***
Я встал из-за стола. «Сегодня у меня последний выходной день, — покосился на стол, — но всё равно пашу как чёрт». Так много бумаг… Не хочу их видеть! И я спустился вниз, вышел на прогулку. «Изуна будет настороже долгое время… Но он точно меня любит по-прежнему, и если слегка надавить… То он быстро сдастся! Или лучше не давить сильно?.. Надо будет подумать». И опять я думаю эгоистично… И что со мной не так? Ведь по сути с Изуной мне было хорошо. Просто не захотел признавать банальный факт, да и сейчас не горю желанием… Интересно, почему? Ну, наверное, он для меня до сих пор враг, точнее бывший, и воспринимаю его я в первую очередь именно так. Какой же я странный… Нет, всё намного проще, мне стыдно перед ним, вот и всё. И пока я шёл, рассуждая об этом, добрался до небольшого пруда и сел у берега. Пахнет тиной. «Мой, наверное, тоже так пахнет. Ни внешности, ни аромата. Вот как такое может быть? Море тоже отдаёт запахом тины и к тому же с рыбой. Ужасный дар природы». Мне нравится твой аромат… Промелькнуло в голове. «И чем же он тебе так нравится? У самого-то лаванда. Терпкий и приторный… Иногда отдаёт сладким». Неожиданно я почувствовал слабый всплеск чакры. Подойдя поближе к источнику, заметил Ай. Она уже была вся уставшая и еле стояла на ногах. Сделала глубокий вдох и выдох. Сложила печать. «Катун?» И выдула небольшой шар, диаметром где-то в полметра, не больше. — Что ты делаешь? Она вздрогнула. — Ой, дяденька, — она стряхнула невидимую пыль с кимоно. — Я учусь выдувать катун. — И зачем это тебе? Она посмотрела по сторонам. — А вы никому не скажете? — я кивнул, а она села на берег и похлопала по земле возле себя, — садитесь рядом, я вам на ушко скажу, — я сделал, как было велено. — Ну? Так зачем тебе это? — Это для того, чтобы в отца швырнуть самый мощный огненный шар. Во-первых: она мило жестикулирует. Да и вообще милая. Такая счастливая и радостная. Во-вторых: — А ты его знаешь? — это не на шутку пугает. — Не знаю. — Что? — Папа говорит, что я не должна его ненавидеть. Поэтому ничего и не говорит, странная логика, — она слегка пожала плечами, — говорит то, что он не виноват, а значит ненавидеть его нельзя. Поэтому упрямо молчит, — прижала ноги к себе и уткнулась об них подбородком, — он дурак немного. Если бы он нас любил, то давно бы нашёл. — Согласен, — если бы был в курсе, то точно бы нашёл, — а он тебе больше ничего не говорил? Она задумчиво посмотрела вперёд и размеренно-медленно ответила: — Сказал, чтобы я с вами редко общалась, так как вы Сенджу, но этот аргумент я не понимаю. — Просто Учихи и Сенджу в прошлом долгое время воевали, — решил этим отгородиться? — Вот как… Но я чувствую, что вы хороший человек и ничего мне не сделаете, — она широко улыбнулась и так… Ярко… Словно солнце. Я застыл. «Они действительно похожи». Меня пробило теплом. Знакомым и приятным. Которое дарит тебе радость и счастье. Красивое и непередаваемое чувство… Она вопросительно наклонила голову набок, и даже так, похожа на него. Я тихо посмеялся над собой. Надо постараться принять свои чувства. — Вы очень похожи, — я посмотрел на неё и провёл ладонью по её щеке. «Такие же пухлые и мягкие». — Правда? А папа говорит, что я, как отец, — удивлённо. — Он ошибается… — я взял в пальцы пряди её чёлки и слегка убрал назад для того, чтобы лучше всё рассмотреть, — это хорошо, что ты похожа на Изуну… — почему-то получается говорить только подавленно. Pov end.***
