатно! — Не дергайся, сейчас попытаюсь. Кабинет заволокло дымкой, но очертания директорского кабинета и двух фигур ещё некоторое время виднелись сквозь неё, как будто Мегхарни не мог с лёгкостью выйти из видения. Потом он снова почувствовал рывок, на миг перед глазами мелькнула комната сумасшедшего индуса, а после Геланор оказался в новом месте. Это была парковка возле улицы, заполненная шумной толпой — снова дети всех возрастов, на этот раз одетые в маггловскую школьную форму, провожающие их родители… Люди проходили чуть ли не сквозь настоящего Геланора, и он не сразу нашёл взглядом самого себя этого времени. А когда увидел, то неожиданно для себя замер. Здесь были его приёмные родители — мистер и миссис Уокеры. Самую капельку моложе, чем он их запомнил. А ведь дело происходило лет десять назад. Это был его первый день в начальной школе. — Волнуешься, Гел? — спросил мистер Уокер. Пятилетний Геланор сдержанно покачал головой и улыбнулся. — Вообще-то мне уже заранее скучно. — Мне кажется, мы переборщили с гелем для волос, — тихонько шепнула миссис Уокер. — Слишком прилизанная чёлка, сейчас это не в моде. — Мне нравится, — успокоил её маленький Геланор. — А меня точно быстро переведут? Не хочу весь год сидеть в первом классе. — Обещаем, — миссис Уокер погладила его по голове. — Ты слишком умный для такой программы. Но директор сказал, что учителя должны немного понаблюдать за тем, как ты освоишься, как будешь вести себя на уроках, и только потом принять решение. Это пара недель, не больше. — Долго… — Мы и так немного смухлевали, при усыновлении изменив твой месяц рождения, чтобы тебя приняли в школу пораньше. Иначе пришлось бы ждать до следующего года. — Это законно, — возразил Геланор. — Вы имели право даже имя мне поменять. — И был бы ты сейчас каким-нибудь Гарри Уокером, — рассмеялся приёмный отец. — Нет, Геланор Вьен звучит куда красивее. Он поправил из без того идеально сидящий галстук на шее Геланора, одёрнул его бордовый пиджачок и удовлетворённо кивнул. — Минутку, минутку, — спохватилась миссис Уокер и принялась что-то искать в сумке. — Я же принесла камеру! Надо запечатлеть момент. Ну-ка, Гел, встань на фоне школы, чуть влево… — А давайте все вместе! — воскликнул мистер Уокер. — Извините, вы не могли бы нас сфотографировать? — Конечно, — согласился мужчина, к которому тот обратился, и принял фотоаппарат из рук миссис Уокер. Щёлкнул затвор камеры, и от этого негромкого звука голову Геланора пронзила такая боль, что он зашипел сквозь зубы, зажмурившись. Кто-то громко закричал прямо над ухом. — Опять, черт возьми! Геланор выругался и сполз с кресла, чтобы Мегхарни, размахивающий обоженными руками, его не задел. Пола голубой мантии Дамблдора, который поспешил оказывать помощь своему приятелю, мелькнула перед глазами, и Геланор вдруг вспомнил, как сильно ненавидит старого ублюдка. «Надо его убить. Если нападу со спины, когда он не ожидает, все получится… Сейчас вряд ли, но когда мы будем возвращаться…» — Вьен, ты в порядке? Гарри протянул ему руку, чтобы помочь подняться. «А Поттер может помешать. Его нельзя недооценивать, он силён». Ненависть исчезла так резко, что он вздрогнул. Что за мордредова хрень происходит? Он правда только что желал смерти Дамблдору? — Со мной что-то не так, Гарри, — прошептал Геланор. — Я ничего не понимаю… — Что не так? — встревожился тот. — Тебе плохо? Что-то болит? — Ты не чувствуешь необъяснимую злость после завершения сеанса? — Нет, — удивлённо ответил