Dark Matter [knife]

Вмешательство Дуайта особо ничего не меняет. - Отвали! – рычит Денсен. Для разнообразия, теперь не только на Олсена, но и на очкарика, который зачем-то поднялся и теперь путается под ногами. Негромкий разговор Рихтера с Кингом запинается окончательно, обрывается, и Джед досадливо цокает языком – ради него, по сути, он и оказался здесь, с неправильной стороны костра. - Эй, - ласково произносит Олсен из-за спины Дуайта. Кладет ладони поверх напряженных плечь тем же наплевательским жестом, как использовал бы для опоры или выгодной позы любой предмет интерьера. - Эй, Денсен. Ты же слышала. Мы здесь все заодно. Успокойся. Выдохни. Мы же не собираемся драться друг с другом, правда? Что-то яростное вспыхивает, разгорается отблеском искр от костра в темных глазах Кинга при виде такого беспардонного использования очкарика в качестве живого щита. Дуайт почти выворачивает шею, словно пытается поймать взгляд Джеда. Словно только сейчас понимает, что Джед здесь же, у костра, за его спиной. И неловко, бледно улыбается одними уголками губ. Не человек – сломанная марионетка. Денсен выплевывает четкое, как барабанная дробь – хренов выблядок – и Джед в ответ практически врастает в спину Дуайта, еще немного и уложит подбородок у самого уха, дыша непозволительно близко, как ранее иногда получалось с Рихтером. Спрашивает бархатно – мир? Феликс смотрит неодобрительно, с затаенной эмоцией, которую Крик не может, да и не хочет читать – не сейчас точно. И всё, наверное, закончилось бы хорошо, если бы не: - Как же ты заебал, - предсказуемое в чем-то, припечатанное от Кинга. Дуайт не двигается, и его становится жалко. Как собаку, потерявшуюся посреди оживленной улицы. Дэнни же в этот момент интересно, насколько далеко Дэй-ви готов сейчас зайти, и именно поэтому он вскидывает обе ладони вверх, отступая на шаг назад. Не прирежет же он меня, в конце концов - думает Джонсон, хотя ему совсем не в кайф в очередной раз получить по морде от этого качка. Но с другой стороны уже поднимается Тэпп и Адам, и Феликс пытается удержать Кинга миролюбивым прикосновением к плечу, а Денсен наконец-то оттаскивает потерявшего всякую ориентацию в происходящем Дуайта в сторону… Всё идет по пизде раньше, чем это понимаю собравшиеся у костра – идет моментально и необратимо. Дэнни чувствует, как щекочет кожу на висках и животе колким пощелкиванием, знакомым, въевшимся в память, в подкорку мозга после нескольких адских дней в Институте Лэри. Как воздух наполняется озоновой прохладой, словно после грозы. Но гроза еще не пошла, гроза здесь. А потом они все – теперь уже все слышат нездоровый смех Доктора. Слишком поздно, чтобы успеть что-то предпринять. «Нахуй! – думает Дэнни, - Нахуй!» Это единственные мысли, на которые он способен, когда бежит прочь от костра, взорвавшегося в одну секунду пронизывающим разрядом и беспомощными криками. Нахуй. - Мистер Джонсон! – доносится восторженное и это стирает всякое желание оставаться здесь. У костра. В лагере выживших. Доктор слишком безошибочно вытащил звук его крика среди прочих или, еще хуже – он изначально пришел сюда за Дэнни. Крик падает, вбивается спиной в сырую древесину, за угол косого сарая, который только по недоразумению может называться чьим-то домом. Домом Клодетт. Тяжело дышит, сгребает к затылку трясущимися руками неровные соломенные пряди волос. Нахуй. К черту. Безумный смех мистера Картера гуляет по черному лесу. Вгрызается под диафрагму цепенеющим холодом: - Дэ-э-энни, где ты?.. Дэнни Джон.. «Он здесь один?» – думает Дэнни. При воспоминании о том, как его выворачивало наизнанку бесконечными разрядами, мысли пускаются в пляс, теряя обычную упорядоченность. Дэнни Джонсон перестает быть собой, теряет своё обычное самоуверенное превосходство и ему становится противно от себя самого. От того, насколько быстро он превратился в дрожащий от ужаса оголенный комок нервов. От того, как этот ужас вздергивает его на ноги и гонит дальше, вглубь леса, подальше от воздуха, кусаче пощелкивающим в