***
Чимин говорил много и все без толку, старшего уже начало это немного раздражать. Ему даже не объяснили, куда его ведут, ни на один из вопросов про «брата» отвечать не стали, зато, кажется, начали отпускать неуместные шутки даже чаще обычного. Этот мальчишка казался абсолютно невыносимым, однако и уйти от него сейчас Чон точно не решался, поэтому приходилось терпеть и переспрашивать раз за разом одно и то же, и всякий раз ответ так и не поступал. — Кстати, тебе, наверное, стоит поесть, — вдруг остановился юный спутник, разворачиваясь лицом к новому знакомому. — Уже хочу увидеть твое лицо, оно и так всегда серьезное, так что это точно будет уморительно! Кстати, тех, кто не ест здесь то, что дают, штрафуют. Сначала юноша растерялся, а после чуть ли не схватился за голову, пытаясь совладать со всеми этими потоками информации. Все вокруг выглядело таким мертвым, и только этот человек, кажется, оставался энергичным, ему в самом деле хотелось заткнуть рот, оторвать язык или хотя бы на пару минут отправить куда-нибудь прогуляться, чтобы самому остановиться и подумать в тишине. Конечно, по большей части виной всему было полное отсутствие воспоминаний о прошлом и представлений об этом новом мире, однако даже будь Чонгук в иной ситуации, разговоры с этим мальчишкой его бы точно не привлекали. Такие люди всегда могут только утомлять. Из подобных размышлений старшего вывел мощный удар ладонью по спине и последовавшие за ним два хлопка. С самой широкой на свете улыбкой Чимин снова напомнил о предстоящем отвратительном блюде, возможности штрафа, а еще и добавил: «А после мы пойдем в самое угнетающее место». Звучало обнадеживающе, не поспоришь. Настолько, что из тела Чона, кажется, вылетела душа. — Какое еще ужасное место?! — не выдержал он, делая шаг назад. — Что ты несешь?! — Ну я собирался отвести тебя к твоему брату, — младший закатил глаза и обиженно отвернулся. — Но раз ты такой весь злой и самостоятельный, то пожалуйста, можешь искать его сам. — И найду, — сорвался он, но после тут же отрицательно помотал головой. — Стой, что? Что ты там сказал?! — Пока. К невыносимости и разговорчивости этого человека старший только что добавил еще одно качество — обидчивость. Верно, ему совсем не нравилось, когда на него повышали голос, так что он решил удалиться самым радикальным методом. Запрыгнув на бордюр и выхватив чужую железную вешалку, он крепко сжал ее в своих руках и проскользил по некому натянутому тросу, исчезая где-то между домами. Чон настолько растерялся, что потерял его из виду и оказался в полном одиночестве в месте, о котором ничего не знал. Все, что ему оставили на прощание, — вести о назначенной сумме за его голову. Вспомнив об этом, юноша судорожно натянул капюшон на свое лицо и уставился себе под ноги. Что ему вообще сейчас делать? Хотелось сжаться в комок и закричать от непонимания, но он бы не стал поступить так жалко: он не обладал сейчас роскошью слабости. Взгляд зацепился за длинной очереди спереди, и чужак осторожно подошел к этому месту. Он не знал, насколько опасно выдавать себя, так что не решился разговаривать с людьми. Благо, юноша был достаточно высоким, чтобы разглядеть: толпа уходила куда-то вниз. Встав в строй, он решил прислушаться к разговорам и выяснить наконец, что здесь происходит. Зловоние и шум домов мешали сосредоточиться, и страшные механические звуки где-то над головой то и дело заставляли нервно дергаться. Все говорили на английском, и понять их речь оказалось весьма проблематичным делом, так что даже спустя почти час времени (как ему самому показалось), он так и не смог понять, что его ждет в конце. — Расступитесь! Расступитесь! — прозвучал этот знакомый звонкий голос сзади. — Я иду к преступнику! Повторяю громче: преступнику! Как и обычно, понять сущность поступков Чимина было сложно. Несмотря на наличие свободного места справа от толпы, он предпочел распихивать всех вокруг, точно указывая пальцем на фигуру своего нового знакомого. Чон попытался отойти, однако его быстро схватили за запястье и прошептали: — Подыграй мне, блин, чего ты молчишь. Кричи, что преступник. — Что кричать?! — он непонимающе посмотрел на мальчишку. — Ладно, придурок, закрой рот, — сказал он, противореча сам себе. Снова его действия были непонятным и нечитаемыми. Люди в очереди, казалось, даже не особо и обратили внимания на все эти возгласы, однако, очевидно, младший ждал чей-то чужой реакции на это. В эти две минуты своего утомительного ожидания он каким-то образом успел вместить целое веретено слов, зачем-то еще и похвалив своего нового спутника за самоубийственные намерения. Юноша в какой-то момент просто перестал думать, что ему стоит понимать этого человека, а тот в это же мгновение еще громко рассмеялся, сжал чужую руку крепче и потащил за собой. — Отлично, все инспекторы слетелись сюда, — сказал он, глядя на черные шары над их головами. — Бежим! Он спрыгнул с лестницы вниз и мигом полетел дальше по улицам. Ноги старшего отказывались так напрягаться после пяти лет окаменелого спокойствия, и оттого Чонгук постоянно отставал, падал, ощущал, как его легкие сворачиваются в месиво и лезут через горло кровавым кашлем. Его спутник не был достаточно милосерден, чтобы остановиться хоть раз, только кричал, подсказывая, в каком из темных коридоров он скрылся. Его размытая в глазах Чона фигура постоянно терялась, но кое-как он все же смог добраться до лестницы. Бежать по ней уже сил не было, так что, держась за перила, он буквально потащил свое безвольное тело вверх, выходя на крышу одной из построек и вновь сталкиваясь с этим отвратительным скелетом Млечного пути. Сейчас тот особенно безжизненно поблескивал вдали. — Сюда-сюда, дурачок, твой брат прямо здесь. Последние слова вселили крупицу надежды, и чужак взял себя в руки, отрывая ноги от земли и наконец вновь пускаясь в бег. После еще пяти минут мучений он почти столкнулся с застывшим перед чем-то мальчишкой. Тот все еще улыбался, и что-то в этой улыбке было такое злобное и насмешливое, что захотелось сплюнуть. Чимин сделал шаг назад, заводя руки за спину и слегка наклоняясь в том направлении, куда и должен был смотреть старший. — Боялся, что ты мне не поверишь, если я просто скажу тебе сухие факты, поэтому решил, как говорится, все продемонстрировать, — сказал он. Перед Чонгуком открылся вид на небольшой летающий островок с могилами. Они были разделены на секторы, и в одном из них находилась только одна единственная могила с каким-то странным номерным знаком и табличкой с надписью «Чон Хосок». Он располагался ровно под обозначением «№6», и больше никого не наблюдалось рядом. Однако, еще слегка всмотревшись вдаль, юноша заметил в другом углу еще одну затерявшуюся среди других плиту. Это имя было сплетено из самых нежных материнских поцелуев, и оттого в груди в уродливой симфонии зазвенело сердце. — Тебя, должно быть, интересует, почему кладбище на платформе, — с полной уверенностью в своей правоте сказал младший. — Это потому что под куполом не было настоящего места, да и тела сюда закапывать не решились, так что на самом деле мы теперь просто оставляем надгробия из камней, а сами трупы утилизируются этими же инспекторами. Нужно было отвлечь их, так как официально входить сюда могут только родственники погибших, а у меня никого здесь нет, у тебя же в свою очередь нет удостоверения. Чон его совсем не слушал. Ему не было интересно ни одно сказанное слово, зато хотелось заорать что было мочи, вырвать собственные голосовые связки. Еще больнее становилось от того, что он совсем не помнил ни собственную мать, ни своего брата, и даже если так, он уже не мог спросить ни у кого из них, насколько они ему были дороги. Не знать ничего о себе, но страдать из-за привязанностей к прошлому — самое бесполезная шутка сознания. Юноша отчаянно искал в пустой голове хоть одно важное воспоминание, но память заперлась от него семью печатями, и теперь оставалось только смотреть на безмолвные могилы. — Ты чего молчишь? — искренне поинтересовался Чимин. — Разве и так не было очевидно, что этот мир - жестокое место, а? Ты правда думал, что попал в