*
— Регина, спасибо, что пришла! — Топольницкая обнимает меня крепко, я удивлённо хлопаю ресницами и неловко улыбаюсь. — Мне Серёжа про всех гостей рассказал, я же вас встречаю. Фотографии показывал даже. — Надеюсь, он выбрал какие-нибудь удачные, — хмыкаю я. Юля хихикает и крепко обнимает подошедшего Арсения, который расплачивался с таксистом: вдруг сломался терминал и пришлось шариться по карманам в поисках наличных. — Думаю, вы сами тут разберётесь. Можно не разуваться, если что, — девушка подмигивает и отвлекается на прибывшую гостью, которую я не знаю. Я брожу по коридору в поисках еды и выпивки, но натыкаюсь на Серёжу. Тот весь в мыле, бежит и почти спотыкается о собственные ноги, держа в руках приличных размеров колонку. Я выставляю руку и ловлю Матвиенко, который уже почти встретился носом с полом. Подняв глаза, тот сначала смотрит как-то глупо и непонимающе, а потом расслабляется. — Фу, Рен, это ты. Я в такой запаре, всё жопа, — вещает Серёжа и ставит колонку на пол. — Вы рано, у нас ещё ничего не готово, но в холодильнике есть море пива и чего покрепче, стаканы есть одноразовые, с едой сложнее. Там курьер задерживается, но в целом я могу что-то поискать… — Тшш, Матвиенко, дай обнять тебя, потом будешь бухтеть, — смеюсь я. Серёжа размыкает объятия и делает шаг навстречу, заключая в крепкое кольцо рук, будто только и ждал, что я приглашу обниматься. — Поздравляю, круто, что у вас с Топольнёй получилось! — Никто в нас не верил, а получилось, — гордо бубнит Серёжа мне в волосы и отстраняется. — Короче, развлекайтесь сами пока, скоро гости подтянутся, — мужчина вновь поднимает колонку и направляется куда-то вглубь дома, светя кислотно-зелёными носками. Спустя несколько минут поисков я дохожу до кухни, где обнаруживаю Арсения — тот сидит, закинув ноги на соседний стул, и с довольным лицом потягивает холодное пиво. По бокам запотевшей бутылки стекают капли воды. На Арсении тоже носки какие-то дурацкие: с улыбающимися лисами. Я открываю холодильник и вытаскиваю бутылку сладкого яблочного сидра — на полках стоит ещё сухой и полусухой, но кислятины сегодня не хочется. — Откроешь мне? — Арсений ставит на подоконник своё пиво и шарится по карманам. Вытащив ключ, снимает пробку с сидра. — Ого, я даже не знала, что ты так умеешь. — Я ж из Омска. Об забор ещё умею открывать и кольцом, — гордо сообщает Попов и хмыкает. Кажется, вечность можно знакомиться с Арсом и восхищаться им снова и снова: он может читать наизусть стихи Маяковского, а потом открыть пиво об забор. Мечта, а не мужчина. Мы проводим на кухне за выпивкой и разговорами не меньше получаса, прежде чем начинают стекаться гости. Людей действительно много, мгновенно становится шумно, Арсений то и дело кому-то жмёт руки или обнимает. Я же вижу знакомые лица куда реже и просто скомкано представляюсь, пока на кухню не вваливается Шастун. От этого испытываю сразу облегчение и неловкость: облегчение от ощущения, что друг рядом, неловкость — после сцены ревности в исполнении Попова. — О-о-о, вот вас-то я и искал! — сообщает Антон и сгребает меня со стула в свои объятия. Отстранившись, я стараюсь пронаблюдать за реакцией Арсения, но тот весьма расслабленно жмёт руку Шасту и кивает Ире. — Чего искал? — интересуюсь я, плюхнувшись обратно на своё место. Тут мне нравится, можно даже никуда не уходить — так и сидеть, сложив ноги на колени Арсению и потягивая яблочный сидр. Правда от холодильника приходится отползать, когда то и дело кто-то подходит за порцией алкоголя. — Короче, новость — пушка! Помнишь, я тебе пилот проекта показывал? — Антон аж на месте стоять не может и наворачивает круги по помещению, теребя цепочку на шее. Я киваю. — Приняли! Мы будем