"Сайранг" - значит "Жгучий булат"

      Все пошло наперекосяк с самого утра. Полил дождь, но, в пику всем надеждам, мгла вокруг отряда только стала гуще. Когда над головами забрезжило подобие зари, сигнал побудки положил начало походу Золотых Мечей. Вьючные животные были уже нагружены – равно как и люди, тащившие свои пожитки. То был самый унылый поход, который видел Джон Коннингтон за годы военной службы. Не звучали разухабистые походные песни, не развевались на ветру знамена. Впереди отряд не ждали посулы славы и богатства – хотя уже само по себе спасение из того ада, в который они угодили, было достаточным стимулом. Достаточным, для того, чтобы Золотые Мечи лезли к черту в пасть плечом к плечу, надеялся Джон.       Их десятитысячное войско растянулось на марше в колонну, но колонна эта была хорошо защищена. В каждой роте были те, кто не был обременен грузом – часть людей была вооружена и полностью облачена в доспехи, чтобы защищать своих товарищей, если дело дойдет до сражения. На флангах были развернуты всадники, но большинство конных было собрано в ударный кулак в центре колонны, готовый мчаться в атаку и снести любую засаду; лучники и арбалетчики были надежно укрыты в глубине маршировавших рядов. Держали дистанцию так, чтобы никакая рота не отставала от остальных. В сражении им нужно было перестроиться так, чтобы соседи на флангах прикрывали друг друга. В авангарде шагали слоны. Да, из-за этого поход мог продлиться дольше, но, после понесенных разведчиками потерь, спешка войску не пристала.       Джон ехал в голове колонны, с ним было пятьдесят конных рыцарей и пять сотен пехотинцев. Был здесь и Марк Мандрейк, коль скоро именно его разведчики разыскали эту дорогу на юг. Когда он только прибыл в свое эссосское изгнание, то обнаружил, сколь сильно местные рыцари отличались от вестеросских. Да, они носили доспехи и сражались верхом, многие из них приносили обеты перед септонами, как и сам Джон до этого. Но вольные отряды привлекали самых различных людей.       И напоминание об этом уставилось прямо на него, воплощал его командир эскадрона всадников. Флауэрс лично порекомендовал Джону Джакхо, меднокожего дотракийца, который нынче сменил кожаную куртку своих соплеменников на кольчугу, нагрудник, тяжелый шлем и длинное копье, хоть на седле его укрытого попоной скакуна и покоился лук кочевника. Оставил степняк и колокольчики, вплетенные в лошадиную гриву и свою собственную косу. Ни один рыцарь в Вестеросе уж точно так не выглядел. – Долина смердит смертью, – с тяжелым акцентом прорычал он на всеобщем, когда его конь заржал, – лошадь чует. Богами забытое место.       Джон сильнее закутался в плащ из волчьих шкур – ледяной дождь продолжался. Грифон уже заметил похожее беспокойство и у своего коня, с трудом тащившегося по грязи. Дождь уже превратил дорогу в вязкую жижу, а неуклонное движение тысяч ног и копыт делали её все менее проходимой. Что еще хуже, шумы ливня и марширующей армии почти не позволяли распознать на слух чье-либо приближение. Рядом звенели колокольчики дотракийца, позади раздавались болтовня и ругань. Коннингтон с трудом продолжал путь, не проронив ни слова, только выполняя указания, которые давал ему Мандрейк.       Задумавшись, лорд взялся за рукоять меча. Быть может, после отступления из долины, стоило бы дождаться улучшения погоды. Мгла вокруг не позволяла взглянуть на небо. А там они смогли бы увидеть звезды и понять свое местоположение. И, с божьей помощью, можно было бы отправляться в Вестерос.       Дождь лил без остановки, утекал за часом час, а Золотые Мечи все двигались по долине, а вокруг них сновали тени. Теперь ущелье казалось им затаившимся хищником, готовым их поглотить. Почва стала тверже: грязь уступала место камням.       Чей-то выкрик заставил рыцаря поднять взгляд. Но все его люди хранили молчание. В тумане показался отблеск света, словно от факела. «Быть может, это исчезнувший патруль? Или все же нечто другое?» – Мандрейк, – обратился Джон к украшенному шрамами рыцарю, – видишь там огонек? – Ага, – кивнул тот, – не посылайте туда людей, милорд. Это чтобы заманить нас во мглу и вымотать, потом они исчезают. – Предвестник засады, – ответил Грифон, держась за меч.       "Но что же это, дело рук человеческих или колдовство?" Прежде он бы согласился с Халдоном в том, что в мире не осталось магии. Пресловутые колдуны Эссоса были шарлатанами, всего лишь ловкими людьми, игравшими с огнем и тенями. Но никакому человеку было не под силу наложить печать подобной ненормальности на эти места.       В строю солдат, где-то шепотом, где-то в голос, звучали молитвы. «Рглор, пронеси!», выкрикивали некоторые. Джон тоже молился, мысленно обращаясь к Семерым своей родины. Стараясь не смотреть на огонек, чтобы отбросить соблазн, он пришпорил коня и погнал его прочь.       Птичий крик возвестил о возвращении того самого ястреба, что вчера облюбовал верхушку его палатки, крупной сизой птицы с белым хвостом. С клекотом ринулась она прямо в туман, в погоню за мерцающим огоньком. Огонек исчез, да и мгла словно отступила перед пернатым. – Знамение богов! – с благоговением во взгляде улыбнулся Джакхо, – Когда кхала Менго ранили в правую руку, Мать Гор послала ему ястребов, и левой рукой он учил птиц добывать ему пищу. Мальчишке-королю повезло получить предзнаменование… Как и рыжему лорду, – добавил он, смерив взглядом Джона.       Продолжили движение, в авангарде поднялось настроение. Но вскоре Джон опять за это поплатился. Из хвоста колонны к ним подъехали гонцы и сообщили, что подверглись нападению. То же самое творилось и на левом фланге – откуда тоже прибыл всадник. – Клянусь всеми богами на небе и под землей, – трясся один из них, – это пауки. Пауки размером с доброго пса, твари Иных.       Ропот поднялся в строю. Чтобы его пресечь, Мандрейк схватил труса за предплечье, заставив выпрямиться. – Хватит ссать под себя! А ну, доложи, что произошло! – заорал он. – У нас потери… Мы отбились, но прикончить смогли только немногих. Они отступают и разбегаются при виде лошадей. Капитан не хотел бросаться в преследование в таком-то тумане...       Джон понимал, что этот солдат скорее сбежит туда, где безопасно, чем вернется обратно. – Пошлите обратно нового гонца. Вот ему мой приказ: продолжать движение и не преследовать отступающего противника, когда отбито нападение.       «Ну наконец-то я знаю, каков он, мой враг», подумал Грифон. Едва ли можно было представить, что это могли сделать животные. Ведь это почти человеческая тактика, тревожить колонну на марше, атаковать её слабые места, не давать противнику времени на отдых. Но отряд должен был идти вперед. Не было другого пути – только вперед.       Золотые Мечи продвигались все дальше и дальше на юг. Пока что их оставили в покое, прекратился и дождь. Скоро показалась и та дорога, о которой говорил Мандрейк, и Джон смог вздохнуть с облегчением. Была она выше уровня земли, вымощена крупными булыжниками и настолько широка, что в ряд могли ехать две телеги. Ей действительно давно не пользовались, многие камни разболтались и выпадали. Пешеходные дорожки были побиты выветриванием и покрыты царапинами. Но все равно, этим путем можно было двигаться.       Оглянувшись, Грифон обнаружил, что на лицах солдат тоже читается облегчение. И развернулся к ним. – Как только подтянутся остальные в колонне, делаем двухчасовой привал. Потом продолжим движение. Враги близко, поддерживайте караулы посменно.       Для отдыха времени хватало, но им все равно нужно было спешить. Чем дольше оставался здесь отряд, тем уязвимее становился. Большинство рыцарей спешилось, и Джон последовал их примеру. Его укачало («сколько же лет я не был в седле»). Теперь каюта корабля была ему привычней лошадиного крупа, и для помазанного рыцаря чувствовать подобное было обидно. В молодости он держался в седле дольше и, не жалуясь, преодолевал большие дистанции. В горле пересохло на холодном ветру. Он потянулся к винному меху на поясе и сделал жадный глоток. Вино казалось вкуснее обычного. Ведь здешние родники источали отраву. Присев, вестеросец наблюдал за действиями солдат. Многие воспользовались случаем для привала, в то время как другие по приказу Мандрейка заступили на караул с длинными копьями наперевес, оглядывая дорогу в ожидании неприятеля. Приближались остальные, чавкали и топали по грязи ботинки и копыта, а скоро тяжкий топот возвестил и о явлении слонов.       