преддверии нового болезненного спазма, который швырнет слабое тело на землю, ослепит и заставит задохнуться от боли. Паника отпускает только когда Джонсон перестает различать отблески костра в ночном лесу. Останавливается и пытается отдышаться, упираясь ладонями в колени. Холод лижет через намокшую от пота футболку. К черту. Но теперь он может потеряться и не найти лагерь – и что тогда? Новый вопрос выживания заставляет внутренне подобраться. Встряхнуться. Дэнни оглядывается, прикидывая направление. Бредет обратно, к той точке, где еще были слышны крики выживших и мелькало тепло общего костра. Прикрывает лицо от веток, и без того исцарапавших и исхлеставших его во время позорного бегства. Прислушивается чутко, но не может различить никаких дополнительных звуков вроде бензопилы или ударов колокола или еще какой хрени… Доктор Картер с высокой вероятностью пришел один. Но как он пришел и откуда узнал – и то, что Джонсон здесь и дорогу к лагерю… По всему выходит, что гидеоновская сука, блядская Свиная Башка, по глупости или за наркоту, таки наболтала лишнего. И вместо урегулирования конфликта Доктор объявился здесь, с явным намерением заполучить обратно то, что считает своим законным подарком от Сущности. - Эй, эй! Я свой! Свой! Луч фонаря бьет прямо по глазам. Дэнни закрывается от него рукой и морщится, как от зубной боли. - Ты бы не кричал так… Раздражающий свет вихляет в сторону и упирается в землю. Джонсон промаргивается, различая силуэты Джеффа и Неи. - Что там? – буднично спрашивает Крик. - Кто-то успел свалить, - пожимает плечами Джефф, добавляет недовольно, - Кто-то нет… - Он ищет какого-то Джонсона, - добавляет Нея. В голосе почти нет злости. Она кутается в косуху Джеффа и дрожит вся, как недавно дрожал сам Дэнни. Но скорее от холода и адреналина, чем от страха, - Какого хрена этот урод вообще делает здесь?!. Кто-то доигрался, да?! Эти ваши эксперименты! Твои и Феликса! Это вы… нет, ты, ты притащил его сюда!.. - Тихо, - Джефф гасит фонарь. Дэнни дергает Нею к себе, зажимая ладонью рот. Слышно, как хрустит валежник – сложно понять, насколько близко. Они разом, все трое, оседают вниз, и напряженно слушают темноту. Горячее дыхание Неи часто и нервно скользит по пальцам. - Ушел? – шепчет Джефф. Никто из них не рискует предположить, кому принадлежали эти шаги. Нея выворачивается из хватки, отталкивает Дэнни и сверкает глазами, как дикая кошка. Сердце у нее наверняка колотится так же часто, как у самого Джонсона. - И что будем делать? – снова спрашивает Джефф. Дэнни пялится на канадца с пустой тоской в глазах. Темнота уже не кажется такой густой. Обостряется слух, позволяя различить чужое дыхание и шорох одежды… Но – и в самом деле, что делать? – и для Дэнни этот вопрос звучит совсем иначе, чем для выживших. - Нужно найти остальных... – робко предполагает Нея. - Попробуем, - уверенности в голосе Джеффа ровно столько же, сколько и решимости подняться, включить фонарь и начать двигаться. Джонсону это всё неинтересно. И утром, когда – нет, если, если! – это всё закончится и Доктор уйдет, оставаться в лагере все-равно опасно. Слишком у многих, в этом Крик уверен, появится желание, зацепка, узнать, кто такой Дэнни Джонсон. Но, все-таки, зубы сводит от понимания того, что тайный блокнот Феликса так и не раскрыл всех секретов. Рихтер доверял ему недостаточно, чтобы показать, что он так тщательно прячет. Наверняка, что-то большее, чем просто возможность свободно ходить по осколкам миров паучьей суки… Что ж, Дэнни разберется сам, по чужим записям. Позже. Когда свалит из этого места. Ни Нея, ни Джефф не обращают внимания, когда Джонсон отстает от них, заметив уже не такой яркий, едва тлеющий, рассыпавшийся костер, мелькнувший между деревьев, и уж точно никто из них не будет пытаться кричать, чтобы найти его - сейчас Дэнни должен вернуться обратно в лагерь, как бы не сводило у него внутренности от страха перед коллегой. Вернуться в чертов последний раз, чтобы после исчезнуть без следа, как он делал всегда в той, прошлой жизни.