о большом и малом.

      Ранним августовским утром, когда на еще зеленых листьях остается холодная роса, и озябшие за ночь в подвалах кошки взбираются на крыши машин, чтобы прогнуть тощие спины навстречу встающему солнцу, в спальном районе маленького городка, на десятом этаже панельного многоквартирного дома прогремел взрыв.       Воздух, еще не потерявший ночной свежести, разорвали сирены «скорой помощи». Смешались красные и белые машины экстренных служб, а снующие между ними люди бросали друг на друга встревожено настороженные взгляды. Кто-то рыдал, но в толпе никому не было до этого дела; кто-то судорожно прижимал к себе детей; плакал напуганный младенец в грязном от копоти голубом покрывальце. Асфальт покрывал ровный слой битого стекла, окна зияли пустыми провалами, на козырьке подъезда лежала вынесенная ударной волной деревянная оконная рама. Где-то выла собака. Через распахнутую железную дверь шли мужчины с носилками. Носилки, одни за другими, грузили в подъезжающие машины СМП.       Грузный человек, одетый в сине-зеленую форму МЧС, что-то кричал в рупорный громкоговоритель, но слов было не разобрать. Из растянутых пожарных рукавов под напором хлестала в окна дома вода, заливая всполохи пламени, с шипением превращавшиеся в клубы серого дыма и создающие из него плотную завесу.

***

      С крыши соседнего дома за разворачивающимися внизу событиями наблюдала девушка. К ее глазам был крепко прижат тяжелый армейский бинокль, за плечами висел пыльный вытертый рюкзак с криво пришитой лямкой, у ног стояла туго набитая сумка с вещами. Из-под раздуваемой ветром куртки виднелись многочисленные ожоги и багрово-фиолетовые кровоподтеки. Взгляд метался по толпе, выискивая среди выживших – целых или раненых – одного единственного человека. Но его там не было. Девушка знала – он не мог выжить. Взрыв произошел прямо в его квартире. И все же она должна была убедиться, что он мертв. Навсегда. - Прощай, отец.