***
Проснувшись и нащупав рукой кроватную балку, Женя подумала, что на неё нашло наваждение. Тело ломило, голова казалась тяжелее камня, а лицо жгло как в тот февральский день после пожара. Ощупав левый глаз, Женя поняла, что ожог вовсе не новый, а уже зарубцевавшийся и обветренный. Жмурясь, девочка огляделась вокруг. Кажется, кадетское, вон, казённые кровати, старые и скрипучие. Правда, не как в их комнате… Значит, то, что Женя снова у Кэт, всего лишь показалось, и пожар был давно. — Э… — прохрипела было она, но тут же осеклась, схватившись за горло. Оно болело и горело. Раздался стук, а потом в дверном проёме показалась Агата. — Привет, — тихо сказала она. — Как ты? Женя помотала головой, сжав горло сильнее. Зажгло. Из глаз выкатились маленькие слёзы. Агата подошла, неловко оглянулась и устроилась на краю кровати. Женя беспомощно разинула рот и показала на него пальцем. — Горло болит? — встрепенулась Агата, опёршись на руки. Её глаза встревоженно забегали по Жене. — Ох, ну конечно… Как ему не болеть. Сильно? Женя покивала, скосив грустный взгляд на одеяло. Шерстяное. Вспомнив про Юджина, девочка вскинула брови и замахала руками, не зная, как объяснить Агате, что она хотела. Женя помотала ладонью перед лбом и потом за головой, пытаясь показать чёлку и хвостик Юджина. — А, братец-то? Жив он, здоров. Ну как… Горло тоже болит, но температуры у него почти не было. А ты… В общем, ты заболела. Сильно, — так, будто виновата в этом была она, сказала Агата. Беспомощно уставившись на подругу, Женя сцепила руки в замок. Хотелось извиниться десяток, сотню, тысячу раз перед Агатой, только бы та перестала быть такой грустной. Но сказать ничего Женя не могла. Агата так и смотрела на неё жалобно-виновато, теребя кончик косички. А потом вдруг погладила по голове, опустив взгляд. — Что-нибудь болит? Жарко? Женя помотала головой. — Есть хочешь? Она оживилась и покивала, а потом снова завертела руками. Агата встрепенулась. — Что такое? Болит что-то? Женя досадливо отмахнулась и показала Юджина. — А-а. Он завтракает. Кстати, тебе тоже было бы неплохо. Ты вчера спала почти весь день, хорошо, что хоть сегодня пришла в себя. Позвать Юджина? Активно закивав, Женя прижала руки к груди. Агата ушла, а вернулась уже с Юджином. Он был не в форме, а в длинной белой кофте, рукава которой почти закрывали ему ладони. Стоило увидеть Юджина, и губы у Жени задрожали, заодно и руки. Боясь снова расплакаться, она спрятала лицо в ладонях, подтянула колени к себе и уткнулась в них. Послышались шаги, кровать немного прогнулась — Юджин устроился рядом. — Жива? — тихо спросил он. Она покивала, раздвинув пальцы, и посмотрела на Юджина. Его жёсткие волосы, распущенные, лежали на плечах, закрывая шею, а чёлка падала на глаза. «Не стригся уже полгода», — подумала Женя и вздохнула, покачав головой. Взявшись за неровную, чёрную прядку чёлки, она приподняла её. Юджин улыбнулся краем рта, вскинув голову. — Что, надо состричь? Она кивнула. — Постригусь. Могу сегодня, — пообещал он, трогательно поморгав. Женю окончательно прошибло на растроганные глупости. Наклонив голову, она обхватила Юджина за плечи и прижала к себе. Он ойкнул, покачнувшись, и едва успел подставить руки, чтобы не свалиться, а потом устроился поближе. Прислонив чернявую голову к своему плечу, Женя уткнулась носом в макушку Юджина, а сама сквозь боль глотала полившиеся слёзы, пытаясь успокоиться. — Это хо-орошо, что… в порядке, — горячо зашептала она хриплым голосом, прижимаясь губами к его уху. Часть слов затерялась. — Я испугалась. — А я-то как испугался, когда ты в озеро бросилась, — пробормотал Юджин ей в плечо. — Думал, что всё уже, у тебя крыша поехала. — Да-да, испугались они, — укоризненно хмыкнула Агата, скрестив руки. — Мы с Эваном чуть с ума не сошли, думали, вы и до казарм не дотянете. Но вы