***
— Итак, — сказала женщина, провожая Ируку обратно в камеру. — Тебя поймали на проникновении в дворцовые сады. Ирука внимательно наблюдал за ней. Она была одета в красно-белые расшитые одежды, а длинные тёмные волосы рассыпались по плечам. На первый взгляд она выглядела, как благородная женщина, но в том, как она двигалась, было что-то такое, что заставляло думать, что она может убить как его самого, так и короля. Он не мог себе представить, как кто-то мог поверить, что она всего лишь служанка. — Да, — сказал он. Смысла отрицать не было. — Я собирался украсть фрукт. — Зачем? Ирука фыркнул. — Потому что я идиот без чувства самосохранения и способности сказать «нет» сомнительным пари? Она хихикнула — тёплый дружеский звук в холодных золочёных коридорах. — Кажется, пари прошло не по плану? Ирука кивнул. — А что ты делаешь, когда не совершаешь безрассудных актов незаконного сбора фруктов? — Я… вроде как преподаю. — Вроде как? — Неофициально. Я не работаю в школе или что-то в этом роде. Она искоса взглянула на него на мгновение, как будто могла заглянуть в саму суть его и прочитать слова, о которых он умолчал. — В одном из бедных районов? Ирука снова кивнул. — В основном сироты и беспризорники. Пытаюсь уберечь их от скитания по улицам и дать достаточно навыков, чтобы получить работу, когда они станут старше. Хотя, в последнее время их стало намного меньше. Она тихо промычала. — Какаши работал над этим последние несколько лет. — Какаши? — Король. — Оу, — очевидно, что у короля было имя. Ирука просто не думал об этом. — Я слышала, ты убедил Какаши сохранить тебе жизнь. Ирука фыркнул от внезапной смены темы. То, как она сказала «убедил», содержало достаточно двусмысленностей, чтобы заставить его щеки вспыхнуть. — Я не делал ничего подобного. — О, я знаю. Какаши никогда бы этого не допустил. — Тогда почему он предлагал? Она пожала плечами. — Раньше никогда этого не пробовал. — Так это был тест? — Возможно. — Это что, проверка? — Не одна из проверок Какаши, — её улыбка приобрела несколько более опасный оттенок. Ирука моргнул, глядя на неё. Она проверяла его. Но почему? Она, казалось, не была склонна делиться своими соображениями. Остальная часть прогулки была заполнена светской беседой и любезностями, которые ещё больше сбили Ируку с толку. Когда они подошли к двери его камеры, Куренай отперла её и придержала для него. Когда он зашёл внутрь, она сказала: — Он может казаться не таким, но он имеет слабость к громким, несносным и чрезмерно восторженным людям. С этими словами она закрыла и заперла за ним дверь. Ирука уставился на неё на мгновение, всё ещё ошеломлённый только что состоявшимся разговором, не зная, что с этим делать. Но, по крайней мере, у него было начало для следующей истории.***
На следующий день на подносе, который Ирука принёс в покои Какаши, были не только две чашки, но и два набора посуды. Какаши нужно переговорить со своими слугами на кухне. Ирука расставил один комплект, что было хорошо для Какаши. Это означало, что он мог продолжать свой рассказ, пока Какаши ел. Он мог бы подождать, пока снова не окажется в ванне, чтобы сказать Ируке начинать, но он решил, что будет интереснее посмотреть, что сделает Ирука, когда у него останется больше времени для истории. Это не имело никакого отношения к тому, что он был слишком нетерпелив, чтобы ждать ещё час, дабы услышать больше. Он просто ставил Ируке препятствия. Ирука рассказал историю о мальчике и его последней с демоном работе. Как они взяли задание у заказчика, который всем своим видом просто умолял демона убить его, но плата значительно приблизила демона к его целям. В прошлом у них никогда не было проблем. Все задания проходили гладко, их общая сила оказалась слишком велика даже для величайшего из противников. Но на этот раз им повстречались соперники. Демон был побеждён, спасённый от смерти только молниеносной сообразительностью мальчика. Возможно, ему следовало бы воспринять это как знак того, что работа того не стоит, но демон не мог остановиться, теперь движимый не только жаждой денег, но и необходимостью победить человека, который чуть не убил его. Мальчик заботился о нём, и демон вскоре исцелился. Свои