Изуна тренировался под присмотром Мадары, пропуская каждый его удар и получая ранения. Старший и не старался сдержаться. — Изуна, соберись! А иначе только завтра утром домой отпущу! — Да-да… — устало протянул младший и вытер кровь из носа рукавом. «Где, интересно, Ай? — он встал в стойку, ожидая удара, — солнце уже садится, а она не пришла сюда, — Мадара начал атаковать, а Изуна на удивление хорошо отбивался и отвечал. — Тобирама… Хоть бы они не встретились. Мало ли… Я ей сказал, что лучше с ним не связываться, но она, наверное, не послушает. И тут дело даже не в том, что он её отец. Точнее, причём, но и не совсем… Аааа! Всё так сложно! Я просто не знаю, что делать!» И он пропустил удар, отлетев в сторону. — Да о чём ты думаешь? Соберись! — он подошёл к нему и помог подняться. — Ты сам просил тебе помочь, — спокойно и строго посмотрел на него, — раньше тоже отвлекался, но это не было так заметно и толком не влияло на тренировки. Но теперь совсем не успеваешь за ударом. — Так ты не сдерживаешься, — спокойно, — как я буду успевать? Я ведь долгое время не занимался, — возмутился он. — А кто просил помощи? — Ладно, прости, — младший вздохнул и сел у дерева, прислонившись к нему. — Что у тебя случилось? Брат сел рядом и сочувствующе посмотрел на него. Ему было жалко его: обманут и потерян. Изуна, прижав ноги к себе, тяжело вздохнул. — Всё дело в Тобираме… — Мадара уже почувствовал некую усталость от этой темы, но сдержался, чтобы не съязвить, — он узнал про Ай… И… Я не знаю! — он закрыл лицо руками, — что теперь делать? Он ведь не навредит ей? Ведь так? — он жалобно и со страхом посмотрел на него, — я боюсь… Я так сильно волнуюсь за неё! — Бедный мой братик, — Мадара погладил его по голове, а потом прижал к себе, — не волнуйся, он не сделает своей дочери ничего. — Она не его, а моя, — с небольшой обидой буркнул Изуна, прижимаясь к нему. — И его… — выдавил и задумался о своём. — Он ничего не сделает. Изуна замолчал. Может, брат и прав, но волнение не отпускает его. — Папа! — к ним подбежала Ай, — смотри! — и протянула три стебля цветов, — они пахнут как ты! — Да? — Изуна слабо улыбнулся, подошёл к ней и сел на корточки, — а ты знаешь, как они называются? — Знаю, — она приблизила к себе цветы и задумчиво прищурила глаза. — Эм… Сейчас!.. Так… Вроде… — Лаванда. — Да! Лаванда! — у неё заблестели глаза, и она широко улыбнулась, посмотрев на Мадару, который и подсказал ей. «Он тут», — подумал младший и сглотнул. — Тобирама тебе их дал? Та отвела взгляд, руки завела за спину и сложила губки трубочкой. — Не-ет, — лукаво протянула она. — Ай, не ври, — но та так и не посмотрела на него, — я не буду ругаться. «Не упрямься, всё равно врёшь как он», — и улыбнулся про себя, его всегда радовали подобные параллели. — Изу, я сейчас, — младший кивнул, и старший ушёл. «Если пришёл с ней, то мог и подойти, — хмуро подумал старший, — будь решительным и не пытайся уйти от истины». Ай робко посмотрела на него. — Точно? — Обещаю. — Тогда… Но сначала возьми их, — она протянула цветы, — Тобирама специально их для тебя отдал. Сказал, чтобы я их тебе передала. — Ладно, — у него сжалось сердце. — «Для меня?.. И зачем так ребёнку врать?» Он вздохнул и посмотрел на неё. — А теперь говори правду. — Ну… Я встретила его на берегу реки и… — Что ты там делала? — Ну… — она отпустила взгляд, — тренировалась, — невнятно. Изуна