***
— Как думаешь, что изменится через десять лет? — подложив руки под голову и мечтательно глядя на тёмное далёкое небо с белыми крапинками, чувствуя как влажная трава щекочет ухо, спрашивает зеленоглазый мальчишка лет тринадцати, обращаясь к другу. — Через десять лет мы постареем. — тихо хихикает тот, прикрыв рот ладонью. Серые глаза также были устремлены куда-то в далёкий космос, что казался таким близким. — Да нет, я серьёзно. — Шура Щиголев щурится, поворачиваясь и глядя на тёзку, который повторяет его жест, довольно улыбаясь, а после проговоривает: — Если серьезно, ну правда, двадцать два года — это же ужас какой ты старик! — но не успел мальчик договорить, как его тут же пихнули в бок, но все же продолжил: — А тебе вообще двадцать три! — Да ну тебя! — фыркает старший, а после поясняет: — Я имел в виду что-то глобальное! — парнишка вытянул руки, рисуя в воздухе большой шар. — Мы ведь такие маленькие, а космос такой большой и…далекий. — Сашка Леонтьев внимательно посмотрел на друга. При одном только взгляде что-то внутри начинало колоть и трепетать. Что это было — Саша не знал, но отчего-то хотелось прильнуть ближе. Мечтатель, вечно погружённый в свои мысли, также вечно витающий в облаках — всё это было про старшего, сейчас запрокинувшего голову, словно пытаясь разглядеть каждую из точек на небосводе. Деревенская ночь отличается от всех ночей, которые можно встретить в бо́льших населенных пунктах, особенно, если это время суток прочувствовать на большом поле, глядя на россыпь звезд, чем и заняты наши герои. Вечерняя роса опустилась на мягкую траву, от чего стало немного прохладнее, теплый июльский ветер колышет кроны деревьев где-то вдали и злаки совсем рядом. От него не чувствуется ни той духоты, царящей здесь во второй половине дня, ни прохлады, приходящей перед рассветом. Все ощущается таким, каким и должно быть. Горящие тысячами огоньков звёзды, объединенные в созвездия, заставляют задуматься о вечном каждого, от мала до вели́ка. Ведь они такие близкие, но такие далекие. Оба мальчика, устремили свои взоры, наблюдая за еле видимым движением небесных светил и более заметных космических спутников и мимолетным падением комет. Единственное отличие друзей было в том, что один увлеченно пересказывал о каждом из созвездий и наиболее заметной звезде, в то время как второй не мог оторваться от созерцания зеленых глаз, в которых эти звезды и отражались. — Ты бы хотел там побывать? — неожиданно спрашивает младший, отвлекаясь от созерцания и собственных мыслей. — Конечно! Что за вопрос? — воодушевленно и мечтательно проговаривает Шура, прерывая свой рассказ. Но его это ни капельки не обидело, ведь парнишка был готов слушать друга столько, сколько тот будет говорить и даже большое. — То есть ты хочешь стать космонавтом? — задаёт новый вопрос Сашка. В тёмно-серых глазах, помимо звёзд, сверкали огоньки интереса и чего-то ещё. — Нет! Это же опасно! — восклицает зеленоглазый, хмурясь и вскидывая голову отчего-то недоверчиво глядя в космос. Хоть он ему и нравился, парнишка знал, что бездна таит в себе столько же опасностей, сколько и интереса. — Скорее, астрономом или кем-то таким. — А я вот стану. — простодушно, но с вызовом, проговаривает младший, чтобы удивить друга. И ему это отлично удаётся. Шурка на это ничего не отвечает, лишь приподнимается на локтях и внимательно смотрит на сероглазого, который не мог не думать ни о чём, кроме покорения космоса и чужого сердечка. — Тогда будь осторожен. — вырывает из мыслей голос старшего, на что Сашка лишь улыбается и кивает.***
