*
Эхо, разумеется, полетел со своим отрядом и Скайуокером на Корусант, и маскировать энергетический контур корабля, чтобы выдать его за один из сеповских, пришлось вручную. Этот план действительно скорее был в духе Рекса, чем Вольфа, но Рекс был гораздо хуже в программировании, и потом, Вольф ведь не сам это придумал, а только позаимствовал чужую идею. Собранная на коленке маскировка трещала по швам, но дроид с флагмана, поколебавшись, дал разрешение на посадку. Пилот — Росс — остался на борту, а Вольф, Пло Кун, Синкер и Буст отправились искать глушилку. Если не попадутся никому на глаза, может, даже повезёт… У них было минут пятнадцать, пока дроиды-патрульные не разглядят, что цифровая подпись не соответствует внешности, и не поднимут тревогу. Тогда охотиться будут уже не на них самих, а на их корабль. Разумеется, не попасться никому на глаза на вражеском корабле оказалось задачей невыполнимой. Отчасти спасало то, что глушилку они нашли, оставалось лишь до неё добраться. Ещё каких-то три двери, несколько отрядов дроидов — и технический отсек будет перед ними. Взорвать там всё — и быстро назад. Легкотня. — Вольф, ты грёбаный псих! — орал Буст, прижавшись к стене и остервенело отстреливаясь от жестянок. — Чтоб я ещё раз тебя послушал! — Ну так придумай что-то получше, — огрызнулся Вольф, подбирая код доступа к последней двери. — Есть! Дверь с шипением открылась, и все четверо проскользнули в технический отсек. Последним был Пло Кун — его световой меч мелькал с сумасшедшей скоростью, создавая вокруг отряда надёжную защиту. Потом он взмахнул рукой, и первая линия атакующих дроидов, будто под порывом сильного ветра, отлетела назад, сминая шеренги идущих следом. Дверь закрылась. — Разносим тут всё к ранкоровой матери и валим, быстро! — рявкнул Вольф. — Так точно, — отрапортовал Синкер. Буст ничего не сказал, только ухмыльнулся и начал прицельно стрелять по каким-то мигающим огоньками панелям. Те одна за одной выходили из строя, шипя и плюясь фонтанами искр. — Кажется, всё! — Вольф сверился с датападом, на котором испускаемое флагманом излучение пропадало слой за слоем, и рявкнул в комлинк: — Росс, отправляй данные на Рилот и жди нас. Если через пятнадцать минут не доберёмся — лети на базу один, — он повернулся к команде: — А теперь уходим, живо! Но сказать-то было легко… В дверь уже ломились дроиды, дюрасталь дрожала от ударов и накалилась от выстрелов. Столкнуться с толпой дроидов в лобовую? Шанс прорваться, может, и будет, но в лучшем случае один к ста. Пло Кун огляделся, а потом нажал на какую-то кнопку у противоположной стены — и там с шипением открылась вторая дверь. — В технических отделах редко бывает всего один вход, — пояснил он. — Вперёд, я прикрою. Дверь, через которую они вошли, как раз в этот момент уродливо прогнулась внутрь и в конце концов рухнула под весом ломившихся в неё дроидов. — Э. Огонь! — провозгласил первый из них, но генерал снова взмахнул рукой — и дроидов вымело назад. Синкер и Буст уже проскользнули во вторую дверь, Вольф и Пло Кун — за ними. Дверь закрылась, но запирать её было некогда, и вскоре в спины диверсантам полетели выстрелы. Всё осложнялось тем, что прямой путь к ангару был отрезан, а окольный — известен очень примерно, причём лучше всех — генералу, а значит, ему и следовало идти первым. Обязанность прикрывать отряд легла на плечи Вольфа, и он старался изо всех сил, хотя два «диси» всё равно уступали по надёжности одному световому мечу. Но самому Вольфу так было спокойнее: у генерала было больше шансов спастись, если он возглавлял отступление, а не прикрывал. ...