My broken memories

Блеск резко ударяет в глаза, когда перед Хибари распахиваются высокие дубовые двери, пропуская его в полный нарядно одетого люда зал. Хранитель Облака щурится, раздраженно сводя брови, приобнажая в легком оскале рядок белых верхних зубов, кривит губы. Но он быстро привыкает и к задорной музыке, перекрываемой бесчисленными разговорами и заливистым смехом, и к пышноте нарядов здешних дам, хотя перед глазами все еще прыгают крошечные синеватые блики, а в ушах стоит неприятный звон. Юноше не по себе, но отказываться уже поздно; да и нельзя. Не ради этого они затеяли все, не ради этого его товарищи сейчас ой как рискуют. Не ради того, чтобы он сдался — и уж тем более сдался так просто. Но все равно раздражает. Это негодующее чувство копошится где-то на уровне груди, неприятно бьется о ребра, будто желая выплеснуться наружу пламенем. Хибари тактично кашляет, словно бы прочищая горло, и переступает порог в один широкий шаг, отдаваясь хаотичному торжеству. Его окружают счастливые лица с вполне себе искренними улыбками от уха до уха, но Кея все же не видит в них ни единого намека на жизнь и естественность. Одни только глаза, да и те какие-то туманные, иногда даже размытые. Хранитель Облака не может видеть их с такой же четкостью, как привык, и его невольно бросает в дрожь. Все же даже ему находиться в обществе таких поразительно похожих на оригинал фальшивок несколько напряжно. А если признаться честно, то и довольно страшно, что, в общем-то, случается с ним крайне редко. Хибари ведет плечами, воровато озираясь по сторонам и избегая на своем пути больших групп. Как прикажете читать с лиц то, что они на самом деле едва ли чувствуют? Хибари ненавидит бояться: это неимоверно сильно действует на нервы. Ему даже завидно, когда какая-нибудь дама с бокалом игристого шампанского в руке в очередной раз смеется над чем-то где-то за его спиной, а ее окружение, быстро заражаясь этим же настроением, отпускает несколько шуточек, и веселье становится громче. Некоторые гости даже оборачиваются ему вслед, видно, удивленные столь мрачному и нелюдимому юноше в столь ярком и дружелюбном обществе. Нет, вернее, девушке. Но так же быстро, как его присутствие напрочь стирается из воспоминаний окружающих, смешавшись с еще сотней таких же, сердце свыкается с волнением и уже не бьется с такой сильной тревогой, как несколько минут назад. Дирижер резко взмахивает рукой, подавая знак музыкантам, и издает пронзительный клич, и мгновением позже начинает играть легкая подвижная музыка, а Кею окружают танцующие пары. Юноша недовольно фыркает, широкими шагами быстро пересекая зал. Не хватало еще попасться кому-нибудь под горячую руку… или, вернее, ногу, или, того и гляди, быть пойманным под локоть и утащенным в самую гущу веселящейся толпы. Быть может, он был бы и не против, будь от этого хоть какой-то прок. Но, насколько хорошо он понимает, это совершенно бесполезно. Объекта его поисков там быть попросту не может; не такой он. Хибари быстро скользит взглядом с одного лица на другое, тревожно щурясь, но каждый раз встречает лишь холодное, абсолютно неживое радушие, такое же безликое, такое же одинаковое, как и на расписной маске. Все не то. Юноша не умеет видеть сквозь иллюзии, но все равно крепко уверен в своей правоте. Ну, ничего; еще не время отчаиваться. За всем своим волнением и напряженностью молодой мужчина отчетливо различает веру в собственный успех. Удача непременно настигнет его; просто немного позже. Так успевают отыграть еще три танцы, а голова уже начинает идти кругом от похожего в своей яркости блеска, одинаково-радостных лиц и, кажется, небольшой нехватки кислорода. Хранитель Облака проводит ладонью по шее, прикрывая глаза, и тяжело вздыхает; все оказывается труднее, чем он думал. Да и Хроме все еще нет… Может, думает юноша, даже ее «красная ленточка на чемодан» не сработала, или девушку каким-то образом раскрыли раньше времени. Кея качает головой, приказывая себе не думать о подобных вещах. От них только тревожнее становится. А ему абсолютно точно нужен небольшой перерыв. И в этот момент, точно бы слыша этот невольный мысленный призыв, к нему будто невзначай обращается