— …осторожен… — проносится в голове Ренегата, сидящего и жующего, если это можно так назвать космический борщ. Его дела сейчас идут не очень ладно. Если по правде, то они совсем плохи. Но именно в этот момент всё не так уж и плохо. Парень сидит в космической станции на Луне, окружённой небольшими плантациями привезенных кем-то земных культур, с достаточным количеством света, воды и кислорода. И не важно, что в одиночестве до следующего корабля с поселенцами или исследователями. Внезапно, как и всегда, воспоминания ударили в голову. Саша припомнил одну из тех ночей, когда был ещё ребёнком и вместе с другом лежал на влажной траве, глядя на небо и мечтая. Интересно, где он и что с ним сейчас? Ведь парни не виделись уже давно, с тех пор, как Ренегат уехал учиться. Да, они писали друг другу письма. Очень много! Как только им выпадала малейшая возможность! Но всё равно было сложно и иногда даже невыносимо, ведь переписка и встречи — это разные вещи! Абсолютно! И тем более, когда связь пропадала то у одного, то у другого. И что теперь? Теперь молодой космонавт, сидя в четырёх ста тысячах сотен километров от Земли, вспоминает детские годы. — Ты явно не рассчитывал, что космос опасен и тем, что… — обращаясь вроде бы к самому себе, а может и выдуманному собеседнику, начал Саша, но до конца свою фразу не договорил, ведь, кто бы мог подумать, что он! — самый юный космонавт — достигший таких результатов по глупой случайности окажется здесь! На спутнике родной планеты! Промежуточной точке! И всё это из-за халатности работников космодрома, даже не удостоившихся проверить состояние бочки с топливом, что так подвела Ренегата! А потому приходится много думать…о многом…обо всём! Но по-большей части, конечно, о старом друге, ведь он был связующим звеном с земным миром. И всё же…как сложилась его жизнь? Ох, Саша отдал бы всё, чтобы снова вернуться домой. И если бы ему выпала такая возможность, то он первым делом сел бы на первый поезд, отправившись повидаться с Шуриком. Но это всего лишь мечты… Конечно, вид на Космос из космической станции гораздо интереснее, но и страшнее. Эти панорамные окна должны быть прочными и способными выдерживать солнечный ветер и даже небольшой метеоритный дождь, но всё же не внушают доверия. Пустоту и мрак не развеять даже сотням прожекторов, а потому Саша, находясь на темной стороне, использует электричество в основном для фитоламп и фитопанелей. Но зато здесь так отлично виден Млечный путь. Главное, чтобы сегодня не отключился прибор для искусственной гравитации, чтобы можно было спокойно насладиться чашкой чая, веявшей домом и дающей надежду, что все скоро наладится. — Прости, я на Луне на нуле. — юноша грустно усмехнулся, качая головой и пытаясь прогнать лишние мысли, которых сейчас было слишком много.***
*САМЫЙ МОЛОДОЙ КОСМОНАВТ ПРОПАЛ С РАДАРОВ*
— Так пестрели заголовки почти всех панелей и экранов, освещая такое странное громкое событие, случившееся полгода назад. —
*НА ЛУНЕ — НА НУЛЕ ИЗ-ЗА ДОСАДНОЙ ОШИБКИ РАБОТНИКОВ КОСМОДРОМА*
От прочитанного лесные глаза распахиваются, а их обладатель начинает громко и быстро шагать из стороны в сторону, активно жестикулируя и раздосадовано и обеспокоенно восклицая: — Я так и знал! Так и знал, что что-то произошло! Он не мог просто так пропасть! Что-то случилось! И это все из-за этих…! — юноша замолкает и читает дальше:*СПАСАТЕЛЬНЫЕ РАБОТЫ ПРИОСТАНОВЛЕНЫ*
— …Приостановлены… — еле-слышно повторяет последнее слово Поручик, а после медленно опускает газету, но поднимая глаза — Странно, конечно, что наступило будущее, а информацию всё ещё некоторые узнают из газет, как в каком-нибудь совке — на первой странице красовались эти яркие заголовки, размещенные на листе вместе с короткими статьями и фотографиями молодого космонавта. Саша громко сглотнул и, грустно выдохнув, глянул на открытый шкаф. На внутренних дверцах мебели находилось своего рода панно из…фотографий, писем, каких-то вырезок из газет или распечатанных