Гарри. — Ничего такого. На плечо Геланора легла рука директора. — В чем дело? — наклонившись, спросил старик. — Я уже третий раз испытываю всплеск неадекватных эмоций. Всего несколько секунд. Я ненавидел мистера Мегхарни, ненавидел вас… — Геланор поднялся и виновато посмотрел на индуса, чьи ладони пребывали в печальном состоянии. — Чувствовал настоящую ярость. Дамблдор нахмурился. Причём нахмурился сильнее, чем когда-либо на памяти Геланора. — Это плохо, профессор? — Не знаю, мой мальчик. Боюсь, я не могу сказать, плохо ли это. Радшив, что ты думаешь? — Думаю, что мне очень нужна твоя волшебная мазь, Альбус, — проворчал индус, демонстрируя ожоги на руках. Директор тотчас достал баночку с лечебным зельем из складок мантии. — А насчёт пацана… Я и сам мало что понимаю. Не так уж часто у меня бывают клиенты, знаешь ли. Мне очень трудно нацелиться на нужный момент его жизни, меня то утягивает слишком глубоко в прошлое по вине этой его связи с вашим Как-его-там-Мортом, то я вижу какую-то неважную ерунду. Его временную линию как будто узлом завязали! И самое неприятное — он сопротивляется. Я вижу, что неосознанно, но это ещё хуже, потому что я не знаю, как это побороть. Эти ожоги, головная боль, эмоциональные скачки, наверное, тоже — все последствия защитной реакции. Я не знаю, как у вас, волшебников, устроена магия, но эта херня мне напоминает иммунный ответ. Когда в организм проникает что-то чужеродное, он начинает атаковать. И ему плевать, с какими намерениями это нечто пришло. Организм по-другому не умеет. А если оно ещё и сильное, то иммунитет сходит с ума и выводит такую тяжёлую артиллерию, что начинает вредить и себе. Я честно скажу, Альбус: может быть, мы сумеем докопаться до правды, обходясь лишь ожогами, а может, у пацана однажды башка взорвётся и мозги разлетятся по комнате. А может быть, сдохну я. Ничего точно сказать не могу, потому что понятия не имею, с чем мы имеем дело. «Миленько», — подумал Геланор, видя, как Поттер на всякий случай отступил от него на шаг. Дамблдор ничего не ответил на речь Мегхарни и продолжал молча залечивать его руки, задумчиво хмуря брови. Насколько Геланор мог судить по виду директора, тот и сам полностью не понимал причины.

***

Тишина, нарушаемая только скрипом тающего снега под ногами, начинала угнетать. Ни Поттер, ни Дамблдор, сохраняющий невозмутимое спокойствие на лице, не произносили ни слова, да и сам Геланор не очень-то хотел говорить. Но и молчать было неприятно. Настроение сползло до самой низкой отметки. Прошло ещё немного времени, и Гарри отошёл чуть дальше от Дамблдора, чтобы шёпотом спросить: — Ты видел что-то плохое? — Нет. Просто свое детство. А потом Волан-де-Морта, клянчащего должность профессора. Как обычно, в общем. — Ты боишься, что Мегхарни взорвёт тебе голову? — Нет, конечно. Это физически невозможно. Чтобы мозги разлетелись по комнате, надо как минимум взять в зубы пачку взрывчатки. — Что с тобой тогда? — Всё нормально, — пожал плечами Геланор. Поттер покачал головой, давая понять, что совсем в это не верит. — Помнишь, ты сказал, что если мне понадобится поговорить о Сириусе, ты будешь рядом? — Помню. — Я предлагаю то же самое тебе. Знаю, у тебя не много друзей, с которыми ты мог бы обсудить проблемы. Я тоже умею хранить секреты и не расскажу даже Рону и Гермионе, даю слово. — Я ценю это, Гарри, — Геланор посмотрел на него и слегка улыбнулся. — Но все в порядке. А в порядке ли? Он посмотрел себе под ноги, наблюдая, как мокрый снег при каждом