Nemo omnia potest scire.

Гамору нашли в лесах Ваканды, когда она подходила к защитному барьеру. Девушка была явно растеряна и просила помощи у жителей тайной страны. Тогда Стражам и сообщили, что их член команды жив. Похороны прошли спустя несколько дней после случившегося. Ванда до сих пор помнила, о чем они говорили с Соколовой, когда ездили в Пизу и сидели на пляже. Именно поэтому прощание длилось несколько дней. Как и хотела Старк, тело сожгли в костре поздно ночью. Прах развеяли на ветру, рано утром, на восходе солнца. В корнях высокого дерева закопали шкатулку с хорошими воспоминания о ней. Чтобы можно было прийти, присесть на землю возле широкого ствола с золотой табличкой, на которой теперь было ее имя, выговориться и вспомнить моменты проведённые вместе. Настало время пустить венок по воде. Они выбрали причал возле загородного дома Старков, где все давно было обустроено. Тони лишь ждал возвращения своей дочери, чтобы переехать в новый дом. Когда все вернулись на базу, ПЯТНИЦА сообщила о записи и поэтому все собрались в доме, образуя небольшой полукруг. Судорожно выдохнув, Тони ставит шлем своего костюма на стул, запуская запись и садится рядом с Пеппер и внучками. Наташа все еще не понимала, что происходило вокруг нее и с нетерпением ждала возвращения матери и того, что они поиграют в догонялки. Эвелин же сидела молча, уже давным-давно поняв по лицам семьи, что мама не вернется и не поиграет с ними. — Надеюсь я не напортачила, и запись сохранится. — картинка сначала была искаженной, но все наладилось после того, как Соколова поставила шлем на стол, а сама расположилась на стуле. — Ну, усаживайтесь поудобнее, сейчас я расскажу историю своей жизни. — Мама! — радостно воскликнула Ната, хлопнув в ладоши. Роджерс, что сидел рядом, взял дочь на колени. — Привет, мартышка. — ласково произносит Дженни, прекрасно понимая, что как только малышка увидит ее, то позовёт и хлопнет в ладоши. Она всегда так делала. Медноволосая улыбается. — Суслик. — карие глаза смотрят прямо на старшую дочь. Возможно, ее могло бы это напугать, но блондинка лишь смотрит в ответ и немного улыбается. — Папа, Пеппер, Стив, Наташа и Ванда… Все вы… Мне жаль. Когда я присоединилась к Мстителям, никто никогда не говорил, что это вызовет столько эмоций, которые меня заставляли запирать в себе практически всю мою жизнь. О некоторых возможных чувствах в себе я даже не подозревала. — Фатум устало выдыхает, поправляя немного растрепавшиеся волосы. — Я не была готова влюбиться. Я не была готова к созданию семьи. Я не была готова иметь лучшую подругу. Единственное, к чему меня подготовили, была… Смерть. Но даже к ней я оказалась не готова, хоть и подозревала. **** В полной темноте раздаются хлопки и по сравнению с тишиной в этом месте, они были просто оглушительными. Фатум морщится от постороннего звука. — Тебе не надоело? — спросила в пустоту Соколова, придерживая рукой то место на груди, где раньше зияла смертельная рана. Голос был пропитан усталостью и безнадёжностью. Она не могла находиться сейчас здесь, пока на Земле готовятся к битве близкие ей люди. — Нет, тем более это происходит последний раз. — голос внутреннего «Я» прозвучал прямо за спиной, но оборачиваться не было никакого желания. — Пришло время узнать всю правду. — В самый неподходящий момент. — девушка резко поднялась на ноги, разворачиваясь к голосу в пустоте. Медноволосая застыла на месте. Карие глаза бегали по таким знакомым чертам лица. Она видела их каждый день в зеркале. Перед ней стояла она сама в точно таком же костюме. Прямая осанка, руки сложены за спиной, карие глаза и лёгкая улыбка отображали не наигранное тепло. Клон перед ней выглядела как настоящий боец. Сама Старк представляла полную противоположность. Плечи опущены вниз, глаза были красными от сильной усталости, что выглядело жалко. В них постепенно угасал тот самый огонёк, что прежде горел ярко. — Ты ошибаешься. Сейчас самое время. — клон улыбается уголком губ. — Марионетки, запутавшиеся в нитях как в цепях. Хочешь знать, кто был кукловодом? — И кто же? — Ты. — «Я» подняла руки, коснувшись виска Жени. — Я верну тебя к самому началу. Постепенно картинка перед глазами начала расплываться, не было никаких звуков. Присутствовала лишь чернота, что в принципе привычно. Взрыв. Старк наблюдала зарождение Вселенных и Камней Бесконечности. В точности, как и рассказывал Вонг. Единственное, что отличалось во всей истории, это разноцветный силуэт из которого и возникли могущественные артефакты. Камни разлетелись по просторам девяти миров, но только не сгусток. Представьте маленькую свечку, фитилёк которой только-только подожгли. Огонёк танцует только одному ему известный танец, пока со временем воск свечи не растает, а прежде живой огонёк постепенно затухает, пока не угаснет на совсем. То же самое и здесь. Шли годы, проходили столетия, сила угасала, пока в один момент сгусток магии не двинулся в направлении никем не примечательной планеты. Он спустился в один из девяти миров — Мидгард. Род.дом города Волгоград. Была поздняя ночь, когда магия без препятствий прошла через стекло окна, зависнув над маленьким младенцем. — Почему он выбрал меня? — Старк внимательно смотрит на то, как космический сгусток вселяется в ребенка. — Ты единственная, кто бы смог выдержать силу Камней. Магия ждала свой сосуд. — просто отвечает «Я». Молодая девушка встает с кровати, проверяя свою малютку. — Мама. — тихо шепчет медноволосая, рассматривая девушку с такими же волосами, как и у нее самой. — Почему ты не спишь? Девушка исчезает, и теперь перед Старк стоит ее уменьшенная копия. Оглянувшись, она поняла, что находится в старом доме, где они провели свое детство. — Не могу уснуть. — Наташа закрывает книгу, с новой силой испытывая беспокойство, которое не покидает ее уже пару дней. — А ты почему проснулась? — Мне снова приснился кошмар. — с грустью вздыхает малышка, присаживаясь рядом с Ташей. — Я не нашла тебя в постели, поэтому решила спуститься. — Что тебе приснилось? — спрашивает Романофф, отложив книгу на небольшой столик. — Я… не помню. — медноволосая опускает глаза в пол. — Эй, все хорошо. — зеленоглаза похлопывает рядом с собой, и Женя садится рядом. — Я всегда буду рядом, чтобы спасть тебя от кошмаров и не только. — Обещаешь? — Соколова протягивает свою ладонь, надеясь закрепить обещание рукопожатием. — Обещаю. — Нат улыбается, пожимая ладонь младшей сестры. В рядом стоящем торшере замигала лампочка и тут же погасла, погружая гостиную в ночную мглу. — Надо будет сказать родителям, чтобы поменяли лампочку. — выдыхает Романофф. — Эй смотри, твоя рана снова кровоточит. — Женя обращает внимание на глубокую царапину на руке старшей. — Твоя тоже. — замечает Нат. — А я говорила, что не стоит пытаться лезть на то дерево, все руки себе исцарапали… — Неосознанно, но ты все же смогла соединить ваши души. — объясняет клон. — Последующие события остаются неизменными, только вот в Красной Комнате ты провела намного больше времени. — Как это? — Соколова хмурится. — Сейчас ты увидишь свою первую жизнь. В ней и кроется вся загадка. — Первую жизнь?! — повышает голос Дженни, пока клон стояла напротив нее с самым невозмутимым выражением лица. — Да. — кивает «Я». — Всего их было девять. Наташа вытащила тебя из лап Дрейкова уже после событий Альтрона и договора. Она скрывалась от правительства, и именно тогда ее решили вернуть. Клон снова дотрагивается до виска Соколовой, перенося в события крушения Красной Комнаты. Из сна её вырвали тёплые касания рук к лицу. Медленно открыла глаза и увидела Наташу. Она улыбнулась: — Мы снова вниз головой. Таша помогла ей подняться, разворачивая лицом к себе. — Извини, моя маленькая сестра. Я должна была вернуться. — по щекам Нат покатились слёзы. — Перестань, не надо. — Для меня… Всё было настоящим. Женя отвернулась, но потом резко притянула Романофф в объятья. Возможно, в эту минуту она могла бы быть счастлива. Даже не так. В ней и правда проснулась некая радость, что не только для неё одной, их детство было настоящим. Но это не отменяет того, что Романофф ее бросила. Выдохнув, Соколова выхватывает из кобуры сестры заряженный пистолет. Медноволосая делает кувырок и поднявшись на ноги, направляет оружие на Вдову. — И вправду думала, что я простила тебя? После всего тобою сделанного? О нет, — протягивает кареглазая и спустила предохранитель, наводя оружие на сердце Таши. — Я считала тебя своей семьёй, самым родным человеком. Я любила тебя! Любила настолько сильно, что возненавидела. — Слушай, я не могла по другому. — Романофф выдохнула и прикрыла глаза, пытаясь скрыть слёзы. — Мы обе мечтали выбраться из этого Ада. Но я так же нуждалась в сестре, которой по