Восстань из пепла

Когда тот, раздевшись, залез в довольно тесную, но хотя бы относительно чистую ванну, Доминик повернул кран, и сверху полилась прохладная вода, заставившая Родиона невольно вздрогнуть. — Холодная? Подожди немного, сейчас нагреется. Через пару минут вода действительно стала теплее, и теперь под её напором с волос охотнее смывалась грязь, стекая по вискам мутными ручейками. Яновский достал с верхней полки шершавую синюю мочалку и выдавил на неё немного какого-то геля. Наклонившись к Родиону, сконфуженно прижавшему колени к груди в попытке хоть как-то скрыть наготу, он начал тщательно тереть мочалкой напряжённую спину, заменяя грязные разводы на воздушную пену и попутно причитая: — Эх ты, трубочист. Скажи, зачем вскрыться-то хотел? Я вот не понимаю, ведь жизнь дана, чтобы радоваться каждому дню, а не чтобы пытаться быстрее с ней покончить. Для чего? Яновский говорил это таким задорным тоном, будто ничего особенного за этот день и не произошло вовсе, и сейчас он просто занимается своими обыденными делами. Это действительно начинало немного раздражать Родиона, но что он мог? В его голове была сплошная каша из несвязных мыслей, перемешивающихся со старыми воспоминаниями: «Ну почему? Какого хрена он вообще меня подобрал? Почему он говорит об этом, как ни в чём не бывало? Он такой странный. Хотя… Тут всё же лучше, чем там, на улице. Главное, чтобы скорую не вызывал, иначе мне несдобровать…» Его передёрнуло от тех смутных дурных воспоминаний, и рука, хозяйничающая на его спине, почувствовав это, на мгновенье замерла. Что-то в янтарных глазах «надзирателя» едва уловимо переменилось, и тот продолжил движения, но с напором намного сильнее прежнего. Мочалка уже ощутимо больно царапала лопатки, по которым фиолетово-багряным пятном растекался пугающе большой синяк, полученный очевидно совсем недавно. Шатен приподнял голову, недовольно глядя прямо на блондина, и тихо буркнул: — Ты всегда начинаешь что-то расцарапывать, когда злишься? «Какой агрессивный… Интересно, он всегда так делает? Злость что ли больше не на ком выместить? Чёртов садист, мне больно вообще-то…» Словно издалека послышавшиеся слова неожиданно прорвали пелену задумчивости, заставив снова содрогнуться. — Блин… Прости, не заметил, что слишком сильно тру. Ты просто так дёргаешься, будто о чем-то противном думаешь, вот я и захотел тебя немного отвлечь. Ну, если я прав, то хватит думать о плохом. — Блондин слегка нахмурился и озабоченно спросил. — Что вообще случилось? Можешь рассказать, если что-то беспокоит, я всегда готов выслушать. Родион горько усмехнулся про себя, в очередной раз удивляясь наглости и бестактности Яновского. «Размечтался. Да я охотнее обезьяне расскажу, нежели ему. Кем он себя возомнил? Я, в конце концов, тоже его спас, а не только он меня. Держит взаперти, ещё и хочет, чтобы я ему душу излил? Ну уж нет, увольте. Не дождётся!» Доминик вновь прервал ход его мыслей, говоря будто немного огорчëнным голосом: — Ну ладно, не хочешь говорить, не говори. Тут вроде отмыли, давай, поворачивайся. Чувствуя себя ужасно позорно и неловко, будто на него смотрит не один парень, а целая толпа народу, Рубцов поднялся на ноги. Чуть закусив нижнюю губу, он потупил взгляд в пол, наблюдая за течением воды, стараясь отвлечься от мрачных мыслей. Но те, как назло, отказывались уходить так же легко, как вода уходит блуждать по ржавым трубам. «Как стыдно-то… И что он обо мне думает? А вдруг я умер и мне всё это только кажется? А вдруг он меня обманул и за мной уже едут? А вдруг всё это — сплошная галлюцинация… Надо попытаться вернуться в реальность, или хотя бы понять, жив я или нет. Но как?..» Внезапная идея осенила: глубоко вдохнув, шатен со всей дури впился зубами в мягкую плоть на своём пальце. Из глаз посыпались искры, а лицо невольно исказилось от боли. У блондина, только собравшегося продолжить отмывать Родиона, буквально глаза на лоб полезли. Он не понимал, что произошло, и мягко говоря, был в шоке. Паника быстро подступала, вспыхивая фразами в голове: «Что такое? Какого хера он снова творит? Придурок!..» Не зная, куда себя девать, он заорал что есть мочи: — Дурак! Ты что делаешь? Руки убери! — дергая Родиона за руки, кричал Доминик, пытаясь заставить того отнять их ото рта. — А ну-ка хватит! Я СКАЗАЛ ПРЕКРАТИ!.. Кровь со слезами и слюной капала на белое дно ванны, смешиваясь с водой, но Рубцов не отступался. Боль оглушала, застилала глаза, но зато отлично гасила мысли воспаленного сознания и возвращала в реальность. У Яновского не оставалось другого выбора, кроме как схватить парня за подбородок и силой разомкнуть его челюсти, другой рукой вытаскивая пальцы. Спустя короткую, но невыносимо тяжёлую борьбу, Доминик всё-таки одержал верх. Он крепко держал тощую, окровавленную руку Родиона, чтобы он больше не смог укусить себя. Воцарилась мёртвая тишина. Яновский смотрел на Рубцова с неким страхом и недоумением, а тот, в свою очередь, слегка закинув голову назад, шипел от рези в пальце, иногда издавая другие нечленораздельные звуки. Лишь спустя несколько минут, когда Родион снова обрёл способность ясно мыслить, совсем сбитый с толку Доминик тихо промолвил: — Пойдём… Надо ещё раны обработать… — Продолжать купание он не решился. С него на сегодня и так достаточно. Рубцов послушно поплëлся за Яновским, когда тот пошёл за аптечкой и обратно до ванной. Блондин молча вытер того сухим полотенцем, затем аккуратно помог одеться в заранее приготовленную одежду. Перекись громко шипела и пенилась на коже, останавливая кровь, которая уже не первый раз за этот день норовила покинуть тело. — Сейчас будет немного больно. — налив на ватку спирт, и начав обрабатывать порезы, предупредил Доминик, слушая шипение и редкие вскрики. После этого, он усадил шатена на кровать в спальне и еле слышно, вкрадчиво спросил, вновь приподняв его забинтованную руку: — Зачем ты это сделал?.. Рубцов находился в безмолвной панике: не осталось никаких эмоций, кроме тревоги и страха. «И что ему теперь сказать? Хотя, какая разница, всё равно мне конец…» Но он все-таки решил убедиться, пробормотав дрожащим голосом: — А ты... Не вызовешь..? — Что? Опять ты за своё… Нет, не вызову, если расскажешь мне, почему ты этого так боишься и зачем прокусил палец. «Что мне делать? Если я скажу ему, у меня, может, и будет шанс…» Колени Рубцова начали мелко трястись, и не сиди он на мягкой кровати, не был бы уверен, что не упадет. — Хорошо, я расскажу… Но потом… Я спать хочу…