***
Проснулась Женя первой и сильно этому удивилась. До расправы Катарины оставалось ещё немного времени (а в том, что она расскажет всё Рейду, Женя даже не сомневалась — уж больно правильной была эта Катарина Вебер), примерно до утреннего построения. Женя успевала набросать пару строчек Кэт и, умывшись, принялась за это дело. Не завещание, но всё же. Девочки ещё спали. Солнце только-только поднялось и маячило светлым пятнышком на безоблачном небе. В воздухе стояла прохлада, и чтобы не замёрзнуть, Женя стащила своё одеяло вниз, закуталась в него с головой и подоткнула ткань и под ноги. С улицы донеслись приглушённые стенами далёкие крики птиц. Письма кадетам писать никто не запрещал, правда бумагу и чернила с карандашами выдавали в ограниченном количестве, чтобы не сильно растрачивали. Вооружившись пером и маленькой затёртой снаружи чернильницей, Женя устроилась на полу. Почерк у неё был крупным и корявым. Но Кэт должна была разобрать написанное, пусть Женя и строчила совсем уж быстро, пытаясь ничего не забыть, и то и дело скакала с мысли на мысль. Подняв глаза на пыльный потолок, она задумалась и поскребла затылок. Жене было трудно подбирать слова, но она попыталась вытянуть из себя что-то красивое, чтобы Кэт было приятно. И добавила в конце: «Спасибо, что позволила мне жить у тебя. Надеюсь, когда-нибудь ещё увидимся. Женька». Мысли о Кэт были радостные, тягучие, с густым налётом времени, словно приятное, но далёкое воспоминание. Начало мая — прошёл всего-то месяц. Но жизнь рядом с Кэт казалась уже недосягаемой. — Быстрее! — рявкнул Рейд, гоняя кадетов уже который круг. — Вы, мелкие бездельники, кому говорю? — Да сколько… — Женя подавилась воздухом, в боку кольнуло. — Я устала… — Ещё чуть-чуть, — рвано пробормотала Хильда. Она выглядела немного бодрее Жени, но всё равно запыхавшейся. — Скоро завтрак. Женя отозвалась тихим стоном. В боку закололо ещё сильнее. — Вот правда, — выдохнула Хильда. — Ещё немного, и нас уже отпустят. — Бергер! Шибко разговорчивая? Хильда опасливо взглянула на инструктора и замолкла. Дурацкая утренняя пробежка под дурацким восходящим солнцем. Посыльного, молодого парня с сумкой через плечо, Женя высмотрела через распахнутую в столовую дверь и поспешила отдать ему письмо. — Джеффери? — удивился парнишка и хмыкнул. — Ты бы это, сама дойти могла. Тут же всего ничего. — Не положено, — отозвалась Женя. Она старалась звучать как можно серьёзнее, но это «не положено» на фоне вчерашнего вызывало противоречивые чувства. О том, что она уходила вечером, Женя тоже написала. Кэт можно было рассказать и о таком, она ведь дружила с отцом, а значит как минимум один друг у неё точно был. Кэт не стала бы сердиться как Катарина, поняла бы. — Ты правда ночью уходила? Физиономия Эвана, подозвавшего Женю к себе на минуту перед тренировкой, пылала любопытством. — А кто тебе сказал? — нахмурилась Женя. Эван пожал плечом и бесхитростно выдал: — Хильда. Женя ахнула и заозиралась в поисках белобрысой болтушки, но та словно знала и на глаза не попалась. — Да, но тихо! — А куда? — тут же поинтересовался Юджин, на ходу завязывавший волосы в хвостик. — Да вы… издеваетесь что ли? Я скажу, только это… — Женя поманила их к себе и подалась вперёд. Юджин наклонился к ней, а Эвану пришлось вытянуться. Женя громко зашептала: — В сто четвёртый, к Армину. Но Катарина узнала. Теперь… — Женя шумно вздохнула. — Теперь всё, она меня убьёт. Осталось только попрощаться с вами. Конец. — Какой конец, не волнуйся ты так, — фыркнул Эван. Ему, кажется, стало смешно. — Ничего тебе Катарина не сделает. Она хоть и строгая, но хорошая. — Она?! — Но ведь ты сама убежала, — несмело вклинился Юджин. — И зачем тебе к Армину? Ты же вроде уже видела его. — Да, но это ж неделю назад! Да и всё равно, — пробормотала Женя погрустнев, — мы