справились. Кстати, — её голос помрачнел, — Рейд просил передать, что мы вернулись очень поздно и что это тянет на плохую подготовку. И… Не знаю, как это правильно понимать, но, думаю, ничего хорошего нам не светит. Женя кивнула и притихла, вдруг осознав, что слова про исключение могли быть совершенно серьёзными, а не чтобы припугнуть. — Не переживай только, — попросил Юджин. — Пожалуйста. Ну, мне тоже немножко страшно. Давай просто доживём до официального решения. Ну всё, не грусти, я позову медсестру, скажу, что ты проснулась. Он потрепал Женю по голове и встал с кровати. Женя придвинулась к спинке кровати, проводив ребят задумчивым взглядом.***
Выздоравливать пришлось долго и трудно. Женю заставили полоскать горло какой-то дурной на вкус ерундой, будто все травы мира собрали и напихали туда. Всë тело словно разобрали на части, а потом свинтили кое-как, и все мышцы ужасно тянуло. Глотка болела, челюсть сводило, а руки тряслись так, что иногда даже простое полоскание оборачивалось мучением. Женя едва справлялась с тем, чтобы не ронять слюни вместе с настойкой, и беззвучно скулила, когда шею опять начинало тянуть. Но зато горло перестало так сильно жечь, а вскоре оно лишь продолжило слегка побаливать. Ещё нужно было пить горькие отвары, от которых Женя воротила нос, а спать с глиняной грелкой, наполненной горячей водой. Та хорошо грела ноги, и девочка даже была рада. По утрам Женя вставала с кровати, как только просыпалась, чтобы умыться. Липкий пот стекал по лицу, голова и тело гудели, было очень жарко и хотелось тотчас зажмуриться, сбежав обратно в сон, но Женя упрямо спускала ноги на пол, на ощупь искала сапоги и топала к рукомойникам — чувствовать себя неумытой было ещё неприятней. Пальцы и лицо от холодной воды жгло, приходилось подолгу собираться с духом и отфыркиваться, как лошадь, от капель, стекающих ко рту. Зато после приходило невероятное ощущение чистоты. В лазарете было скучно, постоянно там находились только Женя да медсестра. Несколько кадетов приходили сюда с ушибами и порезами от дежурства на кухне, но медсестра быстро помогала им, и те возвращались обратно к прекрасной кадетской жизни. Зато ребята заглядывали часто, особенно под вечер. Женя и не думала, что Эва станет укоризненно смотреть на неё, и вся съёжилась под таким серьёзным взглядом. Выглядела Эва печально и строго одновременно. Её горбатый нос раскраснелся и выглядел так, будто ругал Женю, но сама Эва почти не говорила, только спросила, всё ли хорошо, и погладила по плечу. Но смотрела она куда красноречивей. — Агата переживала, — добавила Эва перед уходом. — Ты постарайся так не волновать её, она сама не своя. Женя покивала и прохрипела, что больше так не будет. А у двери появилась Хильда. Она легко вбежала в лазарет и на ходу затараторила, что ей уже всё рассказали. Потом примостилась рядом с Эвой и заглянула Жене в глаза. Их руки встретились и крепко сжали друг друга, а Хильда всё говорила про прошедший день, перебирая Женины пальцы и гладя ладонь. А ещё иногда улыбалась. В момент, застывший, как лёд, Женя поняла, что улыбается Хильда очень симпатично — уголки тонких губ загибаются, а на щеках появляются ямочки. А ещё показываются белые зубы. Живо и красиво, как декабрь. Хильда качала головой, заставляя распущенные волосы покачиваться, а те отражали свет масляной лампы и едва заметно золотились. Палец Хильды быстро очертил Женино запястье, скользнул обратно на ладонь и стал водить круги, приятно и немного щекотно касаясь кожи. Сама она вдруг умолкла и выдохнула. И снова улыбнулась. Вздрогнув от наступившей тишины, Женя вытянула обе руки и взялась за тонкое запястье Хильды. Загар давно сошёл, и кожа казалась белой. — А я тоже немножко заболела, — просипела Хильда и покосилась на Эву. — А я говорила, что шарф нужен на шее, а не в воздухе, — ненавязчиво сказала