My broken memories

Так проходит еще какое-то время; дни складываются в недели, а недели — в месяца. Гокудера хмурится, когда слышит очередной разговор, что урочный год на этот раз пройдет, кажется, быстрее обычного, и вспоминает, какими же мучительными, невыносимо-долгими казались для него уже прошедшие два месяца. Ожидание вообще кажется слишком длинным, и из-за того — слишком тяжким. Но все же юноша надеется. Надеется, что его босс все же очнется, не сегодня, так завтра; не завтра, так послезавтра. Но и это послезавтра давно миновало, а Хаято тешит себя новыми надеждами. И ждет. Хотя изредка все же чувствует, как надежда его начинает потухать, и тогда он ругает себя всеми известными словами, создавая иллюзию, что не все потеряно. Это помогает ему держаться дальше, жить новое «завтра» и новое «послезавтра», ожидая чуда, которое, возможно, и не произойдет никогда. Многие лучшие врачи — спасибо за это Реборну и Девятому — констатировали одно — шансов почти нет. А если юноша все же и очнется, так то можно считать настоящим волшебством. Гокудера же с детства разучился верить в добрую, светлую магию и все прекрасно-сказочное, так обожаемое маленькими детьми. В частности, из-за отсутствия достойных примеров. В его прошлом было много красивых, «белых» моментов, но ровно столько же жестоких, мрачных. С появлением в своей жизни Десятого и будущих Хранителей, юноша начал чувствовать нечто необыкновенное, такое приятное и сладкое, как ни одна конфета в мире. Ведь разве все эти приключения, вся дружба — не чудо? Если нет, то что же? Гокудера вновь учится верить в это, от самых истоков глубоко в своем сердце. Потому что чудо — единственное, на что он все еще не перестает надеяться. С тех пор проходит два месяца, но душа юноши все еще скребется жестоким, болезненным чувством вины. Он ведь… так и не извинился за свою оплошность. Хотя судьба не раз и не два подкидывала ему шанс на это, но Гокудера как тогда, так и сейчас и в будущем не найдет сил произнести хотя бы одно заветное слово. Он ненавидит себя за это, но и побороть не может. Раз за разом невнятные страхи останавливают его, или же это делает Хранитель Дождя. Урагану даже кажется, что тот специально преследует его, хотя зачем Ямамото это?.. Они ведь и не общаются толком. Гокудера много раз — как грубо, так и более-менее спокойно — «советует» брюнету не таскаться за ним все время, на что тот лишь посмеивается, потирая ушибленный затылок, куда Хаято успевает залепить несильный подзатыльник. Впрочем, Гокудера не желает признавать, что порядком привык к обществу Дождя и даже не чувствует растущей нервозности. Отношения эти, правда, заключаются лишь в сопровождении друг друга от школы какое-то время. Они молча идут почти рука об руку, пока не расходятся в разные стороны — один направо, другой налево — к своим домам. Не больше и не меньше. Стабильно и молча. Не друзья, но и не просто знакомые-коллеги. Нечто среднее. Единственного, пожалуй, кого Гокудера так и не увидел за прошедшие два месяца, так это Реборна. Бьянки говорит, что ему пришлось спешно отбыть из Японии по внезапно возникшим проблемам. На этих словах молодая женщина отчего-то улыбается уголками губ, только несколько натянуто и нервно. Но и сам юноша не такой дурак, чтобы не догадаться, проблемы эти связаны с Тсуной. Это сильно его тревожит, ведь неизвестно, что решит Девятый — ибо больше некому вызывать Реборна, — и как это повлияет на босса и Хранителей в целом. Гокудера готовится ко всему, но даже так это известие, славившееся точно с неба, застает его врасплох. Когда ветры начинают крепчать, предвещая скорые морозы и снег, крохотная фигурка киллера нарисовывается на пороге дома Хранителя Урагана. Реборн нервно топчет старенький грязный коврик под ногами, засунув руки по карманам. Ветер качает полы его крохотной курточки и в мгновение ока рассеивает маленькие облачка белого пара, что вырываются из носа мужчины. Гокудера, издали завидев своего нежданного гостя, бросается вперед, преодолевая расстояние за считанные секунды. На улице холодно — зима в этом году обещается быть лютой, — но не это двигает Хранителем. Если Реборн вернулся, значит, все уже решено. Юноше не терпится узнать новости. — Ре… Реборн-сан! — еще издали кричит парень и вот уже роется в карманах куртки, ища ключи. Его пальцы мелко дрожат от нетерпения. Киллер благодарственно кивает и проходит в дом, не разуваясь. Гокудера наспех стягивает верхнюю одежду и шарф. Но то, что потом слышит Хранитель, не вписывается ни во что. С минуту, наверное, он сидит неподвижно, во все глаза уставившись на малыша-аркобалено. Смысл слов не сразу доходит, и юноша вынужден переспросить, на что Реборн отвечает лишь холодным: «Ты все правильно расслышал». — Н-но, Реборн-сан?! — Парень не может подобрать слов. Они путаются на языке, но вместо цельных предложений слетают лишь нечленораздельные звуки. — Гокудера-кун, ты слышал, что говорят врачи. — Лицо киллера непроницаемо, и Гокудера не может увидеть, как сильно волнуется он изнутри. Ураган и понять не может, как разгневан сейчас малыш-наемник, сколько ярости наполняет его сердце. — У Девятого не осталось выбора. — Но это же неправильно. Тсуна — Десятый Глава семьи Вонгола! — взрывается Хаято, и голос его, вопреки желанию, становится громче. Слишком многое накипело за прошедшие два месяца, и столь ошеломляющее — пусть и ожидаемое — известие стало каплей, что переполнила чашу терпения. — И… и он же ваш ученик. По непроницаемому лицу Реборна пробегает тень. — Это приказ Девятого, и я поручаю все тебе, Гокудера-кун, как правой руке Десятого Босса Вонголы. Хранитель Урагана молчит, поджав губы, и не мигая смотрит прямо в глаза киллеру. — Собери Кольца Вонголы. Девятому нужен новый наследник, а новому наследнику — новые Хранители. Гокудере кажется, что последние слова Реборн точно выплевывает.