Пока из-за очередного поворота не выступил ещё один отряд дроидов. — Убить. Их, — проскрипел командир и, вскинув бластер, тут же упал, сражённый своим же выстрелом, срикошетившим от светового меча. Выстрелы Вольфа тоже нашли свои цели. А потом дроиды расступились, и Вольф услышал звук, от которого встали дыбом волоски на затылке: будто огромные металлические шары катились по дюрастальному полу корабля. Так оно, в общем, и было. Три дройдека выкатились из-за тощих спин рядовых жестянок и, встав на манипуляторы, развернули защитные поля и ощетинились оружием. — Пиздец, — успел выдохнуть Вольф, понимая, что с такого расстояния первый же выстрел прошьёт его броню насквозь. Жизнь не пронеслась у него перед глазами, Великая Сила не распахнула объятия — всё, о чём он успел подумать, было: «Простите, генерал, я вас подвёл». А потом его вихрем смело с линии огня прямо в руки Синкеру, который едва успел его поймать и устоять на ногах. Выстрелы, предназначавшиеся ему, прилетели в… — Нет! — Вольф рванулся из рук Синкера, остервенело стреляя в дройдеков и не особо отдавая себе отчёт в том, что ни один выстрел не достигает цели, поглощаемый защитным полем. — Нет, генерал! Но Пло Кун был джедаем, и лавина огня, непременно убившая бы любого, кто встал на пути, до него даже не добралась: световой меч с тихим гудением соткал вокруг него непробиваемый, несокрушимый щит. — Уходите, — не оборачиваясь, сказал он так спокойно, будто они тут не отбивались от армии дроидов на чужом корабле, а прогуливались по центральной площади Корусанта. — Я догоню вас до конца условленного времени. Если нет — улетайте. — Но… — Оставить генерала здесь одного?! Исключено! — Это приказ, — припечатал тот. Хорошие солдаты выполняют приказы, да, Вольф? Он не был больше «хорошим солдатом»… но Пло Куна он выбрал сам, выбрал быть верным ему — сам. И его приказ не выполнить не мог. — Идём, — рыкнул Синкер, дёрнув его за руку. — Генерал знает, что делает, идём, Вольф. И Вольф развернулся и побежал вслед за Синкером и Бустом, оставив генерала одного биться с тремя дройдеками и отрядом жестянок. «Он знает, что делает, — билась о стенки черепа отчаянная, беспомощная мысль. — Знает. О Великая Сила, пусть это будет правдой, пожалуйста». Путь приходилось выискивать практически наугад, и Вольфу пришлось волей-неволей сосредоточиться именно на этом. Вспомнить строение кораблей такого типа, развернуть в памяти интерактивную карту, прикинуть своё местоположение и вести Синкера и Буста к ангару. А хотелось — развернуться и бежать обратно, на помощь, пока не поздно. Нарушить приказ. Бросить своих. Обмануть доверие генерала Куна. Сирены взвыли, когда они добрались до ангара. — Ну наконец-то, ребята! — взволнованно крикнул стоящий на трапе Росс. — Я уж думал, всё… Стойте, а где генерал? — Прикрывает отступление, — сказал Вольф, пропустив Синкера и Буста и не торопясь запрыгивать на трап самому. — Мы никуда не полетим, пока его не дождёмся. Росс серьёзно кивнул и отправился в рубку. Синкер и Буст тоже не возражали, и Вольф был им благодарен за молчаливое согласие. «Стая» не бросает своих. Турели проснулись, развернулись в сторону выходов из ангара. Долго отстреливаться не выйдет, но сейчас важна каждая выигранная секунда. Когда двери с шипением открылись, Вольф беззвучно прошептал ругательство: сепы решили не размениваться по мелочам и отправили наперерез лазутчикам уже не обычных скелетообразных жестянок, а тяжеловесных дроидов-убийц. Росс встретил их залпом турелей, и тут же присоединились Вольф, Синкер и Буст, но это было всё равно что приклеивать бакта-пластырем оторванную голову. Первые ряды дроидов смялись, но остальные продолжили переть дурниной, слаженно стреляя по кораблю. Слабенькое защитное поле поглотило выстрелы, но даже с трапа было слышно, как истошно взвыли системы, сигнализируя о том, что ещё пара залпов — и лететь будет не на чем. — Нам нужен как минимум один заряд, чтобы вышибить двери наружу! — проорал Вольф в комлинк. Одна турель развернулась и дала залп по заблокированным воротам ангара. — Либо мы уходим сейчас, либо не уходим вообще, — напряжённо отозвался Росс. Ещё один залп по воротам ангара — и они, выгнувшись, лопнули, воздух с воем устремился в космическое пространство. Будь в ангаре простые жестянки, тех бы сдуло как миленьких, но дроиды-убийцы с их магнитными подошвами, едва покачнулись. Впрочем, и это помогло: очередная лавина выстрелов, предполагавшаяся слаженной, рассеялась, и защитное поле корабля выдержало. — Мы. Никуда. Не. Уходим! — прорычал Вольф, напряжённо вглядываясь за спины дроидам. «Ну давай же, давай! Ты сможешь, ты же пережил приказ 66, и сейчас вернёшься тоже!» Наверное, Великая Сила слышала не только джедаев, но и таких отчаявшихся идиотов, как Вольф, потому что будто в ответ на