та. Женя вспомнила, как Хильда весело махала шарфом, как знаменем, и тихо фыркнула. — Ох, кажется, отбой скоро. Хиль, пойдём? Она кивнула и вскочила на ноги. Напоследок Хильда снова наклонилась к Жене и озорно зашептала ей на ухо, что они сегодня катались с горок и хотят повторить, потом выпрямилась, захихикала и похлопала Женю по плечу. Эва протянула руку назад и поболтала ею в воздухе, Хильда подскочила к ней и ухватилась за ладонь, потом начала размахивать их с Эвой руками. Через неделю Эван притащил сахарные крендельки, которые выдали как десерт на ужин в знак приближающегося праздника Нойсъяра — смены старого года на новый. До него оставалось чуть больше недели. В шестой день января, в День трëх Богинь, городские улицы ярко украшали, а в лавках пекли праздничные пироги. Женя помнила, как красиво было празднество, — отец несколько раз возил еë в Крелес аккурат к нему. — Выздоравливай давай, — пожелал Эван, стукнув Женю в плечо. — Тебе ещё объясняться перед Рейдом, что случилось. — Я кота спасала, — пробормотала она. — Да знаю я. Весомая причина. Но боюсь, начальство не оценит, — вздохнул Эван. — Но ладно, ты не бойся. Ты ж моя сестра? Если что, скажу, что… Что это я. — Ты в озеро полез? — хрипло уточнила Женя, вскинув бровь. — Что-нибудь придумаю, не знаю пока. Давай, живи, — усмехнулся Эван и щёлкнул языком, потрепав Женю по голове. Когда он ушёл, она снова осталась наедине с противным полосканием и лекарствами, от которых во рту ещё долго горчило, и смотрела в заиндевевшие окно, с интересом глазея на кадетов. Правда, лиц никаких узнать не удавалось. А вот дни стали пролетать быстрее, Женя опомниться не успела, как минуло три рассвета. — Извините, а можно? — спросил кто-то, стоило двери отвориться. — Да-да, — откликнулась медсестра. — Входи. Ты к ней? — она кивнула на Женю. — Ага. Женя встрепенулась и поднялась с одеяла, вскинув голову. Глаза округлились, а брови поползли вверх. — Ого, привет, — пробормотала она. — Привет, — согласился Армин. Женя приподнялась на локтях и уселась на кровати, глядя на него снизу вверх. Он свёл руки вместе и вложил левую ладонь в правую. — Мне сказали, ты заболела, — пробормотал Армин. — Ой, да, болею вот. — А что случилось? — В озеро провалилась, — бесхитростно ответила Женя. Армин сделал глаза и поперхнулся. — Ч-чего?.. Женя, ты… Каким образом? — Котика спасала, — вздохнула она. Армин с тихим вздохом поднял руку, убрал чёлку со лба и покачал головой. — Ничего не понял. Женя, — тихо протянул он, сев на край кровати, — озера на маршруте не было. Ты сходила с дороги? Она пожала плечами и нехотя кивнула. — Ну понятно. Какого кота хоть? — А там котики по льду бегали, на озере, — начала Женя. — Бегали-бегали, а потом один под лёд провалился, — пробормотала она и шмыгнула носом, вспомнив маленькое тёмно-рыжее тельце, которое она крепко держала в руках. — Он там тонул, а я ведь побольше него, не утону, вот и решила… — Помочь ему? — подсказал Армин, положив руки на колени, и посмотрел на Женю так, что она съёжилась и спряталась за одеялом. Она привыкла, что Армин смотрит по-доброму, красиво, а глаза его, синие-синие, глядят на неё с затаённой в них непонятной Жене и спокойной смышлёностью. А сейчас Армин смотрел строго, опустив взгляд ей на подбородок и сцепив руки в замок. Видно было, как его пальцы напряглись. — Ну да, — пролепетала Женя, понурившись. — Он ведь умер бы. А я… Я не хочу, чтобы кто-то умирал. Армин вдруг поднял брови и не удержал улыбки, а потом тихо усмехнулся, прикрыв лицо ладонью. — О, понятно. Вообще… Знаешь, кота и правда жалко. Я думаю, хорошо, что он не утонул. Но тебя немножко жалко, в мороз в озеро… — Армин вздохнул. — Ладно, сейчас всё хорошо? Она покивала. — Ну вот и прекрасно. Выздоравливай поскорее. — А можешь кое-что сделать? — неожиданно для себя попросила