Ромашковое море

      Нарисовав на земле круг, Стефан расчертил его на четыре равные части. Женя нетерпеливо смотрела, как по мёрзлой земле за его сапогом протягиваются тёмные линии. Стефан взглядом оценил ровный круг и довольно кивнул, а потом постучал сапогом о большой камень, чтобы сбить с каблука землю.       — Принимайте.       — Ой, спасибо! — Хильда запрыгала на месте и хлопнула в ладоши. — Так, я первая вожу.       Она завертелась вокруг себя, приметила маленький серый круглешок и резво подняла его с земли.       — Вот это будет наш камень.       Женя согласно кивнула и ступила на свою часть в круге, Хильда быстро заняла соседнюю слева, напротив Жени встала София, а справа — Феликс. Стефан махнул им, пожелав удачной игры, и ушёл к казармам.       Узнав, что ребята и не слышали про земельки, Женя твёрдо решила: нужно приобщать друзей к хорошим играм. В южных горах, родных Хильде, жило мало детей и играть особо не получалось. Феликса родители постоянно знакомили с кем-то из отпрысков дворянских семей, а среди маленьких дворян, как выяснилось, было принято учиться развлечениям вместе со взрослыми — подросших детей брали на охоту, показывая все премудрости, и таскали по светским приëмам. Конечно, сказал Феликс, и это было весело, но большее удовольствие ему доставляли игры с братом и сестрой. Их комнаты были полны игрушек, у сестры Шарлотты находились премилейшие куклы в бархатных платьях, а у старшего брата Рейна — чудесные деревянные солдатики, напоминавшие своей формой солдат Королевской полиции.       София же жила в совсем маленьком городе, и в Верресе, в отличие от Шиганшины, просто не знали про эту игру. Поэтому Женя с Эваном и рассказали летом о земельках, несколько раз даже успешно сыграли. И сейчас, стоило Рейду дать кадетами день отдыха, чтобы самому съездить к Главнокомандующему и отчитаться за прошедший срок, Женя быстренько собрала тех друзей, кого не поставили дежурить, чтобы скоротать время перед обедом.       — София, на тебя кидать буду, — предупредила Хильда.       Девочка кивнула, и Хильда пнула камушек носком ботинка. Он покатился на территорию Софии, и та резво отскочила. Попади камень по еë ноге — пришлось бы отдать свою часть круга Хильде в размере одной ступни.       — Ладно, первый разменный, — спокойно сказала Хильда и махнул рукой. — В следующий раз попаду.       — Феликс, — позвала София, пряча нос в высокий воротник, — пинаю.       Она подошла к камешку вплотную и стукнула ребром сапожка. Камень быстро перекатился на соседний сектор, и Феликс подпрыгнул, пропустив его дальше.       На улице холодало, и начальство оперативно заставило сменить обмундирование. Как только зима начала заявлять о себе, кадетами выдали форму потеплее: стëганые штаны, ватник-телогрейку, а под сапоги Катарина наказала надевать только зимние портянки, более плотные и с шерстью. Жене достался старый и, кажется, разноразмерный комплект. Потëртые штаны висели на ней, и их приходилось подворачивать, а телогрейка ещё чуть-чуть и, казалось, станет мала. Но скоро должны были выдать второй на смену, Женя надеялась, что тот придётся впору.       Камень пролетел мимо еë правой стопы и вдруг стукнулся о левую. Не ожидавшая проигрыша Женя подняла оторопелый взгляд на Феликса. Он виновато улыбнулся, прикусив губу. Чем ближе была зима, тем отчётливее выступали веснушки на его бледной коже.       — О, молодёжь, играете? — весело спросила Рубен, проходя мимо, и помахала ладонью с зажатой папкой.       — Меня земли лишают! — крикнула Женя, со скорбью смотря на то, как Феликс очерчивает по своей ноге кусочек еë кровной территории.       Рубен хмыкнула и пожелала Жене отыграться, а потом вдруг подняла палец и зашагала к ребятам.       — Йеста, а можешь-ка сбегать к Катарине и отдать ей?       — А что это?       — Очень скучные отчëты.       — Давайте, сейчас отнесу. Я скоро! — предупредила она друзей, приняла стопку исписанных бумаг и бегом бросилась к домику инструкторов.       От пола тянуло холодом, ощутимым даже сквозь сапоги. Женя быстро прошла по коридору, провожая взглядом деревянные стены с выпуклыми боками брëвен, и остановилась перед кабинетом Катарины. Костяшки пару раз с глухим стуком ударились о дверь.       — Доброе утро. Тебе вот передали, — сказала Женя, войдя в кабинет. Положив бумаги на краешек стола, она покосилась на то, что писала Катарина. — А что ты делаешь?       Не отрываясь от списков, та ответила:       — Характеристику заполняю.       — Интересно…       — Йеста, чего тебе? — осведомилась Катарина и подняла строгий взгляд. — Шагай давай. Спасибо, что принесла.       Женя потопталась на месте и вдруг спросила:       — А ты в сто четвëртый не отпустишь? Я давно не видела друзей оттуда…       — Ты не поняла? Иди уже.       — Ну пожалуйста, сегодня всë равно делать нечего, я хоть друзей навещу, — буркнула Женя.       — Вот один раз разрешишь, потом все уши прожужжат, — вздохнула Катарина. Потом посмотрела на Женю, покручивая в пальцах перо. — Ладно, всë равно шатаетесь и только нервируете. Но вернуться до ужина, иначе…       — Ой, спасибо! Я тогда ещë Агату, Юджина и Эвана возьму, — бросила Женя, надеясь не услышать ответ, и бросилась к двери.       — До ужина! — раздалось ей в спину.       Женя продолжила глупо улыбаться, вернувшись к ребятам, и с довольным смешком в очередной раз пнула камушек в сторону Хильды. Попала и забрала себе небольшой кусочек мëрзлой земли, это ещё больше развеселило её.       А после горячего обеда она снова увидит кадетов из сто четвëртого.

***

      Едва не поскользнувшись на обледеневшей тропинке, Женя визгнула и схватилась за плечо Эвана.       — Аккуратно, не падай. И меня не роняй!       — Не буду, — пообещала Женя, крепко встав на ноги. — О-о, почти уже, почти-почти! Видите скалы?       Она ткнула замëрзшим пальцем в просвет между голыми ветками, где светлел крутой обрыв. Листья уже давно озолотились, опали и шуршали пожухшими коричневыми листочками под ногами, а их резные края покрылись инеем. Шедшая впереди Агата отодвинула низко растущую ветвь к самому стволу, пропустила ребят и отпустила еë. Чëрная ветка хлëстко рассекла воздух, вернувшись на место. Пар изо рта маленькими облачками бежал к небу, согревая лицо. С похолоданием зелëный капюшон пришëлся очень кстати — уши и затылок не мëрзли.       — На месте, — объявила Женя, перелезая через колючую проволоку. — Идём искать Армина.       — А это правильно, что мы просто так пришли? — с сомнением спросил Эван. — Я помню, инструктор Шадис очень… Любит дисциплину. Нам точно…       — Да точно-точно. Я же уже приходила сюда. Правда, Шадиса только один раз видела… Но ладно, не выгонит же он нас, — весело заключила Женя.       Судя по взглядам ребят, они не были в этом так уверены. Но Женя положилась на удачу. В конце концов, в кадетском учили товариществу, а Армин, Саша и Мина с Ханной ещë какие товарищи, нужно поддерживать с ними связь.       — Так, на плацу построения нет, — сказала Женя, деловито осматриваясь. — О, гуляют. Тоже свободные! Ну тогда вообще прекрасно, пошли, — распорядилась она и по-хозяйски зашагала к казармам, полагаясь, что Армин там.        На кадетах сто четвëртого Женя увидела такую же утеплëнную форму. Пара ребят, укутанные в зимнюю одежду и шарфы, сидели на пороге столовой и тихо болтали, через раздаточное окно было видно, как на кухне теплится свет масляной лампы и готовят дежурные. А потом Женя заметила, как один кадет смерил её настороженным взглядом и решительно зашагал прямо к ним.       — Вы кто? — осведомился он.       — Курсанты сто пятого кадетского корпуса под руководством Фила Рейда, — спокойно ответила Агата.       — Вас сюда что ли прислали за чем-то?       — Не, мы к друзьям, — заверила кадета Женя. — О, Ханна! — воскликнула она и радостно замахала рукой, привстав на носки.       — Бертольд, кто это? — крикнула Ханна, всматриваясь в лица, а потом подбежала поближе. — Женя, ты что ли? Ой, привет.       Она обхватила Женю в объятиях, на щеке ощутилось тëплое дыхание Ханны. Плотная куртка зашуршала.       — Ты их знаешь? — удивился Бертольд, и облачко тëплого пара поднялось от его губ в небо.       — Ага, это Женя, помнишь? Она иногда бывала здесь. А вы снова к Армину?       — Я ко всем вам, — пробормотала Женя Ханне в мягкий ворот телогрейки. — А с Армином… Ну, если получится встретится, то хорошо.       — Вас отпустили?       — Ага, — ответил за Женю Эван.       — А я тебя раньше не видела. Ты…       — Эван. — Он важно протянул руку Ханне, высившейся над ним на полголовы. — А я тебя видел. Волосы у тебя красивые, рыжие.       Раздался девичий смешок, потом появилась добрая улыбка.       — Спасибо. Я Ханна, — улыбнулась она, ответила рукопожатием и снова повернулась к Жене. — Раз вы к нам, может, в казармы пойдëм? А то на улице к вечеру холодрыга начнëтся.       Женя с ребятами согласились, и через минуту они дружной гурьбой завалились в тëплый сруб.       — А ничего, что здесь девочки живут, а мы сюда пришли? — неуверенно спросил Юджин.       Ханна махнула рукой, расстëгивая куртку.       — Шадис уехал на встречу с руководством, а остальные инструкторы не так следят.       В коридоре было очень тепло, а в комнате даже стало жарко. Женя спешно скинула телогрейку, оставшись в рубашке. В комнате стояла тишина — Мина и Микаса спали.       — Бросайте на мою кровать, в шкаф всë не поместится, — сказала Ханна.       — Ой, а если разбудим… — прошептала Женя, глядя на мирно посапывавшую Микасу.       