***
Голова с утра гудела — две бессонные ночи подряд, простуда, шквал разнообразных эмоций изрядно подточили запас жизнелюбия Феди. Отпроситься бы на денек за свой счет, отдохнуть, но чем занять освободившееся время Федя не знал. Дома совершенно нечего делать, телек надоел, впустую гонять на мотоцикле по улицам тоже неинтересно. Уж лучше на работе тогда. Все какое-то движение, новости… Маша демонстративно не замечает его — ну и ладно, не больно-то и хотелось. Светлана и Татьяна весь день шушукаются между собой, Шура донимает Клочкову, даже Феде ее стало жалко, но вступаться за нее нет никакого желания. Все равно не оценит, толку стараться? Жданов мрачный и угрюмый, закрылся в кабинете, никого не пускает, даже Романа Дмитриевича. Амура в кои-то времена загорелась трудовым энтузиазмом, полдня что-то печатает, даже на перекур редко отлучается. Эх, была бы сейчас Катька на работе, можно бы было поболтать с ней, пошутить — у подруги отличное чувство юмора, не то, что у некоторых. А то бродит господин курьер по родному Зималетто неприкаянный, даже поговорить не с кем, хотя народу полно.***
В кабинет Малиновского Кира вошла уже после обеда. Роман занимался чем угодно, но не работой. В данный момент просто качался на стуле, закинув ноги на стол. Выглядел он задумчивым и недовольным, что для Малиновского крайне нетипично. — Ром, к тебе можно? — Кира смущенно улыбнулась. — Если ты пришла выяснять, не снизошел ли господин президент наш зималеттовский до простых смертных, вроде Романа Малиновского, то нет, — вице-президент тут же принялся ерничать, даже не потрудившись снять со стола ноги. — Нынче я в опале и признан недостойным другом Андрюше. — Поссорились, что ли? — Кира удивленно приподняла брови. — Можно подумать, ты не разделяешь мнения Андрюши, что во всем виноват я, — Малиновский фыркнул. Кира присмирела — Рома попал в самую точку. Если бы не его гениальная идея, то все было бы по-другому. — Андрюшина блажь по Пушкаревой, кажется, только прогрессирует. — Ты уверен? — Он меня вытолкал взашей из кабинета, когда я попытался у него выяснить, что он планирует делать дальше, когда его ненаглядная вернется из солнечного Египта в мерзкую Москву. Сказал, что не мое, Роман Дмитрича, дело. Мол, что мог, дорогой друг в моем лице уже сделал. — Не поверишь, но я уже мечтаю, чтобы Пушкарева вернулась на работу поскорее, — со вздохом призналась Кира. — Но я не за этим. — О, мы не будем обсуждать стратегии возвращения твоего блудного жениха? — Малиновский оживился. — Так что же ты стоишь, Кирочка, на пороге. Проходи, присаживайся! — Да я просто хотела спросить… Юлиана прилетает через два дня, я с ней созванивалась, она зовет меня на дегустацию, и мне одной там появляться… не хочется. Милко идет с Рональдом, Кристина не в городе, Саша занят… составишь мне компанию? По-дружески. — А Вика? — Рома сделал большие глаза. — Чтобы Клочкова отказалась от халявной еды добровольно… — А она уже идет с кем-то. — Сочувствую ее… жертве. А с кем она идет, если не секрет? — Малиновский навострил уши. — С Николаем Зорькиным. — Зорькиным?! Кира непонимающе взглянула на Рому, а тот непривычно серьезно хмурился, решая, стоит ли говорить об этом Андрею или обойдется. А, впрочем… — Кирочка, я с удовольствием составлю тебе компанию. По-дружески, разумеется. — Спасибо, Ромка! — Воропаева просияла, словно получила внеочередной подарок.***
Взъерошенная и поцарапанная Катя тяжело дышала, заливаясь холодным липким потом, несмотря на жару. Восстановить дыхание никак не получалось, хотя все страшное и интересное осталось за спиной. Сокровище они с Юлианой не добыли, но набегались и наорались вдоволь, пару раз столкнулись с «мумиями», разбили фонарь и под конец заплутали в бесконечных коридорах пирамиды. Виноградова оказалась права: после таких приключений всю хандру как рукой сняло. Даже с Андреем разговаривать стало легче. Вместо сухих фраз — поток эмоций, вместо неопределенного мычания в ответ на фразу «я соскучился» — предложение глянуть финал конкурса красоты, хотя сомнительно, что Катя Пушкарева появится в объективе оператора хоть на миг. И робкое признание, что она тоже скучает. По девочкам, по Зималетто, по родителям и Кольке, по Андрею… «Еще два дня, и мы снова увидимся», — пообещал голос Жданова в телефонной трубке. И, кажется, что эта фраза была пропитана облегчением и радостью.