слегка засмеялся. — Что? — удивилась девочка, так как обычно её ругали за это. — Ничего, продолжай, — «жаль, что я не увидел его лица». — Потом мы немного поболтали и я захотела кушать. — И поэтому ты пришла сюда? — Нет, — она отрицательно помотала головой, — меня Тобирама накормил у него дома. Кстати! Цветы оттуда! Он их там в саду выращивает. — Вот как… — Ещё он сказал, что отцу необязательно мстить с помощью техники, — с умным лицом. — Да? И что же тогда будешь делать? — «ну конечно…» — Сказал, что можно хорошенько в живот ударить, — с немного злобным и в то же время гордым лицом, как будто ей сказали что-то гениальное и она единственная, кто может это знать, — вот ещё! — она подошла поближе к Изуне и прошептала: — Он совсем не умеет готовить, — она снова посмотрела на него и с жалостным лицом сказала: — Суп был пересоленный! Но мне не хотелось его огорчать… — В следующий раз скажи, если не понравится, — сказал Изуна и потрепал её по макушке, — ему нужно говорить всё как есть. Мадара подкрался к Тобираме сзади и офигел. Он сидел у дерева и явно подслушивал. В руках он крутил стебель лаванды и изредко нюхал. А на лице была такая странная и искренняя улыбка. В ней радость и грусть были перемешаны. «Они кажутся счастливыми со стороны… Может, мне не стоит идти к ним? Или вообще не появляться в их жизни…» — думал Тобирама, а потом вздрогнул. — Если хочешь к ним, то иди, — резко начал Мадара, и улыбка сразу же пропала. — Нет, — он встал, — я там лишний, — засунул руки в карманы и сжал кулаки. — Им… Им определённо не нужен такой как я. Мадара удивился, но ничего не возразил. — Как хочешь. Мадара начал возвращаться назад, но Тобирама окликнул его. — Стой, мне ещё с ним нужно поговорить. Старший хмыкнул. — Ну пошли, — «всё же он хочет стать частью этой семьи». Изуна сидел с Ай и разглядывал цветы. — А что он ещё сказал? — Говорит, что я на тебя очень похожа, — с улыбкой ответила она и начала заплетать ему косу, ей очень нравилось так делать, — и добавил, что это очень даже хорошо. — А он что-нибудь… Хотел тебе сделать? — Хм… — она начала медленно плести, — нет, а должен? — Нет, — Изуна облегчённо вздохнул. «Возможно, я погорячился и перегнул палку…» — Пап… — немного тихо и спокойно, завязывая косу, начала Ай. — Да?.. Он уже расслабился. Попросту переживал и волновался. Всё хорошо. И они только вдвоём. Никого больше. — Тогда… Можно Тобирама станет нашим отцом, — она встала перед ним, — пап?.. — непонимающе посмотрела на него. Изуна испугался. Всё в одно мгновение перемешалось. — Он тебе сказал это? — Нет, я сама, — уже успев пожалеть о своих словах выдала дочь, — просто его аромат… — Нет! — крикнул он. Девочка вздрогнула и испуганно посмотрела на него, — прости, — Изуна приобнял её, а потом посмотрел на неё, — он не может быть отцом. — Что? Почему? — она немного успокоилась и с непониманием смотрела на него. — Я потом скажу. Девочка обиженно надула щёчки и отвернулась от него в сторону. — Ой! Смотри, дядя Мадара его привёл! — она побежала к ним. Изуна встал и ждал их на месте. Сердце сильно бьётся, а пот как будто ручьём от волнения льётся. Ай взяла Тобираму за руку и потянула за собой. Тот неловко улыбнулся и слегка нагнулся. Учиха вздрогнул, это был второй раз в его жизни, когда он видел такую искреннюю улыбку на лице Тобирамы. Сенджу поднял на Изуну взгляд, а тот ответил со страхом. Тобирама хоть и