последние несколько ночей они провели вместе. Какаши и Ирука перешли в купальни к тому времени, как мальчик и демон снова столкнулись со своими противниками, и их последняя битва перенесла их из ванны обратно в покои Какаши. Описания Ируки о сражениях были такими же яркими и подробными, как и его описания секса. Он показал умение разбираться в тактике и знаниях боя, чего Какаши ожидал только от своих военачальников. Ирука не обходил стороной грубые эмоции мальчика, жертвующего собой, и демон снова подумал о том, насколько совершенным был его инструмент. Он был именно таким, каким он его учил и воспитывал. Но потом прибыл заказчик, высмеивая их за слабость, и слова противника пробурили в демона что-то, чего он никогда раньше не чувствовал. Он осознал масштабы своей потери, то, что не просто потерял свой инструмент, мальчик был гораздо большим. Он был единственной по-настоящему хорошей вещью, которую когда-либо создавал демон. Его кровь вскипела, ярость и боль охватили всё его существо, и он сосредоточил всё своё внимание на заказчике и его людях. Смерть шла за ним по пятам, как и всегда, но на этот раз миссия была самоубийственной, как он и хотел. Он убил заказчика, хоть и получил смертельные ранения. Его последним желанием было снова увидеть мальчика, и исполнить его желание смогли именно противники. Они похоронили их бок о бок, зная, что они снова найдут друг друга в загробной жизни. Легенда гласила, что в день их смерти, из года в год там, где они умерли, шёл снег, хотя погода в этой местности была слишком жаркой для снега. Безмолвный холодный памятник мальчику, который повелевал льдом, и демону, который снова стал человеком, полюбив. Наступила тишина, когда Ирука закончил свой рассказ. До полуночи оставалось чуть больше часа. Мысли Какаши кружились, пытаясь решить, что делать с Ирукой. Он думал, что у него будет ещё одна ночь, и он сможет принять решение на следующий день. Мгновения тишины тянулись между ними, пока они изучали друг друга. Наконец, Ирука заговорил. — Хотите услышать ещё одну историю? — спросил он. Прежде чем Какаши смог обдумать последствия, он ответил. — Да.***
Так продолжалось чуть больше двух недель. Следующая история Ируки была о непобедимом песчаном монстре, который впервые почувствовал физическую боль, а после впервые полюбил. В этой истории было столь же много эмоций, секса и насилия, как и в предыдущей, но эта история не закончилась трагедией. Вместо этого монстр узнал, что его можно полюбить. Он стал лидером людей, когда-то боявшихся его. В этой истории также было больше юмора, во многом из-за чрезмерного энтузиазма любовного интереса монстра, что сначала удивило Какаши, но он обнаружил, что ему это нравится. У Ируки было необычное чувство юмора, которое Какаши оценил по достоинству. Любовный интерес слишком сильно напомнил Какаши одного из его командиров, с которым Ируке ещё не случалось встречаться. Каждый раз, когда Какаши пытался представить себе персонажа, всё, что он мог видеть, была более молодая и уменьшенная версия Гая, которая действительно убивала часть удовольствия во время сексуальных сцен, но также помогла ему не возбуждаться, когда он купался, пока Ирука рассказывал самые пикантные части истории. Но даже без этого Какаши нашёл историю занимательной и приятной, и когда Ирука закончил её несколько ночей спустя и спросил, не хочет ли он услышать ещё одну, он снова не колебался, он просто сказал: «Да». Затем последовала история о сиротах, которых учили быть убийцами без эмоций, но те всё же смогли полюбить. Про одного из дальних родственников, который боролся, чтобы спасти свой клан от уничтожения, только чтобы в итоге оказаться разлученными, а затем история о двух воинах, которые стали злодеями, готовыми уничтожить мир, чтобы изменить его из-за того, что тот сотворил с их возлюбленными. Каждая история была такой же великолепной, как и предыдущая, откровенной и увлекательной, и Какаши не мог насытиться ими. Ирука всегда останавливался в том месте, где Какаши хотелось послушать больше всего, или заканчивал историю с запасом времени, чтобы начать новую. Каждый раз, когда он спрашивал, не хотел бы Какаши услышать ещё одну, тот отвечал: «Да», прежде чем успевал бы передумать. Истории были поочерёдно резкими и мрачными, дразнящими и провокационными, пронзительными и болезненными. Они заставляли Какаши напрягаться во время сцен действия, представляя себя на поле боя, и поддразнивали во время эротических сцен. Ему нравилось, как голос Ируки ласкал каждое слово, как он мог говорить такие грязные вещи, но всё равно краснеть каждый раз, когда ему приходилось раздевать Какаши. Не раз он чувствовал, как на глаза наворачиваются жгучие слёзы, но не давал им пролиться. Прошло много времени с тех пор, как что-то заставляло его плакать, и он не собирался начинать всё сначала. Какаши обнаружил, что читает свою книгу реже, предпочитая истории Ируки. Может быть, ему следует нанять писца, дабы записать их, чтобы у него были копии после того, как он наконец вынесет приговор этому человеку. Но ему не нравилась мысль о том, что в комнате будет кто-то ещё, когда Ирука будет рассказывать свои истории. Каждую ночь Какаши задавался вопросом, будет ли она последней. Закончатся ли у Ируки истории. И каждую ночь Ирука продолжал. На кухне всё равно ставили на поднос два набора посуды, независимо от того, сколько раз Какаши отдавал приказ этого не делать. Если бы он когда-нибудь узнал, кто из его командиров отменил его приказ, он бы высказался. Не то, чтобы это помогло бы. Но Ирука никогда не ел с ним, вместо этого используя время, чтобы продолжать свои рассказы. Какаши знал, что слухи о преступнике, которого он держал в темнице в течение нескольких недель, а не только одну ночь, ходили по дворцу. Ему было всё равно. Истории Ируки рано или поздно закончатся, и он вынесет ему приговор. Как только это произойдёт, люди поймут, что ничего не изменилось, и всё вернётся на круги своя. А до тех пор Какаши будет наслаждаться жизнью.***
Ирука не был уверен, как долго он сможет продолжать в том же духе. Было так много трагических, безвкусных историй, которые он мог рассказать. Он проводил свои дни, обдумывая идеи, иногда с помощью Изумо и Котецу, но в основном самостоятельно. Он сказал им, что рассказывает истории королю, чтобы развлечь его и сохранить всем жизнь, но он не сказал им, какие именно это истории. Он не видел никаких признаков того, что король проявлял к нему снисхождение. Он надеялся, что они смогут поговорить между его рассказами, что король сможет узнать его получше, что он сможет найти какой-нибудь способ убедить его не убивать своих друзей. Но пока что он был именно там, где и начал. Король заставлял его говорить всю ночь, но только затем, чтобы рассказать свои истории. Большую часть времени он был холоден и отчуждён, не обращая внимания на окружающие его вещи, насколько Ирука мог судить. Конечно, бывали времена, когда его явно возбуждали эти истории, но это ничего не значило. Ирука не сомневался, что, если он остановится, чтобы обсудить достоинства отправки своих друзей домой, король тут же вынесет ему приговор, а на следующую ночь приступит к его друзьям, независимо от того, был его член твёрдым или нет. К счастью, их содержали в чистоте и хорошо кормили, устроив пребывание настолько комфортным, насколько это было возможно, учитывая, что они были в заключении и думали, что их могут убить в ближайшее время. По крайней мере, несмотря на все слухи, ходившие о короле, он не обращался со своими пленниками бесчеловечно. Чаще всего по ночам, когда Ируку провожали обратно в камеру, к нему присоединялся один из немногих людей, которых он начинал узнавать, но всё ещё не знал их имён. Некоторые из них были в простой форме стражи, но большинство — нет. Чаще его провожал стражник с жуткими глазами и другой, у которого, похоже, была оральная фиксация. Ещё была женщина, которая дала ему «яд», высокий мужчина, который курил, и ещё один мужчина, у которого было слишком много энергии и чьи ярко-зелёные одежды были тревожно тесными. И в одну очень странную ночь старик, который, казалось, больше интересовался самыми развратными частями историй, которые рассказывал Ирука. Все они на ходу задавали ему вопросы, в основном личные, и Ирука подумал, почему бы не ответить на них. Ему было нечего скрывать, и, может быть, один из них сумеет убедить