Ожидание было нервным. Все шло не настолько быстро, как рассчитывал Коннингтон; они топтались на месте. С каждым утраченным мгновением к ним приближалась опасность. Даже шум похода десятитысячной армии не мог надолго заглушить воцарившейся вокруг них звенящей тишины. Коннингтон распорядился вновь построиться и продолжить путь, а сам занял место во главе своей колонны. Трубы и рога донесли до всех приказ, чтобы потом вновь уступить место шуму марширующего войска. По дороге они последовали на запад. Наконец-то можно было пустить в дело телеги, которые до этого только вязли в грязи и застревали на камнях, замедляя движение по темному ущелью. Наконец-то удалось выбраться из тени гор к северу от их прежнего лагеря, должно быть, войско почти добралось до южной оконечности долины. По дороге попадались руины – фундаменты каменных строений, хоть и небольших, уже давно как оставленных теми, кто их построил. Вокруг стало ещё темнее, спустя еще несколько часов и миль марша, выбились из сил и люди, и лошади. Слабые нападения на фланги и хвост колонны были отбиты без труда, но солдаты устали от ожидания опасности. В долине завывал сильный ветер, и вещи бойцов, мокрые от ливня, теперь нещадно выхолаживали их тела.       Над дорогой высился холм, достаточно большой, чтобы на его вершине и склонах можно было разбить лагерь. Законный хозяин Грифоньего Гнезда высоко поднял руку и сжал ее в кулак, отдав распоряжение для остальных командиров. – Разобьем лагерь здесь, – указал он на холм, – начинайте копать ров у подножья. Возведем частокол, начнем разводить костры. Авангард прикроет позиции и защитит занятых строительством.       Вновь пропели сигнальные трубы, и конные посыльные помчались сообщить приказы остальным Золотым Мечам.       По части этих задач Коннингтон мог всецело положиться на дисциплину и выучку наемного отряда. Джон приказал пехотинцам следить за склонами и дорогой, лучники же собрались на вершине. Лорд и сам поднялся туда, чтобы наблюдать за долиной и приближающимися колоннами. Прямо следом за ними, оглушительно трубя, шли слоны; восседавшие на них погонщики направляли их анкусами и шестами. Позади красовалось знамя Золотых Мечей и подвешенные на нем позолоченные черепа. Там же должен был быть и Стрикленд. Джон насчитал около полутора тысяч человек, уже приблизившихся к холму, еще больше было в пути. Кто-то уже скинул снаряжение и схватился за молоты и лопаты, начав трудиться над траншеями. Медленно, но верно продвигалась работа; разожгли костры. Но вдруг на склонах холма затрубили в рог. Потом еще раз. Звук тревоги заставил тушить огни. Со всех сторон поднялся крик: «Тревога! Засада! На нас напали!». Мандрейк принялся собирать вокруг себя бойцов.       Мало что можно было разглядеть с вершины холма, но из-под полога тумана Джону слышались шум и пронзительные крики. Золотые Мечи разделились, они были измотаны переходом и пытались разбить новый лагерь. Лучшего времени для нападения невозможно было и представить. Хотелось крыть себя последними словами за собственную глупость, за то, что завел всю армию в засаду, но на это не было времени. Надев шлем, Грифон вытащил меч из ножен и поехал на бой, его конники следовали за лордом. – В карьер! – прозвучал его приказ.       Солдаты бежали вверх на холм, лучники и арбалетчики выстроились в жидкую линию, прикрытую кольцом щитов-павез. Оборону спешно укрепляли копейщики. Среди них метался на лошади Мандрейк, выкрикивая приказы. – Держать оборону! Защищайте товарищей!       Теперь, приблизившись к недостроенному рву, Джон видел, что происходило внизу – люди удирали из траншеи без оглядки со всех ног. Бегом они взбирались на холм, но землю устилали трупы тех, кому это не удалось.       Сотни пауков копошились в долине, какие размером с собаку, а какие – больше человека или даже лошади. Одни переворачивали палатки и затаптывали костры, другие атаковали рассеянные горстки людей, бегущих или пытающихся удержать позиции. Третьи же сплошным потоком устремились на холм. – Стреляйте! – прокричал Мандрейк, и стрелки выпустили залп из луков и самострелов. Смертоносные снаряды преградили дорогу паукам, оборвав некоторым жизни, но большинство все так же бесстрашно пёрло вперед и прыгало прямо на копья. Вот волна тварей столкнулась со стеной окованных медью щитов – люди протыкали их насквозь, словно насаживая на вертел, или кололи, раня и увеча. И пока враг был скован пехотой, Джон подал знак атаковать его кавалерией. Рысью доскакали всадники до паучьих рядов, им оставались последние шаги, когда Морс Стронг, один из рыцарей, выкрикнул знакомый зачин: – Под позолотой? – Жгучий булат! – раскатисто проревели оставшиеся полсотни глоток девиз Золотых Мечей, подхваченный ветром.       