всей видимости у меня не было. — Женя, это не так. — Нет, все именно так. Прощай, сестрёнка… — Евгения вздрогнула, от звука сирен и пуля попала в плечо. Романофф упала на землю, корчась от боли. Соколова спрятала пистолет в кобуру и скрылась с места крушения Красной Комнаты. Папки с их делами остались у нее на руках. Евгения отправилась в Волгоград, нашла дом матери и узнала про родственную связь с Энтони Старком. После несколько лет прожила в Святая Святых под присмотром Старейшины, узнав про свои силы и предназначение уничтожить мир. Все это время она наблюдала со стороны за проблемами Мстителей. В основном ее интересовала Наташа Романофф, которая с упорством продолжала искать Женю. Самой девушке это не очень нравилось, кареглазая не хотела прощать ее. Упрямство и гордость были выше тоски по родному человеку. Соколова больше не хотела мстить сестре за лишние годы под влиянием Дрейкова. Она хотела оставить все в прошлом и идти дальше, не оглядываясь назад. Обзавелась квартирой в Нью-Йорке, следуя правилу, что если что-то спрятать под самым носом, то искать будут очень долго. Так и произошло. Романофф искала её где угодно, но не в Нью-Йорке. Она находилась в тени, никто не знал о её силе, кроме мастеров из Святая Святых. До одного момента, который навсегда перевернул жизнь Жени. Когда произошла война в Ваканде, Старк все так же старалась держаться подальше от всего этого. Мстители проиграли. И тогда Евгения Соколова исчезла вместе с половиной живых существ. Для неё это длилось всего пять часов, которые не особо её волновали. Ну пропала и пропала. Кому она вообще сдалась? Позже Мстители вернули всех. Но никто и представить не мог, какую цену им пришлось заплатить. Когда произошел первый щелчок, Дженни находилась в квартире Полины — еще одной заложницы Красной Комнаты. Она была одной из тех, кто решил помогать девушкам найти место в этой жизни после Дрейкова. Переступая все свое желание не оглядываться назад, Соколова согласилась оказать помощь Полине, когда она была ей необходима. — Я сейчас. — сказала Женя, завернув в ванную комнату. Медноволосая была в своем обычном костюме Черной Вдовы. Выдохнув, кареглаза крутанула вентиль крана, зачерпнув в ладони прохладной воды. В следующую секунду ее наполняет чувство легкой невесомости, все тело онемело. Распахнув глаза, Женя наблюдает, как плитка в ванной из бежевого цвета меняется на приятный зеленый. Предметы приобретают новое место расположения. Не понимая что происходит, Соколова выливает воду из своих ладоней в раковину и спешит покинуть небольшую комнату. Аккуратно ступая по коридору, который так же успел измениться, Дженни выходит в гостиную. Рука метнулась к кобуре, выхватывая пистолет и направляя в затылок неизвестного мужчины. — Кто такой? — грубо спрашивает она. Русоволосый вздрогнул от незнакомого голоса, развернувшись к Вдове. — Как вы здесь оказались? — спрашивает он, мельком глянув в направлении кухни. — Вопросы здесь задаю я. Мне повторить? — интересуется Соколова, спуская предохранитель с тихим щелчком. — Женя? — из кухни выглядывает брюнетка, волосы которой теперь были под каре. — Поверить не могу, спустя столько лет… — оставив полотенце на тумбочке, низенькая девушка порывисто обнимает Фатум. — Полина. — медноволосая запоздало обнимает Перову. — Что происходит? — Ты не знаешь? — девушка отстраняется от Соколовой. — Мстители проиграли и Танос уничтожил половину Вселенной. Прошло пять лет, прежде чем Мстители смогли вернуть вас обратно. — Как пять лет? — пораженно выдыхает Женя. Глаза начинают слезиться от осознания и легкой паники. В груди клокочет неприятное ощущение. — Наташа… — первое, что приходит в голову — старшая сестра, которую Женя так же старалась оставить в прошлом. — Где Наташа? Мне нужно найти ее и узнать все ли в порядке. — Я не знаю… — сероглазая смотрит с неким сожалением. — Эй, ты куда? — спрашивает Полина, когда Соколова спешит покинуть квартиру. — Мне нужно найти ее. — быстро спускаясь по лестнице, медноволосая выскакивает на улицу, где толпы людей спешат по своим делам. Мир вокруг нее начинает кружиться. Ухватившись за перила крыльца, кареглазая опускается на колени. — Девушка, с вами все хорошо? — рядом с ней останавливается женщина с ребенком, не решаясь подходить слишком близко. Перед глазами мелькают неизвестные ее события. **** — То, что вы ищите, тут, перед вами. — хрипловатый мужской голос звучит из-под потрепанного капюшона хранителя Камня Души. — Как и то, чего вы страшитесь. — Придется спускаться. — делает выводы Романофф, смотря с высокой скалы вниз. — Одному. — хранитель подходит чуть ближе. — А другому иное. Камень получит лишь тот, кто утратит того, кого любит. — Клинт так же подходит к обрыву, вглядываясь вниз. — Принесет великую жертву. Душу за душу. — Да ладно. — нервно посмеивается Бартон, пнув небольшой камушек. — Черт… Может головы нам морочит? — Да нет. Нет, не думаю. — задумчиво произносит Вдова, опустившись на большой камень. Взгляд был устремлен в пустоту, обдумывая дальнейшие действия. — Потому что знает имя твоего отца? — спрашивает лучник. — Я не знала. Танос пришел сюда с дочерью, а ушел без нее. Это не совпадение. — Да… — Любой ценой… — задумчиво бормочет Романофф. — Любой ценой… — повторяет за ней Бартон, устремив взгляд на обрыв. Наташа это замечает, наконец приняв решение. Поднявшись, рыжая подходит к напарнику. — Не добудем Камень Души, миллиарды останутся мертвы. — Да. — понимающе кивает лучник. — Осталось решить, кто из нас двоих. — Выходит, что так. — Клинт берет руку Нат в свою, немного сжимая. Девушка делает то же самое, накрыв их руки своей ладонью. — Подозреваю, у нас разные кандидатуры. — уверенно произносит мужчина. — Наташа… — Последние пять лет я делала все, чтобы оказаться вот здесь. Все было ради того, чтобы вернуть всех назад. — Давай без показного благородства. — просит лучник. — Думаешь, я самоубийца? — усмехается зеленоглазая. — Я спасаю твою жизнь, идиот. — А ты думаешь, мне это надо? Ведь ты знаешь, что я творил. Понимаешь, кем я стал. — Никогда не судила людей по их ошибкам. — Может стоило? — Ты не судил. — улыбается Нат, получив печальную улыбку друга в ответ. — Ты моя вечная заноза. — Клинт дотрагивается своим лбом до лба девушки, переводя дух. — Ладно. — соглашается он. Романофф кивает. — Твоя взяла. — наблюдая за ней доли секунды, Бартон улыбается на доверчивость подруги, прежде чем опрокинуть ее на землю. — Скажи моим, что я любил их. Вдова делает захват, меняя их местами. — Вот сам и скажешь. — выпустив в него заряд из электрошокера, Романофф бежит к обрыву. Клин быстро срывает с себя электрошокер и поднявшись, выпускает стрелу со взрывчаткой в ноги напарнице. Наташа падает на небольшие камни, корчась от боли. Заметив как Бартон откидывает лук в сторону и бежит к обрыву, Нат пересиливает себя, поднимаясь на ноги. Спрыгнув следом за ним, Вдова делает так, чтобы карабин был крепко прицеплен к костюму лучника. Поняв ее задумку, мужчина в самый последний момент перехватывает ее руку, чтобы она не упала. Повиснув на тросе, Клинт пытается отцепить себя от него, но бес толку. Выдохнув от безысходности, он смотрит на Романофф. — Чтоб тебя! — у лучника не получается перехватить запястье девушки другой рукой. — Стой. — Не надо. Отпусти меня. — рыжая поднимает глаза на друга. — Нет. Прошу нет. — Я все решила. — успокаивает его Наташа. — Она меня все равно не простит, но найди ее и передай, что я ее очень люблю. — просит Вдова. — Пожалуйста… — Клинт. — Хорошо. — обещает Бартон, уже не сдерживая слезы. — Спасибо. — Наташа улыбается, прежде чем оттолкнувшись от скалы, вырывает свою руку из крепкой хватки друга. — Нет! Вспышка озаряет Фатум и ей приходится прикрыть полные слез глаза. Когда все заканчивается, девушка ступает к краю обрыва, спрыгнув вниз. Приземлившись возле сестры, Женя опускается на колени, проводя ладонью во выбившимся из косы рыжим волосам. — Почему я не знала? — тихо спрашивает Соколова, пока соленые капли стекают по ее щекам, падая на холодный камень. — На тот момент самым близки тебе человеком была Наташа, поэтому только ее смерть ты скрыла от себя. — отвечает клон, стоя позади девушки. — Вот о ком говорили Ванда и Клинт у озера. — вспоминает один из своих снов медноволосая. — О Вижене и Наташе. — дрожащей рукой она проводит по распахнутым глазам сестры, закрывая их навечно. — Так же смерть Романофф была скрыта, чтобы полностью раскрыть в тебе силу Камня Души. Как сказал хранитель… Душа за душу. Глаза Фатум распахиваются в тот момент, когда видение перед глазами размывается, становясь черным смазанным пятном. Она все так же сидит на коленях возле крыльца многоквартирника, собрав вокруг себя