Dark Matter [knife]

hey, kids, where are you? nobody tells you what to do, baby hey kids, shake a leg maybe you're crazy in the head, baby — Drive R.E.M

Дэнни Джонсон всегда подмечает детали, на которые другие не обращают внимания. В обугленном, оскаленном бреду от слышит тихие звуки какой-то старомодной мелодии, которая шипит и трескается, как стены института. Когда эта мелодия затихает – затихают и шаги Доктора где-то вдалеке, за толщей стен, в белом тумане, стелящемся по полу. Когда глубокий женский голос заполняет собой тишину Лэри, отдаваясь эхом все дальше и дальше и дальше, вглубь, проваливаясь в стерильное безмолвие территории Картера, Дэнни Джонсон знает, что Доктор скоро придет. Джед Олсен подмечает детали, недоступные его прямолинейному и по-животному кровожадному альтер-эго. Джед Олсен чувствует запах пороха в надрывной ноте, слышит, как скрипит винил под пластиковой иглой, сопоставляет даты и старомодные обороты в речи Доктора, хохочет от восторга – чертов нацист! – захлебывается осознанием того, какую бы статью он мог написать. Дэнни Джонсон приоткрывает глаза – слышит только тишину и неуклюжее бряцанье рядом. По-женски длинные ресницы, склеившиеся солеными стрелками вздрагивают часто и болезненно. - …сь человек! Такой же, как и мы! крайне важное уточнение, куколка Во владениях Сущности только два лагеря, и тот, откуда Джонсон ждал помощи, уже послал его на хер. Чьи-то руки торопливо расстегивают ремни, стаскивают опостылевшую фиксацию с запястий и ладышек, подхватывают под плечо, спину, помогают подняться – взгляд Дэнни Джонсона качается из стороны в сторону, как лампы под порывами ветра из скрипящих окон института Лэри. Дэнни Джонсон отчетливо ощущает поганый запах страдания и грязи от собственного тела. От этого запаха тошнит, выворачивает наизнанку, но рельефная темноволосая Нея смотрит если не с сочувствием, то точно с пониманием и помогает спустить ногу с растрескавшегося, как губы Джонсона, края кушетки. - Я в норме, - с трудом выдавливает Дэнни Джонсон, ловит внимательные взгляды и вздрагивает при мысли о том, что эти выжившие, а это, несомненно, они, заметят тряпичное барахло Крика с приметным ножом и знакомой им маской в углу. Резина берц оставляет за собой черные росчерки на светлом кафеле Лэри, пока его под обе руки волокут куда-то, в безопасное место, судя по обрывочному и напряженному диалогу. Тут везде опасно. Но Доктор сейчас вроде как на охоте - выжившие ухмыляются криво, но победно, с каким-то превосходством – и поэтому они решили растрясти запасы психопата. Поискать чего полезного для себя, но нашли только… бесполезного Дэнни. - …как давно ты здесь?.. - ..нятия не имею. Этот психопат пытал меня, - Джонсону даже не нужно вдумчиво врать, стоит только схватить выражение безграничного сочувствия в глазах выживших, но, все-таки, он добавляет, чтобы ни у кого не возникло мысли задавать лишние вопросы, - Он поджарил мне мозги, жахал разрядами раз за… Договаривать необходимости нет. Стон боли вырывается сам собой, не нужно подключать весь актерский талант Джеда Олсена, чтобы выглядеть натурально и беспомощно. Джонсон впервые за долгое время чувствует себя именно таковым, хотя, несмотря на всю безумную терапию Доктора, прекрасно помнит сколько раз он кидал на крюки паучьей суки или оставлял сдыхать на земле каждого из тех, кто теперь с таким пониманием смотрит на его обугленные виски. Дэнни слышит обрывки жаркого спора, который ведется разъяренным шепотом. Обсуждают, конечно же, его пер-со-ну – издевательски конкретизирует Джед Олсен, как будто сам Дэнни не в курсе. - Нея, послушай, Нея… Он же должен отблагодарить хоть кого-то из них за своё спасение? – Но они еще не вышли с территории Германа Картера, они все еще здесь! – Благодарить не за что, и в душе нет никакого смятения по поводу того, что его вытаскивают добровольцы с другой стороны баррикад. Джонсон прислушивается к тихому дыханию Сущности в своих мыслях – но черная мразь либо позволяет всё происходящее, либо действительно не в курсе творящегося здесь. - Откуда ты… - Беги, - Джонсон сжимает грубоватые пальцы до хруста, скалится так, словно сейчас вцепится в щеку и вырвет шмат мяса голыми зубами, - Беги. Паучья сука была права. Будь у Джонсона его нож, он бы вогнал его под ребра девчонке и слушал ее хрипы, крепко прижимая к себе за затылок. Но у Джонсона нет ножа, зато по полу ползут уже знакомые разряды. И, конечно же, о чем бы не спорил бритоголовый здоровяк с другим, у которого воронье гнездо на голове, они начинают удирать так дружно и слаженно, подхватывая за собой под руки баласт в виде Дэнни Джонсона, что какое-то время в голове даже мыслей никаких нет. Всё перебивает сбивчивое дыхание. Дэнни Джонсон знает имена каждого из них, в отличие от других убийц. Может открыть досье в своих мыслях и зачитать издевательским тоном пикантные подробности каждого из них, чтобы эти тугодумы наконец-то поняли, кого так упорно тащат прочь из владений Доктора. Дэнни Джонсон молчит и только крепче стискивает зубы, пока к его одеревеневшим от электрических иголок и спазмов мышцам возвращается чувствительность. Это больно. Это все равно что собирать себя по кусочкам заново, как паззл, но в какой-то момент Дэнни стряхивает с себя Джейка, а после и Дэвида. Ему больше не нужна поддержка, чтобы бежать от более реальной, чем Доктор может быть для этих выживших, опасности. Они все забиваются в какой-то угол. Трясутся как крысы. - Я отвлеку, - говорит Адам, а Дэнни отчетливо вспоминает, как расползались алые пятна на светлом плаще, стоило ударить в спину или по плечу. Джонсон так смотрит на всех, словно пытаясь влезть в мысли, в головы выживших и понять, что заставило их рисковать успешностью своей вылазки. Теперь еще и это непонятное геройство… - Ты можешь быть тише?!. – шипит Дэвид. Джонсон давится воздухом и зажимает себе рот ладонью – он и впрямь хрипит и стонет, как зверь, попавший в капкан Эвана. Нея почти ласково касается почерневшей коже на виске, огрызается на Кинга вместо самого Дэнни. Между ними какая-то химия, Нея ему явно симпатизирует поперек здравого смысла – парню в серой футболке, и если бы здесь не было остальных, она явно была бы не против… Губы Джонсона под ладонью тянет поганая ухмылка, на сетчатке вспыхивают многочисленные селфи с Неей, которая захлебывается кровью под жесткой вспышкой старомодного фотика. Они снова срываются с места в бешенный спринт. Кто именно решил, что нужно делать так, Джонсон не может вспомнить, но в вопросах того, как бежать и прятаться он сейчас готов положиться на выживших, которые подхватывают его, стоит только оступиться. - Он не найдет Адама, - яростно шепчет Нея – Адам знает, как… Дэвид орет от иголок, впившихся глубоко под кожу, в мышцы и кости – они все орут, выдавая себя, и смех Доктора звенит не издевательством, а бесконечной злостью.