его снимать, бля-я-я, да! Антон подпрыгивает и даже в ладоши хлопает. Мы с Арсением синхронно встаём, чтоб по очереди обнять Шаста и поздравить. Попов совершенно искренне треплет Шаста по волосам и показывает большой палец. Кузнецова тем временем ковыряет крышку пивной бутылки ножом, потому что открывашку унёс Серёжа парой минут ранее, и приговаривает: «Да чтоб тебя, сука стеклянная». — Ой, Ир, щас Арсений тебе откроет, он умеет, — заявляю я и отбираю у девушки пиво, чтоб вручить Попову. Тот закатывает глаза, но бутылку открывает теми же ключами. Ира коротко благодарит и уходит, широко распахнув глаза от удивления, из коридора ту зовёт, кажется, Катя Позова. Антон смотрит на Попова с воронежским одобрением и уважением. — Рен, не хочешь сгонять покурить? — спрашивает Антон, отхлебнув тёмного пива. Я пожимаю плечами и оборачиваюсь на Арсения, как бы взглядом спрашивая разрешения. — Шо такое, я кого-то из вас обидел? Или вы против меня спелись? Так, бля, — Шаст упирает руки в боки и топает ножкой, как птичка из мема. — Не, Тох, я просто Регину приревновал, но сейчас всё нормально, валите куда хотите, — спокойно отвечает Арс со смешком, а я так и замираю. Арсений едва ли не впервые за всё время знакомства так спокойно признаёт собственные чувства и заявляет о них вслух, да ещё и Антону, с которым они лучшими друзьями никогда не были. Куда понятнее было бы, скажи Попов такое Серёже — всё-таки те дружат больше десяти лет, и уровень доверия заметно выше. Шастун, очевидно, тоже в шоке, потому что стоит, глупо приоткрыв рот, и неотрывно пялится на Арса. Арсений тем временем спокойно потягивает пиво и достаёт телефон, чтоб полистать ленту. — Хуя, — выдаёт Антон, но в конце концов хлопает себя по карманам в поисках пачки сигарет и направляется к выходу. Я на автопилоте бреду следом, прихватив сидр: чтоб такое осмыслить, явно надо ещё выпить, а лучше допить. На улице тепло и очень солнечно, приходится жмуриться от слишком агрессивных лучей и прятать лицо. Антон несколько минут молча затягивается сигаретой и задумчиво жуёт фильтр, я повторяю те же действия, периодически запивая затяжки холодным сидром. Арсений куда-то дел свою скрытность; хорошо это или плохо, пока непонятно. Я даже особо не пытаюсь вникнуть в мотивы действий мужчины, чтоб окончательно не запутаться во всём происходящем. Слишком много вопросов я задавала себе прежде, и это вылилось в пиздец длинной в полтора года. — Он приревновал тебя ко мне? — наконец выдаёт Шастун, прикуривая уже вторую сигарету, едва затушив предыдущую. Я хмыкаю и киваю, опустошив бутылку. — Восхитительный долбоёб, — подытоживает Шаст. Я не нахожусь, что ответить, поэтому просто пожимаю плечами и присаживаюсь на ступеньки. Недолго думая, Антон садится рядом и морщится — дерево нагрелось от солнца и припекает зад. Я почти слышу, как крутятся шестерёнки в голове у друга, с каким неистовым скрипом те пытаются переварить услышанную информацию. Неловко хлопаю Шаста по плечу и стараюсь ободряюще улыбнуться. — Ты меня извини, Рен, ты лучше всех, но я бы даже под дулом пистолета не стал с тобой трахаться, — тихо и даже как-то интимно, сокровенно признаётся Антон, а я смеюсь, запрокинув голову. В нижних ресницах от смеха путаются слёзы, друг смотрит непонимающе. — Не обижаешься? — Зай, абсолютно взаимно, — отвечаю я, наконец отсмеявшись. Антон вопросительно поднимает бровь и встаёт на ноги. — А так? — Шаст покачивает бёдрами у меня почти перед носом и игриво приподнимает футболку, демонстрируя живот: старается, видимо, соблазнить, но ничего кроме нового приступа хохота не получает. Меня складывает пополам, и в конце концов Антон тоже сдаётся и шлёпается прямо на траву, скотски