Ромашковое море

      Женя не плакала.       Когда она вошла в дом и ощутила тепло, даже оцепенение спало. Первым делом она, оглядев чумазое лицо Эвана, бросила ему: «сходи умойся», потом зачем-то принялась заваривать чай.       Сначала Жене хотелось просто убежать наверх и спрятаться в своей комнате, но за те секунды, что она шла до дома, ей расхотелось плакать в подушку, вспоминать Квиласи и вообще хоть о чём-то думать. У неё даже руки почти не тряслись.       Эван, не сказавший с улицы ни слова, молча кивнул и отправился отмывать тёмные полосы с лица и шеи. Вся смелость Жени куда-то пропала, ей было страшно начинать с ним говорить, потому что казалось, что ещё слово, и он раскричится и кинется на неё с кулаками. Уж больно спокойный и даже какой-то безразличный был у него вид. Отец был осторожнее Жени. Он не стал задавать Эвану много вопросов, только лишь осведомился, не ранен ли тот и как себя чувствует в целом. Эван на всё ответил коротко и будто без особой охоты. В тишине они выпили по кружке чая.       — Я скоро вернусь, — сказал отец и накинул пальто. — Женя, проведаешь лошадей?       Она вяло кивнула. Обувшись, отец вышел из дома, бесшумно закрыв дверь. Женя нерешительно взглянула на Эвана. Он тупо глядел на стену, а затем и вовсе прикрыл глаза, ставя кружку на стол, и откинулся на спинку стула.       — Кто тебя сюда подвёз? — нервно сминая подол платья, спросила Женя.       — Мужчина ехал из Троста сюда, — пояснил Эван, не открывая глаз. — Добрый оказался, согласился подбросить.       Женя открыла рот, чтобы задать ещё один вопрос, но тут же его закрыла. Может, сейчас не стоило об этом говорить. Она опустила глаза, кусая губы. Как же сложно с кем-то разговаривать, когда не знаешь, что можно спрашивать, а что нет.       — Ты… не устал?       — Не знаю, — Эван как-то странно вздохнул, встал и вдруг пошатнулся. Испугавшись, как бы он сейчас не умер, Женя подскочила к нему и похлопала по щекам.       — Эй, ты чего? — она попыталась ухватить Эвана за руки и усадить его обратно, но он вдруг содрогнулся и рухнул на колени.       — Почему так случилось? — прошептал он, не поднимаясь и глядя в пол. — Я…       Эван схватился за подол платья Жени, заставив её окончательно потерять суть происходящего, и вдруг взглянул на неё. Лицо его исказилось в страхе, на щеках серебрились две дорожки от только что появившихся слёз.       — А, это… — Женя растеряно моргнула, но тут же нахмурилась. — Встань.       Эван с несчастным видом посмотрел на неё. Девочка ухватилась за его локти и потянула на себя, Эван безвольно повиновался.       — Я не знаю, что говорить людям, которые плачут, — честно призналась Женя.       Ей стало неприятно от собственной беспомощности. Женя и правда не понимала, что нужно сделать, чтобы Эвану стало лучше. Она оказалась совершенно бессильна, никакой власти над ситуацией не было и подавно. Словно выбили землю из-под ног и заставили барахтаться в воздухе, пытаться что-то придумать.       — Но давай… Ай, я даже не знаю, что хочу сказать! — Женя вцепилась руками в свои волосы, с силой дёрнула за косички и хмуро добавила: — Если я сейчас тоже заплачу, тресни меня по голове.       Эван, если ей не показалось, кивнул. Чувствуя, что сейчас срочно нужно что-то сделать, Женя отпустила косички и, наплевав на все свои сомнения по поводу того, чего сейчас делать не стоило, обхватила Эвана и прижала к себе. И Жене почудилось, что он стал немного ниже с их последней встречи. Эван даже не шелохнулся. Через секунду Женя услышала всхлип, потом почувствовала, как ткань платья на плече становится влажной.       — Почему они остались там? — прошептал Эван. — Квиласи ведь не должна была… Да никто не должен был умирать.       — Я не знаю, — честно ответила Женя, чувствуя, как слёзы подступают к горлу. Она рассердилась на себя и шумно вдохнула воздух. Вроде помогло. — Так, может, ты поспишь?       Послышался ещё один всхлип, и Женя распознала в нём согласие.       — Мы… мы не трогали мамину комнату. Я там иногда убиралась, но ничего не меняла.       Зачем она это сказала, Женя не знала. Может, решила, что Эвану от этого сделается легче, а может просто, чтобы не молчать. Казалось, замолчит сейчас, и Эван растворится, словно далёкое воспоминание, уйдёт, как последнее напоминание о семье Беккер, просто исчезнет. А его, только что вернувшегося, Женя не могла снова потерять. Она положила ладони на плечи Эвану и, пробежавшись взглядом по его волосам, чуть не поперхнулась воздухом.       — Ой. Ты, кажется, теперь седой…       Эван застыл с изумлённым видом и провёл рукой по волосам.       — Ну смотри, правда белые, — пробормотала Женя, бесцеремонно вырвала один волосок посветлее и продемонстрировала Эвану. — Вот.       Волосы у него оказались грязные. Тут же захотелось вымыть руки, но Женя подавила порыв неприязни. Проникнувшись сочувствием, она тоскливо вздохнула и погладила Эвана по макушке.       — Ну всё, я теперь некрасивый, — хмыкнул он, дёрнув головой, — не найду себе невесту.       Поняв, что он пытался отшутиться, Женя выдавила из себя кривую улыбку.       — Не думала, что человек может поседеть в десять лет.       — Одиннадцать, — бросил Эван и снова помрачнел. — Мне исполнилось одиннадцать в феврале.       — О… — Женя зачем-то покивала головой. — Всё, иди спать! — приказала она и чуть ли не силой потянула Эвана за руку на второй этаж.       После того, как он наконец уснул под её пристальным взглядом, Женя тихо вышла из комнаты и, вспомнив, о чём её просил отец, всё же наведалась к лошадям. Веснушка жевала сено и при виде Жени фыркнула, потянувшись губами к протянутой руке с кусочком яблока. Женя погладила лошадь по морде и посмотрела, достаточно ли у неё сена. Следующей была Венджи, нетерпеливо мотавшая головой в ожидании угощения.       Её Женя побаивалась, хоть и не признавалась в этом даже отцу. Может, Венджи кусалась, кто её знает, а это ей чести не прибавило бы. Выгнув ладонь, Женя вытянула руку как можно дальше, чтобы не подходить к деннику Венджи близко. Лошадь, взяв мягкими губами кусочек яблока, быстро его сжевала. Женя перестала жмуриться и на всякий случай отшагнула ещё дальше.       — Ладно, не страшная ты, не страшная. Я тебя не боюсь, — для собственной уверенности сказала она и осторожно заглянула за дверцу, чтобы проверить, достаточно ли сена.       Получив сильный тычок в голову, Женя сначала перепугалась, но всё же осталась стоять на месте. Венджи повторила тоже самое, ещё раз мотнув головой и задев при этом Женю.       — Хм, а это даже забавно, — пробормотала Женя и выставила вперёд ладонь пальцами вверх. — Давай ещё раз!       Венджи потёрлась мордой об ладонь.       — Хе, может, мы с тобой и сойдёмся.