короля в том, что его нужно помиловать. Как ни странно, большинство из его сопровождающих, казалось, забавляла сложившаяся ситуация. Не раз они намекали ему на то, что нравится королю. Он запоминал всё, что ему говорили, используя с максимальной пользой. Хотя, некоторые из них, похоже, думали, что он не просто рассказывает королю сказки, сколько бы раз он на этом не настаивал. Во всяком случае они, казалось, поддерживали его, хоть он и не знал, как к этому относиться. Также они искренне любили короля, что давало Ируке надежду на то, что он всё-таки не был по-настоящему жесток. Разумеется, тиран не внушил бы хорошим людям такой преданности. Но даже несмотря на все их полезные предложения, Ирука не мог предположить, чем всё закончится. Ему нужна была не просто помощь, ему нужно было чудо.***
Ирука прибыл в королевские покои с уже привычным подносом в руках, но у двери на страже никого не было. Он посмотрел на стражника с оральной фиксацией, который сопровождал его на кухню и обратно, но тот лишь пожал плечами в ответ. — Насколько я знаю, он на совете. Должно быть, задерживается. Можете войти и всё подготовить. Вероятно, он скоро будет здесь, — он открыл дверь, и Ирука вошёл внутрь, прищурив глаза. Наверное, это снова было испытанием. Король не делал очевидных проверок с первой ночи, но, возможно, ему наскучили истории, и он хотел посмотреть, как себя будет вести Ирука, дойдя до крайности. Ирука практически и был на грани отчаяния, но это не означало, что он собирался что-то предпринимать, пока находился в покоях короля один. Он поставил поднос на низкий столик и приступил к раскладыванию содержимого, как делал это каждый вечер вот уже две недели. И вот тогда он заметил. В королевских покоях он был не один. Ирука подпрыгнул, испуганный внезапным движением, которое уловил краем глаза, ожидая нападения. Вместо этого он увидел маленького мальчика лет семи-восьми, с яркими светлыми волосами и ещё более яркими голубыми глазами, смотрящими на него. Ирука мог только смотреть в ответ, не понимая, почему в покоях короля был ребёнок. Он не слышал никаких слухов о том, что у него есть ребёнок, а этот мальчик был совсем не похож на него. Он также не был похож на слугу, его ярко-оранжевые с синим одежды были слишком изящны. — Ты кто? — спросил мальчик. — Умино Ирука. — Ты тот преступник, с которым играет братик Кака? Ирука чуть не поперхнулся, отчасти из-за слова «играет», а отчасти из-за прозвища. Он слышал, как большинство стражников и командиров называли короля Какаши, но это было на совершенно новом уровне. — Что-то в этом роде, — сумел выдавить он. — А ты кто? Мальчик выпрямился во весь свой полный, хоть и невысокий рост. — Узумаки Наруто, — гордо сказал он. Глаза Ируки расширились, когда он сообразил в чём дело. Узумаки — фамилия бывшей королевской семьи со стороны королевы. Мальчику было около восьми лет. Восемь лет. Столько же времени прошло с момента вторжения. Вторжения, во время которого, как предполагалось, были убиты все члены королевской семьи. Однажды Ирука видел предыдущего короля с большого расстояния, но его ярко-светлые волосы узнать было не так сложно. — Ты… — Ирука оборвал себя. Он не знал, как хотел закончить предложение. Ты должен быть мёртв. Ты принц. Ты тот, кто должен быть королём. Наверное, нехорошо было говорить такие вещи вслух. Он не должен был встретить этого мальчика, принца, которого и существовать-то не должно. Им сказали, что он не успел родиться, что королеву убили до родов. Это означало, что король… что? Держал его в заложниках? В плену? Шок, должно быть, проявился на его лице слишком явно, отчего лицо мальчика потемнело и нахмурилось. — Все на меня так смотрят, — пробормотал он. — Куре-тян и Ген-тян сказали, что ты особенный, но ты такой же, как и все остальные. Ируке не хотелось объяснить, почему его считали особенным обычному восьмилетнему ребёнку. Он был бы не прочь подождать десяток лет, чтобы тот узнал о вещах касательно Ируки. «Понятно», — подумал Ирука. Как он посмотрел на этого ребёнка? С узнаванием, конечно. Он должен напоминать всем присутствующим о короле Минато. Может быть, с уважением? В конце концов, формально он был королём. Но потом до