Полчища уродов расступились перед рыцарями Золотых Мечей, одновременно вперед повел пехотинцев и Мандрейк. Обрушившись вниз, меч Джона сразил первую жертву, раскроив башку мизгиря. Три рыцаря упали на землю – под ними убили лошадей. Коннингтон видел, как Джакхо вогнал острие копья пауку прямо в глаз. Трудно было двигаться вперед, но сила их натиска не ослабевала. Выжившие чудища рассеялись и пустились в бегство вниз по склону. Авангард удержался, но в долине были и другие подразделения, оказавшиеся в опасности. Ревели новые рога, зовущие к бою. Это явно прибывали новые бойцы наемного отряда. Вдалеке трубили слоны и сверкали огни факелов. Там, скорее всего, был Бездомный Гарри. Он не питал особых чувств к этому человеку, но… скоро должен был подъехать и Эйгон. Десница не мог позволить, чтобы жизнь короля подверглась опасности. – Рыцари, за мной! – скомандовал Джон, – Мандрейк, защищай холм. Мы едем в долину. Тяжелых конников во фронт, построиться клином! Копья к бою!       Он и еще пятьдесят семь всадников поскакали вниз по склону, туда, где ревел рог. Сэр Куоред развернул золотое знамя, обозначив их присутствие всем, кто еще мог обратить внимание на знамена. Зрелище битвы, ощущение битвы – блеск клинков, реющие на ветру штандарты, звуки рогов и труб, мчащиеся скакуны, – по всему этому Джон уже успел стосковаться. И это пробудило в его крови нечто, чего он не мог по-настоящему ощутить многие годы. – Грифон! Грифон! – вопил Коннингтон, словно в дни своей юности, гоня коня галопом по долине, чтобы нагнать острие кавалерийского клина. Они ломали всякое сопротивление на своем пути, большинство существ просто разбегалось перед рыцарями. Наконец, они добрались до слонов. Там люди стальным кольцом окружали серых великанов и штандарты отряда. Наружу торчали пики и алебарды, арбалетчики же, как могли, стреляли из-под защиты кольца. Джон разглядел доспехи Гарри Стрикленда: генерал-капитан стоял у знамен, при нем было несколько бойцов. Рыцари во весь опор гнали к штандарту. Ведь если бы им удалось удержаться здесь до подхода остального войска, это была бы победа.       Пауки оставили попытки прорваться сквозь строй пикинеров, вместо этого пробовали их на прочность, их ужасающие скрежещущие вопли заглушали человеческие крики. Атака рыцарей Джона не могла рассеять их всех – некоторые из сбежавших тварей возвращались в бой с новой яростью. Теперь отряд снова сдавал позиции.       Погонщики с трудом удерживали слонов в повиновении среди бушевавшего вокруг сражения. Незнакомый смрад пауков и их вопли сводили зверей с ума. Была ли это обычная жажда крови или же животные узнали в нападавших тех, что ранили их сородича несколько дней назад, Джону было неведомо. Но звери дрогнули. Они с легкостью проломились сперва сквозь собственных пикинеров, рассеявшихся, чтобы не быть раздавленными серой слоновьей массой, потом сквозь скопища пауков, грозя растоптать все на своем пути. Паника сломала и рассеяла ряды пехоты: теперь сражавшихся без всякого строя солдат окружали и истребляли твари. Даже рыцари Джона начали нести потери, их стаскивали с коней или сбивали наземь молниеносными ударами длинных лап. Тьма закружилась вокруг них в тумане, и Коннингтон с трудом мог видеть что-то вокруг себя, не говоря уже о том, чтобы махать клинком.       Вновь грянули фанфары, им вторил громкий возглас: – Воины Золотых Мечей! С вами боги! С вами ваш король!       «О, нет! Дурак-мальчишка!...» – Под позолотой – жгучий булат!       И Джон увидел черный королевский штандарт с алым драконом дома Таргариенов, под которым мчалась неполная сотня всадников с копьями наперевес. Гром фанфар и рев рогов утонули в шуме боя, перерастающем в сводящую с ума какофонию.