статей. Да здесь была уйма бумаги со всякого рода информацией, связанной с его тёзкой. А почему нет? В детстве у него была такая же только связана она с его тогдашними увлечениями — робототехникой, астрономией и физикой. Да, сейчас Поручика можно было бы сравнить с каким-то подростком из старых сериалов, если бы он не был помощником инженера и довольно-таки умным юношей, который занимался этим не спроста, хотя, это было его отдушиной и… Он просто-напросто скучал…вот и всё… Конечно! Прошло столько лет! Да, Саша каждый божий день считает! Спасибо, что не часы, минуты, секунды и прочие единицы измерения. Да, он хотел приехать и много! Много раз! Но работы ещё больше. Хотя…если ты хочешь чего-то и твоя отговорка это отсутствие времени — значат, что это не так важно для тебя? Так получается? Нет, совсем не так! Просто…ехать далеко в другой город, чтобы увидеться на пару часов, а может и меньше, а потом снова на электричках обратно на работу? Ну хотя бы так. Но Саша не был сторонником таких идей. Ему хотелось больше, чем просто пара часов. Они толком даже ничего не успеют сделать! Так вот, согласно действиям, уже ставшими рутиной, стоило бы сейчас вырезать фотографии Сашки Леонтьева и прикрепить к дверце. Но Поручик не мог. Не хотел. Или всё сразу. Но, вероятнее всего, ему мешали какие-то мысли. Ведь на фотографиях космонавт живой и счастливый… А на деле что? А на деле он пропал. И никто его искать не собирается… ПРИОСТАНОВЛЕНЫ — снова пронеслось в голове, отрикошетив в сердце. Взгляд лесных зацепила, та старая потрёпанная картонка, где они ещё мальчишки… Внутри неприятно закололо, а отчаяние поступило к горлу. Что делать? И как с этим мириться? Саша просто не знал. Он был готов рвать и метать, но понимал, что этим ничего не добьётся. Юноша останавливается от ударившей в голову мысли и, втянув воздух, снова смотрит наверх.***
В очередной раз Ренегат собирался приступить к починке треклятого аппарата, вернее, укреплению бака для топлива. Ведь он был не из тех, кто отступает и просто ждёт помощи от кого-то, а упорства ему тем более было не занимать. Забежав в каюту за ключом, внимание парня привлек приоткрывшийся шкафчик, на дверце которого была прикреплена с годами потрёпанная фотография его и другом детства — Шурой. Дрожащими пальцами он нежно коснулся картонки, а после тряхнул головой, прогоняя ненужные мысли. Какие именно — известно было только ему. Внутри неприятно закололо, а ноги предательски подкосились, но Саша все равно был готов сделать невозможное, а потому, кивнув самому себе, аккуратно захлопнул дверцу и поспешил к нужному месту. Нужно лишь дождаться сигнала или послать его. Да, у него всё получится! А если нет, то он снова попытается это сделать. И будет пробовать до тех пор, пока не попадёт домой. И пока наконец-то не увидит старого друга. Мурашки пробежали по спине, а внутри скребло чувство вины и того, насколько он соскучился. Но это лишь придавало мотивации. Поэтому юноша верил в себя и верил в то, что у него всё обязательно получится. Хоть и не с первой попытки.***
Несколько месяцев спустя. — Что? Что это? — Поручик хмурится, внимательно рассматривая радар, на котором помимо электро-звуковых волн появляется яркое пятно. Юноша откидывается назад, сверяясь со списком космических кораблей и с расписанием их прибытий. — Что там? — к нему подходит старший оператор, начиная также сверяться с многочисленными приборами и экранами. Но Павел был бы не Павлом, если бы перед тем, как сделать выводы, что именно происходит, сначала не поругал технику и хорошенько стукнул её поверхность, а уже потом сказал, что именно не в порядке. Этот случай исключением не был. Сажинов ещё пару секунд мотает головой и, прошептав: — Проклятое старьё! Почему нам не могут прислать