Компас

Сколько себя ни убеждала Катя, что все вот-вот закончится и станет как раньше, до соблазнения, с каждым днем ситуация выходила из-под контроля все больше и больше, и чего ожидать дальше совершенно непонятно. Третья ночь в постели Андрея, в его доме, была, пожалуй, самой странной и самой длинной. Оттолкнуть его, замерзшего, совершенно сломленного, она не смогла. Позабыты были обиды, пусть и на время, но, закрывая глаза в объятиях Андрея, она снова и снова видела его там, во дворе, занесенного снегом. А если бы она приехала позже или, допустим, не приехала вообще?.. В его объятиях жарко, душно, даже не пошевелиться — говорит, что ему холодно без нее и прижимает к себе до боли в ребрах, целует. Выспаться не получается, голова гудит от выпитого вечером, во рту пересохло, но в этот раз некому было оставить минералку возле кровати. Будь Андрей хоть чуточку трезвее, непременно все закончилось крышесносным сексом, не смогла бы отказать ему, а потом корила бы себя и посыпала голову пеплом. Угрызений совести будет достаточно и без того, но это утром, когда, наконец, прозвенит будильник. Андрей уснул только глубокой ночью, следом провалилась в забытье и Катя. Проспали в итоге оба. На удивление, Пушкарева с утра чувствовала себя довольно сносно, даже голова практически не болела. А вот Андрея ей удалось разбудить с трудом. Жданов вставать никуда не хотел, сказал, что плевать ему на все дела, а он устал и в гробу все это видал. Настроение у него было ниже плинтуса, но орать, как обычно, он не стал. Да и вообще, по мнению самой Кати, просиживание во дворе ее дома на здоровье президента компании сказалось не самым лучшим образом. Андрей буквально горел, и к сборам на работу (хоть кто-то там должен был появиться из них двоих!) прибавились хлопоты о несчастном. Завтрак сегодня готовила Катя. Сама. На кухне Андрея. Хозяйничала, как ни в чем ни бывало. Кормила разболевшегося начальника, поминутно краснея от его мутноватого благодарного взгляда. Прибралась немного, пока была лишняя минутка, потом уговаривала Андрея, как ребенка, отпустить ее на работу. Жданов бессовестным образом использовал свое положение заболевшего в своих интересах, вынудил Пушкареву пообещать заехать вечером к нему, выпросил пару десятков поцелуев. Можно было представить, что они живут вместе, и он просто приболел. Как сладки были эти мечты! Катя непременно заедет вечером, раз уж пообещала, то сделает, а Андрею не составит труда уговорить ее переночевать еще раз у него. А там, может, и в привычку войдет… Если уж совсем быть честным, то не настолько уж плохо он себя чувствовал, рабочий день точно выдержал бы, но видеть сейчас Киру, Рому, Милко — всех сотрудников Зималетто ему не хотелось. Катя справится сама, он точно знал. А ему нужно подумать, как действовать дальше, чтобы отвоевать любимую женщину обратно. Ведь пока все шло скверно, а Катя ему была нужна. Рабочий день Пушкаревой начался с допроса Киры, где носит разлюбезного президента компании. Катя пожала плечами и честно ответила, что Андрей Палыч изволили заболеть и сегодня его можно не ждать. Кира окинула злобным взглядом соперницу и поспешила убраться из президентского кабинета. Правда, рука уже сама тянулась к мобильному телефону — номер она набирала даже не глядя на экран, и так знает его до последней закорючки в каждой цифре. Отключен. Домашний — автоответчик. Катя в президентском кресле, потому что «ей так удобнее». Словно хозяйка здесь! Тьфу. Вчера Кира долго плакалась Сашке по телефону, потом полночи рыдала и пила, проклинала Андрея, Катерину, собственную судьбу и весь белый свет. Саша обещал скоро порадовать новостями, толсто намекнув, что у него убойная, в прямом смысле, информация. Оставалось только ждать.