Женя. — Чего? — Это… Она повозила губами друг о друга и тихонько, боясь, что выглядит глупо, попросила: — Можешь по голове погладить? — Чего это ты? — удивлённо хмыкнул Армин и протянул руку. — Ну, давай. Его небольшая ладонь коснулась куцых волос Жени, девочка ощутила на ухе тёплый палец и замерла, затаив дыхание. — Честно, не знаю, как правильно, — извинился Армин и хихикнул, проскользив пальцами по голове Жени и собрав их вместе, прочертив невидимые дорожки, оставив непонятные, но приятные ощущения. Женя просто обомлел — Так просто мои друзья делали, а ты ведь тоже мой друг. Да? — осторожно уточнила она. — Да, — просто согласился Армин. — Ну всё, давай отдыхай. А мне пора, там скоро построение. Новая тренировка, Шадис, все дела. — Ага, — глухо отозвалась Женя. Очнулась она только когда Армин уже встал с кровати и зашагал вдоль больничных коек. Проводив его взглядом, Женя запоздало помахала. А потом она натянула одеяло до кончика носа и тихо, но радостно визгнула, прижав руки к себе. Вовремя она заболела.***
Солнце слепило глаза бело-жёлтым ромбом с вытянутыми лучами, Женя зажмуривалась, когда случайно глядела на него. Небо над головой было почти синее — голубой разбавили лиловым — а к горизонту оно всё сильнее светлело, около деревьев разливался молочный цвет. Таким оно и отражалось в светлых, серо-голубых глазах Хильды. Мелкие снежинки падали сверху и оседали в кудряшках, заплетённых в косички. — В общем, не переживай ты так, — бормотала Хильда, делая приседания, — ничего не будет. Ну поговорите, скажешь, как всё было, Рейд же не монстр. — Я сомневаюсь, — хрипло выдохнула Женя, сгибая колени. — Ну, не в том, что он не монстр, а что ничего не будет. Хильда рвано хихикнула, отмахнулась от волос, а потом тихо охнула, схватившись за бок. — Быстрее, быстрее, — меланхолично повторял Оскар, непривычно смягчая слова, — сорок шесть, сорок семь… Стало жарко, и Женя расстегнула тулуп на груди. Она дождаться не могла, когда минёт сотня приседаний, и начнётся пробежка — хотя бы немного прохладней станет. Сперва все ребята из Южного корпуса думали, что на севере будет очень холодно, и носа из казарм не высунешь. Но оказалось, что разминка неплохо грела, даже чересчур. Женю всерьёз волновало, что скажут инструкторы, а разговор с ними всё близился. Минула неделя, когда горло наконец немного выздоровело, а температура спала. И Женю быстро спровадили из лазарета, посоветовав пить травяные отвары. Перед тем, как вернуться в строй, девочка выпросила у медсестры отрез ткани, сложила еë вчетверо и стала использовать вместо платка: хоть официально она считалась выздоровевшей, помимо охрипшего голоса ещë и сопли до сих пор текли. Все кадеты, прошедшие маршрут, должны были письменно отчитаться о выполненном задании, кратко описав его. «Это ваш первый отчёт, если станете солдатами — будете часто писать такие», — объяснил Рейд. Хильда весело поделилась, что в своём она сказала про пушистых белок, скакавших с ветки на ветку, Барбара серьёзно сказала, что писала про всё важное, что видела, даже про охотников, повстречавшихся на пути. А Эва помогла Тоне. Та писать почти не умела, лишь криво выводила крупные буквы на память и угрюмо царапала бумагу, не зная, что делать, Эва когда увидела, решилась написать за Тоню под диктовку, пообещав, что никто не узнает. «Теперь надо научить тебя писать», — сказала она на завтраке, по-доброму глядя на Тоню. Та в ответ помычала, что сама разберётся. А вот четырём кадетам, пришедшим позже остальных почти на час, отчёт отсрочили. — Ну не исключат тебя, — подытожила запыхавшаяся Хильда, вновь заговорив спустя минуту, и сделала последнее приседание. Женя побурчала, но потом затихла. Хильда посмотрела на неё и вдруг хихикнула, в уголках глаз у неё собрались мелкие морщинки. Улыбалась она на удивление красиво, а сейчас, в зимней