толпу народа. — Вы меня слышите? Она не обращает внимание на голоса посторонних. Тело сотрясает крупная дрожь, а с губ срываются громкие рыдания. Пробежавший по спине холодок пересчитывает позвонки. — Больно, слишком больно… Я так больше не могу. Волна магии, сопровождающаяся громким криком, откидывает толпу в разные стороны. Все это длится до того момента, пока Соколова не чувствует себя опустошенной. Наконец она обращает внимание на посторонние звуки вокруг себя. Люди, что желали оказать ей помощь, теперь отходили от нее подальше, запачканные в собственной крови от ударов, полученных при откидной волне. Некоторые и вовсе не поднимались. — Чудовище! — выкрикнул кто-то из толпы. — Ты дьявол! — Мамочка, мне страшно. Что она с нами сделает? — Я не хотела… — оправдывается Дженни. — Моя сила не было под контролем. — голос был пропитан страхом, болью и мольбой. — Ты монстр! Мой сын погиб из-за тебя! — карие глаза метнулись к молодой девушке с бездыханным мальчиком на руках. — Генри… Мой Генри… — Убийца! Наверно с того момента прошел примерно месяц, Евгения точно уже и не помнит. Мысленно она усмехается. Конечно, как тут что-то можно помнить, если чуть ли не каждый день заливаешь в себя тоннами алкоголь. Девушка практически не выходила из своей обители и уже успела позабыть как выглядит солнечный день или дождливый. Спасение всегда приходит, когда ты этого не ждешь. Так случилось и с ней. В один из довольно холодных дней осени, когда разноцветные листья круговоротом покрывают все пространство на земле, смешивая свои яркие краски с грязью и водой, в двери ее квартиры позвонили. Это было весьма неожиданно, так как у нее не было знакомых которые могли прийти к ней в гости. Полина про ее местожительства не знает. Нахмурившись, Женя откладывает штопор в сторону. Сегодня у нее на завтрак или очень поздний обед была бутылка красного и пару кусочков сыра, который она соизволила купить, когда выбиралась в магазин для пополнения запаса горячительных напитков. Бесшумно подойдя к двери, Дженни делает небрежный пучок из волос и смотрит в глазок. Тихий вздох срывается с ее губ, когда она видит человека по ту сторону. Это был весьма неожиданный гость. Дверь перед мужчиной открывается, позволяя лицезреть молодую девушку. Слегка грязные волосы были заплетены в небрежный пучок, из которого выбивалось несколько медных прядей. Пухлые губы искусаны, под глазами залегли мешки, а кария радужка казалась блеклой. На худых плечах мешком весит бежевый свитер, контрастируя с черными джинсами. — Как ты нашел меня? — тихо спрашивает кареглаза, все еще не впуская незваного гостя в квартиру. — Замашки агента не уходят с возрастом. — усмехается лучник. — Я… — Знаю кто ты. Клинт Бартон — один из Мстителей. — И хороший друг твоей сестры. — добавляет Клинт. Девушка поджимает губы при упоминании рыжей особы. — Может впустишь? Соколова молча отходит в сторону, пропуская мужчину внутрь. В отличие от самой хозяйки, квартира выглядит чуть лучше. Пыли нигде не было, только по мелочи разбросанные вещи и неубранный диван, хотя, если оценить размер недвижимости, спальня тут точно имелась. — Так зачем ты пришел? — разместившись на диване, девушка внимательно следит за Соколиным глазом. — Ты наверняка уже знаешь какой ценой Мстителям пришлось победить Таноса и вернуть распыленных. — медноволосая молча кивает, когда мужчина присаживается напротив нее на небольшой пуфик. — Я и Наташа отправились на Вормир… Мне не удалось остановить ее, и она пожертвовала собой ради Камня Души. Перед смертью, она попросила меня найти тебя и передать, что очень любит. С губ слетает тихий смешок. — Почему ты так уверен, что она любила меня? — спрашивает Фатум. — Может сказала так, чтобы отчистить душу или совесть, кто ее знает… — кареглаза отводит взгляд в сторону, пытаясь подавить всхлип, от чего начинает болеть горло. Бартон внимательно смотрит на сломанную девушку перед собой. Вспоминая рассказы напарницы, мужчина тихо свистит. — Откуда ты знаешь? — сипло спрашивает медноволосая и всхлип все-таки вырывается наружу. — Ваш секретный свист с Нат. Она постоянно говорила о тебе, Дженни. — Правда? — с некой надеждой интересуется Соколова. — О чём она говорила? — Рассказывала про то, как вас разлучили в детстве. Как вы летели в том самолёте. Я спросил, боялась ли она. А она думала только о твоей безопасности. И это никогда не менялось. Она любила тебя. И всегда хотела, чтобы ты была в безопасности. — Все должно было быть не так. — заплаканным голосом произносит бывшая Черная Вдова, все так же внимательно глядя в окно. — Если бы я только тогда простила… И была рядом, то остановила бы её. Я могла бы всё изменить. — Её бы ничто не остановила. Ты же её знаешь. Она сделала выбор. С которым нам нужно научится жить. — Ты прав. Это же Наташа, этим все сказано. Но осознание, что я могла бы попытаться её простить, оказывать поддержку в трудную минуту и просто находится рядом, убивает меня. Она спрыгнула, потому что считала, что у неё никого не было. Что она одна, и если спрыгнет, то ей нечего терять. Что её никто не ждет. Но это не правда. Я её жду. — шепчет она. — Я так сильно её любила! — с губ сорвался громкий всхлип. — Я тоже. — Но было так больно смотреть ей в глаза, понимая, что она может… Может снова меня бросить… Наташа была самым дорогим человеком для меня… А теперь её нет. У нас было так мало времени… И всё из-за меня. — Я должен был ее остановить. — произносит Бартон, чувствуя вину за смерть подруги. — Я не виню тебя, Клинт. У тебя были жена и трое детей, а ты всё равно хотел пожертвовать собой. Единственное, я хочу сказать… — девушка пододвинулась к лучнику и крепко сжала в своих ладонях мозолистую руку мужчины. — Спасибо, что нашёл меня и сказал мне всё это. Спасибо, что не отпускал её до последнего. Наверно именно эти слова были необходимы Соколиному глазу после смерти Романофф. Несмотря на то, что Соколова знакома с бывшим агентом Щ.И.Т.а небольшое количество времени, она обнимает его, получая осторожные объятия в ответ. — Клинт, мне… — со стороны двери звучит голос, отвлекая их. — Ой, я наверно не вовремя. — А это кто? — Женя отстранилась от мужчины, утирая растянутым рукавом свитера слезы. В проходе стояла молодая девушка, переминаясь с ноги на ногу. Она явно чувствовала себя неловко от того, что прервала эту трогательную сцену. На ней была немного нелепая фиолетовая жилетка, но ей она шла. Чёрные штаны, берцы и лук за спиной, да высокий хвост. — А… — лучник задумчиво почесал затылок. — Моя ученица. — Кейт Бишоп. — черноволосая подошла ближе, протягивая руку. — А вы… — на лице юной лучницы появилось узнавание. — Евгения Соколова. Сестра Наташи Романофф. — медноволосая отвечает на рукопожатие. — Извините, что отвлекла, но Клинт, мне нужно домой. — Тебя подвести? — интересуется мужчина, потянувшись к карману черного пальто. — Не нужно, здесь недалеко. — говорит черноволосая, поворачиваясь к новой знакомой. — Было приятно познакомиться. — И мне. — спустя долгое время кареглазая наконец может искренне улыбнуться. Когда Кейт Бишоп покидает квартиру, Клинт погружается в свои мысли на долю секунды, прежде чем направится к двери. — Собирайся. — Куда? — нахмурившись, спрашивает Фатум. — Ты довольно давно не выходила в свет. — обернувшись, произносит лучник. — Так что я хочу показать тебе кое-что. Понимая, что отнекиваться бесполезно, Дженни направляется в ванную, чтобы привести себя в порядок. Умывшись, закрашивает темные круги под глазами и подкрашивает ресницы. Решившись остановится только на этом, быстро переплетает волосы в тугую косу. Свитер уступает место темной футболке и теплой кофте-куртке. Накинув капюшон, она выходит из квартиры, закрывая дверь на замок. Бартон и правда ждал ее в сером пикапе. Открыв дверь, девушка занимает переднее пассажирское, пристегивая ремень. — Так куда мы едем? — снова спрашивает Соколова, повернувшись к лучнику. — Узнаешь. — едва заметно улыбается мужчина и прибавляет радио. Поездка проходит в непринужденной тишине, что несомненно радует обоих. Прислонившись к прохладному стеклу и слушая музыку, медноволосая считает проезжающие мимо них машины. Спустя час громкие сигналы машин сменяются на тихий скрежет колес пикапа по пустой трассе. Спустя еще десять минут, Клинт сворачивает на небольшую дорогу, которая не была заасфальтирована. Женя внимательно разглядывает светлый лес вокруг них. Когда машина останавливается, лучник заглушает машину и остается сидеть на месте. — Видишь ворота? — Соколиный глаз указывает в нужном направлении, и Женя кивает. — Возле большого дерева с розовыми цветами ты найдешь то, за чем я тебя сюда привез. — Ты не идешь? — спрашивает Соколова, открыв дверь. — Нет. Я