гогоча. — Уф, блять, кошмар. — С-согласна, — задыхаясь, отвечаю я. В поле зрения оказывается Шеминов, отчего-то вновь злобно косясь на меня. Эта ситуация напрягает, но выяснять отношения я пока не готова: слишком мало выпила. Казалось, что со Стасом у меня весьма уважительные деловые отношения, но что-то, видимо, пошло не так (читать: по пизде). Антон поднимается со старческим кряхтением и подходит к Шему, чтоб пожать руку в качестве приветствия. Тот реагирует спокойно и ускоряет шаг по направлению ко входу. Шастун ничего необычного не замечает, так что я предпочитаю не жаловаться и просто забить.*
— Арсений, представишь мне свою спутницу? — пьяно улыбается какой-то мужчина, которого я вижу, кажется, впервые. На новоселье приезжает слишком много гостей, и их лица давно слились для меня в одно невнятное пятно. Арсений смотрит на мужчину тепло и улыбчиво, как на старого знакомого. — Это Регина, я рассказывал тебе про неё. Регина, это Миша, — лаконично представляет Арс, и я протягиваю руку для рукопожатия. — Рассказывал? — уточняю я, прижавшись плечом к Попову. Тот притягивает меня ещё ближе и держит руку на талии. — О, да, Регина! И только самое хорошее, безусловно, — говорит Миша и хихикает, а Арсений почему-то подхватывает. — Ох, Попов, повезло тебе с девушкой. Необыкновенная она тебе попалась. — Кому нужны обыкновенные? Моя вот с такой очаровательной придурью, сам себе завидую, — посмеивается Арс и целует меня в макушку. Я рассматриваю сидр сквозь коричневое стекло бутылки и думаю, комплимент мне отвесили или обосрали. Впрочем, плевать, я уже чрезвычайно пьяная. — Не с ебанцой, а с нюансами, — гордо заключаю я и салютую собеседникам бутылкой, на что те отзываются хохотом. — Да, вот об этом я и говорил. Великолепная, — подтверждает Миша, а я отползаю в сторонку, чтоб дать мужчинам поговорить. Побродив несколько минут по помещениям, натыкаюсь на Стаса, который как раз закончил беседовать с Позовыми и направляется в сторону кухни. Перехватываю мужчину в тёмном коридоре для разговора и преграждаю путь рукой. Шеминов закатывает глаза, но покорно плетётся вслед за мной и тяжело дышит, собирая слова. Я не успеваю начать разговор, как Стас резко выдаёт: — Вы снова вместе? — таким тоном, будто узнал, что я вновь принялась за употребление запрещённых веществ после долгого перерыва. С презрением и грубостью. — Э-э, да. Это проблема? — стараюсь ответить с вызовом, но уверенности голову поднять и столкнуться с тёмными глазами не хватает. Язык ворочается вяло из-за количества выпитого, спасибо хоть вообще двигается. — Рен, — Стас устало трёт глаза ладонью и вздыхает, — в работе ты практически незаменима. А в отношениях с Арсением ты — пиздец какая проблема. Обычно мне нет дела до личной жизни импровизаторов, но сейчас… Арина так отлично сдерживала Попова, он был спокойным, включался по щелчку и не растрачивал себя попусту, а теперь… — я ошарашено пялюсь на Шеминова и не могу поверить собственным ушам. — Он её просто не любил, — отвечаю я даже спокойнее, чем ожидала: голос твёрдый и ровный, даже не подрагивает, хотя внутренне меня трясёт мама не горюй. — Мне наплевать! — кричит Стас, и я отшатываюсь. — Без любви бы женился! Этот проект — дело всей моей ёбанной жизни! И мне пиздец как не нравится то, что ты делаешь своим возвращением. Лучше бы Антон не летал к тебе тогда, — с рычания голос Шеминова переходит в злобный шёпот, я безнадёжно цепляюсь ногтями за подоконник и стараюсь устоять на ногах. — Слушай, ты случайно не хочешь вернуться? Я бы оплатил перелёт и жильё на первое время. — Ты случайно не хочешь помыть рот с мылом и пройти курс психотерапии, Стас? — выплёвываю я и выхожу с кухни, плечами распихивая гостей и