какую-то невероятную историю о становлении тебя как главного героя? Глупости, да ты максимум просто жалкий осиротевший сопляк, как и я, хе-хе. Так что забей на свое прошлое и пойдем скорее отсюда. — Почему мой брат считается преступником?.. — словно не слушая младшего, спросил он. — Почему он похоронен отдельно от всех? И как он умер? Ты знаешь хоть что-то о моей семье? — Ну, — мальчишка явно задумался, — преступником его считают, потому что вообще-то он был лидером нашего сопротивления. Много о них я не знаю, но это что-то вроде группки ученых, которая решила возродить Землю, хотя по законам галактики мы не имеем права возвращаться на погибшую планету. Они также боролись за различные межгалактические права для людей, ведь мы все же колония и находимся в прямом подчинении тех, кто нас приютил. Но, насколько я знаю, что-то внутри этих партизан пошло не по плану, и в итоге бам! — он театрально всплеснул руками. — И они распались. Ну и вот тогда появилась могила. Сложно было поверить, что его брат, уже мертвый и не способный рассказать свою историю сам, был настолько смелым и отважным человеком. Там, на Земле, восхищался ли Чон своим родственником? Брал ли с него пример? И что ему делать сейчас, когда он узнал правду? Выходит, в этом мире он обрел только слухи о семье, а ее саму потерял, даже не найдя — так иронично. Хотя мучил и еще один вопрос: если Хосок был ученым, то почему он позволил капсуле со своим младшим братом валяться в куче мусора? Почему не попытался достать того, кто беспрекословно поддержал бы его? Что если они и вовсе никогда не ладили, поэтому старший и не побеспокоился обо всех этих мелочах? Последнее звучало куда правдоподобнее первого, вернее будет сказать — куда человечнее. Ведь в этой реальности намного больше жестокости, чем чего бы то ни было еще. Чимин еще что-то говорил, но в уши не попадало ничего, кроме холодного шепота. Словно кто-то чужой пытался свести чужака с ума, и он обернулся на этот разгорающийся за своей спиной страх, видя черную фигуру, но не в силах понять, что это такое. Юноша перестал дышать, пока черные грязные пальцы этого нечто оборачивались вокруг его шеи и щеки. — А? Ты чего это вдруг? — спросил младший. — Это… — только и выдавил из себя он. — Что это… — А? Я ничего не вижу! Ты решил пошутить надо мной? Я это терпеть не могу! Но он вовсе не шутил. Вот только мальчишка, кажется, совсем не был проницательным, и оттого до самого конца не мог разглядеть искренний ужас в глазах напротив. Этот шепот не имел никакого смысла, или же сам Чонгук никак не мог разобрать ни одно из слов, только испуганно смотрел, боясь пошевелиться. Может, это было безумие? Его собственные галлюцинации? Это бы объяснило его бракованность. В любом случае, им уже нужно было убегать отсюда, и юный спутник церемониться и успокаивать еще чужого ему человека не стал, хватая его за запястье и уносясь в сторону. Сильный удар копчиком после прыжка быстро привел Чона в чувства, и тот лишь единожды обернулся на свой кошмар, вскоре теряя его облик из сердца и вновь вслушиваясь только в тяжкие удары в своей груди. — Кстати, а ты тогда хоть понял, в какой очереди стоял-то? — спросил мальчишка, когда они оказались в темноте зловонного коридора. — Хотя ты вроде как на английском не очень говоришь, так что расскажу: нам измеряют время, когда мы умрем. Они записывают эти данные, чтобы примерно спрогнозировать наше вымирание. Как оказалось, во всем космосе это нормальная процедура, и только мы такие все из себя хотим жить одним моментом без реальных планов на будущее. — Измеряют примерную дату смерти?.. — переспросил растерянный старший. — Я совсем не понимаю этот мир… — Ну, могу сказать, что и он вряд ли сильно стремится понять тебя, так что можешь просто забить, — он улыбнулся еще шире и пожал плечами. — Пойдем, спрячу тебя на время в своем доме. Но у меня, правда, есть очень ворчливый сосед, хотя ты ему, скорее всего, понравишься, так что не переживай. Его снова тащили, и Чон так глупо плыл по течению, что уже сам готов был возненавидеть себя за