некий юноша, отчего Хибари легко вздрагивает и оборачивается на голос. — Вижу, вам тоже не по душе здесь, — раздается у его плеча почти смеющийся голос, а тон и манера растягивать гласные звуки отчего-то кажется до боли знакомым. Кея почти физически чувствует широкую, даже какую-то хитрую, словно лисью, улыбку незнакомца. Этот молодой мужчина на удивление хорошо сложен, да и черты лица у него правильные, приятные: прямой нос, ямочки на щеках от растянутых в широкой улыбке губ, раскосые глаза, чуть прищуренные, цвета спелой сливы, высокий лоб… Впрочем, оно даже и не важно, насколько хорош собой и очарователен этот человек, когда его лицо — всего лишь очередная маска в океане таких же хороших и очаровательных. Но все же, кажется, несколько другая. Хранитель Облака хмыкает, несильно двигая руками, и отводит взгляд. Уже и не важно, насколько правилен этот юноша (а юноша ли?). Перерыв подразумевает под собой какое-нибудь укромное местечко подальше от людских глаз, и разговор туда ну вот совсем никак не вписывается. А значит, надо избавляться от назойливого незнакомца, пускай даже у него совсем другие планы. — Есть немного, — нарочито небрежно отмахивается Хибари, заставляя себя непринужденно улыбнуться, хотя получается, должно быть, с трудом и явно криво. — Боюсь, подобные мероприятия не по мне. Незнакомец пристально вглядывается в лицо Кеи, наматывая на палец прядь вьющихся пшенично-желтых волос и будто неслышно хихикая, и Облако начинает нервничать под его дотошным взглядом и, кажется, переигрывать настолько, что все его действия и жесты кажутся слишком естественными; до такого, что невольно начинаешь сомневаться в их искренности. — Что ж, — продолжает юноша, — довольно необычно было встретить вас сегодня, — улыбается он, потирая руки, а Хибари нервно дергается, гадая, что же имеет в виду блондин. На миг его даже посещает и ярким всплеском тревоги вырывается в глаза, заставляя сбиться дыхание, мысль о том, что что-то стало с иллюзией Хроме или что весь их замысел всплыл наружу… Но нет, успокаивает себя молодой мужчина, такого просто не может быть. Он быстро оглядывается по сторонам, почти в паническом беспокойстве пытаясь найти взглядом знакомую черную макушку, но все зря. «Где же ты потерялась, Хрома-сан?» Сама идея кажется ему бредовой, но вместе с тем он довольно четко видит, что все вполне возможно, а это раздражает; сильно раздражает. Кея поджимает губы и решительно обращается к незнакомцу: — Могу то же самое сказать и о вас, — говорит он, и грубые нотки проскальзывают в голосе. Блондин щурится, улыбаясь до невозможного еще шире. — В таком случае, вы, наверное, не откажете мне, если я приглашу вас на танец. А вот это уже на самом деле плохо. Юноша тянет руки, и Хибари резко отшатывается от него на несколько шагов назад, чудом лишь успевая остановиться в нескольких сантиметрах от спины одного из официантов, носящихся по залу с подносами и шампанским в руках. Правда, все произошедшее в полной мере Хранитель понимает лишь спустя несколько секунд, и легкая краска бросается ему в щеки. Черт. — Простите, но все же нет, — сконфуженно бормочет он, потупив взгляд, и не замечает, как его с силой хватают за руки и тянут вперед. Хибари не успевает среагировать, и широкая ладонь блондина накрывает его ладонь, а вторая ложится на талию. Юноша хочет возмутиться и пытается выдернуть руку, но незнакомец с диковиной силой держит его, отрезая любые пути к отступлению. На фоне играет легкий вальс, и блондин делает шаг в сторону танцующих, вынуждая Кею последовать за ним. Тот чертыхается и сверлит своего внезапного партнера по танцу негодующим испепеляющим взглядом, на что получает снисходительную убийственную улыбку. Смириться с таким позорным — во всех смыслах этого слова — проигрышем оказывается гораздо сложнее, чем думается. Облаку не остается ничего, кроме как подчиниться. Ну, а раз так, то пусть игра будет по его правилам. — Я веду, — холодно роняет брюнет, готовясь делать первый шаг, но тут его будто молнией прошибает, когда он чувствует, как горячее дыхание незнакомца щекочет его ухо. — Просто встань на мои ноги, — шепчет блондин, посмеиваясь, и Хибари вдруг