нормальную технику! — несколько раз кулаком стучит по поверхности, то одного прибора, то другого: — Хм…странно. Может техника уже вышла из строя? — старший задумчиво трёт подбородок, вскидывая голову и переведя взгляд с приборов на темноволосого, хотя сам сказал об этом, буквально, только что. Младший лишь выжидающе смотрит на подошедшего, ведь за все время работы на космодроме Саша ни разу не встречался с такими явлениями или подобными ситуациями. Но, кажется, для более опытных людей здесь такие вещи — обыденность, если не что-то другое. А потому Павел ещё пару минут внимательно изучает многочисленные экраны, вертя головой, а после выдаёт: — Просто не обращай на это внимания. Может какой-то объект вроде метеорита или что-то вроде того. — говоривший пожимает плечами, делая это так, что становится неловко от своих вопросов. Но Поручика такой ответ, видимо, не устроил, а потому он незамедлительно задаёт новый вопрос: — Метеорита? — зеленоглазый удивлённо вскидывает брови, но продолжить ему не дали, а потому юноша замирает на половине действия с приоткрытым ртом и поднятым вверх указательным пальцем. — Саш, ты как будто в первый раз. Если бы это был он, то мы бы знали. — отмахивается его собеседник, глядя на младшего, распахнувшего глаза до невозможного. — Было бы забавно, если бы это был тот корабль, что пропал с пилотом несколько месяцев назад. — он беспечно хохотнул и, похлопав Поручика по плечу, добавил: — Просто какая-то неисправность вот и всё. — затем русоволосый удалился. Темноволосый, наконец-то отойдя от пришибленного состояния, ещё немного погипнотизировал экраны, а после отвёл взгляд в сторону, устав это делать и понимая, что оно ни к чему не приведёт. Мысли вихрем крутились у него в голове, а сердце в груди бешено стучало. Почему? Почему Саша так волнуется? Это же просто метеорит? Или неисправность? Но что-то внутри подсказывает, что это не так. А вдруг это действительно тот самый корабль? Юноша снова оглядел светящиеся приборы, но уже подходя к ним и начиная что-то крутить и пытаться исправить. Внутри всё так и кричало, что это именно то, от чего только недавно открестился Павел. Но почему-то Щиголев думал иначе, чем старший. Тогда…если остановиться и предположить, что это именно корабль и что он повреждён, то самостоятельно он никак не выберется, а если и улетит, то уже не сядет, а потому… Парень подрывается с места и бежит в известную только ему комнату… Оказавшись на месте, у большой панели и отыскав нужный рычаг, Саша включает старое «пожарное» оборудование, которое тут же начинает гудеть и загораться, но оператору на это было совершенно плевать. Внутри все клокотало и не давало сосредоточиться. Он переживал, волновался, хотя не знал о чём именно. А самый ужасный страх заключался в неизвестности: что будет потом? Что происходит сейчас? Что было бы, если…? — казалось, все эти вопросы не похожи друг на друга и мало чем объединены. Но их всех связывает безызвестность. Темноволосый огляделся, пытаясь найти нужную технику. А, когда последняя была обнаружена, мигом принялся сверяться с чертежами и схемами, изучая приборы, знакомые из теории, но с которыми ему ещё не доводилось работать на практике. К счастью, они мало чем отличаются от тех, с которыми юноша обычно контактирует, а потому для Поручика не составит труда разобраться в этом. Главное, чтобы на это ушло как можно меньше времени и нервов. Подключив оборудование, соединив всё проводами и склеив изолентой изношенные части, зеленоглазый оператор снова расстелил схемы, просчитывая все возможные варианты и исходы. Вроде бы всё складывается не так плачевно, чем казалось в начале. Вероятность успеха колеблется, но все же она крайне мала, даже в их время. Выдохнув, Щиголев попытался успокоить дрожащие руки