Чëрные волосы разметались по белой наволочке, девочка подложила ладонь под подушку, так и спала. Длинные тёмные ресницы подрагивали, грудь мерно вздымалась. Красный шарф укутывал всю шею и немного заходил на подбородок, а Женя заметила, что края у него уже растрепались. Вдруг Микаса открыла глаза, и тут же еë взгляд пронзил насквозь.       — Ханна, кто это? — тихо спросила она.       — Это же Женя.       Лёжа, Микаса недоверчиво скользнула по девочке взглядом, потом посмотрела на остальных.       — А другие?       — Еë друзья. Ты же видела Эвана.       Микаса села, уперевшись ладонями в кровать, и кивнула.       — Тебя узнаю, привет. А… Женя? Что с тобой случилось? — прямо спросила она, глядя глаза в глаза. Почти одинаковые, тëмно-серые, только у Микасы с необычным изящным разрезом, красивые, а у Жени один живой, полноценный, а второй — весь стянут уродливым обожжëнным напоминанием.       — Да так, — пробормотала Женя и неопределëнно повертела ладонью, — обгорела. У нас это… Пожар был.       Агата с Юджином и Эван за еë спиной молчали. Женя затылком ощутила их напряжение. А Микаса неожиданно расслабилась.       — Вот как… Но, главное, что живая, — кивнула она. — Рада увидеть тебя. Правда, ты теперь очень не похожа на себя.       — Все так говорят, — кивнула Женя. — И Армин, и Саша, и Мина.       Словно услышав своë имя, Мина зашевелилась, пискнула и потянулась. Но сразу же уткнулась лицом в подушку, не проснувшись.       — И правда разбудим… Так, давайте к Францу с другими мальчиками придëм, у них комнаты побольше и вроде никто не спит.       Францу, встретившему их на пороге комнаты, идея понравилась. А вот двум другим мальчишкам, кажется, нет. Они с недоверием покосились на Женю с друзьями, схватили куртки и проскочили мимо, выскакивая в коридор.       — Привет, — сказал Франц, порывисто обнял Ханну и коснулся губами еë щеки. Женя удивлëнно уставилась на них. — А что вас так много? О, Эван, привет.       — Ага, — кивнул тот, и они пожали руки. — А это Женя. Юджин и Агата, — сказал Эван, обернувшись на ребят, — друзья наши.       — Женя? — Франц озадаченно уставился на неë. — Не похо…       — Не похожа, знаю, — закончила за него Женя, уже свыкшаяся, что никто из сто четвëртого не узнавал её сразу. — И чо?       Франц вскинул брови и пробормотал: «Да ничего».       — Ой, ну кого опять принесло? — послышался недовольный голос, который девочка смутно узнала. Из полутени кровати выглянул Жан и со вздохом уставился на Женю. — Опять ты?       Он держал на коленях скреплëнные листы бумаги, а в пальцах — карандаш. Его серый кончик подрагивал, выдавая плохое настроение Жана. Женя подошла поближе и с любопытством глянула на то, что темнело на листе. Чей-то портрет. Присмотревшись, она поняла — Марко. Его веснушки и губы, растянутые в улыбке, было трудно не узнать. Лëгкие линии бежали по желтоватому листу, переплетались и снова бросались в разные стороны, образуя овальное лицо, высокие скулы, весëлые глаза. Женя заворожëнно уставилась на рисунок, а Жан сердито нахмурился, глядя на неë.       — Ой, а ты что, рисуешь? — прошептала девочка, заглянув ему в лицо.       — Да, и очень хорошо. Только не проси тебя нарисовать, — тут же хмыкнул Жан.       Женя заложила руки за спину и пожала плечами.       — И не собиралась. У тебя всё равно не получится сделать меня такой, как на самом деле.       — У кого это не получится? — нахмурился Жан. — Да я ты знаешь, как я людей умею рисовать? Сама же видишь!       — Ну и что? Это же Марко, он… Он красивый. А я у тебя в жизни не получусь. Даже сама я не могу себя нарисовать, как это у тебя вдруг получится?       Жан вооружился заточенным карандашом и перевернул лист на чистый.       — Садись, — велел он, указав на пол. — И вы тоже сюда.       Женя удивлённо уставилась на Жана, но под строгим взглядом послушно опустилась на потемневшие от времени доски, скрестив ноги перед собой. Рядом с ней устроился Юджин, справа Эван, а немного погодя присоединилась и Агата. Ханна с Францем перебрались на кровати напротив Жана, забрались с ногами, и Ханна зашептала что-то на ухо другу, украдкой улыбаясь.       — Вы только сильно не двигайтесь, — предупредил Жан, прищурив один глаз, и выпрямил руку с карандашом. — Поедете в декабре домой? Вас же отпустят на три дня?       — Да. Но мы останемся, — в один голос сказали Агата и Юджин.       — В смысле? — Женя еле заставила себя не вертеть головой. — Как это… Мы не вернёмся в Джеффери?       — Мы просто решили, что будет лучше остаться, — голос Юджина показался ей выше, чем он был обычно. — Хотелось бы увидеть маму, но дома отец. А я не хочу опять с ним говорить.       