его мольбу одна из шеренг дроидов дрогнула, в дверях возникла сумятица — и настоящей музыкой прозвучало еле различимое в вое воздушного потока и грохоте выстрелов гудение светового меча. А может, это только послышалось, но неважно. Важным было только одно: генерал Кун всё-таки успел! — Росс! — крикнул Вольф. — Понял, коммандер. Вольф махнул Бусту и Синкеру, и те понятливо отступили внутрь, схватившись за что попало. Сам он тоже вцепился в стойку трапа одной рукой, другой с зажатым в ней бластером махнув генералу: — Сюда! Корабль дрогнул и поднялся в воздух, стремительно рванувшись в сторону дверей во внутренние помещения, смёл одну из шеренг дроидов, но защитное поле всё-таки не выдержало, и обшивка задрожала от выстрелов. Генерал взмахнул рукой, заставив дроидов отшатнуться, и невозможным гигантским прыжком запрыгнул на трап, на самый краешек. Вольф и Буст схватили его за руки и быстро втянули внутрь, не позволив упасть, трап тут же поднялся, и Росс стремительно развернул корабль в сторону выхода в открытый космос. Откуда уже приближались несколько сеповских истребителей, не замедливших открыть огонь, как только корабль «Стаи» покинул брюхо флагмана. — Вот же дерьмо банты, — пробормотал Вольф, поднимаясь на ноги. Генерал уже стоял рядом с Россом. — Позволь мне. — К-конечно…, — пробормотал пилот, смиренно отходя в сторону. Вольф бесцеремонно толкнул его в одно из кресел для экипажа и, проследив, что Буст и Синкер тоже уселись и пристегнулись, занял место второго пилота. Корабль вильнул в сторону, разминувшись с парой сеповских ракет буквально на несколько метров — его аж тряхнуло от лизнувшей обшивку волны жара. Генерал до упора выжал рычаг обратной тяги, и Вольфу даже показалось, что ремни безопасности сейчас не выдержат, и он полетит лбом в приборную панель, добавив к переломанным этими ремнями рёбрам ещё и сломанный нос (в лучшем случае), но обошлось. Сзади выругался Буст, сдавленно пробормотал что-то Синкер и испуганно вскрикнул Росс. Генерал же, сохраняя абсолютное хладнокровие, таким же резким манёвром развернул корабль и направил его в хвост звену сеповских истребителей. Самонаводящиеся ракеты, пролетев мимо, ударили прямо в разверстые ворота флагманского ангара. Изнутри рванулись, расцветая, жёлто-алые вспышки взрывов в обрамлении чёрных клубов дыма. Целиком флагман, конечно, не взорвётся, но кое-какие системы будут повреждены, и, разумеется, целый отряд дорогущих дроидов-убийц потерян: тоже, пусть маленькая, а победа. — Вольф? — не оборачиваясь, обратился к нему Пло Кун. — Координаты рассчитаны, генерал, можем уходить в гиперпрыжок. — Ура-а-а! — заорал Буст, вскинув в воздух сжатый кулак, как только громада Рилота и приближающийся второй залп ракет за иллюминаторами сменились синими и белыми переливами гиперпространства. — Мы это сделали! — подхватил Синкер, отстегнув ремни безопасности, и кинулся к Бусту обниматься. Росс провёл рукой по лицу, пальцы у него подрагивали: — Это… Ух. Это было потрясающе. — Теперь знаешь, каково это — летать с одним из лучших пилотов Республики! — довольно осклабился Вольф. — Отлично сработано, генерал. ...Генерал? Пло Кун не ответил. — Генерал? Ударив по кнопке деактивации ремней безопасности, Вольф подскочил к креслу первого пилота. Генерал повернулся к нему, тяжело дыша, его персиковая кожа выцвела почти до серого, и хотя Вольф не был большим специалистом в анатомии кел-доров, сейчас мог сказать точно, что это не норма. Слева, пониже рёбер, одежда на нём была прожжена насквозь, являя взгляду уродливый ожог, оставленный лазером. — Прости, Вольф, — тихо сказал Пло Кун, — кажется, один выстрел меня всё-таки достал, и мне потребуется помощь. Как он сразу не заметил?! Когда это произошло? Синкер уже доставал из аптечки дезинфектор, Росс — бакта-пластыри, Буст запихивал в гипошприц ампулу с обезболивающим. Вольф помог генералу стащить с плеч эту его красивую кожаную куртку, разорвал нижнюю рубашку. От инъекции генерал даже не вздрогнул, а когда Вольф прижал к ране смоченный дезинфектором тампон, лишь чуть дёрнулся. Навыками оказания первой помощи владели все клоны, даже «блестяшки», видевшие войну только в симуляторах на Камино. Если ты не