слабость. Это было эгоистично, однако, когда он увидел эти надгробия, то отчего-то почувствовал себя таким брошенным и преданным. Все, что ему оставили из наследства, — проклятую фамилию и разочарование. И зачем они ему теперь? Хотел бы старший вести себя настолько же беззаботно, как и его юный друг, однако все же не мог расслабиться. Он зачем-то еще раз оглянулся себе за спину, как бы убеждая себя, что той странной темной фигуры больше там нет, после чего натянул капюшон сильнее на свое лицо и слегка опустил голову: в душе все еще бушевал шторм. — А кем ты был там, на Земле? — тихо спросил чужак. — Ты говорил, что тоже забыл все, однако… — Ой, — он закатил глаза и улыбнулся, сначала выдерживая интригу, но после поворачиваясь с отогнутым большим пальцем и добавляя: — Я был безработным ленивым бездельником, хе-хе. — И это все?.. — он искренне удивился. — Слушай, ну это уже больше, чем ты можешь сказать о себе! И то верно. По крайней мере, у Чимина не было завышенных ожиданий ни об этом мире, ни о себе, а трезво смотреть на вещи — умение, что все еще не пришло к вечно жалеющему себя Чонгуку. Последний впервые за все это время улыбнулся, даже слегка посмеялся с такой милой непринужденности нового знакомого, уже чуть спокойнее шагая по мрачным коридорам под слоями бетонных клеток.***
Намджун точно не ожидал, что когда-нибудь окажется снова в этом куполе, однако работа — это работа, какой бы нежеланной не было место ее исполнения. Обычно ученый не покидал пределы станции, но сейчас отправлять сюда одного только Сокджина было бы безумием, так что старший нерешительно держал одну руку на своем пистолете, шагая вдоль небольшой крытой площади. В самом центре расположился фонарь, и его тусклый свет неприятно мозолил перед глазами. Зловоние притупляло бдительность, и тем не менее расслабляться было нельзя: снова объявился тот человек. Бывали же порой умелые преступники, изобретатель был бы не прочь стать таким же неуловимым, однако не был ни смелым бойцом, ни достаточно хорошим стратегом. Его напарник производил поиски в другой части города, так что в случае беды он мог бы и опоздать с подмогой. Это еще больше выбивало из колеи ученого, отнимая всякое желание работать и заставляя в своей голове снова и снова проклинать тот момент, когда им прислали столь отвратительный заказ. Самое забавное, что этот человек под условным обозначением «Коса» был настолько важен для мафии, что те аж на пяти человеческих языках наказали: «Не убивать ни при каких условиях». Не то чтобы Намджун рассчитывал на то, что сможет хоть пальцем коснуться кого-то столь сильного, однако вся эта ситуация немного смешила его. Ох, даже страшно представить, насколько товарищ ученого романтизирует их уже пятую неудачную попытку поймать этого бандита. Этот дурачок вообще часто воображает себя героем в сердцах, а в такие моменты и вовсе, наверное, сходит с ума, странно хихикая себе под нос. Старший почти ударил себя по лицу за то, что постоянно отвлекался на различные глупые мысли, а не вслушивался в шорохи за спиной, однако, прогулявшись по площади два с лишним часа, он все еще не обнаружил ни следа искомого. В какой-то момент он от скуки задрал голову вверх, чтобы всмотреться в узоры на потрескавшемся бетоне, и именно тогда ощутил вибрацию на своем запястье. По долгу службы ему пришлось создать не самый удобный, но полезный механизм — что-то вроде ДНК-компаса. Самого мужчину крайне раздражало такое словосочетание, но Сокджин продолжал употреблять его, поэтому это название стало общим между ними двумя. Осторожно оглянувшись по сторонам, ученый сделал шаг в сторону и тут же оказался сбитым с ног двумя бегущими куда-то юношами. Ни один из них не подходил под описание преступника, однако вскоре сигнал от прибора перестал поступать, замолчав даже раньше, чем сам изобретатель смог подняться. — Я его упустил?.. — прошептал себе под нос он и еще раз оглянулся по сторонам. — Но это ведь невозможно… Следующая секунда поделилась сразу же на два мгновения: в первом мужчина услышал неприятный писк