Путевка в жизнь

В пятницу на закате я веду Льюиса в парк и демонстрирую результаты четырех дней непрерывной работы: почти готовую детскую площадку. — А ты умеешь работать! — одобряет он. — Не ошибся я в тебе! Такими темпами будет малышам подарок к учебному году. На, дочка, вот тебе аванс — заслужила. Только смотри, без загулов мне тут! Нет уж, больше я так напиваться не планирую. Бегу в джоджу, придерживая джинсы одной рукой. Еще бы денек на подножном корме — и свалились бы они с меня прямо за работой. К восьми я в салуне. Расслабиться-то можно рабочему человеку? — Привееет! — машет мне Эмили из-за стойки. Гас радушно улыбается в усы. Шейн в прострации. Роскошная рыжая грива… вот она, прямо передо мной. Я иду за свой столик. Заметь меня, ну! Но Эллиот всё так же сидит, задумчиво уставившись в бокал. Ладно, я не гордая. Могу и сама подойти. Забираюсь на барный стул справа от Эллиота и вдруг замечаю шевеление у камина. Шейн вышел из оцепенения, взял под локоть какого-то белобрысого юнца и сует ему в руки кружку пива. Я не прислушиваюсь, но слышу всё, что они говорят. — Да нельзя мне еще… Мамка ругаться будет… — отбрыкивается юнец, но кружку берет. — А мы ей не скажем, — хмыкает Шейн. — Слуш, пацан. Такое дело. Тут Льюис на меня бочку катит, типа я все лесное озеро банками от колы засрал, штрафом грозится. Ты ж меня понимаешь как коллега коллегу — ну на какие шиши мне этот штраф платить? Я тут чо думаю. Этот Льюис же мою тетку потрахивает. Блин, пацан! Ну нельзя же так расходовать ценный продукт… Набрал пива в рот — глотай, что у тебя все носом течет? По спине постучать? Да тихо ты! Все, все, спокойно, отдышись. Я к чему клоню. Надо старика прищучить, чтоб не рыпался. Я под кроватью теткиной прослушку поставлю, а ты зафоткай этого мышиного жеребчика, как мимо тебя домой пойдет. Лады? И будет у нас компромат. С меня пивандрий. Вот чего мне даром не надо — так это сельских интриг. А Эллиот по-прежнему сидит, ничего не замечая. Я трогаю его за плечо, и он резко поворачивается ко мне. И тут же недовольство на его аристократичном лице сменяется радостью. — Моя принцесса! Я уж и не надеялся. Где вы пропадали всю неделю? — Работала, — брякаю я и, не найдя что добавить, показываю ему ладони. Он берет мои ладони в свои — какие теплые! — и нежно дует на мои кровавые мозоли. По позвоночнику бегут мурашки. — Этим ручкам не пристало работать, — мурлычет он низким баритоном. — Ну жить ведь на что-то надо, — бормочу я и в смущении выдергиваю руки. Боже, какая я дура! Убила всю романтику… — Я понимаю, — вздыхает он. — Жизнь сурова ко всем и никого не щадит… Я и сам приехал сюда работать — и остался в этой прекрасной долине. Если выпало писателем родиться — лучше жить в глухой провинции, у моря… — Прямо стихи… — завороженно бормочу я. — Ну, я еще и поэт немного… — скромно улыбается он. — Не угодно ли вина? — Совсем немного, — торопливо говорю я. — Чуть-чуть. — О, разумеется. Разумеется. Мы будем смаковать. Вина даме! И мы смакуем, и он рассказывает о себе, и его бархатный голос кружит мне голову… Мне бы хотелось, чтобы этот вечер длился вечно, но вскоре Эллиот с сожалением смотрит на часы: — О нет, уже почти одиннадцать… Вынужден откланяться, к моему глубочайшему сожалению. Вдохновение приходит ко мне по утрам… А до утра не так уж далеко. Он берет мою руку и подносит к губам: — Сегодня ночью… — его дыхание обжигает мне кожу, — я буду думать о вас. Когда дверь за ним закрывается и я перевожу дух, оказывается, что все уже разошлись, а Эмили протирает столики чистящим средством. Она улыбается мне: — Мне до конца смены еще час! Поболтаем? Она стягивает резиновые перчатки и уносится в подсобку. Возвращается с сумочкой и плюхается на диванчик у камина. — Садись сюда! Хочешь, погадаю тебе на Эллиота? — Давай! — улыбаюсь я и сажусь напротив. — Смотри, у меня разные колоды. Вот Таро кромешной тьмы, а вот Таро электрических откровений, а вот Таро атомного оргазма! — Э-э… — Но предлагаю начать с оракулов! Оракул мистической боли или Оракул космического дерева? Она делает расклад на всех колодах по очереди, а я только улыбаюсь и с трудом понимаю ее щебет. Эллиот, Эллиот, Эллиот. Звук его имени прекраснее всего на свете. С этим именем на губах я сама не замечаю, как оказываюсь у двери своего дома. Скорее в койку и спать-отдыхать… Но стоит мне отпереть замок и толкнуть дверь, как кто-то хватает меня за плечо и прижимает к стене дома, дыша в лицо пивным перегаром. — Долго ты, соседка, — сипит пьяное тело, вжимаясь в меня брюхом. Я цепенею. Не могу ни пошевелиться, ни закричать. Слышу только ритмичный грохот. Это кровь стучит в ушах. Нет, нет, пожалуйста, нет. Шейн рывком расстегивает мои джинсы. Они падают. Тянет вниз мои трусы. И снова прижимается ко мне, громко сопя. Возится у себя под брюхом. Трется об меня, вдавливает брюхом в стену. Но ничего не происходит. Ничего не происходит. Грязно выругавшись, он подтягивает шорты, плюет мне под ноги и уходит в темноту. И меня больше нет.