форме, подсвеченными солнцем белёсыми кудряшками и снежинками, Хильда казалось снежной принцессой. — Третья шеренга, рты закрыли, — раздался голос Рейда. — Эй! Он развёл руки в стороны, уставившись на кого-то справа с немым и очень грозным вопросом. Женя с Хильдой притихли, боясь навлечь гнев инструктора и на себя. Когда Оскар объявил передышку, Женя шумно выдохнула и потянула носом морозный воздух, покалывавший щёки. — У тебя вид, как у побитой собаки, — бесхитростно выдала Хильда, и тут же на Женину голову опустилась её маленькая ладонь. Тонкие пальцы пропустили через себя короткие волосы, а над ухом Женя услышала довольное хихиканье. — Отросли уже. А то в апреле ты была, как бритая. Ой, как там тебя Эван называет? Хильда сделала сосредоточенное лицо, сведя брови и не убирая руки, а Женя замерла, выжидающе глядя в светлые лаза. — Точно, Женька! — обрадованно выдала Хильда, наморщив нос, надавила пальцами на Женину макушку и поскребла ими, словно чесала за ухом большую собаку. — Же-енька, хе-хе. Ох… Умаялась я, — вдруг вздохнула Хильда, помотав головой и опустив руку, но тут же вновь повеселела. — А я слышала, на завтрак будет хлеб с повидлом. Мама такой делала. Она расплылась в мечтательной улыбке, и Женя тоже невольно улыбнулась. Кадеты разбрелись по плацу, потягивались и зевали, кто-то уже успел вывалять товарищей в снегу. — Хочу в апреле домой съездить, а то уже соскучилась, — сказала Хильда и по-детски оттопырила нижнюю губу. — А ты вернёшься к себе? — Не знаю. Ну, Кэт занята постоянно, мне кажется, ей и один раз в год увидеть меня хватит. Хильда понятливо кивнула. Все девочки из их комнаты знали о семье Жени в общих чертах, про Кэт девочка им тоже рассказывала. А остальным она особо и не говорила, посчитав, что кадетам не особенно интересно знать, кто там у неё умер.***
К инструкторам их вызвали в середине дня, прямо во время обеда. Следуя за Рейдом, Юджин с потерянным видом глазел по сторонам, Эван время от времени пытался взбодрить его и говорил, что не такие уж они и особенные, наверняка кто-нибудь из бесконечной череды кадетов, приходивших сюда год за годом, тоже задерживался на маршруте. Агата просто молчала, глядя в пол и крепко сцепив дрожащие ладони, а Женя расстраивалась, что не успела взять себе ещё пару кусков хлеба. Рейд отворил высокую дверь и впустил ребят внутрь. Кабинет оказался тёплым и довольно просторным, справа от стола высились полки с книгами и папками, а слева, всё затянутое морозными узорами, белело окно с двойной рамой. Огонь весело плясал в небольшом камине. Катарина сидела за столом и молча перебирала бумажную стопку, выборочно вытаскивая из неё листы и откладывая их в сторону, а Оскар и ещё пара инструкторов из Северного корпуса стояли у окна и тихо переговаривались. Жене уже было почти не страшно, разве что внутри поселилось волнующее чувство, ни хорошее, ни плохое. — Так, — нахмурившись, пробормотал Рейд и махнул рукой, — поменяйтесь местами, по росту встаньте. — А зачем? — с интересом спросила Женя. — Чтобы хоть какой-то порядок был. Не беси меня. Ну? Первой уже по привычке встала Агата, но Юджин виновато взглянул на неё. Выпрямив спину, он оказался повыше сестры и быстренько перешагнул за её спиной вправо. Женя почувствовала, как Эван схватил её за руку и перетащил на место перед собой. Катарина подняла взгляд, то ли хмыкнула, то ли усмехнулась и снова вернулась к документам. Увидев, что Рейд выглядит не шибко довольным, Женя испугалась, что сейчас достанется всем. А ребята ведь не виноваты, это ведь всё она. Не успел Рейд открыть рта, девочка состроила жалобное лицо и выпалила: — Извините, но вы только не ругайтесь. Это я… Эван округлил глаза, мотнул головой и отрезал, выскочив вперёд: — Не она, она не виновата, это… — Отставить, — буднично перебил Рейд, и Эван умолк в ту же секунду. — Команды