можешь обработать рану, вправить вывих, зафиксировать перелом, остановить кровь — осик ты, а не солдат, и в «Стае» таких неспособий, конечно, не было. Но сейчас, обрабатывая рану Пло Куна и пытаясь понять его состояние хотя бы по цвету кожи, потому что по лицу, скрытому маской и очками, по-прежнему ничего нельзя было прочитать, Вольф ругал себя последними словами за то, что не взял в этот полёт медика. Миссия не предполагала личных боевых контактов с противником, медик был вроде бы не нужен… но как коммандер он должен был предусмотреть любой исход! И вот теперь из-за его же самоубийственного плана, помноженного на непредусмотрительность, генералу пришлось спасать отряд, и его, Вольфа, в том числе. Спасать, рискуя жизнью. Это они должны были его защищать и при необходимости умереть, чтобы он жил, но никак не наоборот. Уложили Пло Куна после всех срочных процедур на надувной матрас прямо на полу, закрепив магнитными ремнями. Лететь было долго, особенно в ситуации, когда каждая секунда казалась вечностью, но рана хоть и выглядела ужасно, при наличии бакта-пластырей и противовоспалительных препаратов не должна была перейти из категории умеренно опасных в смертельные. И всё равно Вольфа буквально трясло от осознания того, как близко на этот раз была к генералу смерть. По его вине. — Вольф, — позвал генерал, и он немедленно опустился на колени перед матрасом, в зародыше подавив желание взять за руку. Тот сделал это сам: накрыл его руку прохладной ладонью. — В этом нет твоей вины. — Сэр, — он покачал головой, — за состав миссии отвечал я, и я же придумал этот криффов план… — Который сработал, не забывай. Ты справился со своей задачей, а за мои решения отвечаю только я. В этом праве ты ведь мне не откажешь? — Что вы… разве я могу… — А раз не можешь — то и винить тебе себя не в чем. Я буду в порядке. А тебе нужно отдохнуть, Вольф, вам всем нужно. Вольф не был согласен с тем, что ему не в чем себя винить, но спорить с джедаем было делом гиблым даже в лучшие времена, а уж сейчас и вовсе. Сил и правда не оставалось. Он заснул прямо на полу, прижимаясь лбом к ладони Пло Куна.*
Ещё до первой миссии Вольф как-то помогал Теху перебирать начинку одного из ЛААТов, и у него ничего не выходило, как бы он ни пытался. Схема просто отказывалась работать, и Вольф с досадой отшвырнул хаотично мигающую огоньками плату, прорычав: «Да ну нахуй, что за дерьмо!» Тех невозмутимо подобрал её, повертел в руках, задумчиво хмыкая, потом перебрал провода, переподключил один раз, другой — и всё заработало. — Ну вот, — сказал Тех. — Вставляй на место — и можно запускать птичку. — Быстро ты, — недовольно буркнул Вольф. — Я с этой сраной платой уже час вожусь, и хоть бы что! Запутался уже в край. Как тебе удалось? — Если я понимаю, что запутался, то стараюсь представить себе ситуацию в виде программного алгоритма: они всегда упорядочены, и так гораздо проще найти ошибку, из-за которой весь код летит ситху под зад. Ты же знаешь азы программирования? — Тех наткнулся на взгляд Вольфа и поднял руки: — Я понял, я понял, знаешь. Ну вот. Просто потихоньку раскладывай эту свою ситуацию на составляющие — и рано или поздно поймёшь, в чём критическая ошибка, приводящая к сбою всей программы. Придётся повозиться, но в этом же и есть весь интерес, а? Вольф осклабился в ответ на его улыбку, пытаясь изобразить энтузиазм, которого не чувствовал. Ничуть не впечатлённый Тех только фыркнул, хлопнул его по плечу и, бросив «ну, бывай», отправился куда-то по своим делам, уткнувшись в датапад. Наверное, искал логические ошибки в коде. Пока они со «Стаей» летели с Рилота, Вольф никак не мог выкинуть из головы этот разговор, почему-то всплывший в памяти. Дело, наверное, было в том, что он запутался снова, но на этот раз уже не в проводах и схемах, а в собственной жизни. Почему он выбрал джедаев? Почему искренне считал, что правы именно они, а не Канцлер, у которого уж наверняка тоже была своя правда? По прибытии на Эндор, когда Вокара, не забыв похвалить расторопность клонов в оказании первой помощи, разрешила Вольфу недолгий визит к раненому, тот, войдя в импровизированную палату полевого госпиталя, сел на стул рядом с кушеткой генерала. От