Женя промолчала. Не тащить же ребят силком. Значит, они вдвоëм с Эваном навестят Кэт. Женя попыталась представить, образуется ли та или нет. Вроде как и не виделись больше полугода, но Кэт писала, что у неë всë в порядке и она довольна жизнью. Женя порой перечитывала еë письма, разглядывая косые строчки. Почерк Кэт был достоин её собственного — такой же крупный и немного скошен вправо. Наверное, стоило предупредить Кэт об их скорой встрече, но хотелось сделать сюрприз. Почему-то Жене казалось, что Кэт одной в Джеффери скучно, она ведь только работает, готовит еду да ходит на рынок. И в чём радость?       — Расскажите что-нибудь, — попросил Жан, не отрываясь от листа, — а то у нас уже вон, минус двое.       Он кивнул на Ханну с Францем. Те в ответ тихо засмеялись и замахали на него руками.       — Мы недавно начали тренироваться надевать обвязку для УПМ, — похвасталась Женя. — У меня почти получилось, только я потом запуталась и… В общем, мне сказали, чтобы я была внимательнее, — тихо буркнула она, нахмурившись.       Тугие ремни плохо продевались в пряжки, пальцы еле-еле смогли затянуть их и застегнуть. Катарина на личном примере показала, в каком порядке следует экипироваться — сначала перекрёстные ремни на голени, идущие на ступни, потом бедренные — там надо затянуть по паре ремешков, обхватывающих ноги, на них же находятся крепления для ножен — после ремешок на поясе, куда и цеплялся привод, выше грудные лямки, а по бокам располагались кармашки для рукояток без лезвий. За спиной всё скреплялось крест-накрест, и для износостойкости ремни защищались плотной подкладкой.       — Ремни стягивайте не очень сильно, иначе задохнётесь, — предупредила Катарина и окинула кадетов проницательным взглядом. — Тоня, сбоку поправь, подвернулось.       Женя шумно сопела и пыталась заглянуть себе за спину, чувствуя, что что-то мешает ремням под лопатками.       — Стой, — сказала Агата, подойдя сзади, — тут перевёрнутый… — Чужие пальцы коснулись спины, отодвинув туго натянутые ремни. А потом стало удобно. — Всё.       Сама Агата давно разобралась с обвязкой. Её руки всё подтянули и поправили, девочка одной из первых справилась с заданием, и Катарина не поскупилась на доброе слово. Агата была сообразительная и прилежная, наверное, поэтому у неё всё вышло быстро и гладко. Тихая искренняя радость за подругу затеплилась в душе.       — Разгладь морщины, — посоветовал Жан, — а то прямо так и нарисую. О, только сейчас начали? Хм, у нас вроде пораньше с этим было… Ну слушай, в первый раз все путаются. Видела бы ты, что сделал Конни. Перепутал ремешки местами и удивлялся, а откуда они взялись для рук. Пф, дурачок, Шадис чуть голову ему не оторвал.       — Ага, мы тоже еле справились, — добавила Ханна. — Я до сих пор иногда путаюсь в этой связке. А у Жана сразу хорошо получилось, правда, Франц? — спросила она и коснулась друга локтëм.       — Да-а, Жан обошёл многих. Сразу сообразил, что куда, быстро экипировался и потом так же аккуратно всë снял.       Жан развёл руками и кивнул, мол, ну да, а что скрывать. А потом карандаш резко опустился по листу вниз.       — А у Агаты тоже получилось! — воскликнула Женя. — Она вообще умная… И Эван тоже смог.       — Ну, значит, молодцы. Вам ещё пригодится, будете по десять раз надевать-снимать, когда тренировки с УПМ начнутся. А, вас ещё заставят зачёт сдавать. Ой, намучаетесь, — ехидно ухмыльнулся Жан, а потом снова посерьёзнел и вздохнул. — Хочется, чтобы уже домой отпустили. Ханна, ты тоже в Трост вернëшься? — спросил он, и та кивнула. — Значит, вместе поедем. Хочу заглянуть в одну пекарню, когда был ребëнком, мама… Она часто покупала там крендельки. Вкусные, с карамелью. Не пробовали?       Женя мотнула головой.       — Ой, ну понятно. Вы из одной деревни? Из Джеффери, да? Помню-помню, Женя говорила. Как вы там вообще живëте, ни нормальных улиц, ни магазинов. Что вы делали, пока не прошли сюда?       — Было, чем заняться, не беспокойся, — усмехнулась Агата. — Ну, я в основном маме помогала, готовила, убиралась. Юджин работал в поле с отцом. Иногда играли вместе.       — А Женя в детстве яблоки воровала, — вдруг сказал Юджин.       — Эй! Одалживала.       — Но ты же их потом съедала…       — Вот это да. — Жан довольно сощурился. — А ты, оказывается, чужое брать любишь.       — Да Жан!       — Не дёргайся, иначе нос кривым получится.       Женя обиженно засопела, угрюмо глядя на Жана. Встретившись с ней взглядом, он поднял брови и вдруг подмигнул, махнув рукой. Без слов говорит не обижаться? Ну, пускай будет так.       Жан всё чертил линии, казалось, его рука совершенно невесомо порхает над бумагой, Женя даже следить не успевала. Эван разговорился с Жаном, и они сравнили Трост и Шиганшину. Оказалось, что в Шиганшине было потеплее, даже снег не выпадал, а в Тросте улицы иногда посыпало белыми хлопьями. Но зато и там, и там были городская ратуша с большой мощёной площадью, крупная библиотека, куда часто наведывались прилежные школьники, фонтаны на улицах, просторные скверы, очень популярные среди горожан. Оба города-приманки оказались похожи с разницей разве что в том, что в одном жизнь била ключом, а второй стоял за разрушенной Стеной призраком былого величия.       