был здесь утром. Хлопнув дверью, девушка направляется к кованным воротам, калитка которых была не заперта. Пройдя на поляну, кареглазая видит необходимое дерево и идет к нему. Ее не было примерно час, и Бартон все это время был здесь, чтобы отвезти ее домой. У него было достаточно времени для необходимых звонков, и когда Соколова возвращается, он спешит сообщить ей об это. — Возможно я не должен был этого делать, но я не хочу, чтобы где-нибудь с неба Нат видела твои страдания. Тебе необходимо поговорить с тем, кто действительно сможет помочь. — русоволосый протягивает девушке небольшую бумажку. — Что это? — медноволосая хмурится, рассматривая адрес и время, выведенные аккуратным подчерком. — В среду у тебя встреча с психологом. — сообщает лучник, выруливая на трассу. — Тебе и правда не стоило этого делать. — тяжело вздыхает Дженни. Надо ли говорить, что Соколова и вовсе не собиралась на эту встречу. Сейчас она прижимала плечом телефон к уху, заверяя Бартона, что она уже выходит из квартиры на встречу. Откуда он взял ее номер телефона, думаю, тоже уточнять не стоит. — Подожди секунду. — просит она, отложив нож в сторону, когда по помещению звучит трель дверного звонка. Все же человеческие потребности победили, и она решила порадовать себя овощами с рисом. Недовольно вздыхая и проклиная того, кто решил припереться к ней в гости, открывает дверь. — Твою мать. — единственное, что может пробормотать Фатум, завидев на своем пороге Клинта. — Не думаю, что психологу понравится твой внешний вид. — усмехается мужчина в трубку, прежде чем сбросить вызов. — А, по-моему, растянутая футболка и пижамные шорты вполне подходят. — натягивает милую улыбку Женя. — Ты же понимаешь, что я не отстану? — спрашивает лучник, играя пальцами с брелком от машины. — Попытка не пытка. — обреченно выдыхает Соколова и идет собираться. — Хорошая попытка. — русоволосый закрывает дверь и спускается к пикапу. Не особо заморачиваясь по поводу внешнего вида, натягивает на себя черные джинсы и свитер. Волосы снова заплетены в тугую косу. Ботинки на невысоком толстом каблуке и пальто завершают образ. Практически выйдя из квартиры, Дженни разворачивается в сторону кухни и быстро выпив остатки виски из бокала, спешит на выход, предварительно закинув в рот жвачку. — Совсем другое дело. — хвалит ее в своей манере Клинт, когда медноволосая садится в машину. — Давай покончим с этим как можно быстрее. — просит кареглазая. — Хорошо. — соглашается мужчина, заводя пикап. Большое здание предстает перед Соколовой, и та с сомнением смотрит на лучника рядом с собой. — Может все же… — Иди. — настойчиво произносит Соколиный глаз. — Я буду ждать тебя в кафе напротив. — указывает на небольшое, но с виду уютное заведение с интересным названием «Memory». Дождавшись пока девушка войдет в здание, Клинт уходит. — Десятый этаж. Десятый этаж… — бормочет себе под нос медноволосая, отыскав глазами лифт. Быстро поднявшись на нужный этаж, девушка не торопясь выходит из лифта. В приемной никого нет, кроме молодой секретарши, громко клацающей по клавиатуре. — Здравствуйте. — приветливо улыбается блондинка, поправляя очки в тонкой черной оправе. — Вы к доктору Милс? — Ээээ… Наверное. — с сомнением произносит Женя, понимая, что лучник не называл ей фамилию психолога, к которому она должна была прийти. — Я Дженни Соколова. — Тогда вы точно к нему. — напечатав что-то у себя на компьютере, снова обращает свое внимание на клиента. — Он свободен, проходите. — блондинка указывает на черную дверь. — Спасибо… Саманта. — легонько улыбается Дженни, прочитав имя на бейдже девушки. — Пожалуйста. **** — Кто выдал ему диплом психолога? — недовольно спрашивает Соколова, присаживаясь за стол напротив Бартона. Мужчина, совершенно не удивленный недовольством Фатум, продолжает спокойно пить кофе. — Ему самому психолог нужен. Нет, психиатр. — Я был к этому готов. — спокойно произносит русоволосый. — Поэтому завтра в это же время мы поедем к другому психологу. — Не нужно таскаться со мной. — просит Соколова, подзывая к себе официанта. — Если бы я не хотел, я бы этого не делал. — успокаивает ее лучник. — Добрый день. Что будете заказывать? — к ним подходит женщина лет шестидесяти пяти. На ней была рубашка в красно-черную клетку и джинсы, поверх всего этого был серый фартук с названием кафе. В русых волосах проступила седина, которую женщина совсем не старалась скрыть. Ее губы растянуты в доброй улыбке или, как показалось самой Соколовой, материнской улыбке, от чего вокруг серых глаз собрались морщинки. — Добрый, Хелен. — глаза метнулись к бейджику. — Можно мне чашечку черного чая и чизкейк с соленой карамелью. — Хороший выбор. Ваш заказ будет готов в течение двадцати минут. — улыбнувшись, Хелен удаляется. — Вот кто мог стать психологом. — смотря в след уходящей женщине, произносит Фатум. — По ней сразу видно, добрая, сможет поговорить по душам, выяснит причину и поможет, а не тот толстяк, которому нужны только деньги. — Хелен и правда могла бы им стать. — соглашается Бартон. — Ты знаешь ее? — любопытствует медноволосая, обводя взглядом все помещение. Интерьер был приятным для глаз, ничего не пестрило. Большие окна в пол и простенки межу ними были выполнены под светлый кирпич. Вдоль стен стояли ряды круглых белых столиков, возле которых стояли по два мягких кресла бледно мятного цвета. Большие серые горшки с пальмами. Паркет был светло-коричневого цвета, но в некоторых местах пол был выполнен под мозаику с рисунком черно-коричневого шестиугольника. — Да. Я часто хожу в это кафе. Хелен Уильямс — его хозяйка уже на протяжении шестнадцати лет. Всегда доброжелательна к своим клиентам, больше предпочитая называть их друзьями. За барной стойкой стоит ее внучка Мэри, которая мечтает поступить в школу искусств. — там, куда указывает русоволосый и правда стоит миловидная девушка лет восемнадцати, очень похожая на хозяйку кафе и усердно протирает бокалы. — А теперь кушай и я отвезу тебя домой. **** — Как прошла твоя неделя? Соколова сидела на мягком белом диване. Обстановка вокруг была раздражающе спокойной. Бирюзовые стены, странные картины, большой фикус, который тоже раздражал. Напротив стоял большой стол, на котором лежали стопки разных бумаг и папок, а ещё странная штука, равномерно вертящая серые палочки. И она бесила ещё больше. Хотелось подойти и сломать её к чертям собачьим, чтобы глаза не мозолила. За этим столом сидела русоволосая женщина в очках и доброй улыбкой. Эвелин Смит была похожа на типичного психолога из фильмов. Похожа, но таковой не являлась. Можно было сказать, что это её истинное призвание, потому что за этот паршивый год она терпит Соколову уже три месяца. Кто-то не смог вытерпеть и часу присутствия медноволосой в своём кабинете. — Нормально. — тихо сказала Женя, кутаясь сильнее в тёплый кардиган и подбирая ноги под себя, благополучно оставив балетки на полу. — Ем, сплю, живу… — Очень познавательно. — поджимает губы в улыбке женщина. — Я думаю, сегодня мы можем поговорить о твоей сестре. — медленно произносит психолог, прощупывая почву для диалога. — Тебе удается справляться с накатывающими эмоциями? — Возможно. — тихо отвечает Фатум, все так же не желая заводить разговор о Наташе. — Дженни, — тяжело вздыхает Эвелин, снимая очки и массируя переносицу. — Я хочу тебе помочь, но у меня не получится, пока ты не откроешься мне. — Вы когда-нибудь людей теряли? — задумчиво спрашивает Соколова. — Приходилось. — признается психолог. — А после сохраняли их внутри себя в прямом смысле хороня с ними часть своей души? — новый вопрос, вызывающий ступор у Смит. — Я так и думала. Девушка поднимается с дивана и молча покидает кабинет, направляясь домой, ведь там ее уже ждали. **** — Дженни, не надо думать, что я сижу здесь такая вся из себя хорошая, толкую тебе, как дальше жить, а сама выхожу из этого кабинета и радуюсь жизни. — Эвелин сняла очки, оставив их на столе и подошла к дивану, присаживаясь рядом с девушкой. — Я знаю это состояние. Дыхание перехватывает, ты не знаешь как быть и что делать без этого человека дальше? Как нужно жить, когда часть твоего сердца и души ушла? Просто опустела. Как заполнить пустоту внутри? Говорят, что время лечит, всё проходит и забывается. Это не так. Время не лечит боль, а только учит жить с ней. — Смит взяла ледяную руку кареглазой в свои тёплые. — Мы ищем утешение везде, где только это возможно и каждый по-своему. Думаем, что вот-вот, еще чуть-чуть и время все вылечит. И потом все будет как раньше. А не будет ничего как раньше. Ты приходишь ко мне на сеанцы, ищешь помощи и делаешь вид, что всё хорошо, когда внутри бушует ураган. Тогда зачем всё это? — Вы не понимаете… — Нет, я как раз понимаю. Ты