Ромашковое море

      — Я не обязана перед тобой отчитываться.       Катарина подвернула рукава рубашки повыше и вернулась к спискам. Она сверяла действительное количество кадетов, отсеивая выбывших. Всеми подобными делами всегда почему-то нагружали именно её.       — Катарина, пожалуйста, — настойчиво повторила Женя, — скажи.       Катарина не отвечала, и вопрос, что такого она сказала Рейду, оставался открытым. Женя отчасти понимала, почему Катарина так настроена и даже была готова извиниться, но Катарине, похоже, было не до этого.       — Йеста, у тебя много времени?       Женя буркнула, что нет. Она немного ошиблась насчёт дежурства, посчитав его отдыхом. Хоть Женя и правда пропускала начало тренировки, ссылаясь на то, что она, такая маленькая, попросту не успевает делать всё, легче не стало. Натёртые ладони начинали жутко болеть уже к середине дня, мышцы всё равно ныли, да и лошади Женю не жаловали. Веснушка и Венджи ладно, эти-то всегда были рады видеть знакомое лицо, но остальным Женя почему-то не нравилась. Почему-то. Конечно, она же не Эван. Это он сумел найти общий язык даже с Абсентом, принадлежавшим Рейду. А жеребец этот отличался крутым нравом, и ребята его побаивались.       — Иди уже, у вас обед, — раздражённо бросила Катарина.       Женя хотела было передразнить её, но, поймав колючий взгляд, передумала. Себе дороже.       — Всего-то спросила, а ты…       — Двадцать кругов прямо сейчас. Успеешь до конца обеда — поешь, нет — будет повод подумать.       Женя чуть не задохнулась от возмущения. За что? Она ведь просто, просто… Просто достаёт Катарину два дня всякой ерундой и грубит ей, старшей-то по званию. Выходит, сама виновата, так что ли? Как же всё сложно. Почему все взрослые не могут быть такими, как папа? Всем им нужно измениться. Все-ем до одного. Тогда ей будет хорошо.       Или измениться нужно не им…       Катарина выровняла стопку бумаг, подхватила её, развернулась на каблуках и выверенной походкой направилась к двери.       — Про сто четвёртый Фил не знает. Я сказала, что ты после отбоя ходила на кухню и без спроса взяла еду.       Женя сначала даже не до конца поняла. Ей почудилось, что Катарина отчитывает Сашу, у кого ещё хватит смелости на такое? Но Саши здесь не было. Женя встрепенулась и уставилась на Катарину.       — У тебя ещё двадцать кругов впереди, — сказала та и в лице вообще не поменялась. — Иди давай.       Катарина замерла на пороге.       — Отбой. Десять.       Женя прерывисто выдохнула. Десять кругов это ерунда, десять кругов это плюнул и забыл. Зато она, кажется, помирилась с Катариной.