***

Федина эйфория от удачно проведенного вечера продлилась и с утра. Маша накормила его завтраком, смотрела на него влюбленными глазами, обнимала и целовала, так увлеклась, что они опоздали на работу. На их счастье, начальство с утра радовало своим отсутствием, и за небольшое опоздание (всего на часик!) им ничего не было. А что Катя за главную, так это ничего, она своя, поймет и простит. Да и не до опозданий персонала ей было. Снова грустит и ни с кем особо не стремится разговаривать. Федька, может, и попытался бы ее развеселить, но, откровенно говоря, сейчас ему было не до подруги. У него есть шанс! Реальный шанс, который он не мог упустить. Маша, он верил, все-таки сдастся и будет с ним. Только нужно еще немного постараться. Может, вечером удастся снова заполучить хоть немного времени наедине? Федька весь день бегал на ресепшен, проверял, правда ли его не гонят больше прочь? Не гонят. Целуют в ответ, улыбаются и игриво хлопают глазками. Окрыленный победой, Федя сегодня летал по всему офису, сыпал комплиментами и шутками налево и направо, довел женсовет до милого румянца на щеках. Только Ольга Вячеславовна почему-то покачала головой на адресованную ей похвалу и грустно улыбнулась. Федя не придал значения этому, ведь все замечательно и хорошо, а ОлЕчка, наверное, просто устала: Милко свирепствовал и буйствовал перед показом. Каких-то полторы недели осталось, потом маэстро будет почивать на лаврах, а его верная помощница, наконец, выдохнет и перестанет совершать трудовые подвиги один за другим. Вечер превзошел все Федины ожидания, Маша с удовольствием согласилась поехать домой с ним и победно глянув на подруг, удалилась на улицу в обнимку с ошалевшим от радости Коротковым, даже не стала ждать, пока все соберутся. Тихой тенью проскользнула мимо Кира, за ней, естественно, Клочкова. Офис опустел, задерживались только Ольга Вячеславовна да Пушкарева. Решено было их не ждать, хотя Катя, по мнению большинства, могла бы сбежать домой и пораньше, все равно ее проконтролировать было некому. Относительно отсутствия президента на рабочем месте девушки весь день строили теории, пытались даже расспросить Катю, но та отмахнулась от девчонок и зарылась носом в кипу бумаг, отговорившись кучей работы.