и восстановить дыхание и мысли. Это было сделать тяжелее всего. Но нельзя медлить! Надеясь только на себя и на случай, Саша надел наушники с микрофоном и провернул нехитрые, но совершаемые в первый раз махинации, заставляющие нервничать. Постучать по технике пару раз тоже пришлось. В любой другой момент юноша усмехнулся бы, вспоминая Павла, делающего это на полном серьёзе почти всегда, но сейчас было не до того, далеко нет. Внутри не утихало клокочущее чувство, так что думать было сложно, ведь вдобавок ко всему бешеное биение сердца попросту мешало здраво мыслить, гулом отдаваясь в ушах и черепе. Ещё пара нехитрых действий, штрихов изоленты, подключения ещё одного электрического кабеля, нескольких проводов, старого стационарного телефона, валявшегося в грудах изжитой техники и всё настроено. Осталось только поймать связь… Пожалуйста, только бы поймать связь… Юноша, наклоняясь вперёд, крутит рычажок и дрожащим от волнения голосом произносит: — Приём! Меня слышно? Говорит космодром! Приём! Меня слышно?.. — повторяет Поручик несколько раз, постоянно сверяясь с таблицами и настраивая динамики оборудования. Но тот, кто должен быть по другую сторону «провода» молчит. — Приём! — снова восклицает парень, даже не боясь, что его взволнованный тон услышат немногочисленные коллеги, которые сбегутся на шум. Он снова и снова повторяет действия. Но всё бестолку…попытки напрасны…всё тщетно… Тишина в наушниках напоминает вакуум, а потому темноволосый разочарованно выдыхает и качает головой, продолжая надеяться, уже разочаровавшись. Да скорее всего Сажинов был прав. Это просто неисправность или… Ему уже надоело называть этот чёртов космический объект! А как же чувство, что разрывало изнутри? Это ложь? Профдеформация? Самообман? Самовнушение? Неужели интуиция подвела? Но почему она была такой явной? Юноша поднимает глаза кверху и собирается обречённо стянуть наушники, ведь всё это было напрасно… Но как? Саша никак не мог в это поверить! И не хотел! Хотелось верить в лучшее! Всем сердцем и душой! Он, словно тот парень, который пробовал мир на прочность каждый миг, но мир оказался прочней. А потому, как бы сильно он этого не хотел, сдаётся… Спустя хренову тучу попыток… Ну как же так…? Почему…? Поручик вновь поднимает глаза, но смотрит уже на экран. Ничего. Абсолютно… Он снова выдыхает и берёт наушник в руку, дабы снять. Странно, что парень до сих пор этого не сделал. » — Надеялся? — неуверенный ответ на незаданный вопрос. — На что?» Но и «прочный мир» умеет преподносить сюрпризы. Искусственный вакуум, словно туман, рассеивается, а после и вовсе исчезает. Вместо него появляется странный и непонятный шум, схожий с белым, про который ходят немало мифов и конспирологических теорий. Но сейчас юноше на это совершенно наплевать. Саша застывает не в силах пошевелиться, дыхание замирает, а сам работник космодрома прислушивается, надеясь расслышать хоть что-то. И это самое «что-то» появляется: — …Приём! — среди хрипения приборов послышался голос. Странно, что такое плохое качество звука, ведь на дворе не начало двухтысячных, а люди и техника уже давно ушли вперёд. А может он просто услышал то, что хотел? Не в таком качестве, котором хотелось бы, но подсознание просто дало о себе знать. Хотя через полминуты эти мысли рассеиваются и даже звук приходит в норму, а кто-то по ту сторону «провода» проговаривает: — Говорит корабль «Сатурн-1»! П…ём! Как слышно? — сердце замирает, услышав знакомый голос, немного изменившийся за годы. Мысли вновь начинают бешено крутиться в голове. Но нет времени на сентиментальности. Нужно сейчас думать о другом: о том, чтобы помочь, а потому на всё остальное не остаётся просто ни-че-го. — Отлично слышно! Приём! Как слышно? — стараясь скрыть дрожь в голосе, восклицает оператор. Руки немного одолевает тремор, а уголки рта нервно ползут вверх. Теперь всё зависит от Поручика, от случая и от пилота. Темноволосый шумно сглатывает, собираясь с мыслями и снова сосредотачивается на своей работе, снова услышав голос из динамика: — Приём! Отлично слышно! — превосходно. Теперь, когда связь восстановлена, необходимо приступать к основной части и «вызволять» пропавшего космонавта.^^^