Придирчиво оглядев своё творение на расстоянии вытянутой руки, Жан задрал подбородок и поджал губы. Потом оторвал лист по краю.       — На. — Он протянул рисунок Жене, отвернулся и коротко бросил: — Вроде неплохо.       Эван взглянул на рисунок через её правое плечо, слева к Жене прижались Агата с Юджином.       — Ух ты… — Агата удивлённо моргнула. — Я и не думала, что так можно сделать.       — Да ладно, — отмахнулся Жан, пожав плечами. — Это так, честно говоря, там тени не очень вышли…       Со светлого листа смотрели их маленькие копии. Женя очарованно уставилась на рисунок. Точь-в-точь она. Даже ожог был похож. И короткие клочковатые волосы, ёжиком торчащие в стороны, и тёмное пятно на шее, и искорёженные губы, и большой нос. Эван вышел тоже узнаваемым, встрёпанные светлые волосы — пушистое облако, румяные от мороза, круглые щёки и крепкая шея.       Чёлка Юджина чернела на его карандашном лбу, распущенные волосы падали на плечи, укрытые серой кофтой. Большие глаза — красивые, почти прозрачные — смотрели с привычной кротостью, а на крупном носе красовалась полученная в недавнем спарринге царапина. Жан аккуратно вывел миндалевидные глаза Агаты, нарисовал тёмные круги под ними, тонкий нос и брови в красивом изгибе. Заплетённые карандашом косы прятались за спину Агаты. Эти тонкие русые косички были знакомы Жене с детства, и сейчас, взглянув на них же, только карандашные, она обернулась на Агату, встретилась с её восхищённым взглядом и почувствовала сиюминутное желание схватить её в охапку, прижаться и уткнуться носом в мягкие волосы. Но всё это, конечно, будет глупо. Женя с досадой отвернулась, больно прикусив губу.       — Покажите-ка, — попросила Ханна, спрыгнув с кровати. — Ого, Жан, а ты прямо мастер. Какие хорошенькие!       — Да ну вас, переоцениваете, — пробормотал тот, плохо скрывая довольную ухмылку, и скрестил руки. — Ну ладно, согласен, вышло недурно. Бери.       — И это мне? — прошептала Женя, держа рисунок так бережно, будто это было хрупкое сокровище.       — Ага. Вас же рисовал.       — Спасибо, — ахнула она и расплылась в польщённой улыбке. — А что ты ещё рисовал?       — Да так, у меня тут пара пейзажей гениальных местных видов, несколько Марко, вон, Саша с Конни… — Жан перевернул лист и продемонстрировал красивый набросок, потом заглянул на следующую страницу и нахмурился. — Ну всё.       Женя вытянула шею в тщетной попытке разглядеть, что Жан от них прячет, но тот бескомпромиссно захлопнул альбом и положил себе на кровать. Нахмурившись, девочка расстроенно оттопырила губу.       — У него там Микаса, — шепнул ей Франц и тут же прислонил палец ко рту. — Только я тебе не говорил.       — Ого… — тихо пробормотала она, но мигом спохватилась и кивнула. — Поняла.       Вечерело быстро. Ноябрьская ночь уже укрывало всё вокруг тёмным плащаницей со светлеющими по краям облаками, хотя до ужина было далеко. Ханна чиркнула спичкой и зажгла лампу. Женя спросилась у Жана и Франца и, получив разрешение, оставила рисунок Ханне на сохранение, а потом бросилась позвать Микасу и Мину. На улицу из окон казарм падали пятна света. Женя сбегала до женских казарм, ввалилась в их комнату, а девочки проснулись и встретили её уже бодрые. Мина сразу обрадовалась предложению завалиться к мальчишкам, а Микаса лишь коротко кивнула, сказав, что заодно проверит, как там Эрен. Потом Жене, схватившей в охапку оставленные куртки, захотелось (ну раз она уже тут) встретить Сашу. А за компанию и Армина.       — Саша там живёт, — подсказала Мина и кивнула на комнату в середине коридора.       — Помню. Саша-а! — Женя с воодушевлением заколотила по двери. — Открывай, к тебе гости!       В проёме показалось взволнованное лицо. Привычный каштановый хвостик был распущен, и лохматые волосы прятали под собой плечи.       — Хто це?.. — пробормотала Саша, недоумённо уставившись на неё, а Женя прижала к себе куртки и растянула рот в широкой улыбке. — Женя!       Провести вечер вместе Сашу даже уговаривать не пришлось. Женя схватила в охапку телогрейки друзей, девчонки дружной гурьбой вывалились на улицу и бегом кинулись к мужским казармам. Насквозь промёрзшая земля под ногами хрустела, почти как снег, такой редкий в последнее время. Окно комнаты мальчишек светилось в сумраке, на раму падал жёлтый свет, оставляя чёрную полоску тени по бокам.       — Я к Эрену. Он сегодня дежурил, воду таскал, мог простудиться, — бросила Микаса, только войдя в казармы, и тут же быстрым шагом направилась по коридору.       — Армина позовёшь? — попросила Женя.       Микаса обернулась и молча кивнула, а девочки нырнули в другую комнату.       — Я куртки взяла, — объявила Женя, еле двигая отмёрзшими губами, кинула охапку на кровать Жана, возмутившегося этим, и почувствовала, как млеет от тепла.       Кожу приятно покалывало. Обувь поставили рядком около стены. Женя скинула капюшон, бухнулась рядом с Ханной и прижалась к её худому плечу, укутанному в коричневый свитер, задышав на замëрзшие ладони. Напротив Жан с заметной гордостью на лице показывал Эвану и Агате с Юджином уже заполненный работами альбом.       — Ой, а может возьмём что-нибудь вкусное? — предложила Мина, и Саша тут же закивала. — Я тогда на кухню, там Томас дежурит, думаю, подкинет чего-нибудь, — пообещала она и нырнула в тëмный коридор.       — Я поклажу… Положу ещё дров? — запнувшись, старательно выговорила Саша, и ей кивнули.       Женя боязливо дёрнулась и зажмурилась, когда Саша распахнула маленькую дверцу и бесстрашно сунула к красноватым головешкам новые поленья. она быстро пихнула деревяшки внутрь и захлопнула дверцу, держась за ручку через толстый рукав. В печке затрещало ещё сильнее. А потом раздался стук.       — А мы к вам. Микаса сказала, что… — Эрен застыл на пороге, завидев Жана, и тут же его лицо поменялось. — Я думал, его здесь не будет.       — Меня не будет в моей же комнате? — фыркнул Жан. — Да ты совсем идиот.       — Ну тихо вы, хоть на пустом месте не начинайте, — вздохнул Армин, недовольно сведя брови.       — Привет! — Женя радостно замахала ему и похлопала рядом с собой. Потом позвала кивком и Микасу с Эреном.       — Ой, и ты тут, — ахнул Армин и коротко улыбнулся. Он пристроился рядом с Женей, а ребята забрались с ногами и отодвинулись подальше к стенке, Эрен при этом кинул на Жана неприязненный взгляд. — Снова отпустили? Как дела?       — Очень хорошо. Рейд, ну, наш инструктор, сегодня уехал. Мне нравится. Только пробежка была и разминка, а потом сказали, что мы свободны.       — Правда, обещали, что завтра мы начнём много тренироваться для занятий с УПМ, — добавил Эван.       — Ой, да! — Женя возбуждённо замахала руками, потом схватила ладони Армина и потрясла их. — УПМ! Нам уже показывали его. Я почти во всём разобралась. Правда я молодец?       — Правда-правда, — кивнул Армин, высвободив ладони.       — А вы как, уже летаете на УПМ?       — Немного. Ну, пока не как солдаты… В последний раз Шадис проверял, сможем ли мы забраться по отвесной поверхности.       — У меня, к слову, вышло просто прекрасно, — ненавязчиво вставил Жан с другой кровати, не поворачивая головы, и открыл новый альбомный разворот. — О, вот одно из моих любимых. Это Франц и Ханна, узнаваемо?       Агата закивала, Юджин мельком взглянул на ребят и тоже согласился.       — У Микасы и Эрена вот тоже получилось, — помрачнел Армин.       — Армин, — тихо сказала Микаса, дотронувшись до его руки, — ты выполнил задание. Всё было славно.       — Ну мы же договаривались, — вздохнул Эрен. — Не слушай его, у него самого вышло неплохо. Только немного неуклюже, Шадис сказал, что… — он замялся и умолк. — Ну, в общем, Армин тоже смог.       Женя недоумённо покосилась на Эрена, потом поймала серьёзный взгляд Микасы, качнувшей головой. Она без слов удивительно ясно дала понять, что лучше закрыть эту тему. Женя плохо понимала намёки, но это уловила и прикусила губу, чтобы не сказать лишнего. Она опустила растерянный взгляд почувствовала, как чужая ладонь обхватила её плечо и несильно сжала. Взглянув на доброе лицо Ханны в тёплом свете лампы, Женя вспомнила, как Франц встретил её, и встрепенулась.       — А вы с Францем что ли это?.. — зашептала она на ухо, приложив ладонь. — Ну… Ой, как это…       Лицо Ханны изменилось, она вскинула брови и замахала ладонью. Франц рядом с ней спешно отвёл взгляд куда-то на потолок, плотно сжал губы и, заметила Женя, убрал руку с ладони Ханны.       — Понятно, — заключила девочка и обернулась.       Эрен неодобрительно покосился на сокурсников, буркнув, что кадеты должны беспокоиться о том, как стать сильными солдатами, а не думать о ерунде. Армин и Микаса переглянулись, на их лицах заиграли весёлые улыбки. Женя обрадовалась, увидев, как Микаса снова потеплела, пряча ухмылку за шарфом. Её тонкие, бледные пальцы поправили потёртую красную ткань с потрёпанным краем. Носит, не снимая, что в стужу, что в жару. Такая любовь к обычному старому шарфу была Жене непонятна, но она уже не могла представить Микасу без него.       — А Жан нас нарисовал, — спохватившись, похвасталась Женя и потребовала у Ханны работу. — Вот, смотрите. Похожи?       