***

Кира сидела в своем автомобиле и была намерена дождаться, когда Пушкарева выйдет, наконец, из дверей компании. Несмотря на нытье оголодавшей Виктории, Воропаева твердо решила проследить, куда «эта мымра» направится после работы. Наверняка к Андрею! Но прошло полчаса, час, а соперница все не появлялась. Наверняка конспирируется. Странно, что до сих пор не раструбила, с кем она спит. На ее месте Кира бы так и сделала. Катя появилась на улице только спустя полтора часа после окончания рабочего дня, усталая и сгорбленная. Слегка очумело покрутила головой, вдыхая морозный февральский воздух, кивнула Потапкину и побрела на автобусную остановку. Кира проследила за ней ненавидящим взглядом и готова была уже покинуть свой наблюдательный пункт, но к Катерине подъехала незнакомая машина, Пушкарева чуть приободрилась и нырнула в салон. Теперь точно можно пристроиться к ней в хвост! Катю ждал разбор полетов дома. Валерий Сергеевич выдал Зорькину ключи от машины и потребовал, чтобы Коля привез блудную дочь домой. Сам за руль он сесть не рискнул — принял слегка на грудь, чтобы успокоить нервы. Коля, было, отказался от важной миссии, но ему пригрозили отлучением от кухни и пирогов Елены Александровны пожизненно, так что выбора у него не было. Пришлось ехать на другой конец Москвы, чтобы забрать подругу. Заодно, может, и удастся разговорить ее, а то молчит и на вопросы отмахивается каждый раз. Коля очень хорошо знал Катю и чуял тем самым местом, которое он отсидел на кухне Пушкаревых, что дело труба. Что-то у них там случилось, а что — непонятно. Нужно выяснять и срочно. Уж в машине она не отвертится от разговора! Не выпрыгнет же она на ходу! Но Катя на все вопросы упорно молчала в ответ, уставившись в окно, и, кажется, друга даже не слышала. Сказала только, что все будет хорошо, а ей просто надо отдохнуть. А потом увела тему на будущий отпуск, работу с Юлианой, поделилась страхами и сомнениями, суть которых все так же сводилась к тому, что такую страшилу испугаются и в Египте. Потом спросила, что творится дома, в общем, говорила о чем угодно, но не о Зималетто. Если бы дело касалось самой компании, Зорькин бы был в курсе, документы проходят через него, как через финансового директора Никамоды, и там все было хоть и не фонтан, но причиной для такой молчаливости подруги послужить не могло. Оставались только сотрудники. — Это из-за Жданова, да? — спросил в лоб Коля. — Что из-за Жданова? — Катя вскинула брови, изображая неподдельное удивление. — Пушкарева, я знаю тебя, как облупленную. Он тебя обидел, да? То ты мне все уши прожужжала о своем ненаглядном, то за две недели ни словечка, и вечно по ночам куда-то пропадаешь, — Зорькин покосился на притихшую подругу. — Мы расстались, — Катя пожала плечами. — Нечего рассказывать. — Он тебя бросил, да? — Нет, Коль, я его. Надоело уже по углам прятаться и трястись, что кто-то узнает о нас. А… Андрей никак не может принять этот факт. Вот и все. На работу, как в разведку во вражеский тыл. Надеюсь, что когда вернусь из Египта, он успокоится. — Темнишь ты, Екатерина Валерьевна, — с сомнением протянул Зорькин. — Хоть пытай, чтобы ты все рассказала. — Да нечего рассказывать. Было и прошло. Все, Коль, закрыли тему. Лучше скажи, папа сильно сердит? — Рвет и мечет! — Коля сделал большие глаза, когда Катя хихикнула. — Привыкнет. В конце концов, я уже не маленькая девочка, буду уходить и приходить, когда захочу. — Ты бы хоть в известность родителей ставила, чтоб не ждали тебя по полночи, — упрекнул подругу Зорькин. Катя скривилась и отвернулась. Ничего, еще немного потерпеть, и это уже будет неважно. Подниматься на разнос вместе с подругой Коля не стал. Отдал ключи Пушкаревой и удрал к себе домой. Катя лишь пожала плечами и отправилась на заслуженный расстрел. Как-то было все равно, что сейчас скажут ей родители, добраться, главное, до кровати и выспаться как следует. Всего-то потерпеть папины возмущения, а потом можно с чистой совестью закрываться в комнате и нырять под одеяло, укрыться с головой и ни о чем не думать. Хотя бы до завтра. В разгар папиных нравоучений раздался звонок, и хоть определителя на стареньком аппарате Пушкаревых не было, Катя откуда-то знала, кто звонит. — Катюш, Андрей Палыч тебя, — Елена Александровна протянула трубку дочери. Катя, секунду поколебавшись, ответила. — Кать, ты обещала заехать ко мне после работы, — раздался в трубке обиженный голос Жданова. — Я до тебя дозвониться не могу весь вечер! — Я только что зашла домой, Андрей… Палыч, — Катерина покосилась на родителей и, подхватив телефон, уволокла его в свою комнату. — Даже переодеться не успела. — Почему не приехала, Кать? Я соскучился по тебе за день. Как в компании дела? — Устала, Андрей. Я выспаться хочу, — тихо ответила Катя, косясь на запертую дверь. — В компании нормально все, предпоказная суета, Милко истерит, как всегда. Ты себя как чувствуешь? — Если бы мог обнять тебя сейчас, то было бы лучше, — Жданов рассмеялся. — Хочешь, приеду? — Хочу. Только завтра, в Зималетто, — съязвила Пушкарева. — Тяжело одной, хорошо хоть ничего срочного не было сегодня. — Ладно, — сдался Жданов. — Завтра буду, Екатерина Валерьевна. Спокойной ночи тебе, Катюша. Я правда соскучился. — Спокойной ночи, — голос у Кати под конец дрогнул. Ну зачем он это делает? И так нелегко дается спокойствие в его присутствии, каждый раз приходится соскребать остатки сил, чтобы не поддаться его просьбам. Ведет себя как ни в чем не бывало, хотя уже давно дали понять, что все, игры кончились… — Люблю тебя, — торопливо произносит в трубку Андрей и отключается, не дожидаясь Катиного ответа. «И я тебя», — шепчет упавшим голосом усталая Катя Пушкарева коротким гудкам. Никуда не делась эта проклятая любовь, хотя, казалось, все давно выдрано с корнем, истекло кровью и даже зарубцевалось. Стрелка испорченного компаса все еще не желает показывать на север, как положено.