телефона из-за пришедшего от напарника сообщения, во втором — услышал взрыв. От столь неожиданного шума люди на площади прижались к стенам еще сильнее, зажмурились и трусливо посворачивались в свои коконы, точно самые жалкие из насекомых. Не стоит скрывать, Намджун тоже потерял равновесие и удержался на ногах только благодаря колонне рядом с собой. Времени перевести дух не было, и пришлось тут же срываться с места и бежать к северу, где и должен был в это время быть Ким. Из-за разбуженных и утомленных людей, скопившихся на всех выходах, путь оказался заблокированным, и ученый смог только подойти к месту чужой битвы, когда та уже была в самом разгаре. Первым делом в глазах мелькнула знакомая широкоплечая фигура Джина, после — скрытый за шлемом облик преступника. «Коса» не был похож на кого-то столь неуловимого — так подумал старший, и тут же пожалел о своем решении. Этот бандит двигался с невероятной скоростью, и на концах его пальцев образовывались небольшие разряды тока, из-за чего Сокджину то и дело приходилось уклоняться, при этом пытаясь на соскользнуть с изогнутой проваливающейся крыши. Первый удар пришелся ему по животу, после — по грудной клетке. Преступник не давал и секунды отдыха и бил без сожалений, однако и киллер не был таким уж слабаком, так что в какой-то момент перехватил его летящую руку и, слегка наклонившись, нанес удар локтем по позвоночнику цели, тут же отскакивая назад: ткань чужого костюма, кажется тоже была заряжена током. И как они в таком случае должны были его остановить? Все равно что бежать на черную дыру с одними только амбициями. Пилот бросил взгляд на толпу под собой, замечая растерянного напарника и подавая ему знак отступления, однако тот так и не смог его увидеть. «Коса» решил нанести еще один удар прямо в этот же момент, хватаясь за чужую шею и отбрасывая тело мужчины вниз. Джин одним только чудом успел перегруппироваться и схватиться за перила какого-то балкона. Правда, спас он себя лишь от перелома позвоночника, но точно не от падения, так как удержаться в такой позиции оказалось слишком сложно, да и от резкого захвата запястье разболелось и моментально опухло. Бандиту даже не пришлось ничего делать, чтобы киллер свалился на лестничный пролет под ноги дрожащим от страха людей. Еще не зажили старые раны, а на теле Сокджина уже появились новые. Кое-как поднявшись и пытаясь отдышаться, он уже почти придумал, как ему убежать, когда «Коса» оказался прямо перед ним, сжимая кулак и врезаясь им в чужое лицо. От разряда тока Ким по-настоящему завыл, падая на колени. Он такой жалкий, что бандиту в самую пору бы посмеяться с того, насколько ничтожными оказались любые попытки приблизиться к нему. Однако тот, кто был так безжалостен в бою, сохранил вежливое молчание, беззвучно разворачиваясь и уходя прочь, пока ни один инспектор не успел прибыть сюда и арестовать дерущихся. Намджун заметил лишь одну деталь: бандит обернулся перед тем, как исчезнуть в темноте. Понять, на кого конкретно он посмотрел, было сложно, так что ученый даже не пытался, наконец прорываясь через напуганных людей и подхватывая обессиленного напарника, чтобы помочь тому встать. Ким, точно какой-то глупый мальчик, сразу же отказался от помощи, отхаркивая скопившуюся в горле кровь и злобно глядя вслед их цели. — Дядь, ты сейчас помрешь, — послышался звонкий голос сзади. — Мафия какая-то глупая, раз у них работают такие слабаки. — Чимин, не вмешивайся, — попытался его остановить некто в капюшоне. — Да и вас тут совсем не любят, а вы еще и шуму наделали в городе, так что лучше бы вам уйти отсюда как можно скорее. Ученый лишь раздраженно выдохнул, глядя в чужие наглые глаза и все же понимая, что это правда. Подхватив израненного товарища, мужчина быстрыми шагами направился в противоположную сторону, пока этот вредный мальчишка все что-то лепетал ему в спину. Казалось, это были те же самые молодые люди, что не так давно сбили его с ног в другой части купола. — Вот засранцы, — подытожил Ким и немного посмеялся через боль. — И не говори, — кивнул старший.