старательно сдерживаемых страха за генерала и злости, на него же и немного — на себя, его потряхивало. Генерал выглядел неплохо, его кожа почти вернулась к нормальному оттенку, перестав напоминать серый пергамент, дыхание было ровным. Он поприветствовал Вольфа кивком, полусидя на кушетке. Слова всё никак не шли на ум, несмотря на то, что сказать хотелось много, даже слишком много. — Сэр! Что вы… зачем вы… вы же могли погибнуть! — хотелось схватить его за плечи и трясти, ругая последними словами, чтобы он никогда, никогда больше не смел так рисковать собой… ради клонов. — Конечно, мог, — невозмутимо согласился этот невозможный криффов кел-дор. — Но со мной была Великая Сила. А вот вы все, не вмешайся я, погибли бы совершенно точно. — Значит, погибли бы, мы для этого и были созданы! Нас, клонов, сотни даже среди повстанцев, а вы… вы один. Вольф опустил глаза, не в силах произнести то, о чём так много размышлял: что жизнь Пло Куна гораздо важнее его собственной, что сам Вольф просто не смог бы жить дальше с осознанием того, что его генерал… его друг погиб за его жизнь. Да целая тысяча, десять тысяч клонов не стоили бы такого! Весь Орден джедаев в полном, до приказа 66, составе не стоил бы такого, но об этом Вольф боялся даже думать. Эта мысль была слишком огромной, значила слишком много, и лучше было держать её подальше — даже от самого себя. — Вольф, — мягко и терпеливо произнёс Пло Кун, протянул руку и осторожно, так, чтобы острые когти не повредили кожу, взял его за подбородок, заставляя поднять голову, — я уже говорил это, но готов повторять столько раз, сколько потребуется, пока ты не осознаешь по-настоящему: для меня никто из вас никогда не был «просто клонами» или «расходным материалом», в том числе и ты. Особенно ты. И нет в мире такой высшей цели, которая могла бы заставить меня осознанно и целенаправленно пожертвовать твоей жизнью. Эти слова, каждое из них, били куда-то в солнечное сплетение, мешая сделать вдох, и Вольф, беспомощный перед ними, просто смотрел на Пло Куна, в его глаза, невидимые за защитными очками, в его лицо, скрытое маской, а в голове с ощутимыми щелчками вставали на место части алгоритма, в котором он искал и долго не мог найти критическую ошибку. А ведь всё было так просто, так невероятно просто! Его верность Республике никогда не работала потому, что и не могла работать: она не была обоюдной. Он ставил Республику превыше всего, а она лишь хладнокровно бросала его на убой, снова, снова и снова. Алгоритм стопорился, ломался и возвращался в исходную точку со сбросом всех настроек. То же было и с Канцлером — воплощением Республики, а теперь и новой Империи, великим стратегом, даже величайшим: он требовал верности и благосклонно её принимал, но в ответ не давал ничего. Живи, говорил его ледяной взгляд, потому что мне это нужно, и умри, когда я того захочу. Ведь хорошие солдаты выполняют приказы, это — единственное, что они могут, единственное, зачем они нужны. И был джедай, который несколько стандартных часов назад взял огонь на себя, отведя от своего отряда верную смерть и совершенно не думая о том, что может погибнуть вместо них. Каждый клон из «Волчьей стаи» с радостью умер бы за Пло Куна — но и Пло Кун без колебаний умер бы за каждого из них. Они не были для него просто «хорошими солдатами», он смотрел на них — и видел их, действительно видел. Поэтому работал алгоритм. Конечно, в реальности всё было гораздо сложнее, чем на схеме, но основа — основа была именно такая. О Великая Сила, это же так очевидно! Вольф качнулся вперёд, сам не зная, что собирается сделать, и остановил себя в последний момент, стиснув металлическую ручку медицинской койки так, что стало больно. Пло Кун отпустил его подбородок, напоследок мягко скользнув по коже костяшками пальцев, и Вольф не сдержал тихого прерывистого вздоха. — Вам нужно отдохнуть, генерал, — сказал он хрипло, уставившись на свои колени и не рискуя поднять взгляд. Прочитать эмоции Пло Куна было бы, конечно, невозможно, но дело было не в нём: Вольф совсем не был уверен, что сумеет как следует скрыть собственные. То, что говорил ему генерал… «Не надо, — хотелось ответить на это, — пожалуйста, сэр, не надо, иначе я ведь