злишься на судьбу и думаешь: «Почему?.. Зачем?.. И почему именно с нами судьба так жестока?» Жизнь всегда ломает сильных, ведь знает, они поднимутся. Я поднялась, а ты? Ты сможешь? — Нет. — выдыхает медноволосая, прикрыв глаза. Только что она сказала чистую правду. Соколова не сможет вернуться к прежней жизни. У нее нет на это сил. Каждый день она смотрит в зеркало и пытается разыгрывать спектакль для себя, что все хорошо, жизнь продолжается и на душе стало легче. Уже не ноет в сердце как раньше. Но на самом деле ничего не хорошо. В груди все еще живет боль, которая сопровождает ее день изо дня. И мелькающая в отражении рыжая макушка тому подтверждение. Может и правда стоит открыться Смит? Женя уже хотела начать, но заметила небо через панорамное окно. — Думаю, вам нужно поспешить домой и попрощаться с семьёй. — Что? — доктор непонимающе смотрела на свою пациентку. — Взгляните в окно. — женщина сделала то, что ей велели. Зрачки заполнили серую радужку глаза от увиденного. Медленно поднявшись с дивана, доктор подошла к окну. Ранее голубое небо, окрасилось в ало-красный и фонило так, словно это был экран телевизора. — Время только два часа дня, а небо приобрело красный цвет и глючит, как телевизор у которого пропал сигнал. Не кажется ли вам это странным если вспомнить, что в команде Мстителей была колдунья? — медноволосая дотронулась до холодной ручки двери, обернувшись к доктору. — Открою вам маленький секрет, её прозвище — Алая Ведьма. — женщина со страхом в глазах посмотрела на спокойную, можно даже сказать, смиренную Дженни. — Со ста процентной вероятностью могу сказать, что это наш последний день. — сухие губы тронула едва заметная улыбка. — Прощайте, Эвелин Смит. Было приятно познакомиться. Дверь за Соколовой тихо закрылась, погружая кабинет в давящую тишину. Обычно после похода к психологу Фатум направляется в кафе «Memory» и лишь только потом идет домой. Но не сегодня. 23 мая особенный день. День, когда все закончится. Именно поэтому Женя сразу идет в квартиру. Она ждала гостей. Знала, что Вонг расскажет. Не все, но точно оповестит, что есть девушка, которая точно сможет помочь. И была права. Стрэндж пришел к ней в отчаянье. — Доктор Стивен Стрэндж… — мужчина проходит в гостиную, когда дверь квартиры открывается перед ним сама собой. — Как ваши руки? — вежливо интересуется Соколова, опустив взгляд на дрожащие мужские пальцы. Стивен морщится от не самых хороших воспоминаний. — Спасибо, с моими руками все хорошо. — Доктор внимательно рассматривает медноволосую девушку в бежевом пальто и полным стаканом виски в руке. — Очень хороший способ начать день. — подмечает черноволосый. — Не только начать, но и закончить. — уголок губ дергается в улыбке. — Я знаю за чем вы здесь. — Стрэндж приподнимает брови, с интересом ожидая продолжения. — Не можете остановить ее. И не сможете. Силенок не хватит. Даже без Даркхолда на руках она слишком могущественна. — Поэтому я и пришел к вам. — спокойно объясняет мужчина. — Вонг сказал, что вы сможете помочь остановить ее. — Смогу. — уверенно произносит Женя, пригубив крепкий напиток. — Но посмотрите на меня и ответе на один вопрос… — полностью повернувшись к гостю, она смотрит ему в глаза. — Разве по мне видно, что я этого хочу? — Нет. — тихо произносит черноволосый. — Но мы можем с вами договорится… — Интересно как? — усмехается медноволосая. — Мне ничего не нужно. Кроме одного, но вернуть вы мне этого не сможете. — Вы про свою сестру? — звучит как утверждение, но точно не вопрос. — Надо же. — тихо посмеивается Дженни, отпивая виски. — А раньше он был вполне молчаливым библиотекарем. — Дженни, кто там? Стивен поворачивается на тихий скрип двери и незнакомый голос, с удивлением наблюдая перед собой знакомую рыжую девушку в теплой пижаме. — Она давно мертва. — тихо произнёс Стрэндж. — Женя, кто этот человек? — повторяет Романофф, все еще оставаясь возле своей комнаты. — Знакомый. — девушка улыбнулась, не сдерживая слёз. — Я поговорю с ним, а ты отдохни. — Хорошо. Позже приготовим ужин. — Наташа медленно рассыпалась на глазах, не переставая улыбаться. — Ты прав, она давно мертва. — с легкой хрипотцой произносит Соколова. — Я понимаю, ты любила ее… — Любовь. Грёбаная любовь. Что же в ней хорошего? Абсолютно ничего. — девушка со злостью поставила стакан с виски так, что по нему пошли трещины. — И куда привела меня моя любовь? — она развернулась к гостю. — К этому. — поднимается со стула и обводит пространство вокруг себя. — Вот я здесь, перед тобой, разбитая, тону в боли и одиночестве. В сожалении. Я чертовски сожалею, что не простила сестру. Последними её словами было: «Клинт, передай Дженни, что я люблю её.» — Соколова глубоко вздохнула и вознесла взор к потолку. — К чему привела любовь Ванду Максимофф? Родители, брат, муж и сыновья мертвы. Всё те же боль, одиночество. И знаете? Я рада, что наконец сдохну. — Женя плюхнулась на стул и наполнила бокал янтарной жидкостью. — Проваливай, помогать не стану. И он ушел. Уже час люди бегают по улице в страхе от происходящего. Пытаются спасти свои жалкие жизни. Соколова горько усмехается. Сейчас она осознает, что написанное в Даркхолде сбылось. Она и правда уничтожает мир. Своим бездействием Медноволосая вздрагивает и поворачивается на глухой звук. В углу комнаты возле шкафа, на полу валялось несколько книг, которые по всей видимости упали, так как лежали на самом краю. Соколова подошла ближе, бережно убирая книги, которые часто любила читать на ночь. Последней в ее руках остается книга в кожаном переплете и золотыми узорами. Калиостро — книга о светлой магии и времени. Карие глаза цепляются за небольшую закладку, отделяющую главу про глаз Агамотто. Дженни открыла её и начала пролистывать страницу за станицей, изучая текст до которого еще не успела добраться. Глаза горели ярко-жёлтым, когда она захлопнула кладезь заклинаний и решительно направилась к двери. **** Портал переносит ее в то место, куда пол года назад ее привез Клинт. Запахнув длинную кофту, девушка идет к кованным черным воротам, немного нервно покусывая губу. Трясучка по всему телу брала вверх. Волнение заполняло каждую клеточку в организме, потому что то, что она собиралась сделать было очень рискованно. Тихий скрип калитки разрезает шелест листвы. Прикрыв ее, медноволосая шагает вперед к большому дереву с розовыми цветами. От ветра некоторые лепестки опадали, в причудливом танце падая на землю. Глаза в привычном жесте осматривают темные камни с разными гравировками. — Ну привет. — Соколова останавливается под деревом и аккуратно поправляет маленькие игрушки и цветы у надгробья. Наташа Романофф. Дочь. Сестра. Мститель. — Давненько я не заходила к тебе в гости. — медноволосая присела на колени с боку от могилы, положив голову на холодный камень. Трясущейся рукой провела по надписи. — В мире сейчас происходит чёрт знает что… — посмеивается кареглазая, утирая мокрую дорожку с правой щеки. — Прости меня. Я все исправлю. — напоследок, прежде чем подняться на ноги, Соколова тихо свистнула, с горечью понимая, что больше никогда не услышит ответа, если не поспешит. Точно таким же способом она перемещается в центр Нью-Йорка, оглядываясь на высотку Старка, которую давно продали. А раньше она мечтала там побывать. Люди в панике бегут в разные стороны, сторонясь силуэта, который Дженни могла разглядеть из далека. Медленно шагая по проезжей части, где жители города побросали свои машины, спеша укрыться от наступающей опасности. Соколова же напротив спокойно шла навстречу, разглядывая некоторые здание. Их вид явно оставлял желать лучшего, они были разрушены. Видимо, уже успели попасть под горячую руку Ведьмы. — Знаешь, как я дошла до этого? — возможно вопрос Максимофф мог прозвучать неожиданно и даже напугать, но только не медноволосую. — Секрет довольно прост. — спокойно произносит Дженни, останавливаясь недалеко от рыжей. — Теряешь всех и саму себя. Эта книга очень плохо на тебя влияет. — Это не Даркхолд, а моя магия. — усмехается Ванда, отшвырнув машину в непримечательный цветочный магазин. — Магия не выбирает, быть светлой или тёмной. Выбор делает человек. Алая Ведьма заинтересованно поворачивается к собеседнице. Фатум поджимает губы, ей совсем не нравится внешний вид девушки. Бардово-красный костюм теперь стал практически черным. Только корсет оставался красным, распуская на себе трещины от самого сердца Ведьмы. Оттуда, где жила ее боль. — Я читала про тебя. — завороженно произносит Ванда, разглядывая собеседницу. Ее образ чем-то похож на ее собственный. — Чувствовала, что ты приближаешься. Кстати, тебе идет синий. — Спасибо. А тебе красный. — говорит Женя и подходит ближе. — Я думала, что ты вышла из-под