For the Heart

Каюта Уильяма мало отличалась от их с Лили. Она была чуть меньше — рассчитанной на одного пассажира, и особым шиком не радовала. Однако, здесь было все необходимое — кровать, письменный стол и табурет рядом с ним, небольшой шкаф и настольная лампа. Отсутствие места компенсировало малое количество мебели, и Макгрегору подумалось, что это, должно быть, очень удобно, когда все вокруг так компактно. Мистер Эттингер, тем временем, гордо прошествовал к кровати и извлёк из-под неё внушительных размеров коробку. — Вот! — он водрузил ее на стол, — Ирландия! Ухватил целый ящик за совершенно смешные деньги. Пробуйте, пожалуйста, — Уильям уже открыл одну бутылку и принялся натирать стаканы, извлечённые из его дорожной сумки. Макгрегор примостился на табурете и наблюдал — ликёр действительно пах вкусно. — Позвольте отлучиться, — мужчина отошёл к шкафу, извлек из нижнего ящика, неожиданно оказавшегося небольшим холодильником, пакет со льдом, и вскрыл его. — А сколько, извините, там градусов? — Макгрегор завороженно наблюдал за тем, как Уильям готовит напиток. Лёд послушно лежал на дне и не всплывал — он мастерски справлялся с этим делом. — Все тридцать пять, — Уильям, наконец, налил и себе, поболтал немного стакан и приложился к краю, — Да. Просто отличный ликёр. Мистер Эттингер сел на краешек кровати и поставил свой стакан на пол. Он оперся руками о ноги и прикрыл глаза ненадолго — пытался распробовать вкус. Макгрегор невольно повторил жест и покатал немного алкоголь во рту, прежде чем проглотить. — Вы, кажется, начинали что-то рассказывать про… Вашего деда, тогда, на палубе? — корабль сильно качнуло, настольная лампа чуть съехала в сторону, Уильям нахмурился. — Ох, точно, — он глубоко вздохнул и потряс головой, — Да, мой дед… — Ваш дед? — Макгрегор поднял брови и посмотрел на мужчину. — Немец. Мой дед — немец. Он бежал сначала в Америку, где родился мой отец, потом в Великобританию, где мои родители встретились, и родился я, — мистер Эттингер во время своего рассказа загибал пальцы на руке, будто что-то считая у себя в голове. — А вы, мистер Хоутон? Что насчёт вас? — Чистый англичанин, — Макгрегор опять отпил ликера, но тут же закашлялся и часто заморгал. — Прошу прощения, честное слово, но не найдётся ли у вас хотя бы стакана воды? — он все ещё пытался откашляться, слишком большой глоток оказался такой же большой ошибкой. — Да, конечно! — мистер Эттингер поднялся и извлёк из верхнего ящика стола бутылку с водой. — Прошу вас. Макгрегор жадно приложился к горлышку. Неприятное жжение в горле быстро уходило. Он поправил лампу и осмотрел свой стакан на свету. Хороший алкоголь в эти времена казался почти благословением — гражданским и вовсе достать его было невозможно. — Как вы оказались в Ирландии? — Хоутон ослабил галстук и расстегнул две верхние пуговицы. Он всегда плохо переносил алкоголь. — Ох, долгая история! — Уильям поднял взгляд на Макгрегора. — Это было ещё во времена моей довоенной службы. Мужчина оперся на стену сзади кровати и закинул ногу на ногу. Снова прикрыл глаза и запрокинул голову. Он сложил руки вместе и чему-то вдруг улыбнулся. Корабль качнуло опять. Стакан с ликёром на полу упал. Уильям вздрогнул и сел ровно — его слишком прямая осанка вызывала если не удивление, то, как минимум, лёгкое недоумение. Таких мужчин рисовали на плакатах, призывающих к службе, и рекламных баннерах. Макгрегор, однако, до этого дня не встречал ничего подобного. — Как досадно, — мистер Эттингер нахмурился, поднял стакан и осмотрел его на предмет трещин. Однако, посуда осталась абсолютно целой и все так же блестела начищенными стеклянными боками, — А был такой хороший ликёр, — он опустил глаза. Макгрегор тоже выпрямился, и слегка нахмурился на стакан, пытаясь сфокусировать взгляд. — Хороший, — наконец выдал вердикт мужчина, посмотрел на алкоголь в своём стакане, поболтал немного и поставил на место. Океан, казалось, успокоился. Мужчины сидели в молчании с пару минут. Макгрегор теребил галстук — ослаблял понемногу ещё и ещё, пока не