стремясь на улицу. В голове ничего, кроме слова «пиздануться», нет. Участок достаточно большой, чтоб сбежать незамеченной, да и на улице сгущаются сумерки. Настроение стремится не то, что к нулевой, а к минусовой отметке, сидр в бутылке вдруг горчит, кажется слишком дешёвым и мерзким. Люди продолжают танцевать и болтать, а я мысленно концентрируюсь лишь на тёмных и свирепых глазах Шеминова: кого угодно я могла представить злодеем, но только не Стаса, который в период контракта казался таким участливым и милым. На рыжий огонёк подожжённой сигареты, как на маяк, по темноте идёт покачивающийся Шаст с Ирой под руку. Внутри клокочет такая жуткая злость, что мне хочется убежать прежде, чем пара подойдёт ближе, но я не успеваю. — Слушайте, у Шеминова вообще совесть, блять, есть? — грубо спрашиваю я у подошедших ребят. Ира с Антоном непонимающе переглядываются и подходят ближе. — Ну так-то совесть — это роскошь, а Стас дядя бедный. Шо случилось? — интересуется Антон и делает затяжку одноразовой электронной сигареты с запахом жвачки. Давно заметно, что со Стасом дружба у всех держится на соплях исключительно из чувства долга. И, видимо, неспроста. — Ничего такого, просто предложил оплатить мне перелет в Прагу и проживание, чтоб я оставила Арса в покое и дала ему дальше встречаться с Ариной, а потом на ней жениться, — я кривлюсь и докуриваю сигарету в две глубокие затяжки. Кузнецова нервно хихикает, глаза Антона округляются. — Предложил тебе что? — переспрашивает Ира, и я просто киваю: ты не ослышалась. — Ты же не согласилась и послала Шеминова на хер? — Конечно, Ир. Мне эти женщины на А уже поперёк горла, будто Алёны мало было, — я вновь морщусь. Кузнецова кивает, а Шаст горько ухмыляется. — И как мне работать с ним в одном коллективе после этого? С Арсением всё наладилось наконец, а теперь Стас будет на нём срываться и дальше. На мне, наверное, тоже. Трава, на которую я опускаю взгляд, качается перед глазами и то приближается, то становится дальше. Я качаю головой, стараясь отогнать опьянение, но ничего не выходит. Антон цепляет Иру за локоть и бредёт с ней дальше, давая мне провести время в одиночестве. Как-то даже странно, что Шаст всегда понимает моё состояние и поступает ровно так, как требуется: остаётся рядом, несмотря на просьбы уйти, либо молча оставляет меня в покое. Может, мысли умеет читать? Специально мысленно несколько раз проговариваю: «Вернись, вонючка», но не срабатывает — Шастун, покачиваясь, идёт по направлению к какой-то клумбе. На улицу выходит Стас с прижатым к уху телефоном и бродит по участку, видимо, в поисках лучшей связи. Я не слышу, о чём тот говорит, да и не стараюсь вслушаться; я наоборот от него бегаю и стараюсь найти уголок потемнее, пока мой телефон не жужжит уведомлением. Арс, (00:13): Девочка моя, ты где? Улыбнувшись экрану, подхватываю поставленную на какой-то камень опустевшую бутылку из-под сидра и направляюсь в дом в поисках Арсения. Только увидев, плюю на окружающих и всё вообще, впиваюсь в губы Арса поцелуем каким-то слишком грубым и собственническим, будто пытаюсь себе и окружающим доказать: моё. Попов охотно отвечает, покорно размыкает губы со вкусом вишнёвого пива и рвано дышит, устроив руки на моей талии. Я отстраняюсь не сразу, даю ответить с тем же рвением и страстью, лишь затем отодвигаюсь и победоносно улыбаюсь. — Ты чего это? Напилась? — хихикает Арс и проводит горячими руками по предплечьям снизу вверх и обратно. Я лишь киваю и обвиваю Арсения обеими руками. — Я ведь не мешаю тебе работать? — наконец выдаю я полушёпотом. Попов отстраняется и смотрит на меня, нахмурившись. — Рен, у меня вообще-то выходной, — с таким же недоуменным лицом произносит он, и я прыскаю. — А. Если в общем и целом, то нет, не мешаешь. Вдохновляешь скорее, — голос у Арсения мягкий, но в то же время уверенный, и я удовлетворённо киваю, вновь устраивая голову на плече мужчины.*