влияния Даркхолда. — Так и есть. — соглашается рыжая. — Я уничтожила эту книжонку в другом мире. — Зачем тогда продолжаешь разрушать этот мир? — В нём слишком много боли. Этот мир причинил слишком много боли. Не только мне. Всем. — Боль лишь делает нас сильнее. Да и, если бы не было боли, мы бы никогда не смогли почувствовать истинного счастья, Ванда. — Я проникла в разум другой версии себя. Более счастливой и смогла увидеть своих мальчиков. — по щеке девушки скатывается слеза, пока она продолжает разговор так, словно не слушает Дженни. — А когда явилась к ним в истинном облике, они сказали, что я монстр и чтобы отпустила их маму. Я это сделала, и увидела их счастье с ней, а не со мной и поняла, что моих детей уже никогда не вернуть… Я построила дом из своих воспоминаний и сломала саму себя когда разрушила его ради счастья других. — Нет. Это совсем не свойственно для меня, но… — Женя неуверенно натянула рукава костюма на ладони. — Как только я узнала о происходящем в Вествью, то проникла туда. Ты была так счастлива. Эти семейные посиделки перед телевизором с мужем и детьми… Ты всё оставила, ради жителей городка. До сих пор помню тот разговор с Моникой. Она поняла, что если бы у неё были такие же силы и Рамбоу могла вернуть маму, то обязательно это сделала. — Соколова уверенно подняла взгляд на заинтересованную Ведьму. — Но у нас они есть. У меня есть и я знаю способ начать всё с чистого листа. — Нет. — рыжая медленно покачала головой. Её лицо не выражало никаких эмоций, но глаза сочились грустью, тоской и болью. — Одно я поняла точно. Нельзя воскрешать мёртвых. Как бы грустно нам не было. — Их больше нет. Все мертвы. Я во всём виновата. Я их убила! — кричала Соколова. — Я убила ее своим бездействием. Она так долго искала меня, а потом пожертвовала собой. — Оу. — коротко произносит Ванда, впадая в некий ступор. — Так вот о ком тосковала Наташа. — осознание пробегается по телу в виде мурашек. — Больно это осознавать, верно? — уголки губ Ванды немного дёрнулись, прежде чем растянулись в улыбке. Тихий смешок перерос в смех сумасшедшей. — Ты сошла с ума. — тихо и с сожалением говорит Дженни, снова начиная прокручивать в голове события со своим «если бы». — Хочешь знать, когда я сошла с ума? — пристальный взгляд зеленых глаз останавливается на Фатум, когда смех стихает. — В тот момент, когда бомба твоего отца убила моих родителей. — Откуда ты знаешь про Старка? — Соколова хмурится. Никто не знал. Красная Комната держала эту информацию в строжайшем секрете. — Наташа пыталась тебя найти тебя с помощью искусственного интеллекта ПЯТНИЦА. — Понятно. — выдыхает медноволосая. — Знаешь, мы с тобой два самых могущественных существа во вселенной, и обе потеряли всё. Видимо, за своё могущество нужно платить, даже если не хочешь. — Да, верно… — соглашается Ванда. — Но я устала платить. С этими словами Максимофф окутывает себя сгустками магии, взлетая вверх над городом. Понимая, что уговорить Ведьму не получится, Фатум осмотрелась. Они все так же находились в центре Нью-Йорка, недалеко от высотки Старка. Здания были разрушены, их стены перестраивались от открытия и стремительного разрушения мультивселенной. Повсюду летали пыль и мусор. Люди уже давно убежали с этой улицы, спеша домой. Небо было все того же ало-красного цвета. Не вооружонным глазом можном было заметить большой сгусток магии, в котором находилась Алая Ведьма. «Что там говорила Старейшина? Фатум не нужны заклинания, она творит их сама.» Девушка остановилась и развела руки в стороны, читая заклинание, созданное по пути в эпицентр событий. Губы Соколовой начали шевелиться. Тихим шёпотом звучали слова, когда её окутали зелёные нити. — Ego Fatum, maledicam ipse cum tempus a loop. Perfectum error adducet me in initio iterum atque iterum. Salvus vivit erit, dividatur in anima. Correctio adducam liberationis. Происходящее вокруг изменилось. Словно фильм поставили на перемотку, чтобы посмотреть с самого начала. Люди вновь появились на улицах, повторяя действия, совершенные раннее, только в обратном порядке. И так минута за минутой, час за часом, день за днём, год за годом. Пока время окончательно не вернулось вспять. — Ты сказала, что это моя первая жизнь. — говорит Соколова, когда события перестают мелькать перед глазами, возвращая их в черноту. — Всего их было девять. — соглашается клон. — Мы их не посмотрим? Мне не надо знать, что там происходило? — Не обязательно. — произносит «Я». — Самое главное, ты теперь знаешь с чего все началось. — Что значит «исправление принесет освобождение»? — Ты исправишь свою ошибку и будешь свободна. — Другими словами, я умру. — не вопрос, утверждение. — Да. — Что это? — с опаской спрашивает Дженни, разглядывая маленький синий огонек, вырвавшийся у нее из груди. — Твоя душа раскалывается. Только что, благодаря тебе Гамора вернулась к жизни. — Понятно. — пустым голосом произносит Старк, садясь на холодное «ничто», служившее здесь полом. — Душа за душу. — Дженни, ошибки нужны. Неважно, маленькие, большие… Глобальные. Их нужно совершать, чтобы создать что-то новое. Без них люди не выходят за шаблоны. Ты сделала ошибку и вокруг тебя происходит что-то новое. Ты вышла за рамки шаблона. Помирилась с сестрой, дала себе выбор за какую сторону играть, хоть изначально у тебя его и не было. Нашла лучшую подругу. Друзей. Семью. Любовь. Обрела детей. Дженни, твоя ошибка привела тебя к лучшему, которое к сожалению длилось так не долго. — Кстати про сторону, как я появилась в Вишанти? — хмурится Соколова. — Все восемь жизней ты помнила все события прошлого и лишь на девятой решила их скрыть, создав меня как своего помощника. В Вишанти ты себя вписала, чтобы думать, что можешь играть за две стороны. — Значит, я сейчас вернусь домой? — Не совсем. — Женя с непониманием смотрит на своего клона. — Прежде чем все закончится, я хочу тебе кое-что показать. — И что же? — Твою восьмую жизнь. — улыбается помощник. — Ты же сказала, что не обязательно знать те события. — Да, но мне кажется, эти будут для тебя особенными. Возможно ты вспомнишь… Совпали маршруты и время, и дни… Совсем не случайно столкнулись они. — Это стих Ирены Булановой. Причем здесь это? — Сейчас увидишь. Чтобы исправить свою ошибку, ты стала изучать прошлое и вернулась к появлению Первого Мстителя. Ты вернулась к становлению Капитана Америка. И встретила Стива. Невесомое прикосновение к виску переносит в далекий 1938 год. Люди непринужденно шагали по светлой улице Бруклина, спеша с обеда на работу. Молодая девушка размеренно ступала по дороге, разглядывая витрины магазинов, прохожих в одежде, которая являлась модной для этого времени. Для нее все было в новинку. На глаза попадается непримечательное кафе, и решив, что неплохо было бы перекусить, заходит внутрь. Внутри было светло и просторно, ходили официанты, приветливо улыбаясь каждому посетителю. Внушительное количество народа заставляет девушку в досаде поджать губы. Свой заказ придется ждать долго. Да и мест совсем нет. Уже собираясь покинуть данное заведение, медноволосая замечает свободное место напротив паренька, читающего газету. Протиснувшись мимо здоровых мужчин, она останавливается возле столика. — Добрый день. — произносит кареглазая, улыбаясь уголком губ и застенчиво сжимая ручки небольшой сумки. Парень отрывается от газеты, поворачиваясь на приятный женский голос. Перед ним стояла милая девушка среднего роста, в открытых белых туфлях, синем платье ниже колена и сумкой в руках. Медные волосы, переливающиеся на солнце, заплетены в низкий пучок. Девушка хмурится, когда парень закрывает газету и оглядывается назад, словно сомневаясь, что обращаются именно к нему. — Я могу присесть? — немного смутившись, спрашивает медноволосая, когда взгляд голубых глаз вновь возвращается к ее персоне. — Да. Да, конечно. — спохватившись, произносит блондин, передвигая чашку чая ближе к себе, чтобы она не стояла посередине стола. — Спасибо. — она мило улыбается, поправляя подол платья, прежде чем сесть на мягкое кресло с высокой спинкой, расположив рядом с собой сумочку. — Здравствуйте. — из ниоткуда появляется миловидная официантка в черно-белой форме, низкого роста и приветливо улыбнулась. — Уже готовы сделать заказ? — Здравствуйте. Секунду. — просит кареглазая быстро пробегаюсь взглядом по лежащему на столе меню. — Мне черный чай с лимоном, отбивные и шоколадный кекс. — Угу. — тихо мычит работница, быстро записывая пожелания посетительницы в небольшой блокнот. — Заказ будет готов через тридцать минут. — Хорошо, спасибо. — девушка улыбается на последок, прежде чем удалиться на кухню. Решив скоротать время, медноволосая достает из сумочки небольшую книгу со стихами разных авторов