понимает, насколько хорошо знает этот голос и смех, насколько сильно не может их терпеть. Облако передергивает плечами, но крепкая хватка не дает ему отпрянуть; юноша смотрит в смеющееся лицо и холодеет. Приятное лицо плывет, теряя свои мягкие черты, вытягиваясь и меняясь до неузнаваемости, а волосы на миг темнеют и распрямляются, становясь жесткими, теряя ту свою видимую шелковистость. Радужка глаз же, напротив, светлеет, из сливового оттенка обращаясь в темно-голубой в одном и пылающий алый в другом. Это уже не лицо очаровательного скучающего незнакомца, но жуткое, хитрое лицо некогда товарища по клану и заклятого противника. Некий ужас сковывает Хибари, и он с несколько секунд не может двинуться, не в силах поверить своим глазам. А улыбка, дрогнув, тянется все шире и шире. — Ты! .. — вскрикивает Кея, но тонкий палец касается его губ, прекращая назревающее громкое негодование. Рокудо Мукуро снова напускает вид приятного джентльмена и щурится, посмеиваясь в своей манере. — Пожалуйста, Кея-кун, мне ведь тоже не сильно приятно с тобой танцевать. Вот если б тут была настоящая Хроме-тян… — юноша мечтательно закатывает глаза, причмокивая. Хибари нервно сглатывает, скалясь, но все же выполняет просьбу и становится на ноги бывшего Хранителя Тумана. Тот начинает движение, унося Облако в самую гущу танцующей толпы. — Вопрос открыт, — продолжает Мукуро как бы между делом, — что ты здесь делаешь и откуда у тебя эта родинка на плече? — О чем ты? — Хибари хмурится, напрягаясь сильнее. — О ро-одинке, — тянет иллюзионист, — не плече-е; ты что, подглядывал за моей милой Хроме-тян? На этот раз Кея уже морщится, хаотично вспоминая, что такое важное он упустил в этой жизни, что за чушь втирает ему Мукуро и при чем здесь ко всему прочему Докуро. — Эту, — проговаривает Рокудо, в быстром движении руки касаясь места где-то на левом плече со спины. Туман обреченно вздыхает. — Позволь тебе объяснить. Вот посмотри туда, — молодой мужчина кивает в сторону, и Хибари быстро смотрит туда, где высокий мужчина с телосложением шкафа и брутальной рыжей бородой кружит в танце миниатюрную фигурку… стоп, еще одной Хроме?! Хранителя Облака едва не пробивает на смех. — А я и не знал, что она так популярна, — фыркает брюнет, позволяя себе ухмыльнуться. — Моя б воля, никто б ее не видел, — отвчает иллюзионист, и Хибари удивленно вскидывает бровь, поднимая смеющийся взгляд на помрачневшее и какое-то смятенное лицо некогда товарища. Серьезно, да? — Уж не ты ли часом тащишь ее под венец? — Кто тебе сказал такую глупость? — щурится Мукуро. — Но не о том речь. Приглядись к ее левому плечу, Кея-кун. Видишь что-нибудь? Облако отрицательно качает головой. — А у тебя там родинка. Под одеждой ее не видно, так что твоему другу простительно, чего не сказать о тебе, Кея-кун. А ведь ситуация забавней не придумаешь. Хибари бы и рад посмеяться, тем более понимая весь абсурд происходящего, но все, что он делает, так это улыбается с нехорошей хитринкой, понимая, кто из них двоих на самом деле проиграл. Потому что танец танцем, а явно ревнующий Рокудо Мукуро с собственническими замашками еще пригодится — ну, хотя бы для тех же самых подколов. Кея быстро осматривается по сторонам, и улыбка его становится еще шире. — Так какого хрена ты делаешь? Неужели твоя невеста не станет ревновать? — Она не… Но договорить ему не дает строгий голос, раздающийся откуда-то со спины. — Он прав, Мукуро-сама. Оставьте Хибари-сана в покое, иначе я буду ревновать вас к мужчине и расторгну помолвку. — Ты жестокая, Хроме-тян, — стонет иллюзионист, но все же расцепляет руки, позволяя Хибари высвободиться. Тот с нескрываемым удовольствием выдыхает, чувствуя, что снова волен двигаться сам по себе. — Врезать бы тебе, но обстановка не та, — недовольно бурчит Кея, разминая запястья. — Ты долго. — Простите, — девушка послушно склоняет голову, успевая бросить на Мукуро полный недовольства взгляд. — Вы нашли его? — Пока нет, — Хранитель Облака кривит губы, смотря куда-то вдаль, кладя руку на шею. — Зато, судя по всему, мы нашли Каваллоне. Докуро следит за взглядом товарища и невольно морщится, завидя, как еще одна она в компании рыжебородого шкафа роняет на