шаге противно хлюпает и сочится грязной водой. Унылое было зрелище. Немного поколебавшись, он активировал мысленную связь. «Вообще-то я не совсем в порядке, Гарри. Я теряю контроль над всем. У меня под носом учеников пытались отравить, а я до сих пор не знаю, кто это был. Хренов Мегхарни тычется то туда, то сюда, а я даже не понимаю, как это работает, чтобы как-то улучшить наши шансы разобраться в этом дерьме и не пострадать. Волан-де-Морт обыграл меня ещё летом, и у меня больше нет преимущества для следующего шага. А ещё я… черт, я встретил боггарта. И знаешь, что я сделал? Ничего. У меня палочка выпала из рук, и я ничего не смог сделать. Его уничтожил Колин, пока я стоял, как идиот». Он устало прикрыл глаза рукой. Может, и не стоило рассказывать все это Поттеру, но он не чувствовал сожаления от того, что открылся. Впрочем, как и облегчения. «И я понял, какой я слабак. Столько всего знаю, столько всего умею, а смысла-то? Мне все равно чего-то не хватает, очень не хватает, чтобы стать сильным, а я не понимаю, чего!» Гарри сократил расстояние между ними и положил руку на плечо. Геланор хотел стряхнуть его ладонь — прикосновения посторонних ему не нравились, но он подумал, что это будет хамством, и решил потерпеть не очень-то поддерживающий жест поддержки. «Я знаю, чего тебе не хватает, Вьен. Доверия». «Доверия? — фыркнул Геланор. — Чушь какая. Доверие не делает людей сильными». «Еще как делает. Скажи, ты доверяешь Колину?» «Конечно». «А свою спину ему в бою доверишь?» Геланор промолчал, не совсем понимая, к чему клонит Поттер. «Расскажу тебе кое-что для примера, — сказал Гарри. — Мы как-то тренировались с Роном, Гермионой и Невиллом в дуэли два против двух. Я был в команде с Невиллом, а против нас — Рон и Гермиона. Как думаешь, кто победил?» «Ставлю на Гермиону», — уверенно ответил Геланор. Рон вряд ли был хорошим дуэлянтом, но по сравнению с Невиллом определённо мог считаться боевой единицей. А в условиях учебного, а не реального боя Гермионе вряд ли нашёлся бы равный соперник. «Неверно. Они проиграли. А знаешь, почему? Гермиона не доверяла Рону. Она, как и ты, хотела все контролировать, поэтому постоянно оборачивалась проверить, что делает Рон. Она не позволила ему полноценно прикрывать её спину и сражалась одна одновременно с двумя противниками. И Рону приходилось делать то же самое, потому что он видел, что Гермиона, вместо того, чтобы прикрывать, проверяет, как он дерётся. Они не были командой, как мы с Невиллом, и проиграли. Я вижу, как ты стараешься быть сильным, защищать Колина, спасти людей от Волан-де-Морта, василисков, преступников и чего угодно. Но твоё стремление самому все контролировать — и есть твоя слабость, Геланор. Ты должен довериться друзьям и позволить им поддерживать тебя». Звучало красиво и очень в духе Поттера. Дамблдор бы оценил, если бы слышал, да и Геланор с удовольствием поставил бы ему высший балл за красноречие и правильные идеалы. Вот только жизнь не имела с идеалами ничего общего. «Знаешь, в чем изъян такого подхода, Гарри? Друзей могут убить. И в жизни, не в учебной дуэли, ты оборачиваешься, чтобы проверить, жив ли твой друг и не стало ли враз напрасным все, что вы делали. Ты воспринимаешь бой, как игру в квиддич, а я — как русскую рулетку. И в такой игре я не поставлю на кон чью-либо жизнь, кроме своей собственной. Да, ты можешь стать единым целым со своей командой и на какое-то время вы будете сильнее, чем по отдельности. А потом кого-то убьют. Вот ты был