понимал такую реакцию, но всё равно было немного обидно. Остановился. — Мм? — Ай вопросительно посмотрела на него, — что-то случилось? — тот ничего не ответил и просто поднял её на руки. — Вау! Так высоко! Папа! — она помахала ему рукой, подзывая к себе, — а он тебя выше, смотри! Изуна начал неуверенно подходить к ним. Стоял он напротив него на приличном расстоянии. — Привет… — тихо и неуверенно. Тобирама сглотнул. Ему определённо нужно извиниться перед ним. Он хотел увидеть старого Изуну, того кто не боялся смотреть в его строгий взгляд и улыбался ему. Хотел видеть свет и лучи счастья, а не этот страх в глазах, с волнением. — Знаешь, — только он хотел начать, как Ай перебила. — Ну пап! Встань поближе! Я ведь говорила, он хороший, — и со строгим, серьёзным лицом несильно хлопнула Сенджу по плечу, — и он может стать нашим папой. — Не может… — Учиха охватил себя руками. Ему не нравилась вся эта ситуация. — И почему же? — спросил Тобирама. Глупо, знает, но хочет услышать причину. Всё же, он эгоист. Учиха прикусил губу и подошёл к ним. — Милая, иди к дяде Мадаре и сходите к Хашираме. И передай ему их, — он протянул ей лаванду. — Ладно, — та широко улыбнулась, посчитав, что эти двое поговорят и всё пойдёт к лучшему. Тобирама отпустил её, и она убежала. — Так почему я не могу быть… Её отцом… — он посмотрел на Изуну. У того шли слёзы и дрожали плечи, раздавались тихие всхлипы. — Зачем тебе опять начинать всё это?.. — шёпотом спросил он, — прошлого было мало? — посмотрел на него. — Зачем? Почему ты меня ненавидишь?! — не сдержавшись крикнул он. Тобирама сжал кулаки. «Опять это чувство…» В груди снова всё сжалось. В горле появился мерзкий и удушающий ком. Хотелось мигом всё прекратить и упасть на колени, но разве он это сделает?.. — Я так ненавижу, когда ты плачешь… — незаметно для себя сказал он вслух. Изуна вздрогнул. Послышалось? Или он всерьёз? Нет, он просто издевается, снова. А Тобирама понял, что сказал всё вслух, и просто продолжил: — Я всегда не любил твои слёзы, а особенно из-за каких-то книг, — он встал к нему впритык и положил ладони на его щёки, — это бесит и раздражает, — он большими пальцами вытер их. — «Ещё чуть-чуть и он будет моим… Снова…» Учиха стиснул зубы. — Пожалуйста, — он взял его руки и отпустил их, — не делай этого… — Тц… А что тогда? Что тебе мешает? — Тобирама сжал кулак. — Скажи! Скажи, что не так, и я исправлюсь! Ай и моя дочь тоже, я… — Она не твоя дочь, с чего ты это взял? — чуть более спокойно и твёрдо. — Ты идиота из меня не делай, — он грозно посмотрел на него, находясь на грани, ситуация очень сложна, — она точно моя копия и твоя тоже. И она знает, что отец живёт где-то в Конохе, так что не ври мне. И какого чёрта ты ей сказал швырнуть этим огненным шаром в меня?! — под конец он всё же не выдержал. Всё же Тобирама не может себя сдерживать. — Что? Я ей не говорил такого. Она сама решила так отомстить тебе, — непонимающе и спокойно. — Конечно! Просто взяла и решила! Она ведь может об этом в пятилетнем возрасте подумать! — возмущённо закричал Тобирама, из-за чего Изуна задрожал. — Я хотя бы ей не врал! — чуть тише крикнул он ему в ответ. — Зато «мать» вовсю врёт, — Тобирама скрестил руки на груди и нахмурился. — В любом случае… Ай не твой ребёнок, тебе незачем волноваться, я прекрасно и один справляюсь… — снова тихо сказал Учиха, сжав свою руку. — Моя. — Нет! Ведь это не ты был с