пол высокий бокал и смущенно смеется, потирая в характерном жесте затылок. Иллюзионистка обреченно выдыхает, возвращаясь к своим спутникам. — Неужели я и в самом деле так выгляжу со стороны? — негромко проговаривает она скорее для себя в качестве риторического вопроса, чем для кого-то еще в качестве нормального. — Извините его, Хибари-сан, — кивает она на стоящего рядом Мукуро. Юноша лишь отмахивается. — Что нам делать теперь? — говорит он, устало проведя рукой по волосам, зачесывая их назад. — Понятия не имею, — пожимает плечами Хроме. — Я уже видела Ямамото-сана и Гокудеру-сана, но и они не заметили ничего странного. В нескольких метрах от них какой-то неуклюжий мужчина напарывается-таки на официанта и валит его на пол под шумный взрыв хохота со стороны стоящих подле участников Маскарада. Хибари поворачивается лишь из чистого ленивого интереса без особенной надежды хоть на какой-то успех и следит, как виновник инцидента, рассыпаясь нелепыми извинениями, неуклюже отбредает в сторону от собравшейся толпы, красный от смущения. — Мы не должны сдаваться, Хибари-сан, — тревожно смотрит на него Хранительница Тумана, но натыкается на глухую стену безразличия. Кея не хочет сдаваться, но у него уже начинают опускаться руки. — Еще вся ночь впереди. Может, и не стоит игра свеч. Обознался, навыдумывал невесть что. Поддался какой-то нелепой мечте, потерявшей все шансы на успех еще несколько месяцев назад. — Мы найдем его, Хибари-сан. Тсуна мертв, и с этим ничего не поделаешь. — Непременно найдем. Но все это до поры до времени, пока этот неуклюжий мужчина, о котором Кея уже почти успевает забыть, не поворачивается к нему лицом и их взгляды совершенно случайно не пересекаются, пока мороз покрепче сорокаградусного не бьет по голове, заставляя все тело онеметь на добрые десять секунд. Сердце ухает и проваливается в пропасть, и юноша даже забывает, как дышать. Мысли путаются, но все равно все сходятся в одном и будто кричат, противным звоном отдаваясь в висках и ушах: «Это он! Это он, мать его! Это он!». Встревоженная Хроме следит за его взглядом и сама становится статуей под стать, шокированная и удивленная сильнее, чем сама же и ожидала. — Это… это то, что я вижу? — севшим голосом спрашивает Мукуро, не отрывая взгляда от заветной фигуры, разрушая повисшее молчание в оглушительном шуме. Хибари моргает, быстро смотря на спутников. — Хроме-сан? — Девушка дергается, будто по ее телу проходит электрический заряд, и нервно кивает, сжимая дрожащие руки в кулаки так сильно, что белеют костяшки пальцев. Она прикусывает губу, хмурясь от боли, когда аккуратные ногти впиваются в мягкую кожу, и старается взять себя в руки. — Это он, — отвечает она ровным голосом, унимая дрожь. — Уведи Мукуро, — резко кидает Облако, не смотря в ее сторону, и устремляется вперед. Девушка берет иллюзиониста под руку и тянет за собой, но тот даже не думает сниматься с места. — Пойдемте, Мукуро-сама, — бормочет она, но без каких-либо успехов. Мукуро нервно смеется, явно желая увидеть продолжение истории, и ему, кажется, наплевать на ее завязку. Но в это время поспевает ее спасение. — Нас так много, — щебеча, улыбается во все тридцать два подоспевшая еще одна Хроме Докуро, буквально повисая на второй руке мужчины. Ее рыжебородый спутник верной тенью следует за ней, но все же тактично выжидает в стороне, сложив руки на груди. — Знаете, нехорошо заставлять даму ждать, — продолжает она тоном какой-то капризной кокетки, склонив голову на бок и подняв глаза к потолку. Улыбка же Рокудо теряет весь свой напущенный блеск, становясь блеклой и тусклой, скорее даже смущенной и в какой-то мере панической. Он кидает последний взгляд на фигуры Хибари и неуклюжего мужчины и полностью переключает внимание на окруживших его дам. — Ну я просто не могу отказать, когда такие милые девушки меня так отчаянно просят, — расплывается он в довольной усмешке и послушно следует за ними. — Только учти, Хроме-тян, — добавляет он, наклоняясь к ней, — ты так просто не отделаешься и расскажешь мне, что за чертовщина тут происходит. Одна Докуро смотрит на него с осуждением и сомнением, а вторая переводит любопытный взгляд с одного на другого.