цельным, и тут твой друг мёртв. Тебе отрубили ногу. Ты падаешь и не можешь идти. Убивают ещё одного — и у тебя нет руки, ты не способен больше сражаться. А если погибнет человек, которого ты любишь — это выстрел в сердце, после которого ты уже никогда не встанешь». «Ты говоришь о войне, Вьен». «Да, я говорю о войне. Ты и сам знаешь, что она будет». «Знаю, — кивнул Гарри. — А ещё я точно знаю, что войны не выигрывают в одиночку». «Войны выигрывает тот, кто сильнее. А в чем его сила — в количестве друзей, в чёрной магии или умении нассать в уши людям — вопрос второстепенный». Поттер громко фыркнул и передернул плечами, как будто вспомнил что-то неприятное. «Давай не будем о том, как кто-то ссыт в уши, глаза и все остальное, — попросил он. — Лучше вернёмся к метафорам с расчлененкой». «Война и расчлененка идут рука об руку, — согласился Геланор. — Столько пословиц есть: расчленяй и властвуй, не расчленяй спящего дракона, семь раз подумай, один раз расчлени…» «Жаль, Волан-де-Морт об этих пословицах не слышал. А то он один раз подумал и семь раз расчленил свою душу». Гарри шутливо толкнул его локтем, и Геланор усмехнулся в ответ. Как ни странно, несмотря на то, что ни одна из проблем не была решена, он почувствовал себя лучше. Возможно, разговоры по душам даже с не очень умным собеседником всё равно были полезной штукой. Недаром же люди ходят к психологом просто чтобы выговориться. — Вьен, — немного подумав, произнёс Поттер вслух. — Приезжай на Рождество. С Колином. — А нам будут рады? — Конечно. Ты нравишься Сириусу, мистеру и миссис Уизли. Даже я давно перестал считать тебя таким уж мудилой. — Только самую капельку? — Да, ты всё-таки капельку мудила. Как же без этого на Слизерине. — Я поговорю с Колином, — пообещал Геланор. — Спасибо за приглашение. Он не знал, хочет соглашаться или нет. Ему в Хогвартсе было неплохо — библиотека под рукой, можно спокойно колдовать, возобновить обучение Люка, сварить ещё парочку зелий. Но он решил предоставить решение Криви. — Вот и пришли, — возвестил Дамблдор, протягивая Поттеру записку со своей подписью, чтобы того не оштрафовали на баллы за прогулки ночью. Они уже подходили к дверям замка и директор поглядывал на тройную башенку, где располагались его кабинет и спальня. Геланору показалось, что в движении усов директора угадываются слова «дольки, чаёк». Входная дверь открылась сама по себе. — Профессор, — окликнул он старика, который уже собирался свернуть в свою сторону. — Можно вас на два слова? — Разумеется, Геланор. Я тебя слушаю. — Я тут вспомнил… — ему было не очень-то приятно просить об этом, но он все равно решил не молчать. — После того, как Пожиратели разрушили мой дом, у меня ничего не осталось… — Дом восстановят, и ты унаследуешь его, как только достигнешь совершеннолетия, согласно магическому и маггловскому законам. — Я не об этом, профессор. Я имею в виду… в доме было много вещей… Может быть, уцелили фотографии? Я хочу хоть что-нибудь — наш фотоальбом, пиджак отца, мамино кольцо, игрушку сестры… В голубых глазах директора читалось искреннее сочувствие. — Я обязательно достану и отдам тебе все, что уцелело, мой мальчик. Даю слово. — Спасибо, профессор. Спокойной ночи. Наверное, старик и правда не поленится забрать пару вещей — если что-то вообще осталось — хотя бы из чувства вины за то, что дал Уокерам погибнуть. Заодно и поставит ему плюсик в список отличий от Тома Реддла. Геланор направился к подземельям, чувствуя, что директор смотрит ему вслед.