— О, ещё гости? — выкрикивает Серёжа, глядя в дверной проём. Кажется, Матвиенко один из немногих, кого не тянет спать. Алкоголь всё-таки зло, и правильно Серёга выбирает альтернативы. У меня нет сил разворачиваться, я слишком уютно устроилась на полу рядом с Арсением, укрытая его безразмерной рубашкой. В комнате горит мягкий свет, музыка приглушена, кто-то разговаривает, кто-то целуется, кто-то играет в карты, кто-то дремлет. Я отношусь скорее к последним, пока Арс болтает с Позовым и придерживает меня за плечи, чтоб не сползала. — Всем привет! Юля, Серёжа, с новосельем! — голос за спиной подозрительно знакомый, но я не могу сообразить, кому он принадлежит. Лениво подняв голову, вопросительно смотрю на Попова, который шепчет: «Ой, бля-я-я». Гением быть не надо, чтоб понять: тонкий девичий голос принадлежит Арине. Сразу становится ясно, кому звонил Стас, открытым остаётся вопрос: «Нахуя?». Арсений уже не выглядит таким ошарашенным и рассерженным, как в тот раз, когда получил в итоге от Шаста по лицу. Мужчина выглядит скорее усталым, но будто ожидавшим подобной подставы. Я коротко сжимаю его ладонь и выпутываюсь из объятий, чтоб Попов смог подойти к позвавшей его сестре Шеминова. Стас сидит и ухмыляется в стакан с коньяком, я закатываю глаза: детский сад, штаны на лямках. — Уверена, что не хочешь пойти со мной? — тихо интересуется Арсений, переступая через вытянутые ноги Антона, который явно спит уже не первый час. — Я тебе доверяю, иди, — спокойно заверяю я и напоследок ловлю руку Арса, чтоб коротко поцеловать в костяшки. Мужчина тепло улыбается и бочком проходит к двери, чтоб скрыться в тёмном коридоре. Первые минут двадцать я спокойно сижу, дальше начинаю нервно ёрзать и вслушиваться во все посторонние звуки, но не распознаю ничего, кроме бубнежа рядом сидящих людей и играющих из колонки Би-2. В конце концов моё терпение заканчивается, и я тихонько выхожу из комнаты и стараюсь найти Арсения среди кучи коридоров и комнат. Обнаруживается он вместе с Ариной на кухне — тут, кажется, все важные события вечера происходят, рядом с холодильником, полным бухла. Мужчина расслабленно сидит на стуле, а девушка стоит и практически в голос рыдает, всплёскивая руками. Арс даже не пытается успокоить истерику, просто сидит и наблюдает как-то растерянно. На моё появление никто не реагирует из-за отсутствия верхнего света: горит только тусклая лампочка над вытяжкой. — Арин, уймись, а, — устало выдыхает Попов и закатывает глаза. — Я с тобой не спал даже. — А зря! Очень зря! Давай прямо сейчас, ты поймёшь, что теряешь! — почти верещит девушка — странно, что их было не слышно — и судорожно пытается спустить лямки топа, но я подхожу со спины и кладу ладони на её трясущиеся руки, не давая оголиться. — Тебя ещё тут, блять, не хватало! — Твоей голой груди тут тоже прям очень не хватало, — ровным голосом говорю я и возвращаю на место бретельки, напоследок набросив на плечи девушки рубашку Арса. Арина брыкается и почти заряжает мне локтём по рёбрам, но я вовремя отклоняюсь. — Да какого чёрта! Стас говорил, что вы расстались, сам меня сюда позвал, сказал, что ты пьян и говорил обо мне, — девушка выглядит действительно растерянной, обессилено опускается на пол и размазывает слёзы по щекам. Я горько хмыкаю, пока лицо Арсения искажается, выражая лаконичное «Охуеть». — Стас вообще очень много пиздит, — сообщаю я и подсаживаюсь к Арине, мягко обнимая ту за плечи. Девушка всхлипывает и сначала никак не реагирует на прикосновения, но в конце