ней во время рождения! — крикнул Изу. — «Я устал… Я так устал от того, что он продолжает всё это!» — Не ты не спал, когда она плакала по ночам! Не ты бегал по деревне в поисках лекарства от температуры! А это оказалось намного сложнее! Не ты думал, что делать и как прожить практически без денег. Ведь редко кто покупал эти идиотские поделки! — он опустил голову и продолжил тише: — И я ведь… Ничего не говорил про неё… Не нагружал тебя её существованием… Или… Я опять сделал что-то не так? В груди сильно бьётся сердце. Всё сжимается и рвётся. Изуне больно. Больно от понимания, что его прямо сейчас могут использовать. Невыносимо от того, что им играются. Сенджу словно смеётся. Обвивает его шею и душит. Тяжело дышать и плакать. И очень сильно обидно за себя. Ему нужно быть сильным и не поддаваться чувствам и эмоциям. У него ведь есть дочь за которой нужно следить, растить и защищать. А значит нужно набраться смелости и отказать, оттолкнуть как и он. «Я смогу. Я его ненавижу, всё ради Ай», — но сердце протестовало. Кричало обратное. Хотелось прыгнуть в его объятия и расплакаться. Как невыносимо чувствовать в себе противоречия. Любить и ненавидеть ужасно. Тобирама вздохнул и успокоился. Ему охота начать всё с чистого листа. Но что нужно говорить? Сомнения и волнения путают. Он ненавидит любовь. Из-за неё прежде холодные и строгие размышления изменились. Чувства овладели ими и стали править. Это злит, поэтому только и получается говорить громко и пугающе. Это пугает второго, но что поделать? Пока Тобирама не научится слышать его и самого себя, и при этом понимать, всё только и будет так заканчиваться. — Во первых: я не виноват в том, что ты не захотел мне об этом рассказывать, — он старался говорить сдержано и спокойно, — во вторых: да, я перегнул палку, сказал много ненужного и всей душой жалею о том дне. — Не ври мне! Не смей сейчас дурачить меня сладкими речами, а потом снова бросить! — Заткнись! — крикнул альбинос. Да так, что прохожие мимо люди вздрогнули и остановились, — тц… — Эй! Больно вообще-то! Тобирама резко схватил его за руку. Да сжал как-то по хозяйки что Учиха звизгнул от боли и неожиданности. И вот прошло ровно одно мгновение — и они у него дома. Изуна выхватил руку и оттолкнул его. — Зачем ты меня сюда привёл? — он насторожился, мало ли… А на запястье был красный след. Волнение, страх иглой впились в грудь. Сенджу ведь зол, значит, может сделать всё, что угодно. Тобирама молча подошёл к нему. — Изуна, я пришёл с Ай к тебе, чтобы извиниться перед тобой, — он нахмурился и говорил с каплей угрозой, казалось, что рычал, всё ещё пытался сдержаться. А Учиха опешил, — но вместо того, чтобы послушать меня, ты начинаешь клеветать меня и обманываться! — А что мне остаётся после твоих слов?.. — насмешливо. Учиха выпрямился и тоже нахмурил брови, — я тебя любил. Готов был сделать всё, и делал! Но когда я пришёл к тебе и узнал, что меня просто использовали… Я действительно был потерян! Ты даже не старался остановить меня или поискать! — он коварно и измученно улыбнулся, а из глаз пошли слёзы, — брат явно пустил отряды, и ты точно был там, а сколько ты сам искал меня? — Тобирама сжал зубы и кулаки, — два раза? А, может, как Мадара — месяц? — он тыкнул ему в грудь пальцем и насмешливо ответил, — несколько, потому что тебе плевать на меня, — он отстранился от него, — тебе всегда было плевать на меня и будет. Несмотря