действительно поверю в невозможное, а как с этим справляться, я не знаю. Я не смогу сдержаться и испорчу всё». В таком случае путь останется только один: пойти найти Сидиуса и бросить ему вызов лично. Гарантированная смерть, такая же глупая, как вся его жизнь. Он заставил себя подняться, спрятал сжатые в кулаки руки за спину. — Я… я зайду позже. Отдыхайте, генерал. — Спасибо, Вольф, — тихо сказал Пло Кун. — Пожалуйста, не забывай отдыхать и сам. Вольф кивнул и практически сбежал из госпиталя, понимая, что останься он у постели генерала ещё хоть немного дольше — и точно всё испортит, если уже не. Кел-доры — телепаты, а он тут фонил своими никому не нужными, недозволенными эмоциями так, что не только Пло Кун, но и все джедаи на Эндоре наверняка уже в курсе. Идиот. Какой же идиот! — Вольф, дружище, ты в порядке? На тебе лица нет. Вольф! — только когда кто-то — Рекс, ну конечно — встряхнул его за плечи, он смог сфокусироваться на происходящем вокруг. — Что-то с генералом Куном? Он моргнул. — Что с генералом? — Так это я у тебя спрашиваю. Ты вылетел из госпиталя, будто за тобой гандарки гонятся, бледный как мертвец. Генералу хуже? Вольф покачал головой: — Нет, слава Силе, он в порядке. Рекс прищурился, внимательно на него глядя, а потом решительно схватил за руку: — Так. Пойдём-ка. — Куда? — В палатку. У меня там бутылка припрятана, ещё с Мандалора. Забористая штука, говорят. Хлебнём по стаканчику. — С чего это? — подозрительно спросил Вольф. — С того, что тебе это нужно. Спорить с Рексом, когда тот решал кого-нибудь спасти, было бессмысленно: сказывалось общение со Скайуокером, видимо. И — ладно, возможно, Вольфу действительно нужно было напиться с кем-то, с кем можно хотя бы помолчать вместе, потому что говорить он не собирался точно. Не об этом. Разумеется, упрямство Рекса он недооценил.*
Вольф сидел, одной рукой подперев щёку, а в другой держа стакан, до середины наполненный янтарным напитком. В отличие от того дерьма, которое в «Семьдесят девятом» выдавали за кореллианский виски, это действительно был качественный мандалорский алкоголь. Хорош, даже слишком. Перепадал ли ему такой когда-нибудь раньше? Сейчас он не мог вспомнить. От каждого глотка перехватывало дыхание, но у виски был неповторимый дымно-ореховый аромат и мягкое послевкусие. А ещё можно было сосредоточиться только на нём — и ни о чём больше не думать. — Так что там у тебя? Ах да, точно. Рекс. — Почему ты думаешь, что у меня там что-то? — Потому что я тебя знаю, коммандер. И все оттенки мрачности твоей рожи тоже знаю. — Ой, да иди на хуй, джедай хренов. Свою-то рожу видел? — было понятно, что Рекс не отстанет, но попытаться стоило. Тот пожал плечами: — Зеркал нам тут не завезли, поэтому приходится просить Эхо, чтоб напротив постоял, пока я причёсываюсь. Вольф не удержался и фыркнул в свой стакан, глянув на короткий «ёжик» Рекса. — Всё у меня в порядке. — Ну тогда я точно джедай, братишка. Потому что врёшь ты сейчас как сенатор какой-нибудь. «Ты напросился, — подумал Вольф, делая ещё глоток, крошечный, потому что пить такой виски залпом… да за такое расстреливать надо. — Ты так напросился, Рекс». — Почему ты удалил чип? У Рекса глаза были такого же цвета, как этот виски, и смотрели они сейчас на Вольфа с некоторой растерянностью. Явно не ожидал подобного вопроса. — Потому что… ты не видел, как умер Файвз, а я — видел. Это не то, что можно легко забыть, поверь. И я знал, что он не врёт. Только не он. Только не в такой ситуации. Я не знаю, почему не поверили джедаи — подозреваю, что просто… не хотели. Политика — дело грязное, и даже они в ней извозюкались по уши. Но… я был там. Файвз… он умер у меня на руках, — Рекс допил свой виски, залпом, и Вольф без слов налил ему ещё. — На Умбаре это ведь не я первым решился возразить Креллу, а Файвз. Я… я молчал. Осадил его даже, ведь Крелл — джедай и генерал, как можно. Идиот. Стольких смертей могли бы избежать. Ну вот, приплыли. Разговор зашёл куда-то совсем не туда. Вольф неловко потрепал Рекса по плечу. — Ты же не знал, — сказал он. — Никто не знал. — Не знал, да, но чувствовал, что что-то не так. Всё не так. Скайуокер ведь говорил, и Альфа говорил: доверяйте чутью, однажды