концов разворачивается ко мне всем корпусом и утыкается в грудь, её бьёт крупной дрожью, плечи ходят ходуном. — Я как идиотка за ним бегаю, господи, — сокровенным шёпотом говорит Арина, звучно шмыгнув носом, — я так влюблена в него, Регина, вот почему ты, а не я? — Ну тише-тише, — шепчу я. Я поднимаю взгляд на Попова, с которого по-прежнему можно зарисовывать краткий визуальный справочник по эмоциям, и улыбаюсь, поглаживая Арину по спине, приговариваю, что та заслуживает любви и обязательно встретит своего мужчину. Арс всплёскивает руками и встаёт, а затем садится снова, не зная, что делать. Я не сдерживаюсь и беззвучно хихикаю, пока девушка потихоньку успокаивается. Поднимает на меня заплаканные глаза и улыбается, стирая слёзы со щёк. — Ладно, я понимаю, почему ты, — смиренно произносит Арина и поднимается на ноги, гордо выпрямляет спину и поправляет растрёпанные волосы. — Будь здоров, Арсений Сергеевич, — говорит напоследок девушка и покидает помещение, громко зовя Стаса. — Это чё такое было? — наконец выдаёт Арс и открывает холодильник, ища по полкам остатки чего-нибудь алкогольного. Я подхожу тоже, чтоб достать сидр: почему-то сегодня одна я на него налегаю. — Я думал, ты с ней драться будешь. — В честь чего? Она влюблена в тебя, Арс, и ей больно, — Попов непонимающе хлопает глазами, глядя в стену, и делает несколько больших глотков залпом. — Это всё проделки Стаса. Он хотел на ней тебя женить как-нибудь, чтоб ты спокойно работал и не тратил эмоции вне сцены. Он хотел оплатить мне перелёт обратно в Прагу и жильё на первое время, чтоб я вам не мешала. Он хотел, чтоб всем было хорошо. Это странные методы, неадекватное виденье «хорошего», согласна, но по-другому Шем просто не умеет, понимаешь? — Нет, — честно отвечает Арсений, я смеюсь и сажусь на подоконник рядом с мужчиной. — Ну и не надо, — я протягиваю вперёд сидр, чтоб чокнуться. Арс лениво стучит по горлышку бутылки и снова припадает к пиву, будто то способно ответить на все вопросы. Телефон Арсения гудит в кармане, тот быстро достаёт его и смотрит на экран, где сияет уведомление от Алёны. Я совершенно автоматически отворачиваюсь, съёжившись. Тело реагирует мгновенно: к глазам подкатывают слёзы, а горло сжимает тревога. Арсений успокаивающе гладит меня по волосам и пытается развернуть к себе лицом. — Ты говорила, что доверяешь мне, помнишь? — ненавижу, когда Попов включает в себе психолога, потому что иногда не хочется быть мудрой и разумной, хочется упасть на пол и биться в истерике. Вместо этого я, конечно, киваю. — Смотри. На экране висит два сообщения: Алёна, (02:14): Яра целый день тебе открытки рисовала, скучает очень. Заберёшь её на неделе? Алёна, (02:16): *видео* Арс открывает видео, где Кьяра с высунутым от усердия кончиком языка — Попов сам так делает, когда очень старается — вырисовывает что-то акварелью на сложенном вдвое листе бумаги и напевает себе под нос: «Папа может, папа может всё, что угодно». Арсений блокирует телефон и с улыбкой до ушей прижимает тот к груди. У меня в горле сплетается такой горький комок, что никакой сидр не поможет. Арс замечает изменения в моём настроении и тычется носом мне в щёку, как котёнок. — Что с тобой, девочка? — Дети. Материнство, — коротко выдаю я, надеясь, что Попов вспомнит разговор в машине. Тот понимающе кивает и просто чмокает меня в висок, а затем усердно пытается перевести тему, что ему неплохо удаётся: я слушаю о предстоящих кастингах и съёмках, гордо улыбаясь. Остаток вечера проходит в тёплых объятиях Арсения под звуки выяснения братско-сестринских отношений Шеминовых. То и дело Стас злобно сверлит меня взглядом, но я лишь крепче прижимаюсь спиной к груди Попова и улыбаюсь, почти засыпая.