***

      Говоря о Квиласи во второй раз, Эван выглядел куда более спокойным. Агата почти ничего не сказала, ограничившись лишь одним «понятно». Она сблизилась с Квиласи даже больше, чем Женя, было удивительно, как Агата сохраняла такое спокойствие. Юджин же попытался хоть как-то поддержать Эвана, но в итоге успокаивать пришлось его. Когда Юджин плакал, губы у него некрасиво кривились, а глаза становились краснющие. Женя видела это так часто, что не особо удивилась.       По словам Эвана за Марией было жутко холодно, потому что постоянного жилища не было, да и запасы еды тоже оставляли желать лучшего. Греться приходилось у костра или горячим супом, который после пары недель стал считаться непозволительной роскошью. Сначала Рихарду удавалось оберегать свою семью, но Эван признался, что ему было каждый день настолько страшно за следующий, что он предпочёл бы умереть сразу и без этого мучительного ожидания. Гражданских сопровождали солдаты, которые сначала неплохо справлялись с титанами, но потери всё же продолжали расти.       А спустя почти два месяца на их небольшую группу, которую сопровождало всего четыре солдата, напало пять титанов, один из которых был метров под десять. Сначала всё было хорошо, троих солдаты смогли перерезать, но потом тот десятиметровый растоптал одного солдата и сожрал другого. А пока двое оставшихся пытались его атаковать, мелкий титан напал на гражданских. На этом моменте Эван замолк, словно набираясь смелости, но конец так и не рассказал. Единственное, что он добавил, так это что его семья вся погибла.       Женю не раз посещали мысли о том, что можно же просто не слушать Эвана, зачем ей знать про все эти ужасы. Но что-то останавливало её от этого, ей казалось, что так она просто отвернётся от Эвана, которому пришлось видеть гибель семьи воочию.