Ируки дошло. Он вспомнил, как в детстве бродил по улицам и видел, как все смотрят на него. С жалостью. О, посмотрите на бедного сиротку, говорили эти взгляды. Их глаза были полны жалости, но она всегда исходила от людей, не желающих помогать. — Ты прав, — сказал Ирука. — Я не должен был так на тебя смотреть. И не должен относиться к тебе по-другому. Глаза Наруто оставались прищуренными, словно он думал, что Ирука просто говорит то, что он хочет услышать, или просто смеётся над ним. Это подозрение почти заставило Ируку рассмеяться. Если отбросить внешность, внезапно Наруто стал больше подходить на нынешнего короля. — И, если я обращаюсь с тобой, как со всеми, а не как с кем-то особенным, мне нужно спросить. Сейчас ты должен быть здесь? — Ирука использовал свой самый строгий голос, который заставлял всех, кроме особо упрямых детей, которым он помогал, немедленно бежать заниматься. — Я могу быть там, где захочу, — произнёс Наруто, активировав режим шкодника. — Что бы ни говорил мой наставник. — И где именно находится этот твой наставник? Наруто скорчил гримасу отвращения. — Будто мне не всё равно. Он полный придурок. Эбису был всезнайкой-извращенцем, но этот ещё хуже. И действительно плохой учитель. И он очень боится братика Кака, что делает его ещё и лицемером. Ирука почувствовал, как у него дёрнулся глаз, но Наруто не заметил надвигающейся опасности. Он продолжал. — На днях бабуля Цунаде сказала, что только по-настоящему храбрые люди добровольно входят в покои братика Кака. Но он совершенно не храбрый, поэтому никогда не будет искать меня здесь. Глаз Ируки снова дёрнулся. — Ты сбежал от своего наставника? — Да, — ответил Наруто, звуча более чем гордым собой. — И часто ты это делаешь? — голос Ируки был обманчиво сладким. Все его ученики бросились бы в укрытие, если бы услышали его. Но Наруто не знал предупреждающих знаков. Он просиял. — Ага. Наруто, кажется, не понял, что его подтолкнуло. Он никогда не видел Ируку в режиме учителя. И никогда бы не смог подготовиться к той непреодолимой силе, которой оказался Ирука, задавшийся целью заставить упрямого сопляка научиться чему-то, что он считал важным. Только что Наруто с гордостью заявлял о своих прогулах, а в следующую минуту его усадили за стол рядом с Ирукой. Менее чем за десять минут Наруто рассказал ему, что изучает на данный момент и какие части он не понимает, что, откровенно говоря, было большей частью. Ещё через пять минут Ирука заставил его взять пергамент и ручку со стола Какаши, начиная решать простые математические задачи, чтобы выяснить, в чём именно заключаются сильные и слабые стороны Наруто. Наруто всё время ворчал, но он сделал свою работу. И всякий раз, когда они сталкивались с проблемой, которую он не мог решить, Ирука показывал ему, как её решить, шаг за шагом, снова и снова, пока Наруто не понимал. Он не был самым быстро соображающим учеником, но как только он понял теорию, лежащую в основе чего-то, подсказывать ему больше было не нужно. Ирука потерял счёт времени, но слабый свет, который виднелся в небе, когда он добрался до комнат, давно исчез. Наруто устроился рядом с ним, удивительно сосредоточенный на поставленной задаче. Это было настолько нормально, будто он вернулся в свой маленький дом и учил местных детей. Он мог почти забыть, где он, зачем он находится здесь, кроме ребёнка рядом с ним. Время от времени он отрывал взгляд от бумаг и моргал, понимая, насколько на самом деле отличается его окружение от того, что было дома. Он отбросил эти мысли, сосредоточившись на уроке. И почти не заметил, как двери в покои открылись. А потом наступил хаос. Ирука почувствовал, как сильная рука схватила его за плечо, рывком поднимая и отрывая от стола. Он отшатнулся, когда его отбросило назад. — Стража, — крикнул король, и у Ируки закружилась голова. Секундой позже стражники схватили его, удерживая за руки, хотя тот и не сопротивлялся. Король кричал на Ируку и стражу, Наруто кричал на короля, а стражники в замешательстве оглядывались по сторонам, такие же потерянные, как Ирука. — ТИХО, — крикнул король, хотя и был самым громким человеком в этой комнате. Он вздохнул и повернулся к Наруто. — Почему ты был в моих