же теперь не встретимся до окончания кадетского. Юджин сочувственно вздохнул, качнул головой и свёл брови к переносице. — Почему? — Ну а как? — уныло брякнула Женя и потёрла пальцем губу. — Кто меня теперь отпустит? — В этот же раз никто не отпускал, — ехидно протянул Эван. Женя цокнула языком и стукнула его кулаком по плечу. — Да, но теперь-то Катарина наверняка проследит. — Не грусти, — сказал Юджин, и Женя почувствовала его ладонь на своём плече. — Когда-нибудь свидитесь, — улыбнулся он, солнце нырнуло в голубые глаза, и они будто засветились. Вихрь мыслей о том, что Юджин очень хороший, мигом пронёсся в голове у Жени. —Эй! — позвал Равель, протолкнувшись к ним. — Ты же Юнатан? Эван, на которого кинул Равель, удивлëнно поднял брови и мотнул головой. Равель хлопнул ладонью себя о лицу. — Так а как тебя тогда… Путаю вас ещё, — вздохнул Равель. Лицо у него вдруг прояснилось. — Эван, да? Ну всë, запомню-запомню, не сердись. Если увидите Юнатана, скажите, что я его, искал! Его рыжая макушка быстро затерялась в толпе. — Да я и не сердился, — растерянно пробормотал ЭВан. — А кто такой Юнатан? — спросила Женя. В ответ ей оба мальчика пожали плечами. —Знаешь… А вот куда Армин пойдёт? — задумчиво спросил Эван. — Он вроде ничего не говорил… — Не знаю. Но Эрен в разведку очень хочет, думаю, Армин и Микаса с ним пойдут. — Разведка? — Юджин нахмурился и провёл пальцами по скуле, сильно выделяющийся на худом лице. — Это же опасно. Там люди… умирают. — Да, поэтому и идёт туда полтора человека. Но Эрен… Он просто поехал на этом, — сказала Женя, понизив голос и повращала глазами. А потом попыталась подделать интонацию Эрена: — Хочет вступить в разведку, чтобы перебить всех титанов. — Я раз десять нечто подобное слышал, — усмехнулся Эван. — Но Эрен ведь неплохой. Упорный и верит, что сможет перерезать титанов. Разве что, — Эван посерьёзнел, — в Разведкорпус идут либо правда уверенные в себе люди, либо те, кому уже нечего терять.***
— Две недели?.. Женю будто ударили под дых. — О, мало? — Рейд принял задумчивый вид. — Могу ещё и третью неделю выбить, попрошу Кнефа и Стрейзанд освободить тебе место, думаю, они не расстроятся. Он тут же посуровел и смерил Женю взглядом. Она уже не знала, надо сейчас возразить, чтобы ей и правда не добавили ещё одну неделю, или лучше будет промолчать. — Две недели, — выпалила она. — Я буду следить за конюшнями две недели. — Молодец, всегда любил ответственных людей, — сказал Рейд, его тяжёлая рука опустилась ей на плечо. Рейд был каким-то чересчур спокойным. Судя по его грозному окрику «Йеста, марш сюда!» и последующей каре в виде чистки конюшен в течении целых двух недель, Катарина ему действительно всё рассказала. Женя была бы и рада злиться на неё, но ведь это она подставила Катарину. Да и… Женя же была готова к чему-то подобному. Сама убежала — будь добра сама расплачиваться за это. И всё же в душе неприятно кольнуло. Да, здесь обучают будущих солдат, а потому дисциплина должна соблюдаться, но Женя ещё не привыкла, хоть и пыталась (но за месяц-то, дорогуша, уж будь добра). Отец никогда не ругал её. Сейчас это даже стало казаться странным. Ведь правда, Женя ни разу не видела его разозлённым на неё. Может, права была Кэт, отец слишком много ей позволял. Тогда… почему? — Приступаешь сегодня, — Рейд кивнул в сторону конюшен. — Будешь крутиться только около своих — подарю третью неделю. Женя понуро кивнула. — Не вижу энтузиазма в глазах. Проснись, кадет. Женя выпрямилась и покивала активнее. Под «своими» Рейд имел в виду Веснушку и Венджи — Женя-таки упросила оставить их в сто пятом кадетском. По словам Эвана вид у неё тогда был довольный донельзя. Дежурить в конюшне было делом хоть и муторным, но всё же две недели Женя могла подольше тут задерживаться, пропуская ненавистную