Когда вся сложная работа была окончена и разные кнопки натыканы, а рычаги подняты и опущены, координаты запасного топлива сказаны, просьбы услышаны судьбой, Поручик громко и облегчённо выдохнул, откидываясь на спинку кресла и пряча лицо в ладонях, потирая его. Ну вот. Теперь всё закончилось. Парень до сих пор не может поверить, что сделал это. Ведь, буквально, десять минут назад в наушниках была пустота и надежда почти угасла. Он усмехнулся своим мыслям, качая головой и запихнув ладони под мышки. Всё. Теперь остаётся только ждать. Сейчас важна работа пилота и случая, но последний, кажется, сегодня к Саше благосклонен. Да и пилот не глупый. Нет! Его тёзка очень умен и сообразителен это уж точно! Да и технический прогресс появился и развивается не спроста. Ведь путь со спутника на планету занимает тридцать минут — а это не трое суток, как раньше. «До луны за Полчаса…» Вырвавшись из транса, Поручик вздрагивает, когда слышится приближение какого-то большого объекта. Какого именно — он прекрасно знает. Но… Сколько времени прошло? Десять минут? Двадцать? Полчаса? Вероятнее всего. Ведь по современным меркам именно столько времени нужно, дабы попасть со спутника на родную планету. Все работники сбегаются, дабы поглядеть на внеплановое прибытие корабля. Но Саша в отличие от них, не торопится, ведь ему страшно. Почему? Юноша не знает и сам. Сердце начинает трепетать, а от волнения он просто не может пошевелиться. Хотя, буквально, через пару секунд любопытство одерживает верх и парень уже мчится навстречу судьбе. Пусть громко сказано, но всё же оно того стоит. В пустом коридоре гулко отдаются шаги и сбитое дыхание. Шура чувствует, что эта встреча должна быть лучшим событием за прошедшие года. Ведь даже частые письма с этим не сравнятся. Маленькие конвертики, посылаемые друг другу неделя за неделей, передавали каждому поддержку и сокращали расстояние. Это было их маленькой традицией с самого отъезда Сашки. Они, как-то не сговариваясь, начали вести такую переписку. Да бумажные письма, да написанные чернилами от руки, да слишком по старинке. Возможно, оттого, что у старшего не всегда были иные средства связи. Но в некоторой степени это было даже романтично. И тем более, кто им запретит…запрещал? До той самой поры…до того самого последнего письма. Ещё пара торопливых шагов и Саша оказывается на улице, наблюдая за происходящим: На посадочной площадке, обычно пустынной, но не пустой от сооружений, растений, понатыканных везде, и оборудования, необходимого для помощи пилотам и экипажу корабля, стоял приземлившийся корабль. Его дверь автоматически отворяется с такой медлительностью, что заставляет нервно топать ногой. Как в лучших старых фильмах появляется дым, из-за которого виднеется высокая фигура в скафандре. Прибывший оглядывает толпу, оторвавшуюся от приборов и радаров, и которая тут же ринулась ближе, при этом оставляя немного пространства около трапа. Работники, скопившиеся здесь, начинают перешептываться, а до слуха доносится фразы: «Это он!» «Не может быть!» и прочее, от чего становятся не по себе и в некоторой степени неловко. — Что там происходит? — обращается только что пришедший Павел, держащий в руках планшет и очки, к Поручику, который в отличие от остальных стоял у входа здания, скромно наблюдая за происходящим и, видимо, не собираясь в нем принимать какого-либо