сколько времени пройдёт. Повисло молчание. Изуна отвёл от него взгляд и сжал своё предплечье. Нет, всё ещё страшно, что теперь этот Сенджу сделает? Что ещё сотворит ради потехи? Учиха хотел верить в его слова, но как? Как уже было сказано: слова из прошлого оставили свой след. Не охота повторять ту же историю. «То есть, всё бесполезно? — разочарованно подумал Сенджу, — но ведь я не вру ему…» — перед глазами всё поплыло. На теле снова появляется чувство грязи. Мерзость и отвращение к себе. Охота содрать это чувство изнутри. Стереть и не видеть. Оно не снаружи, а внутри. Нужно содрать кожу и высвободить её, но как? Она и так будет с ним. — Нет… — с дрожью выпалил и посмотрел на свои руки. — Что нет? — закатив глаза, Изуна посмотрел на собеседника, ожидая увидеть всё, что угодно, но не это, — Тобирама?.. — у того из глаз пошли слёзы, ладони дрожали, а взгляд лихорадочно смотрит на них. Потом он поднял взгляд на брюнета. — Изуна, не уходи… — Тобирама сделал шаг вперёд, но тот отошёл, так как испугался. — Стой! — он взял его руку, но на этот раз не сжал. Это походило на то как малыш тянет руку родителя для того, чтобы выпросить что-то, или от страха, когда гром за окном, а ему страшно. Рука дрожит и держит нежно. — Прошу, не уходи… — жалобно и умоляюще. А руки обняли его, — я правда жалею о том, что сделал. Я понимаю, что ты зол на меня, и не могу отрицать правоту твоих слов! Но… — он взял его за плечи и посмотрел в глаза, — просто дай мне шанс на получения твоего прощения… Изуна был паражен. Что ответить? — Если так жалел, то почему не поискал?.. Или… — он отвёл взгляд, — тебя интересует только забота об общественном мнении о себе, так как правда об уходе, считай, была раскрыта?.. — Я… Я испугался, — Тобирама сжал кулаки, — сначала я не знал, что со мной, но потом понял, что попросту боялся увидеть тебя снова и причинить боль. «Он сейчас такой жалкий…» — без злобного умысла подумал брюнет. — Тобирама, — они посмотрели друг на друга, — … — Изуна понял, что сейчас ничего не сможет сделать. Ему сейчас охота другого, — давай отложим этот разговор, — он тихо подошёл к нему и дотронулся его щеки, из-за этого Сенджу слегка напрягся и немного зажмурился, — поговорим потом, — огладил его лицо, пальцами нырнул в волосы и слегка потянул их. «Сухая кожа, мягкие волосы… Всё по-прежнему такое же…» — Тебе лучше отдохнуть сейчас, — взял за руку и потянул в сторону кровати, так как находились они в его комнате. Но Тобирама не сдвинулся с места и, сжавшись, проговорил: — Не хочу… Ты снова уйдёшь… Или ещё хуже, — он отвёл взгляд, — проснусь, а ты так и не вернулся… — Давай просто ляжем, — строго и холодно, — «обманывает! Просто играет с моими чувствами! Просто дурачит!» — с этими мыслями он уложил его на кровать и лёг рядом, чтобы тот снова не начал что-либо говорить. Но на это Сенджу лишь засмеялся. — Это точно сон, — вздохнул и прикрыл глаза. На удивление, уснул быстро. Учиха встал и сел, посмотрел на него и вздохнул, убирая чёлку с лица. — Эгоист, капризный ребёнок, — шептал он с ненавистью, но действия были нежные и лёгкие, — подонок… Я так тебя ненавижу, но… — наклонился и прикоснулся губами его щеки, — почему же я до сих пор люблю тебя?.. — отстранился, — и почему плачешь? — он вытер едва появившуюся слезу с его лица. Сжал губу и, обняв его, лёг рядом. — Я такой жалкий… — «всё же мне не хватало его рядом по ночам».