пробежку, а потом оправдаться перед Рейдом, что, мол, очень долго таскала вёдра с водой. — Эй, — тихо позвала Женя. Она привстала на носки и коснулась пальцами лошадиной шеи. Веснушка, видно, узнав её, фыркнула и потянулась влажными губами к раскрытой ладони. Женя улыбнулась и пробормотала: — Хорошо вам тут. Она облокотилась на дверь денника. — Даже почти ничего делать не надо. Веснушка помотала головой. Видно, не согласилась. Женя вздохнула. Ещё овса принести, воды, а это так тяжело… Хотя чего она. Это же заслуженно. Надо стать хотя бы чуть-чуть ответственней. Но всё равно было обидно и хотелось назло сделать что-нибудь плохое, просто так, из вредности. Снаружи раздался глухой звук удара об стену, а потом металлический лязг. Испугавшись, что если произошло что-то серьёзное, в этом обвинят её, Женя выскочила наружу. Ведро с водой, которое Женя еле доволокла, опрокинулось, и вода благополучно утекала в землю. — Да отвалите! — с обидой в голосе воскликнул Феликс. Ханс, высокий парень со сломанным носом (сломала его Барбара, случайно, но лицо у неё тогда было крайне довольное), держал Феликса за рубашку так, что тому даже пришлось привстать на носки. Он растянул губы в улыбке, двое его товарищей, явно развлекаясь, перекидывали какую-то небольшую вещицу друг другу. — Ну что такое! — Женя состроила недовольное лицо. — Можно не здесь? Вы чего мою воду украли? Феликс беспомощно уставился на Женю. Ей показалось, что на щеках у него и в карих глазах что-то блеснуло. — Йеста, не мешай, — огрызнулся Ханс, повернулся к Феликсу и снова уставился на Женю. — А чего ты здесь? — Не важно. А вы не должны тут драться, сломаете мне всё, — буркнула она. — Я сейчас Рейда позову. Ханс ухмыльнулся. — Пф, тогда Катарину. Он посерьёзнел и нахмурился. Отпустив Феликса, он обернулся к приятелям. Те пожали плечам, мол, да ладно, что тут такого. Феликс шмыгнул носом. Ханс повращал глазами, махнул рукой и пробормотал неразборчивую фразу. Один из его приятелей подкинул в воздух что-то тёмное. Это что-то мягко упало на землю и закатилось в кустарник. Они ещё раз оглянулись и зашагали к казармам, бросая на Женю хмурые взгляды. Она помахала им рукой, чувствуя, что её неприязнь к Катарине уже не такая сильная. — Что случилось? — требовательно спросила Женя, скрестив руки. — Ничего, — буркнул Феликс, подходя к кустарнику и раздвигая жёсткие ветки. Феликс Росс был самым младший в кадетском. В марте ему только исполнилось двенадцать, и почти сразу он стал кадетом. А ещё он был родом из Стохеса. После построения кадеты удивлялись, что кто-то из такого-то города взаправду решился поступить в кадеты. Умом тронулся, не иначе. Остальные Феликса не шибко жаловали, смотрели на него то ли с презрением, то ли с жалостью. Иногда смеялись. Не привык, наверное, к такому, да? В Стохесе ведь не так было. Ну ладно, не расстраивайся, мы ведь жили как-то за Марией, ничего, не померли. Вот и ты посмотри, как простые люди живут, а то небось зажрался. Но сколько бы грубости он не встречал, Феликс не жаловался. Никогда не отвечал тем же, лишь поднимал на товарищей печальные глаза. Кадеты обычно затыкались. Вначале ещё как-то пытались вывести Феликса на разговор, но без особого интереса. Потом наконец отстали, поняли, что ничего нового не услышат. И вот опять что-то случилось. Феликс вытащил из кустарника что-то, смутно напоминающее маленького медведя, и принялся его отряхивать. — А что это? — полюбопытствовала Женя. — Ничего, — хмуро буркнул он и шмыгнул носом. — Отстань. Она скрестила руки и выгнула бровь. — Почему? — Женя, пожалуйста, — вздохнул он и опять уставился на неё с унылым видом. Даже россыпь рыжеватых веснушек на его лице выглядела печально. Впервые увидев Феликса так близко, Женя вдруг поняла, что он похож на Марко. Овальные лица, носы одинаковые — маленькие и вздёрнутые, бледные веснушки на щеках и переносице. Замешательство сковало Женю, казалось, она что-то делает не так. Но она же ничего плохого не сказала, просто хочет узнать больше. А может, не должна она так поступать? Женя закусила губу и поскребла затылок. — Ну… Ладно, прости. У неё плохо получалось понимать людей. Женя никак не могла угадать, чего люди хотят и в каком они настроении, если это не было чётко написано на лице. Сейчас Феликс выглядел грустным, а когда грустят, Женя усвоила это уже давно, нужно попытаться помочь. Спросить, что такое, попробовать разузнать причину, сказать пару утешительных слов (каких именно, непонятно, но по ходу дела разберётся). Если так работает с одни человеком, значит, и со всеми остальными тоже, верно же? — Но мне всё равно интересно. Что это? Хотя, если не хочешь… Феликс тихо вздохнул и отвёл взгляд. — Вот, пожалуйста, — пробормотал и он вытянул руку с зажатой в ней (Женя наконец поняла, что это) игрушкой. — О, хе, — довольно отозвалась Женя и растянула уши игрушки, какие-то слишком большие для медведя, в стороны. — А откуда он у тебя? — Мама подарила. Игрушка наверняка раньше была очень красивой. Из приятной на ощупь сероватой ткани (бархат?), со стеклянными глазами, а на шее была повязана атласная лента. Разве что медведь выглядел каким-то потрёпанным, скорее всего из-за времени. Женя таких не видела даже в Тросте, видно, шили их только за Синой. — Твоя мама в Стохесе живёт? — Жила. Женя рассеянно кивнула и коснулась пальцем носа игрушки. Такой маленький, чёрный и блестящий. — Вы переехали? Не дождавшись ответа, она посмотрела на Феликса. Тот молчал, глядя на игрушку. — Так чего? — Мы три года назад были за Марией. — О, я тоже там была! — радостно перебила она. Феликс бросил на Женю непонятный взгляд и продолжил. — Ну и… Я тогда хотел обратно в Стохес, а папа нет. Говорил, что хочет отдохнуть там, около большого озера, — тихо сказал Феликс и махнул рукой куда-то в сторону. — За Марией у нас был дом. Небольшой такой, всего три этажа. Мне там не очень нравилось, как-то… тихо и безлюдно. И лес рядом. Хотелось обратно. Папа разозлился, сказал, что если я так хочу домой, могу вернуться без них. А я… — Феликс сгорбился и грустно покосился на землю. — Я тогда с ним поругался. Вернулся в Стохес. — Тебя одного отпустили так далеко? — С гувернёром, — усмешка, слетевшая с губ Феликса, была непривычной. — И парой слуг. Папа был очень… расстроен моим поведением. — Вы потом помирились? Феликс качнул головой. — Не успели. Женя напряглась. Тон Феликса был слишком уж знакомым ей. — Стой, — она открыла рот, но вот что нужно сказать, на ум так и не пришло. — Ой… А он тебе зачем? — Женя ткнула в игрушечного медведя и подняла брови. Феликс криво усмехнулся. — Сказал же, мама подарила. Да и, — его голос сделался совсем уж тихим, — мне грустно без Кенни, а Кенни грустно без меня. — Кенни? Феликс качнул рукой с игрушкой. — Ой, — Женя даже засмеялась, — это же хорошо, что у него есть имя! Феликс вдруг помрачнел. — Но только не рассказывай про это. Ханс узнал, назвал меня… Последнее слово он прошептал одними губами, Женя не услышала. Феликс скривил рот и прижал игрушку к себе. — Не говори, хорошо? — снова попросил он с мольбой. Пальцы Феликса, тонкие и с острыми ногтями, вцепились Жене в плечо. — Пожалуйста. Она запоздало кивнула. — Знаешь, если хочешь, я могу побить Ханса. Женя сама не знала, почему предложила это. На тренировках по рукопашному бою успехи у неё были никакие, Рейд болезненно морщился, проходя мимо Жени и её партнёра, словно не желая тратить на неё слова. Феликс уставился на Женю с отрешённым видом. — Не надо. Это ведь ничего не решит. — Ладно. Тогда… Ну, удачи тебе со всем этим. Она кивнула на игрушку. Кенни. Забавное имя для большеухого медведя.