***

      Тише в столовой за два месяца не стало, кадеты словно пытались наговориться перед тренировками. А говорили они шумно и без умолку. У Жени порой от этого голова начинала гудеть, но такой звон голосов ей нравился куда больше, чем полная тишина.       — А, тут уже всё, — пробормотала София и неловко пожала плечами, окинув взглядом их стол. — Ладно, я пойду куда-нибудь…       — Стой, не уходи, — попросил Юджин и придвинулся к Жене, освобождая для Софии место. Та радостно ахнула и пристроилась рядом.       Хильда, сидевшая напротив под боком у Эвы (обе кудрявые и светловолосые, их сначала даже считали сёстрами), болтала под столом ногами, то и дело задевая носками ботинок Женю, и рассеянно разглядывала потолок.       — Ну давай, доедай, — напористо сказала Эва. — Скоро колокол зазвонит, эдак не успеешь. А то жалуешься, шо есть хочешь. А ончо! Не ешь-то совсем.       — Скоро доем, — пообещала Хильда и взяла ложку, но до супа не дотронулась. — Мне вот знаете что снилось… Что мы с титанами сражались, а потом с неба прилетел большой мужик. И молнии засветились и проткнули всех титанов.       Эва свела брови вместе и коснулась ладонью её лба.       — Хильда, какой мужик? — настороженно спросила она.       — Не знаю. Какой-то очень сильный, — рассеянно пробормотала Хильда. — Вот было бы хорошо, если б он помог нам победить титанов, а?       Действительно хорошо. Раз, и не титанов. Тогда и стены будут не нужны, тогда и бояться ничего не надо. Женя в задумчивости потёрла губу, облокотилась на стол и уставилась на Софию. Впрочем, Софией она её категорически не звала, почему-то с языка всё время слетало короткое «Софа». Так мягко и приятно, ласково.       За прошедшее время София сильно похудела, но лицо осталось тем же — круглое, с крупным вздёрнутым носом и маленькими, вечно будто удивлёнными глазами. Волосы у Софии немного отрасли, теперь она завязывала длинные пряди сверху в небольшой хвостик, а короткие у затылка оставляла так, распущенными. И ещё эта чёлка… У Софии она была какая-то незаконченная, обрезанная только с правой стороны.       — Софа, — пробормотала Женя и облокотилась на стол перед Юджином, чтобы увидеть Софию поближе, — а чего у тебя волосы так… — Она подняла руку и помотала пальцами справа от своего лба. — Не до конца?       София хихикнула и махнула рукой.       — Хотела себе чёлку как у одной девочки из нашего двора, начала резать. А мама увидела, ножницы отобрала и наказала, чтобы ничего такого я не вытворяла. А то, мол, изуродую себя.       — А чего сейчас не обрежешь? Мамы ведь рядом нет.       — Уже как-то привыкла… Да и я ведь одна такая на всё кадетское, — София ухмыльнулась, — с чёлкой лишь наполовину.       После обеда кадетов разбили на группы. Для тренировок по верховой езде пока что делали так: манеж-то все две сотни ребят не вместит, а некоторые пока только осваивались с лошадьми, даже в глаза их до кадетского не видели. В поле, где гони лошадь галопом сколько хочешь безо всяких дурацких огородок, что были по краям манежа, кадетов пока не выпускали. Пускай Рейд ругался, называл их неумёхами, что даже повод научиться правильно держать не могут, но, надо отдать ему должное, всё-таки не заставлял никого вытворять непосильное.       Жене нравились такие тренировки, она рядом с лошадьми чувствовала себя уверенно, на ступень выше остальных. Хотя Рейд её навыки не оценил. Она сначала по этому поводу долго злилась — да как вообще можно, ей, Жене, говорить, что она что-то сделала не так? Женя даже пыталась доказать Рейду, что она-то уж точно умеет обращаться с лошадьми, её учил отец. Про отца рассказать? Нет? Ну ладно. Но он вот это всё знал!       