покоях? Наруто отвернулся, скрестив руки на груди, и пробормотал что-то о плохих учителях и скучных занятиях. — Почему ты пустил преступника в мои покои, пока здесь был Наруто? — спросил король стражника. Стражник с оральной фиксацией открыл рот, чтобы ответить, но Ирука сомневался, что он вообще был в курсе, что Наруто был в покоях. Его прервали, когда Наруто отвёл ногу назад и пнул короля со всей своей восьмилетней мощью. — Не называй его преступником. Все взрослые в комнате в шоке уставились на Наруто. Король медленно повернулся к Ируке, и в этом движении сквозила смертельная грация. Его голос был низким, угрожающим рычанием. — Что ты ему наговорил? — Как решать математические задачи, — сказал Ирука, встретив взгляд короля своим собственным. Он бы жестом указал на стол, но его руки были крепко сжаты за спиной, поэтому он просто указал подбородком в его направлении. Король удерживал взгляд Ируки ещё мгновение, а затем повернулся к столу. Он поднял листы, изучая их. — Ты был с ним наедине в моих покоях больше часа и всё это время вы занимались математикой? — Да, — сказал Наруто, прежде чем Ирука успел что-либо сказать. — И он намного лучше разбирается в математике, чем мой тупой учитель. Ирука сомневался в этом. У короля был доступ к лучшим наставникам в стране. — Отведи Наруто обратно в его покои, — приказал король одному из стражников. Ирука поморщился. Это не закончится ничем хорошим. И вот, словно по сигналу, Наруто бросился к столу, присаживаясь и пристально глядя на короля. — Нет. Ирука-сэнсей собирался научить меня решать эту задачу. Можешь сам пойти в мои покои. Ирука чуть не рассмеялся над нелепостью этого заявления, а один из королевских стражников действительно засмеялся, хоть и попытался скрыть смех за кашлем. Король на мгновение выглядел весьма ошеломлённым, и впервые он показался Ируке человеком. Человеком, находящимся в полной растерянности от того, как вести себя с ребёнком перед ним. — Наруто, — мягко сказал Ирука. — Нам с королём нужно кое-что обсудить. Может, я смогу помочь тебе с математикой позже? Наруто выглядел недовольным. — Почему я не могу находиться здесь, пока вы говорите? — Можешь остаться, но это будет очень скучный разговор о взрослых вещах. Наруто сморщил нос при мысли о взрослых вещах. Ирука почувствовал на себе взгляд короля, но не отводил глаз от Наруто. — Это очень важно. Ты бы нам очень помог, если бы позволил немного поговорить наедине. Наруто с минуту обдумывал сказанное, а затем снова посмотрел на короля. — Он может быть моим учителем? — Нет, — сказал король, и Ирука снова поморщился, зная, какую реакцию вызовет этот тон. — Почему нет? Потому что он слишком занят, играя с тобой? На этот раз оба стражника издали тихие сдавленные звуки. Глаза короля расширились. Он в отчаянии оглядел комнату, явно пытаясь придумать, как ответить на этот вопрос. — Ну хорошо, — сказал Наруто через мгновение, беря дело в свои руки. — Если он не может быть моим настоящим наставником, то он может быть учителем по заданиям и помогать мне со всеми глупостями, которые заставляет меня делать настоящий наставник. Это было крошечное королевское воззвание. Твёрдо решив, по крайней мере, для себя, Наруто встал и направился к своим комнатам, оставив четверых взрослых смотреть ему вслед. Через некоторое время стражник с жуткими глазами сказал: — Наверное, мне следует… — он ушёл прежде, чем король успел бы ответить. Король поднял руку, сдавливая переносицу. Стражник с оральной фиксацией фыркнул. — Ну, думаю, сегодня Вы его тоже не убьёте. Король опустил руку и свирепо посмотрел на стражника. — В любом случае, — сказал тот. — Мы будем снаружи, если понадобимся Вам. Он точно не сбегал, но был близок к этому. И с этими словами Ирука снова остался наедине с королём.***