говорить не было. — Но… — В этом году набирали безмозглых? — резонно спросил он, вздёрнув бровь. Женя поджала губы и притихла. Услышав совсем тихий звук, похожий на всхлип, она подняла несмелый взгляд вправо и увидела, что Юджин совсем понурился. — Фил, да не пугай ты детей, — усмехнулся Оскар, поскребя щёку и пригладив короткую тёмную бороду. — Так сбегут раньше, чем выпустятся. — Ну если уж они выпустятся, то я не знаю, как в армии будут с такими новобранцами справляться. Катарина тихо усмехнулась. Рейд принял задумчивый вид, инструкторы Северного корпуса подошли к нему. — Для начала назовитесь, — велел один из них, высокий и широкоплечий инструктор Цабиш. Женя вопросительно вскинула брови, и тот добавил: — Да, говорить можно. — Юджин Грайс, — несмело заговорил первым Юджин, — курсант сто пятого кадетского набора Южного корпуса. — Агата Грайс, — продолжила за ним сестра, — курсантка… — Покороче и поживее, — бросил Оскар. Женя с Эваном назвались и выжидающе уставились на инструкторов. — И вы прошли маршрут с сильным опозданием, явились в убогом виде, а потом двое из вас оказались недееспособны на некоторое время, — хмыкнул Марк Цабиш. — Бывает, что кадеты не справляются и остаются там. Формально вы, конечно, вернулись, но… — он фыркнул, на губах промелькнула ухмылка. — Но результат хреновый. Женя сделала дикие глаза, уставившись на мужчину. «Остаются там — это в лесу?» — промелькнуло у неё в мыслях, но сказать это вслух язык не повернулся. — Это отвратительно, — равнодушно бросил Рейд, — тянет на исключение. Вы, — он ткнул по очереди в Женю, Агату и Юджина, — и так тянетесь где-то в конце списка, как дохлые мыши. Женя скривила губы. — Ну-ну, погоди ты, — мягко сказал Оскар, — вернулись ведь? Вернулись. Даже в тот же день. Назовите весомую причину, по которой вы задержались, — обратился он к ребятам. Агата неуверенно переминулась с ноги на ногу, Эван вздохнул, а Женя тут же выдала: — Так мы это, в озеро попали. — Которое было вам совершенно не по дороге. Вы сошли с маршрута намеренно или заблудились? — Намеренно, сэр, — вдруг заговорила Агата. — Это была непредвиденная ситуация. — Так объясните, какого хрена у вас появляются непредвиденные ситуации. Женя оглянулась на Агату, потом посмотрела на Эвана. Они молчали, опустив взгляды, и кусали губы. Тогда Женя сама выкрикнула: — Я котика спасала! Лицо Рейда поменялось, Оскар склонил голову и, кажется, с любопытством взглянул на девочку, а двое других инструкторов нахмурились. — И как это связано? — вдруг нарушила тишину Катарина. Женя ойкнула и посмотрела на неё. А Катарина внимательно смотрела в ответ. — Ну, там было много котов, они по озеру бегали. А потом один туда, под лёд упал, — протянула Женя, для достоверности потыкав пальцем вниз. — Он тонул, понимаете? А я, я… Я не хочу, чтобы коты тонули, они ведь живые. Опять повисло молчание. Вид у Рейда сделался совсем непонимающим. — Я его вытащила из воды, а он это… — сбивчиво продолжила Женя. — Ну, не кот, а лёд, который на озере, он совсем сломался. И я потом немного… Кажется, тоже чуть не утонула. — Ты полезла в озеро на незнакомой местности, потому что там кот тонул? — с непониманием уточнил Рейд. — А если бы ты сама померла? Женя испуганно замотала головой. — Нет! Ну что вы, я не хочу умирать! Но кот ведь маленький, он точно не справится, а я немножко больше, помочь ведь могла… Вот. О! А потом, потом это… Юджин меня вытащил, — забормотала она, спотыкаясь на словах. — Он вообще самый смелый! И вы не ругайте его, это он ведь не винова-ат, он просто помочь хотел. И помог! — горячо заявила Женя, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы. Она вскинула руки и начала беспокойно сжимать и разжимать пальцы, глядя на на инструкторов из-под сведённых бровей. Голос задрожал, слова в голове совсем спутались, но Женя