мира. Прочитав страницы две, девушка ощущает на себе взгляд и поднимает глаза. Парень, что сидел напротив, быстро отводит свои голубые глаза и медноволосая видит выступающий румянец на его щеках. — Что-то не так? — решает поинтересоваться она, приподнимая левую бровь и надеясь, что на ее лице нет ничего такого, что могло бы привлечь внимание соседа по столику. — Нет… Извините, что так открыто рассматриваю вас. — сейчас, слыша как молодой человек заговаривает второй раз, кареглазая подмечает, что у него вполне приятный и глубокий баритон. — Но… Мы не были знакомы раньше? — задал незнакомец вопрос. — Быть может, где-то мы с вами встречались? — снова произносит он, и девушка слышит нотки надежды в голосе. Она всматривается: застенчивый взгляд голубых глаз, немного нервная и такая же застенчивая улыбка. Светлые волосы, челка которых небрежно спадала на лоб. Они были знакомы, но вслух медноволосая произносит иное. — Не думаю, но я тоже вижу в вас что-то знакомое. Откуда — вот вопрос… Они так глядели пол минуты и, вглядываясь друг другу в лица, совсем не думали о том, что это может быть невежливо. — Вы мне знакомы… — снова произносит блондин. — Кажется, я видел вас… — Но где же, я не понимаю. — скромно улыбается кареглазая. — Возможно в книжном магазинчике Бена. — предполагает парень. — Эти сборники недавно поступили в его магазин. — кивает на небольшую книжку в женских руках. — И продаются только у него. — Да, я купила ее именно там. Возможно, может показаться странным, но взяла я ее лишь из-за своего любимого стихотворения. Вы знакомы с творчеством Иреной Булановой? — Да. — соглашается голубоглазый отпивая давно остывший черный чай. — У нее такие цепляющие строки. Совпали маршруты и время, и дни… — Совсем не случайно столкнулись они. — заканчивает цитировать строчки за него и посмеивается от смущения, на что юноша лишь улыбается. — Я Стив. Стив Роджерс. — представляется блондин и протягивает руку. — Дженни Соколова. — медноволосая робко вкладывает свою ладонь в мужскую руку. **** — Ну, Баки! — возмущенно вскрикивает девушка, когда парень легким толчком вновь отправляет ее в полет. Приземлившись в большой сугроб, она проваливается глубоко и понимает, что без посторонней помощи подняться не сможет. Поправив упавшую на глаза шапку, медноволосая смотрит на до ужаса довольного брюнета убийственным взглядом и стреляет им в смеющегося Стива. — Тоже мне, джентльмены. Помоги мне встать! — сказала кареглазая, пытаясь встать сама, но лишь проваливается глубже. — А где волшебное слово? — лукаво улыбается Джеймс, приподняв брови вверх, этим действием призывая произнести нужные слова. — Если ты мне не поможешь, я выкарабкаюсь сама и похороню твою чертову задницу в этом сугробе. — Леди не стоит так выражаться. — улыбается Роджерс. — Но я не леди. — озорно произносит Дженни и возвращает грозный взгляд Барнсу. — Я жду. — Я тоже. — стоит на своем голубоглазый, складывая руки на груди. — Ладно, черт с тобой! — закатывает глаза медноволосая. — Не соизволите ли вы, Мистер Барнс, помочь мне выбраться из этого огромного и холодного сугроба? Пожалуйста. — с самой милой улыбкой просит Соколова, делая акцент на последнем слове. — Совсем другое дело. — смеется Джеймс, протягивая руку и помогая подруге встать. — Спасибо. — говорит Дженни с ухмылкой. Секунда и кареглазая сбивает парня с ног. Не ожидавший такого подвоха, Баки валится в сугроб и из-за своего веса проваливается куда глубже, чем медноволосая. Теперь настала очередь Соколовой заливисто смеяться и слушать шуточные проклятия в свой адрес. **** — Да ладно вам! — улыбается девушка, стараясь не засмеяться. — Было весело. — Да, по Стиву видно. — побледневший Барнс оглядывается на друга, который опустошает свой желудок в кустах. — Никаких больше русских горок, Дженни. — Ладно. — милостиво выдыхает Соколова. — Эй, тебе лучше? — кареглазая подходит ближе к блондину, ласково поглаживая его спину через ткань рубашки. — Извини, не стоило тебя… — Все хорошо. — вытерев платком рот, Роджерс выкидывает его в близи стоящую мусорку. — Тебе было весело, так что можно было и потерпеть. Дженни смущенно улыбается, опустив взгляд на свои туфли и надеясь, что ее румянец не видно вечером. — Эй, голубки, пойдемте! — окликает их Барнс, успевший отойти от них к ларькам. **** — Да брось! — удивлённо восклицает Дженни. — Ты ни слова не понимаешь по испански? — Нет. Можешь что-нибудь сказать на нём? — просит Стив, поедая салат. Баки тоже с интересом взирал на подругу. — Te quiero mucho. Ni siquiera puedes imaginar que todo comenzó con tu maldita sonrisа. — А можешь то же самое на русском? — просит блондин. — Я тебя очень люблю. Ты даже представить себе не можешь, что все началось с твоей чертовой улыбки. — улыбается кареглазая. — И что ты сказала? — Какая сегодня прекрасная погода. — Да, а мне послышалось слово «чёрт». — с подозрением смотрит на нее Роджерс. — Тебе послышалось. — уверяет его Соколова. Лишь Баки скрывал свою улыбку за чашкой чая, прекрасно зная, что она сказала. **** — Снова, Стив? — устало спрашивает Соколова, сжимая в руках бумажку с красным штампом «непригоден». — А если тебя поймают на этом? — рядом с ней останавливается Джеймс, который выгнал наглого бугая из переулка. — Сильно болит? — взволнованно произносит медноволосая, наконец заметив разбитую губу парня. Подойдя ближе, прикасается к ране и на секунду Стиву кажется, что боль уходит. — Почти не болит. — блондин поправляет свою куртку. — А если бы мы с Дженни решили пойти другой дорогой? — спрашивает Баки. — Он бы избил тебя до полу смерти, а того и хуже. — Но ничего же не случилось. — с плохо скрываемой виной говорит голубоглазый. Дженни и Бак переглядываются. Подняв взгляд, Стив рассматривает форму парня. — Тебя взяли? — хмурится Роджерс. — Да, в 107-й. На рассвете мы отбиваем в Англию. — На самом деле… — медноволосая с грустью смотрит на Роджерса. — Я тоже ходила в призывной центр. У меня есть боевая подготовка, навыки владения оружием и медицинские знания. Они решили, что я буду полезна. — Так вы оба… — Дженни согласно кивает, развязав пояс своего пальто. Под светлой тканью была точно такого же цвета форма, как и у Джеймса, только вместо штанов юбка. — Понятно. — Меня не отправят далеко. Я буду обучать новобранцев. — успокаивает его кареглазая. — Что ж, я буду скучать по вам. — улыбается Стив. Выдохнув, медноволосая порывисто и крепко обнимает друга. Барнс неловко отводит глаза в небо. — Пойдемте. — завет он, обнимая обоих за шею. — У нас впереди прекрасный вечер. — Куда ты нас тащишь? — спрашивает блондин. — В будущее. **** — Что ж, будущее настанет нескоро. — выдыхает Соколова, наблюдая за неудачей Говарда Старка. — А где Барнс? — спрашивает Стив, вглядываясь в толпу позади них. — Наверно ушел со своей Барбарой. — усмехается медноволосая и ворует сладкий попкорн у парня. — Ее звали Кендис. — поправляет голубоглазый. — Серьёзно думаешь, что я стану запоминать имя его очередной подружки? — усмехается Дженни. — Пойдем. — закинув сладость в рот, утаскивает его подальше от сцены. — У нас есть несколько минут, чтобы проститься. — с грустью говорит Соколова, когда они выходят на свежий воздух. — Уже пора? — Стив взволнованно смотрит на наручные часы. — Да. — кареглазая поджимает губы. — Надеюсь, пока нас нет, ты не вляпаешься в передрягу. — Я с ней полностью согласен. — из ниоткуда возникает Барнс и треплет друга по волосам. — Не переживай, он все глупости заберет с собой. — обращается Роджерс к медноволосой, при этом указывая на Баки. — Эээй. — недовольно тянет брюнет, зыркнув на посмеивающуюся подругу. — Да вы издеваетесь. — усмехается он. — Идите сюда. — голубоглазый притягивает ребят в свои объятия. — Я буду скучать по нашим прогулкам. — Мы тоже. — шепчет Соколова. — Тебя проводить? — предлагает Джеймс. — Не стоит. Хочу пройтись одна. Барнс понимающе кивает и удаляется к выходу со СтаркЭкспо, махая им на прощание. Уже собираясь уходить, Дженни резко оборачивается к блондину, касается своими губами его щеки и спешит покинуть мероприятие. **** — Это новобранцы? — спрашивает Соколова, когда военный автомобиль останавливается на поле. — Я думала, ими будет заниматься Картер. — Мы вынуждены перенаправить ее в другую роту. — поясняет полковник Филлипс. — Вольно! Что, Маргарет, уже начинаете подготовку? — усмехается тот, наблюдая за поднимающимся с земли солдатом. — Для профилактики. — отвечает Пегги и едва заметно улыбается Дженни, с которой уже успела познакомиться. Соколова улыбается в ответ и лишь тогда замечает в рядах новобранцев Стива Роджерса, больше не отрывая от него взгляда. **** — Капитан! — привлекает к себе внимание агент, и раздраженно складывает руки на