снял совсем. Уильям разглядывал лужу ликера, уродливо расплывшуюся по деревянному полу. Тишина становилась неуютной. Наконец, мистер Эттингер поднялся с кровати и взял другой стакан. Плеснул себе ликера и тут же выпил — сразу, без льда. — Вам налить ещё? — он поднял брови и уставился на Макгрегора. — Нет! Нет, спасибо, у меня ещё больше половины, — мужчина поболтал свой шот, привлекая внимание к переливающейся жидкости внутри. Уильям вздохнул и вернулся на своё место, отодвинувшись немного от лужи, и снова откинулся на стену, прикрывая глаза. Тишина вернулась. Макгрегор прочистил горло и ослабил воротник рубашки ещё на две пуговицы. Пробежался взглядом по этикетке на бутылке, проверил часы. Время близилось к полуночи. Матросы за дверью громко топали, снуя туда-сюда по коридору в поиске возможности отлынить от обязанностей. Их можно понять, — думал Макгрегор. Все эти молодые парни лет четырнадцати, от силы, были пока только большими детьми. Им просто нужно было время, которое у всех забрала война. Тикание часов вдруг стало невыносимо громким. — Почему вы не на фронте? — Макгрегор решил задать вопрос, который волновал его с самого начала. Странно было встретить мужчину его возраста на гражданском корабле в такое время. — А вы? — Уильям открыл глаза и приподнял брови. Он не выглядел смущенным, испуганным или нервничающим, смотрел спокойно, изучающе, ни одна яркая эмоция не отражалась на его лице. — Ох, я… — Макгрегор чуть было не всплеснул руками. Взгляд его забегал по углам комнаты, пальцы судорожно сжались на брюках. Он поправил волосы, пожевал губы, и вдруг понял. Он оправдывался. И оправдывался перед тем, кто, скорее всего, тоже уклонялся от армии. Он нахмурился и попытался посмотреть на Уильяма. Взгляд фокусировался с трудом. — Я первый задал вам вопрос, мистер Эттингер. И я хотел бы первым получить на него ответ. — Ответом больше, ответом меньше… — мужчина напротив, кажется, веселился, но волю чувствам до сих пор не давал — лицо его было непроницаемо. — Не кажется ли вам, что если и обсуждать что-то в разгар войны, то не это? — Не кажется, — Макгрегор поднял брови и перешёл в наступление. Его раздражала манера разговора Уильяма сейчас — тот говорил с ним как взрослые разговаривают с глупым, несмышленым ребёнком, — И я бы все-таки хотел знать… — А я бы не хотел рассказывать, мистер Хоутон. Вы знаете, что такое «такт»? — перемена в настроении Уильяма была настолько неожиданной, что Макгрегор вздрогнул. Мистер Эттингер теперь сидел нахмурившись и сложив руки перед собой — «Закрылся и спрятался», подумалось Макгрегору. Образ Уильяма, почти насмехающегося над ним, и весь его вид сейчас — обиженный, расстроенный и сбитый с толку, совершенно не вязались между собой. — Ох, — Макгрегор не знал что ответить. Слова совершенно вылетели из головы, и сейчас он мог только пялиться на Уильяма в замешательстве. — Ох, я… — мужчина почти вскочил с табурета, едва не уронив бутылку ликера, покачнулся на ватных ногах и ухватился за край стола, — Пожалуй пойду, не стоило мне, — он на секунду запнулся. — Останьтесь, — Уильям тут же воспользовался небольшой заминкой. — Прошу, останьтесь, это не так важно, честное слово. Макгрегор поднял глаза на него. Мистер Эттингер все ещё смотрел растерянно, но что-то в его взгляде едва уловимо изменилось, — В конце концов, мы уже открыли бутылку, и, — он посмотрел в сторону, — Было бы ужасно печально, если бы такой хороший алкоголь пропал, правда? Макгрегор стоял около стола, но садиться обратно не спешил. Он оглядывал то Уильяма, то табурет, то простые настенные часы, — черт, ну вот, снова, а его бедные-бедные замечательные часы сейчас покоятся на дне чертового океана! — обдумывая свой побег. — Да, я… — он наконец решился, — Я останусь, мистер Эттингер, я думаю, — Макгрегор нервно теребил пуговицу на жилете. — Уильям. Прошу вас, просто Уильям, — он все еще глядел куда-то в угол. — Ох, в таком случае, — Макгрегор поднял брови и улыбнулся уголками губ, — в таком случае, Уильям, просто Макгрегор, — и он сел на место.