Первым делом Рейд переставил ей руки, сказав, что если Женя будет их так напрягать и тянуть повод к себе, то лошадь не обрадуется. Потом бросил взгляд на стопу в стремени, передвинул её чуть назад и оттянул каблук сапога вниз, сопроводив это насмешливым: «В стременах не запутайся». На первой тренировке ещё тогда, в апреле, Жене это показалось обидным, но сейчас она успокоилась и даже смирилась с тем, что особого отношения к ней так и не появилось. Ну а, собственно, чего ждала-то?       Забавно было наблюдать за ребятами, что к лошадям поначалу и подойти-то боялись. В их числе была и Софа. Она опасливо косилась на животных, часто моргая, и долго не могла себя пересилить. Женю это удивляло, ведь лошади совсем не страшные. Они смешно фыркают и двигают ушами, и глаза у них умные-умные, не у всех людей такие. Потом до Жени дошло, для Софы лошади были чем-то далёким и непонятным, ведь она никогда не была совсем рядом с ними, не чувствовал лошадей настоящими, живыми и не воспринимала их так, как Женя или Эван.       — Да смотри! — воскликнула Женя. — Вот, они же такие хорошие.       Пока Рейд отошёл к другой группе, Женя попыталась образумить Софию и даже затащила её поближе к лошадям. Она потрепала ближайшую лошадку по густой гриве и отдёрнула руку раньше, чем та успела бы проявить недовольство.       София помотала головой.       — Они большие и кусаются, — выдавила она, боясь приблизиться к деннику.       — Нет же, Софа! Ну что ты такая… Так, смотри.       Женя подбежала к дальнему деннику, раскрыла ладонь и коснулась носа маленькой кобылы с подпалинами на боках. На дверце её денника была прибита табличка с красиво выведенным «Патер».       — Хорошенькая… Вот, никто не кусается. Попробуй.       София выдохнула, мелкими шажками подошла к деннику, зажмурилась и вытянула руку. Женя хмыкнула и распрямила Софие пальцы. Та испуганно вздрогнула.       — Да я это, я.       Кобыла потянулась вперёд и докоснулась бархатными губами до ладони Софии.       — А это уже лошадь.       София тихо пискнула, дёрнулась назад и распахнула глаза.       — Не укусила, — поражённо выдала она.       — А я о чём? Они добрые.       На лице Софии появилась неуверенная улыбка.       Веснушка лениво переступала с ноги на ногу и отфыркивалась от мух. Женя несколько заскучала, взялась за повод повыше и оглянулась на остальных.       — Эй, Эван! — воскликнула она. — Давай на перегонки в поле?       Эван покосился на неё с тихим вздохом.       — Рейд увидит, нам потом такое будет… — Подробности «такого» он решил не расписывать.       — Ну мы быстро. Может, даже не заметит, а?       Венджи, беспокойно переминавшаяся с ноги на ногу, была явно солидарна с Женей. Она была всё такой же, как и три года назад, — своенравной, шумной и не всегда послушной. Разумеется, досталась она Эвану. А Веснушка… Женя как вцепилась на первой тренировке в её повод, не желая отдавать родную лошадь никому, так и не отпускала. Рейд тогда устало бросил, что отбирать у неё Веснушку никто и не собирался. Женя, пусть и немного обескураженная этим, но всё же окончательно застолбившая себе Веснушку, потом была довольной донельзя.       — Как можно не заметить нас, пытающихся свалить с тренировки? Да и до поля далековато.       — Хмф… Нечестно. Я хочу, чтобы было что-то интересное, — насупилась Женя. — Почему я вообще должна делать то же, что и другие?       Эван прикрыл глаза и прошёлся ладонью по коротким волосам Жени на затылке. Она наморщила нос, но его руку не сбросила.       — Глупая ты.       — Кто глупый?!       Эван тихо усмехнулся.       — Ладно, никто, — бросил он и хлопнул Женю по плечу. — Но до поля придётся подождать. Вон, смотри, уже почти доседлали.       Женя помотала головой с недовольным охом.       — Вечно ты такой.       — Какой? — Эван прищурился. — Шибко правильный?       — Именно.       — Должен же хоть кто-то из нас ничего не нарушать, — ехидно заметил Эван.       Женя ахнула, свела брови и скрестила руки. Эван вздохнул и пробормотал: «ты непутёвая, но всё равно хорошая».       — Такая же хорошая, как Армин и Саша? — тихо спросила Женя.       Эван не ответил, только непонятно улыбнулся краем рта.       Рейд ещё в апреле же обозначил кадетам одну вещь: лошади это не просто способ передвижения, их нельзя считать удобной вещью, инструментом. Лошади важны так же как солдаты, без них люди бы недолго протянули, особенно за стенами. На открытой местности, где УПМ и не воспользуешься, солдатам без лошадей просто никуда. Сам Рейд относился к лошадям с такой нежностью, что было сложно не заметить. Казалось, своего серого в яблоках жеребца он любил сильнее, чем всех кадетов, вместе взятых. Хотя… Кадеты-то приходят и уходят, каждые три года новые, а Абсент с ним уже долгие годы. Когда Эван объяснил, что это слово значит, Женя озадачилась и надолго задумалась, что сподвигло Рейда назвать жеребца так.       — Ваша лошадь — ваш напарник, ясно? Такой же, как и другие солдаты. Вы должны понимать друг друга и чувствовать. Ни от человека, ни от лошади вы не добьётесь хорошего отношения криками, вам нужно поладить с ними.       Рейд обвёл кадетов взглядом и похлопал Абсента по шее. Тот фыркнул в ответ.       — Для начала вам нужно научиться хотя бы правильно держаться в седле, и, что главное, не бояться лошадей. Они это чувствуют. Понимают, когда наездник никудышный. А если он такой, то зачем его слушаться?       С первым кадеты вроде разобрались. Пускай Рейд и цыкал, видя, как кто-то в очередной раз слишком сильно напрягал спину или пытался удержаться на лошади, цепляясь за повод, и снова повторял, как нужно делать, но всё же ребята выглядели уже более уверенными. Даже София перестала шугаться каждого движения.       Лошадка у неё была мухортая, маленькая и с чёлкой на бок, чем-то даже походила на саму девочку. Патер, София-таки выбрала её. Может, невысокая и почти что самая мелкая из лошадей располагала Софию к себе больше остальных. Патер по большей части вела себя спокойно и слушалась, но иногда, видно чувствуя неуверенность Софии, пыталась выкинуть что-то своё.       — Была команда шагом, Кьянти, — предупредил Рейд и метнул на Софию строгий взгляд. — Ты управляешь лошадью или она тобой?       София, жутко бледная и готовая вот-вот заплакать, закусила губу и с силой потянула повод на себя, поднимая кулаки почти к лицу. Патер, норовившая перейти на рысь, закачала головой и поубавила ход.       — Руки, руки только не задирай! Ох, святая Сина, сколько ж можно вас учить, — с досадой бросил он и замахнулся, будто хотел ударить Софию. — Перебери повод покороче. Вот, глянь на Росса. У него хорошо выходит.       Феликс выглядел верхом на вороной кобыле совсем уж маленьким, но держался он уверенно. Он ладил с лошадьми так же хорошо как Эван. Казалось, что он уже давно знал всё то, что говорил Рейд, будто был связан с лошадьми ещё задолго до кадетского. Повод он держал правильно, на его посадку даже Рейд одобрительно кивал, да и лошадей Феликс не боялся от слова совсем. Он даже не доставал макушкой до холки своей Луки (лошадь выглядела массивно и мощно, казалось бы, совсем не под стать Феликсу, но мальчик почему-то выбрал её), не самой покладистой из всех, но Феликса она всегда слушалась. Он даже не прикладывал силу, а словно смог найти невидимую остальным связь с Лукой, сделавшись с ней единым организмом.       — Ты так хорошо справляешься, — весело заметила Хильда, подогнав свою кобылку поближе к лошади Феликса. — Где научился?       Феликс понуро взглянул на неё.       — Ну, чего такое? — пробормотала Хильда и состроила грустное лицо. — Всё хорошо?       В ответ ей послышался вздох.       — Тебя эти что ли… — Женя неопределённо махнула рукой. — Я могу побить Ханса, чтобы он тебя не обижал.       Она решила не подводить Веснушку к ним в ряд, иначе Рейд уж точно заметит, да и небезопасно это было, а потому Жене приходилось говорить чуть громче. Правда, насчëт Ханса вырвалось само, побить такого высокого и злобного кадета щуплой Жене в жизни не удалось бы.       — Всё нормально, — по голосу Феликса было понятно, что он всё вовсе не так. — И… Не надо, Ханс ведь услышать может.       — Да чего ты чего боишься! Он точно ничего плохого не делал?       Феликс мотнул головой. Хильда обернулась назад. Женя встретилась с её взглядом, таким необычным для неё — напряжённым и невесёлым.       — Не подходи к Хансу, — тихо попросил Феликс. — Не надо никого бить, пожалуйста, прошу тебя. Я, я… Всё, хватит вечно меня спрашивать.       Женя насупилась и вскоре позабыла про это. И не вспомнила бы, если б не Хильда.       Взмыленные лошади стучали копытами по полу, а кадеты по очереди разводили их по денникам. Наскоро расседлав лошадь и растерев ей бока, Хильда выскочила из конюшни и беспокойно заметалась по плацу. Женя, на которую Хильда чуть не наскочила, схватила девочку одной рукой за плечо, притормаживая её.       — Кого ищешь?       — Угадай, — бросила Хильда, привставая на носки. — Не видела?       — Кого?       Хильда странно взглянула на Женю.       — Феликса, конечно.       И почему сразу «конечно»? Женя мотнула головой. Феликс имел одну странную привычку внезапно исчезать. Вроде видел его недавно, и вот, уже не знаешь, где он. Появлялся он так же внезапно, никто не замечал, как он приходил. Его порой хватались на построении, думали, решил прогулять, а Феликс тихо говорил: «я здесь» со сделавшимся уже привычным вздохом.       — А чего ты хочешь?       — Понять, — отозвалась Хильда и двинулась в сторону казарм.       — Чего понять?       — Ох, ну… Это сложно. Женя, я…       Хильда выглядела необычайно сосредоточенной. Она даже на тренировках всё делала с задорной улыбкой, а сейчас вдруг сделалась какой-то другой.       — Ведь у него что-то случилось. Я не должна в это лезть, да, но… — Хильда улыбнулась, но вышло это криво и безрадостно. — Не могу же я смотреть, как человек живёт, совсем не понимая, что он действительно живой. Понимаешь? Живой, настоящий.       Женя, кажется, понимала. Но не совсем, поэтому неуверенно мотнула головой.       — Страшно ведь, когда люди живут… Даже не живут, а существуют, просто потому что так надо. Так родители сказали, учителя. А ведь было бы хорошо, если бы все жили, потому что хотели этого. Здорово, да? — Хильда на миг повеселела и даже рассмеялась.       Феликс нашёлся довольно быстро, минут через пять. Хильда блеснула довольной улыбкой.       — Вам нужно с чем-то помочь? — вежливо, как и всегда, спросил он.       — Нам нужен ты, — заявила Хильда.       — Ей, — поправила Женя.       Феликс грустно покосился на них и потёр щёку, словно пытался смахнуть с неё веснушки.       — Хильда, пожалуйста, — вздохнул он и опустил взгляд в пол. — Я не понимаю, чего ты хочешь. С уздечкой трудности? Могу подсказать, как правильно застегнуть, если ты чего-то не понимаешь. Или что ещё там…       — Да нет, — отмахнулась Хильда. — Я не из-за лошадей. Я из-за тебя.       Феликс вздёрнул чернявую бровь. Хильда спрятала руки за спину, улыбнулась и пытливо уставилась на него.       — Ты ведь из-за Сины, да?       — Да, — терпеливо кивнул Феликс. — Кажется, раз в сотый это говорю.       — А Стохес богатый город, там живут люди, которым не нужно идти в солдаты, а?       — Не нужно, — согласился Феликс и сцепил дрожащие пальцы. — Видимо, я не должен был сюда приходить. Даже ты считаешь, что я здесь лишний. Может, Ханс был прав… Не место мне здесь.       Хильда вдруг положила руки ему на плечи и посерьёзнела.       — Ну во-первых, я так не считаю, я… Ты намеренно сюда пришёл?       Феликс кивнул, но как-то слабо.       — Тебя заставили?       — Нет, — тихим, несчастным голосом ответил он.       Хильда подняла взгляд на небо и закусила губу, и скрестила руки. Женя затаила дыхание, наблюдая за ней. При напористости Хильды она и сама терялась, а тут робкий Феликс.       — Хм. И зачем же тогда, если не секрет?       Феликс выдержал паузу, всё так же не поднимая взгляда.       — Хотел… Хотел стать полезным. Солдатом. Чтобы титаны больше не… Не… — дыхание его сделалось рваным, он умолк.       Женя вцепилась пальцами в белую ткань штанов. Пускай только не говорит ничего про это. Вообще ничего, ей не хотелось снова слышать это. Ведь наверняка, наверняка же у него кто-то… Кто-то…       Феликс выглядел точно так же, как и Эван, когда тот только вернулся в Джеффери в восемьсот сорок шестом году. Так же подавленно, растерянно и будто совсем без души внутри. Жене тогда было жаль Эвана, она хотела ему тогда чем-нибудь помочь, но чем именно, так и не догадалась. А видеть его в том состоянии было трудно, возникала необъяснимая щемящая тоска. Хотя с чего бы, ведь семья погибла не у неё. Только бы Феликс не продолжил. Где-то там, за кромкой сознания, Женя понимала, что это чистой воды эгоизм. Но ведь, ведь… Она не хотела слышать это ещё раз, понимая, что сделать-то ничего не может. Ровно ничего, от неё никакой помощи не будет. Выслушивать чьи-то несчастья вот так, даже не будучи в силах сказать что-то утешительное, ведь трудно. А трудности Женя не любила. Хотя ведь… Нельзя так.       Феликс всё же окончательно замолк. Женя загривком почувствовала холод и поняла, что разговор свернул куда-то не туда.       — Так, понятно, — пробормотала Хильда и запустила руку в волосы. — Хочешь помогать людям, защитить их?       Согласный кивок.       — Знаешь, ты мне всё больше нравишься, — она ухмыльнулась. — Не многие готовы посвятить себя защите человечества. А ты, пусть и такой маленький, но уже смелый. Разве что… Ты ведь сам в себя не веришь. Почему-то думаешь, что лишний. А это не так. Ведь если подумать, то можно про каждого сказать, что он не нужен, а?       Феликс поднял глаза.       — Про меня, про Женю, про Эву, даже про Рейда. Но ты ничуть не хуже остальных. У тебя же намерения хорошие! Вот представь, что сейчас ты уйдёшь, а через несколько лет у нас не будет одного из лучших солдат, а? Ты же правда хочешь помочь людям, да? — настойчиво спросила Хильда и заглянула ему в глаза.       — Хочу, — шепнул Феликс, чуть выпрямившись.       — И тебе ничто не помешает. А если будет мешать, пни это со всей силы и продолжай делать, что хочешь. Даже если сделаешь не всё, а только чуть-чуть, это тоже хорошо. Ведь ты попытаешься, а это уже похвально.       Уголок губ Феликса дрогнул и немного загнулся вверх, обнажив белые зубы.       — Ты правда считаешь, что я на что-то годен?       — Посмотрим, — весело ответила Хильда. — Но я буду верить в тебя. И в себя. И в Женю.       Женя, едва не заскучавшая и прослушавшая пол-разговора, поспешно кивнула.       — И вообще во всех нас, — улыбнулась Хильда. — Мы ведь сто пятый кадетский корпус! У нас у всех всё получится.       Феликс вымученно улыбнулся. Хильда притянула его за рукав к себе и тихо пробормотала:       — Прости, если я как-то… Ну, слишком много тебя спрашиваю. Больше не буду. Мне просто интересно.       — Да ладно, — отмахнулся он и аккуратно высвободил руку. — Если больше не будешь, прощаю.       Хильда хихикнула, помахала ему рукой и убежала к казармам.