груди. Роджерс отскакивает от блондинки, прерывая их поцелуй. — Я вас обыскалась. — холодно произносит медноволосая и направляется в противоположную сторону. — Вас ждет Старк. — Дженни… — Да, капитан Роджерс? — не останавливаясь, спрашивает его кареглазая. — Это не то, о чем ты подумала… — пытается оправдаться Стив, стирая женскую помаду с губ и поправляя форму. — А я и не думала ни о чем. — чеканит медноволосая. То есть, все их долгие переглядки ничего не значили? То есть ревность с его стороны, когда Говард предложил отужинать фондю, хотя Стив явно подумал не о том, была лишь показушным спектаклем? Да она чуть не умерла от страха, когда Роджерс залез в ту чертову капсулу Старка и стал ждать введения сыворотки! А для него все было ничем! — Напоминаю, тебя ждет Говард. Соколова направляется к одному из столов, где разбирала дела солдатов, чувствуя на себе пристальный взгляд. Надо ли упоминать, что под конец беседы со Старком, она чуть не пристрелила голубоглазого, проверяя на прочность новый щит? **** — Водка намного лучше виски. — тихо произносит Дженни, ставя бутылку на стол и занимая место напротив мужчины. Его глаза были такими же красными от слез, как и ее. Пустой бар давил своей щемящей тишиной, из-за чего грусть и боль накатывали с новой силой. — Сразу видно, кто из нас русский. — усмехается Стив, все так же несмотря на девушку. — Ну что поделаешь, тебе придется мириться с этим. — Дженни берет стакан, откручивает крышку и наполняет его на половину. После опустошает залпом. — Не боишься, что Филлипс сделает выговор? На меня алкоголь не действует. — Нет. — качает головой кареглазая, а после тихо всхлипывает. — Стив… — Это я виноват. — прерывает ее Капитан, покручивая бокал с янтарной жидкостью в руке. — Не вини себя. — просит медноволосая. — Баки меньше всего хотел бы этого. — Я не знаю, что теперь делать… — мужчина зажмуривает глаза настолько сильно, что перед ними начинают плясать белые точки. — Заканчивать начатое. — решительно произносит Дженни, сжимая кулаки. Ногти впиваются в нежную кожу ладони, наверняка оставляя после себя красные полумесяцы. — Уничтожим эту красную крысу и всех его приспешников. И хочешь не хочешь, но я иду с тобой. — Нет. — твердо произносит Роджерс и наконец смотрит на кареглазую. — Ты не пойдешь. — Это не тебе решать. — предупреждает Соколова. — Барнс был и моим другом, за которого я буду мстить. И я не хочу после него, потерять еще и тебя. — А если я потеряю тебя? — подрывается со своего места Капитан и хватает девушку за локоть, когда она собирается уйти. — А ты меня не потеряешь. От меня так просто не отделаться. — на губах наконец играет легкая улыбка, после печальной вести. **** — Что ты здесь делаешь?! — кричит Роджерс, когда Красный Череп исчезает в портале Тессеракта. — Ты должна была оставаться в машине с Филлипсом! Это был приказ! — Плевать я хотела на твой приказ, ясно?! — срывает голос медноволосая, чтобы перекричать гул двигателей. — Ты мне не муж, чтобы мной командовать, понял?! — Дженни… — Нет, Стив! Это полёт в один конец и сделаем мы его вместе! — Соколова шагает в сторону панелей управления кораблем, когда крепкие руки перехватывают ее за локоть и притягивают к себе. Горячие губы накрывают ее собственные в требовательном и одновременно нежном поцелуе. Дженни едва сдерживает слезы, понимая, что это их первый и последний поцелуй. Именно поэтому она отдает всю себя без остатка. — Это стоило сделать очень давно. — блондин прикасается своим лбом к ее, проводя рукой по женской форме, незаметно подкидывая отслеживающий прибор, который ему недавно вручил Старк. — Я люблю тебя, это тоже следовало сказать давно. Говард найдет тебя. — Что? — запоздало шепчет кареглазая. — Прости. — Капитан толкает девушку в открытый люк, когда они летят невысоко от замершей воды. — Стив, нет! Дженни старается уцепиться за что-нибудь, но терпит неудачу. Она не успевает воспользоваться и магий, когда сталкивается с холодной поверхность, сквозь пелену наблюдая взрыв самолёта. — Стив… — беззвучно шепчет кареглазая, опираясь на лед, чтобы приподняться. Слезы скатываются по щекам, но Соколова продолжает внимательно смотреть, как обломки железной птицы падают на лед и проваливаясь под него. — Мы обязательно встретимся в следующей жизни. — прошептала она, опускаясь головой на холодную поверхность льдины. В тот день пропавшими объявили не только Стива Роджерса, но и Дженни Соколову. — Думаю, эти моменты ты имела право знать. — произносит клон, складывая руки за спиной. — Ты говорила, что не любишь повторы, но теперь в этом же городе, на этом же месте, теперь точно конец. Соколова не успевает ничего произнести, как оказывается в Нью-Йорке, в том месте, где и произносила заклинание. Портал переносит ее на базу, где она останавливает время и спешит в мастерскую отца. Введя код на панели, открывает контейнер, где хранились костюмы Железного Человека. Срывает один шлем, садится на стул и включает запись. Покончив с прощанием, возобновляет время и сообщает ПЯТНИЦЕ, чтобы она рассказала о данной записи. — Эвелин! — забегая в гостиную, зовёт Женя, оглядываясь вокруг. — Наташа! — Дженни? — с кухни выходит Пьетро, радостно оглядывая подругу. — Мы думали… — Мама! — дети так же выскакивают с кухни, а за ними и обеспокоенная Пеппер. — Девочки. — выдыхает медноволосая, опускаясь на колени и заключая малышек в крепкие объятия. Чувствуя, с какой силой к ней прижимаются дети, Старк начинает тихо всхлипывать. — Дженни, что происходит? — тихо спрашивает Поттс. — Мама, почему ты плачешь? — Эвелин отстраняется от кареглазой, разглядывая ее слезы и легкую улыбку, пока Наташа тихо теребила цепочки на ее шее. — Все хорошо. — успокаивает их Фатум и прижимается губами ко лбу каждой из них. — Эй, суслик! Когда я вернусь мы обязательно поиграем с тобой и Наташей, хорошо? Согласна, мартышка? — тихо обращается уже к медноволосой девчушке. Обе согласно кивают, начиная выбирать игры. В этот момент сердце Старк разбилось. Она знала — не поиграют. Она просто не вернётся. **** — Все это время я думала, что спасаю Ванду, вас, мир, но… Это была попытка спасти саму себя. — голова падает в ладони, пока пальцы зарываются в передние пряди волос. — Я так сильно ненавижу себя. Иногда я так не хотела просыпаться. Но приходилось вставать и двигаться дальше. Наверно вы думаете, почему не рассказала раньше, мы бы помогли… Нет, стало бы только хуже. Если бы вы узнали правду, смогли бы ее принять? Если бы я рассказала о тьме внутри себя, продолжили бы вы смотреть на меня как на солнце? — взгляд останавливается на Тони, который часто называл ее своим солнышком. Старк вздрагивает, потому что ему кажется, что голограмма перед ним была живой. — Вы единственное, что держало меня на плаву. Я не хотела, чтобы вы думали о предстоящем. Ну, я затянула, пора заканчивать. — Дженни поднялась на ноги, хлопнув в ладони и растирая их. — Надеюсь, мои подруги помнят, о чем мы разговаривали на пляже в Пизе? — кареглазая приподнимает брови. — Возможно в будущем, вы раскроете ту шкатулку как капсулу времени. — смеется Соколова. — Вы наткнетесь на фотографии, безделушки. Рядом с вами будут те, кто меня не знал. Они спросят «А чьи это вещи? И что за девушка на фото?». И у вас нахлынут прекрасные воспоминания. По крайней мере, я надеюсь, что смогла вам такие подарить. — Фатум подходит к шлему, намереваясь выключить запись, но замирает. — Люблю вас до бесконечности. — запись обрывается. — Люблю тебя три тысячи раз. — едва слышно произносит Старк, но рядом сидящая Пеппер слышит его слова и крепче сжимает руку мужчины. — Пора. Миллиардер поднимается с дивана, беря с полки венок из васильков и ромашек. — Эй, пойдем. — Ванда берет на руки маленькую Наташу. Стив же молча берет за руку Эви. Все ступают на выход, прямо к причалу, где Тони спускает венок на воду. В цветы была вплетена маленькая табличка. Евгения Дженни Старк. Дочь. Сестра. Мститель. И маленькая надпись: «Пеппер, он снова съел мой чизбургер!» Читая ее, Старк улыбается. Именно он настоял на ней, вспоминая вечные жалобы дочери на него. — Стив. — тихо зовёт Ванда. Роджерс поворачивается к рыжей. — Я боюсь за нее. — не сговариваясь, они переводят взгляд на Романофф, стоящую в стороне от причала и спокойно смотрящую в водную гладь. — Помнишь её реакцию, когда все думали, что Дженни умерла в Соковии. У неё была истерика, а сейчас… Ни каких слёз, криков и мольбы. — Вдова была единственной, кто ничего не положил в шкатулку, которая теперь была глубоко захоронена под деревом недалеко от базы. Наоборот, она забрала парную цепочку от Пеппер себе, забрала фенечки и безделушки, которые Дженни хранила в чайной коробке с детства. — Рано или поздно она сорвётся.