— Расскажи мне, что только что произошло, — потребовал Какаши. — Я… не совсем уверен, — сказал Ирука, Какаши посмотрел на него. — До того, как я вошёл. — О, ну, когда меня привели в Ваши покои, Наруто уже был внутри. Стражник не знал. Он пробрался сюда, чтобы спрятаться от своего учителя. Мы вместе занимались математикой большую часть часа. На самом деле он не так плох, — сказал Ирука, указывая на стол. — Как только сосредоточится. Какаши не знал, что и думать, но Ирука, похоже, не лгал. — Ты знаешь, кто он такой? — Я догадываюсь, — сказал Ирука. — Знаешь, почему он здесь? — Об этом я даже не могу начать догадываться. Какаши потёр лицо поверх маски. Он мог бы попытаться скрыть это, но Ирука уже знал, кто такой Наруто, поэтому Какаши не видел смысла врать. Он плюхнулся на свой стул. Если он и узнал что-нибудь об Ируке за последние несколько недель, так это то, что тот плохо скрывал свои реакции, поэтому Какаши внимательно наблюдал за ним, когда начал говорить. — Он не умер во время Вторжения. Очевидно. Но ему было всего несколько часов отроду, и он был слишком уязвим. У совета появилась идея. Мы сказали, что он умер, и спрятали его во дворце, пока он не подрастёт, пока не окажется в безопасности. Я всегда был его официальным защитником и учеником бывшего короля. У меня уже была… определённая репутация. Так что я стал королём только на словах, но на деле регентом. Ирука уставился на него. На его лице читался шок, но ещё и сострадание. Рассказать ему, вероятно, было не слишком хорошей идеей. Он всё ещё был преступником, ему всё ещё нельзя было доверять. Но было приятно поделиться с кем-то, кто в этом не участвовал. — В это дворцовое крыло за всё время заходило около дюжины человек. Почти все они тесно работали с королём Минато до его кончины. Но Наруто всегда создаёт проблемы и убегает. Ирука пристально наблюдал за ним, как будто пытался решить, стоит ли ему что-то сказать. У него был странный взгляд. Какаши едва знал его, и всё же понимал, что Ирука был одним из тех, кто говорит именно то, что на уме. — Ваше Величество, — начал Ирука. Какаши чуть не рассмеялся, осознав, что это был первый раз, когда Ирука обратился к нему с уважением с момента после первой фразы, которую он сказал Какаши, будто тот потерял право на уважение после того, как предложил Ируке отсосать у него. — Какаши, — сказал он. Ирука моргнул, глядя на него. — Что? — Если собираешься называть кого-то Ваше Величество, то это должен быть Наруто, а не я. Какаши вполне подойдёт. Ирука на мгновение колебался, словно обдумывал это. Он кивнул, хотя и не назвал Какаши по имени, когда заговорил снова. — Он одинок, — сказал он. — Он хочет внимания. Это ненормально, когда дети растут в изоляции. Какаши поморщился. Ему было поручено защищать Наруто ещё до его рождения, но он никогда не думал, как будет общаться с ним. Какаши сам никогда по-настоящему не был ребёнком, он вырос слишком быстро. И, вероятно, был наименее подготовленным в королевстве человеком, чтобы заботиться о ребёнке. Всё, что он говорил или делал, всегда было неправильным. Ирука был первым человеком за целую вечность, на которого отреагировал Наруто. Он был бы рад этому, если бы это был кто-то, не находящийся в ситуации Ируки. — У тебя есть опыт преподавания? — Да, есть. — Я хочу прояснить одну вещь. Тебе больше не позволено оставаться с ним наедине. Ирука кивнул. — Учитывая, что ты думаешь обо мне, я понимаю твоё беспокойство. — Но, если ты готов помочь ему, я готов позволять это до тех пор, пока твой приговор не будет приведён в исполнение. Пока я буду рядом. Ирука на мгновение задумался, а затем снова кивнул. — Я согласен. — Ты не можешь рассказать об этом своим друзьям. — Они бы ни сделали ничего, чтобы навредить ему. Ты можешь им доверять. Какаши пристально посмотрел на него. Преступник, говорящий, что он может кому-то доверять. Ну конечно. Прямо так и поступит. Ирука, казалось, понял, о чём думает Какаши. — Я им не скажу, — ответил он. — Я знаю, что это ничего для тебя не значит, но я даю слово. Какаши с трудом удержался от того, чтобы не вздохнуть с облегчением. — Стража, — снова позвал он. Ирука пристально смотрел на него. Генма открыл двери и осторожно просунул голову внутрь. — Отведите его обратно в камеру, на сегодня мы закончили. И приведите завтра на час раньше. Генма обменялся взглядами с Тензо, но ничего не сказал. Ирука тоже не протестовал, просто последовал за ними, бросив последний взгляд на Какаши, прежде чем уйти. Когда они вышли, Какаши откинулся на спинку стула. Во что он только что ввязался? Или, точнее, во что его втянул Наруто?