продолжила: — А Агата с Эваном вообще в озере не были и котов не трогали. Слышите? Не ругайтесь на них, пожалуйста. Вы если хотите, поставьте меня э-э… Дежурить, сколько хотите. А я… А они… Вы… — Тихо, успокойся, — негромко сказал Оскар и едва заметно улыбнулся. Женя вмиг умолкла, захлопнув рот ладонью. — Ты же кадет? Ещё и будущий солдат. Говори разборчиво и понятно. — Есть, — пробормотала девочка. Опустив голову, она выдохнула, успокоилась и добавила тише: — Но вы всё равно их не трогайте. Это я виновата. — Да мы уже поняли, — хмыкнул Цабиш. Снова повисла тишина. Женя слышала, как трещат поленья, как дышит Агата и как бьётся её собственное сердце. Осмелившись посмотреть на инструкторов, она увидела, как те переглядываются. — Так, ладно, а с котом-то что? — вдруг спросила Катарина. Женя сначала удивлённо посмотрела на неё, но потом, встретившись с вполне серьёзным взглядом Катарины, ответила: — А кот живой. Убежал. Катарина кивнула и вернулась к стопке бумаг, а Рейд шикнул и закатил глаза. — Мозги у вас убежали. Это, во-первых, нарушение. Вы, обмудки, за каким-то хером ослепли и сошли с ясно обозначенного пути. А во-вторых, просто тупо. А если бы там волк тонул, тоже бросилась бы вылавливать его? Думать нужно, кадет. А что, если бы вы там так и остались? Думаешь, очень приятно отправлять полный набор кадетов, а встречать на несколько человек меньше? — хмуро спросил Рейд. Женя неуверенно дёрнула плечом, не зная, что ответить. Ему-то что? Кадеты ведь не особо нравились Рейду, в этом девочка была уверена. Он-то постоянно одёргивал их, называл по-всякому, нещадно подгонял и ещё в самом начале дал понять, что видеть их недовольные, сонные лица каждое утро ему не в радость. — Чё вылупилась, дурашек-барашек? — Но тонул-то не волк, — пробормотала Женя и шмыгнула носом, — а маленький котик. Он сам бы не выбрался. Она посмотрела на Рейда, принявшего такой вид, будто Женя полная дурочка, и серьёзно сказала: — Я ведь солдатом стану, да? Значит должна буду всегда помогать остальным. — Ладно, — вдруг добродушно усмехнулся Оскар и даже потрепал девочку по голове, от чего она удивлённо ойкнула. — Будем считать, что ты просто на редкость отзывчивая. Что, животных любишь? Она подняла робкий взгляд и, встретившись с приветливыми глазами инструктора, кивнула. — Вбить бы вам разум все в дурные головы, — цыкнул Рейд, качнув головой. Он приобрёл задумчивый вид, поскрёб бороду и тихо сказал: — Честное слово, проще исключить вас да и забыть. Агата справа встрепенулась и внимательно уставилась на инструктора. — Выкину вас и не вспомню потом, здорово, да? Но мне так интересно, доживёте ли вы до выпуска, — продолжил он, разом пододвинув два стула к краю стола. — Так что никуда вы не денетесь. Треплете мне нервы, уроды. Потом сами сбежать захотите. Пишите отчёты. Подхватив ещё два стула, он подставил их рядом и кивнул Катарине, доставая с полки несколько листов пергамента. — Перья есть? Отлично. Чернила? Катарина молча подвинула к нему старую чернильницу с синими боками. — Начинаете с даты, потом пишете, что делали и как, — велела она. — Кратко описываете, что видели. Нет, не ёлки и снег, а маршрут, понятно? Ребята дружно кивнули. Устроившись за столом, Агата первая взяла перо и обмакнула его в чернила. Почерк у неё был косой и немного корявый, совсем неподходящий для такой аккуратистки, как она, но Женя уже настолько привыкла к разномастным буковкам и острым закорючкам, что они вязались только с Агатой. Юджин боязливо покосился на Катарину, с которой оказался по соседству. — Да не бойся, сейчас я не по ваши души, — бросила она, не отрываясь от какого-то приказа. — Пиши спокойно. — Не разбивайте к херам моё доверие, — велел Рейд. — И так от него ни черта не осталось. Он с Оскаром и товарищами вышли из кабинета, оставив ребят с одной Катариной. Слушая, как