Она гордо, будто работа была еë, выставила рисунок и заметила, как Жан покосился в их сторону. Истолковав его взгляд по-своему, Женя громко зашептала: «Ты правда красиво рисуешь». Жан лишь досадливо отмахнулся от неё. И тут дверь отворилась, впуская Мину.       — Проблемно всё вышло, там повариха была, меня выгнали, — мрачно сообщила она, но тут же повеселела. — Но я умная и тихая, так что держите. Ой, а что это?       Передав Ханне маленькую банку варенья и кулёк с сухарями, она опёрлась руками о колени и с интересом уставилась на рисунок. Саша с вожделением уставилась на них и быстро сгребла несколько в ладонь. Женя тоже взяла несколько штучек и передала Армину, а потом и Микасе с Эреном. Сухари, окунутые в варенье, во рту оказались сладковатые, с малиновым привкусом и хрустели во рту.       — Хы, забавно, Юджин тут так на меня похож, — усмехнулась Мина, а Юджин, услышав своё имя, встрепенулся. Девочка повернулась к нему и закивала. — Правда-правда, только носы разные. А глаза прямо один-в-один. На рисунке-то серые.       — Ну-у… Та-да Женя эт Конни. Це едно лицо, просто едно литс-со, — прочавкала Саша, засунув в рот ещё один сухарик, но тут же испуганно охнула. Она прижала ладони ко рту и заговорила потише, чётче выговаривая согласные и понятными словами: — Так, немного похожи.       — А я на кого? — спросил Эван.       — Не знаю. Может, на Кристу?       — На девочку? — ахнул он и взглянул на понурого Юджина. — Ой, извини…       — Хотя нет, — тут же добавила Саша, — Криста у нас маленькая, худая, красивая. Да и волосы у неё причёсаны.       Женя загоготала в кулак, морща нос, а Эван возмущённо протянул: «Ну знаете ли…» и скрестил руки.       — Так что, Жан, и правда очень похоже, — со знанием дела заключила Мина.       Эрен и Жан примирились с присутствием друг друга и даже не кидались злобными взглядами. Саша как-то незаметно прибрала к рукам сухари и даже умудрилась выпросить у Франца пару его штук. На вопрос, а поедет ли она домой, Саша уныло покачала головой, сказала, что хотела бы, но дома ей будут не очень рады. Объяснила, что ушла в кадеты только из-за ссоры с отцом — он никак не хотел понять её обиду на беженцев, из-за которых пришлось поступиться охотничьими угодьями и дичью. Женя заметила, как Эван виновато потупил взгляд, стало обидно за него. Но и Сашу она понимала, самой бы не понравилось, если бы из-за кучи незнакомцев её собственная жизнь стала бы хуже. Юджин попытался подбодрить её, сказав, что они с Агатой не вернутся в Джеффери тоже из-за разногласий с отцом.       — Так что не беспокойся, — заговорил он и растянул большой рот в улыбке. — Может, всё ещё наладится.       — Эх, надеюся, — шумно вздохнула Саша и вдруг повеселела. — Но кое-кто остаётся, скучати не буду!       Незаметно сухари кончились, а банка с вареньем опустела наполовину, и Мина спохватилась, сказав, что если они съедят всю, то точно заметят. Спрятав варенье от Саши, нехорошо на него поглядывавшей, девочка подсела к Ханне, оттеснив Франца. Он вздохнул и посетовал, что даже в собственной комнате не хозяин.       Женя с ногами забралась на кровать между Ханной и Армином и умиротворённо слушала ребят. Спокойствие давно поселилось в её душе и, кажется, не собиралось уходить. Казалось, что так будет ещё очень-очень долго, по крайней мере до тех пор, пока они все не выпустятся из кадетского. А два года — это внушительный срок. А после пойдут служить кто куда. Эрен, разумеется, в Разведкорпус, Микаса вместе с ним. Доблестные воины, лицо отваги и силы, будут рубить титанов, не жалея сил, а может, и жизни. И враги человечества обязательно падут перед ними, таким решительности и упорству, как у Эрена, и невероятной силе Микасы нельзя что-то противопоставить. В прошлом дети, а в будущем — солдаты, раскромсают противника, порвут в клочья, чтобы защитить остальных. Ханна и Мина, думала Женя, вступят в Гарнизон, если не повезёт с полицией. Охрана Стен, рутинная работа, служба часовыми — это всё их на долгие годы. Разведчики воюют на территории врага, а Гарнизон следит за домом человека, чтобы сохранить то, что имели, и не повторить трагедии трёхлетней давности. Ну и с Жаном всё тоже было понятно. После выпуска с Марко на пару будут наводить порядок внутри Стен, они давно замахивались на вступление в полицию, да и результаты показывали хорошие, Женя не сомневалась, что в десятку эти двое уж точно попадут. Хотелось смело добавить, что через год и она к ним придёт, но совесть не давала так нагло врать.       Ладонь Ханны солнцем грела плечо сквозь рубашку, а слева слышался тихий смех Армина. Кровать скрипнула и прогнулась, а сбоку кто-то задел шею — затихающим сознанием Женя поняла, что Эрен или Микаса спустились вниз. Кто-то громко заговорил, шлёпая по полу, потом раздался девчачий вскрик. Опять весёлый смех. Печка трещала, ребята мирно болтали. Потом голоса смешались в неясный шелест, и Женя погрузилась в ватную тишину. Стало темно, как на улице. Спокойствие укутало с ног до головы и убаюкало, как родная мать. Или отец.       — Женя, — позвали её и неожиданно потормошили за плечо. — Женьк, ты спишь?       Сонно разлепив глаза, она проморгалась и различила перед собой лицо Эвана.       — Ну куда ты ребёнка будишь, — недовольно цыкнула Ханна.       — Кто ребёнок? — прошептала Женя, потерев правый глаз. — Я спала?       — Ага, ужин скоро, — кивнул Армин.       — Что?       Женя встрепенулась и заозиралась.       — Ты чего?       — Катарина-а-а!.. — визгнула она, едва не свалившись с кровати, и обернулась на Армина. — Катарина сказала, чтобы вернулись до ужина, иначе она… Не знаю, уши оторвёт или голову. В общем, плохо будет!       — Не волнуйся ты так, — успокоил её Армин, — не торопись, успеете. Проводить?       — Ну… Если хочешь, — покивала Женя и доверчиво улыбнулась.       Упаковавшись в телогрейку и сапоги, она обернулась на ребят.       — Это… Пока?       — Пока, — согласилась Мина и соскочила с кровати. Женя раскрыла перед ней пятерню, и девочка радостно хлопнула по ладони. Потом Женина ладонь встретилась с руками Ханны и Микасы.       — До встречи, — кивнула она Эрену, Францу и Жану и удивлённо уставилась на Сашу, спешно накинувшую куртку. — А ты?..       — Я с вами, — тут же сказала Саша, натягивая ботинок.       Женя прихватила рисунок, и вместе с сокурсниками, Армином и Сашей они выкатились в уличный сумрак. После тёплой казармы ребята нахохлились, как воробьи, и спрятали носы в воротники. Женя закуталась в капюшон, но даже сквозь плотную ткань голову холодило. Она стянула ладонью края капюшона у шеи и вдруг задалась вопросом, сколько же плащу лет. Если он так долго лежал у них с папой дома, то сколько же… Неужели больше десяти? В голову пришла странная мысль, что плащ старше самой Жени, такой старой казалась на ощупь ткань.       — Интересно как, — раздался из темноты насмешливый голос.       Тут же показался силуэт, и через пару секунд он приобрёл очертания.       — И куда это вы на ночь глядя? — осведомилась высокая курсантка, в которой Женя узнала Имир.       — Ой, хе, приве-ет! Только мы уходим уже, — расстроилась девочка. — Но я рада тебя увидеть!       — А я нет. Я даже не знаю, кто ты. Эй, Саша, кого это вы с собой притащили?       — Это Женя, — пролепетала Саша, с опаской поглядывая на Имир. — Памятаешь её? Раньше у ней ещё две варкоджик… Косички были.       — Ну вот, уже почти нормально заговорила! Давай, избавляйся от этой дурацкой напускной вежливости, Браус, пора уже. Разумеется, не помню. Я не запоминаю всяких проходимцев, — фыркнула Имир и отодвинула край зелёного капюшона, заглянув Жене в лицо, а её рот насмешливо изогнулся. Она ухмыльнулась, сощурившись. — И в кого ты превратилась? Ха, в жизни не видела такого уродства!       Поняв, что Имир опять приврала насчёт плохой памяти, Женя искренне улыбнулась ей. Такая странная манера общения немного забавляла, хоть Женя и уловила некоторую насмешку над собой, а она не любила, когда над ней смеялись.       — Не делай так, — с отвращением бросила Имир и брезгливо убрала руку. — Жуть какая.       — Чего? — возмутился Эван. — Какая же ты…       Женя насупилась. Армин тихо застонал, прикрыв лицо рукой.       — Ты хоть младшим кадетам не груби, — пробормотал он, укоризненно взглянув на Имир. — За что ты так?       — Жень, ты её не слушай, — шепнула на ухо Агата, а Юджин согласно закивал.       — Ой, ладно вам, шагайте давайте, — отмахнулась Имир.       Ребята двинулись дальше, а Женя замерла, глядя на лицо Имир, расплывающееся в темноте.       — Шагай, кому сказала? Вон, твои дружки уже ушлёпали.       Женя замялась на месте, ёжась от холода, покалывающего лицо и ладони. Имир была ну очень странной. Даже чем-то схожа с Тоней. Какая-то… Грубая и бойкая, с подвешенным языком. Наверное, таких не очень любили. Всё-таки грубым быть плохо… Но Жене хотелось стать как Имир. Ведь никто не сумел бы её обидеть, потому что она всегда найдёт, чем ответить, чтобы это вышло больнее.       — Имир, а Имир… — пробормотала Женя замёрзшим ртом и уставилась на веснушчатое лицо. — А у нас есть девочка, с которой вы очень похожи.       — Неправда, я единственная и неповторимая, — хмыкнула Имир. — Ну всё, мне пора. Криста наверняка заждалась уже, — её голос стал тише, — я ей помочь обещала.       — Ладно. Пока тогда! — крикнула Женя, кинувшись догонять своих.       Имир двинулась в сторону казарм, и вскоре её силуэт растаял в ночной мгле. Жене подумалось, что Криста, должно быть, единственная, кто подружился с Имир. Может, потому что Криста добрая (кто бы не хотел такого друга), а может, только с ней одной Имир готова была спрятать свою колкость. Наверное, очень уж Криста ей нравилась.