это может спасти не только вас… а я думал приказами. Хороший солдат, ха. Потом, когда я смотрел на Ваксера, мёртвого, и думал, что я теперь скажу Бойлу и Коди, и осознавал, что это всё было ложью и предательством, что предал нас всех Крелл — джедай и генерал, — тогда я понял, впервые, что те, кто отдают приказы… — Тоже ошибаются, — закончил Вольф. Об этом он думал и сам. — Да ладно бы ошибаются. Ошибается — это Асока, ей опыта не хватает. А Крелл делал всё осознанно. И Файвз понял это куда раньше меня. Когда он удалил чип… да, что-то было не так, он вёл себя странно, но… это была не агрессия, это было скорее отчаяние обречённого. Однажды я уже не поверил ему, и тогда многие погибли. Во второй раз я не имел права на ту же ошибку. — То есть, — осторожно спросил Вольф, — это не потому, что ты верил джедаям? — Джедаям? Да нет, они-то как раз тоже клюнули на ложь канцлера, при всей их мудрости. Я решил, что в первую очередь верить надо себе, потому что без этого и вера другим ничего стоить не будет. Я понятия не имел, кто стоит за самой идеей этих чипов, ведь могли и джедаи. Во всяком случае, некоторые из них. Но знал точно, что Асока ни при чём. Асока просто хотела… помогать другим. Всем, кто нуждается. — Прости, — тихо сказал Вольф. — Что? За что? — За то, что тебе не поверил. Рекс слабо улыбнулся — тень его обычной широкой усмешки — и толкнул его кулаком в плечо. — Не ты один. А, точно. Коди же ему вовсе чуть ли не трибуналом грозил, при том, что у Рекса не было друга ближе. Дерьмово, что тут скажешь. — Зато теперь поверил, — не вопрос, утверждение. — Твоя очередь рассказывать. Вольф вздохнул. Сделал ещё пару глотков этого восхитительного напитка своей родины — не физической, а духовной — и рассказал. Про «Зловещего» и про Хорм. Про Оззеля и Вентресс. Про Кита Фисто, Тота и, разумеется, Пло Куна, считавшего — ошибочно, но искренне, — что жизнь клона не менее ценна, чем жизнь джедая. — Себе я, конечно, тоже верил, — он смотрел, как плещется в стакане янтарно-солнечный напиток. — Но ему — верил больше, чем себе, и сейчас верю. Он… говорил, что не надо, но… если кому и можно верить так, без оглядки, то ему. В горле пересохло — кажется, за последние несколько минут он сказал больше слов, чем за предыдущие несколько месяцев. Вольф облизнул губы и сделал большой глоток — теперь, наверное, придётся расстрелять самого себя за неподобающее обращение с драгоценным алкоголем, какая ирония. Рекс смотрел на него внимательно, с пониманием и… жалостью? Какого хрена? Последний вопрос он озвучил вслух. Ну потому что какого хрена-то? — Вам с Блаем надо организовать клуб, — серьёзно сказал Рекс. — Только, знаешь, тебе, наверное, всё-таки больше повезло. — Какой ещё клуб? Тебе виски в голову ударил? Что у нас с Блаем… Он не закончил, потому что понял, наконец, что, и отвернулся, почувствовав, как по щекам ползёт предательский жар. Вот же крифф. Нащупав на столике пробку, он не глядя кинул её в Рекса. Попал, судя по возмущённому «Эй!». Рекс усмехнулся и дотронулся до его стакана своим: — Ну что, братишка, за любовь и мир во всём мире? — Иди на хуй, умник, — осклабился Вольф. Хотелось спросить у Рекса, почему тот думает, что ему повезло больше, чем Блаю, но лучше не стоило, наверное. Мало ли, что он услышал бы в ответ. Дымно-ореховый напиток богов чуть горчил на языке.*
Рекс давно спал, накрывшись тонким одеялом почти с головой и тихо посапывая, а Вольф лежал, слепо глядя в теряющийся в ночном мраке полог палатки, и сна не было ни в живом глазу, ни в кибернетическом. Зато мыслей в голове было столько, что та, казалось, вот-вот лопнет, и ни одна не была связана с тактикой. О любви Вольф не знал совершенно ничего. О ней никогда не говорили ни каминоанцы, ни мандалорские инструктора, а то, что он слышал от джедаев, было слишком размытым, чтобы понять. Но огромная доля фильмов, сериалов, шоу и прочей масс-культуры мирных жителей Республики была посвящена именно ей, а значит, это, наверное, было важно. Вольф подозревал, что с книгами всё обстоит примерно так же, но у него просто не было времени на художественную литературу, а в книгах о тактике, стратегии, технике, оружии и истории Республики и Ордена джедаев — про любовь не было ни слова. Что знал о любви Рекс? Вольф понятия не имел: они не то что об этом не говорили, но даже свои похождения не обсуждали друг с другом, как частенько водилось у других братьев. Вольф — за неимением этих самых похождений, а почему Рекс молчал, было сугубо делом Рекса. И потом, где приключения с красивыми тви'лекками после попойки в баре, и где — то самое неуловимое нечто, называемое любовью? Вольф сильно подозревал, что эти понятия даже не родственны. Разговор с Рексом с одной стороны укрепил его во мнении, что он сделал правильный выбор и не предал тех, кому клялся в верности, а с другой — разбередил чувства, которым Вольф не мог дать названия. Да он вообще предпочёл бы ничего подобного не испытывать, будь у него выбор. Потому что без этих чувств всё было… проще. И даже когда они уже были, но неосознанные, было проще. Проблема заключалась ещё и в том, что джедаи, говоря о любви, имели в виду тоже что-то своё, и Вольф, как ни старался, так и не мог толком понять, что. Вроде как любить надо всё и всех одинаково, но… это же невозможно? Сам он даже к братьям не ко всем одинаково относился, взять хотя бы Рекса и Фокса, а что уж говорить о прочих? Любить одинаково Рекса, генерала Пло, магистра Йоду — и, получается, тех же сепаратистов? Дуку и Вентресс? Канцлера-ситха? Из всего прочитанного, просмотренного и услышанного от самих джедаев выходило именно так, но за годы войны бок о бок с джедаями Вольф видел многое, и ни разу — вот этого самого безусловного отношения, одинакового для всех. Может, джедаям запрещено было иметь врагов, зато у них были друзья. И учеников своих они явно выделяли, относясь к ним иначе, чем к другим, а падаваны были в большинстве своём привязаны к учителям. Даже генерал Кун, которого Вольф искренне считал лучшим из джедаев, относился к Асоке Тано с большей теплотой, чем к любому другому джедаю или падавану. О какой тогда одинаковой для всех любви могла идти речь? От всех этих мыслей голова шла кругом. Насколько проще всё-таки было думать о военных операциях! Там-то хоть было понятно — кто, где и зачем. С другой стороны, клонам и выбирать было не положено, ведь дело хороших солдат — выполнять приказы. А они выбирали почему-то: выбирали имена, интересы, друзей и привязанности, и вот теперь — выбирали, за кем идти и идти ли за кем-то вообще. Последнее, правда, Вольф всё равно счёл бы предательством, потому что всему есть предел, и любой свободе в том числе, кто бы там что ни говорил. Сбежать от войны и собственного долга — это даже хуже, чем предательство, это трусость. Не зря дезертирство каралось самыми суровыми мерами что у республиканцев, что у сепаратистов, да вообще везде, в любой армии, в любые времена. Он и сейчас был уверен в этом, но начал понимать, что не каждый дезертир — трус. Вот Рекс, например: дезертир, да, но в итоге единственный, кто оказался прав. Потому что он не бежал от войны, а лишь выбирал, кому быть верным, не по приказу, а по совести. Приказ 66 сломал весь прежний мир, уничтожил всё, что было Вольфу понятно и знакомо, и теперь на обломках надо было возводить что-то совсем новое. Но что? Пло Кун, как и всегда, оказался прав: самостоятельный выбор означает и принятие ответственности за его последствия. Никто не говорил, что делать, как поступать и как думать — и путь приходилось искать практически наощупь. И всё же это было лучше, чем альтернатива с «хорошими солдатами»: приказ 66 показал, что делом таких солдат было вовсе не защищать Республику. Они должны были убивать — и только. Убивать молча, не задавая вопросов. И вот это — шло вразрез со всем, что говорил Альфа юным, ещё слишком похожим друг на друга кадетам на Камино; со всем, чему учили тех же вчерашних кадетов, но уже подросших и получивших настоящее оружие вместо тренировочного, генералы-джедаи. Война вынудила хранителей мира стать её вестниками, и теперь они пожинали последствия, а вместе с ними — вся Галактика. Сейчас Вольф видел ясно, что и Республика, и даже сам Орден джедаев не были такими уж бесконечно добрыми и всегда правыми. Но он больше не служил ни Республике, ни Ордену. Он служил вполне конкретным людям — и делал это по собственному выбору.