скрипят перья, Женя долго не могла сосредоточиться и всё подносила руку к пергаменту, но потом снова задумывалась. Подогнув ноги под стул, она поставила сапоги на носки и уставилась вверх, бездумно разглядывая узоры на потолочных досках. Потом пришлось подглядеть у Эвана, сосредоточенно сопевшего над своим отчётом. Когда Женя начала совсем уж откровенно глазеть на его текст, Эван отодвинул руку и замер. Кажется, подошло время вечерних спаррингов, когда они закончили. Агата исписала два листа, у Юджина всё вышло на полтора. Женя едва наскребла страницу и пару строчек свыше, а Эван размахнулся аж на все три. — Ого, — хмыкнула Катарина, приняв его пергамент, — аккуратно, как в Королевской полиции. Вот это хорошо. Эван улыбнулся, прикусил губу и коротко кивнул, пробормотав благодарность. Следующим Катарина взяла Женин отчёт, и её лицо изменилось. — Коро… Кра… Чего? Ты ногой писала? — Почему? — искренне удивилась Женя и повертела перед собой ладонью. — Рукой, вот этой. А, тут написано «крутые склоны». Хорошо, правда? — Ну если ты собралась книгу написать, то да, — цыкнула Катарина, вглядываясь в следующую строчку, а вскинула брови и потом покачала головой. — Ни-ичего не понятно. Вот в следующий раз переписывать будешь, как в школе. Ладно, пока свободны. Идите. Женя выдохнула, откинувшись на спинку стула. Никого из них не отправили обратно в Джеффери. Собирая вещи, девочки оживлённо переговаривались, гадая, как там кадеты из Северного корпуса, не разнесли ли их казармы. Прощаться со здешним снегом было немного грустно, Женя даже успела привыкнуть к нему, кусачим морозам и чужим казармам. Внутри поселилось странное чувство, из-за которого не хотелось уезжать. Хоть они и вернутся домой, но всё-таки здесь тоже было хорошо. Вздохнув, Женя аккуратно сложила свитер, поправила края и опустила его в рюкзак. После короткого построения кадетам велели забираться в подъехавшие телеги. Первыми уезжали самые младшие. На этот раз Женя оказалась в компании мальчишек, что немного её расстроило, но когда один из них предложи остальным утащенные с кухни пряники, она повеселела. Нетерпеливо стуча ногой по дну телеги, Женя всё оглядывалась, ожидая остальных. Кто-то ещё возвращался из казарм, прижимая к себе забытые вещи (Рейд грозился, что в следующий раз оставит всех опоздавших здесь), любопытные из сто четвёртого и сто третьего бродили вокруг, весело болтая со знакомыми. Слева Женя увидела рыжие волосы, а потом узнала Барбару, когда та повернулась лицом, и помахала рукой. Барбара кивнула, а потом вытянула руки с рюкзаком наверх. Уже устроившийся в телеге Ханс принял еë вещи, следом помог Барбаре взобраться. — Женя, — вдруг позвали её справа, и девочка встрепенулась, — Жень, я тут. Ну как ты? Всё в порядке? Это оказался Армин. Он запрокинул голову, выжидающе глядя на неё, и Женя поспешно закивала. — Да-да! Нас оставили, — похвасталась она, свесившись через бортик. — О, ну вот и славно. А ты сама как, выздоровела? Она улыбнулась, прищурив глаза, и довольно захихикала. — Да-а. Я теперь здоровая, как бык. Ну, так Агата говорит. Что-то не понравилось мне болеть… Невкусные штуки дают. Армин тихо фыркнул. — Ну конечно, болеть всегда неприятно. Ну что, до вечера? — повеселев, спросил он, приподнялся на носки и вытянул перед собой руку. Женя радостно припечатала своей ладонью по его с глухим из-за варежек хлопком. Армин опустился на пятки, помахал ей и отбежал в сторону, услышав команду об отправлении. Женя выпрямилась и замахала ему и другим ребятам в ответ. Те провожали сто пятый набор взглядами и улыбками, а чуть подальше Женя увидела и северных инструкторов. Оскар усмехнулся и кивнул Рейду, беззвучно сказав что-то одними губами. Рейд в ответ вскинул брови, кивнул и выслал Абсента вперёд. Инструктор Цабиш скрестил руки и долго смотрел вслед уезжавшим повозкам.