участия. — Вы были неправы. Это был не метеорит или неисправность. Это… — медленно и твердо проговорил темноволосый, но договорить Саше снова не дали, ведь он оказался перебит словами, полными благодарности и восхищения, от старшего, радостно трясущего его кисть: — Вы помогли ему прибыть сюда? Но как? Это невозможно! Потрясающе! Александр, поздравляю вас! Вы огромный молодец! Вы совершили невозможное! — Сажинов эмоционально отвёл руку с планшетом, а затем, снова пожав ладонь оператору, направился к остальным. Но его собеседник остался там же, облокотившись на стену и шумно выдыхая. В чём причина того, что он до сих пор здесь, а не там? Ведь он, как сказал Паша, виновник сего события, совершивший невозможное в одиночку! Это он вытащил этого человека…человека, которого он прекрасно знает и ждал всё это время… Не только со времени пропажи, а дольше. Гораздо дольше… Тогда почему парень так и не подошёл к нему? Не встретил? Если ждал этого так долго? Разуверился и потерял интерес? Нет! Он бы никогда этого не сделал, ведь прекрасно понимал, почему тот отсутствовал и почему его так долго не было! Но тогда почему он не делает этого? Темноволосый выдохнул и покачал головой в ответ на свои мысли. Этот самый ответ был прост. Юноша боялся. » — Чего же? — спросил Саша сам себя. — Что его не узнают? — задал он себе встречный вопрос, больше похожий на утверждение, а потому последовало и объяснение: — Ну, то есть, действительно, столько лет прошло! Поручик узнал своего тёзку только потому, что всегда слышал и тайно, вернее через СМИ, интересовался теми достижениями своего старого друга, которыми он не делился. А тот…чёрт возьми! Может и вовсе позабыл его! Но главное, что Шура выручил его и спустя столько лет он, действительно, уверен, что у Сашки всё будет хорошо. И…как бы не хотелось себе льстить, но благодаря работнику космодрома так точно». Юноша снова грустно усмехается и качает головой. Снова навязчивые мысли… Чёрт! Их слишком много за этот день! Нужно снова погрузиться в работу, чтобы отвлечься. И он надеется, что это удастся, тем более, когда Шура спокоен за судьбу своего друга. Теперь. — А вот и мой спаситель. — Поручик вздрагивает и задирает голову вверх, глядя на подошедшего. Да, сомнений не было — это был Сашка Леонтьев. Он мило улыбался, глядя в лесные омуты напротив, а в самих маренговых можно было отыскать благородство и, будто бы детский, интерес. Молодой космонавт протягивает руку со словами: — Спасибо вам огромное, за то что выручили. — и снова улыбается той добродушной улыбкой, в которой, если приглядеться, виднелось некое смущение. — Да не за что. Всегда рад помочь. — скромно и немного неловко проговаривает Щиголев, улыбнувшись в ответ, а затем также ответно пожимает руку, отводя и расстроенно опуская взгляд. Да так он и думал. Его не узнали. Хотя, чего собственно он ожидал? Да и зачем ему всё это? Главное, что вытащил. Всё! Этого хватает с головой! » — Будь на его месте кто-то другой, оператор космодрома сделал бы тоже самое? — снова вопрос от самого себя себе же. — Интуиция бы также давала о себе знать? — Конечно! — резкий ответ, не терпящий возражений и предположений. — Хотя…» Парень снова качает головой, прогоняя лишние мысли и продолжает: — Это моя работа. — уголки сомкнутых губ поднимаются вверх, а их обладатель замечает Павла, находившегося неподалеку и видимо рассказавшего космонавту о том, кто его всё-таки выручил. — Как я могу вас отблагодарить? — спрашивает прибывший, разглядывая чужие черты. «Вас»…от этого местоимения становится неприятно. Почему-то Щиголев одергивает руку и почему-то стремится уйти и скрыться, почти незаметно оглянувшись на дверь. Ему некомфортно. Не хочется продолжать разговор. Почему? Он и сам не знает. Хоть и в следующую секунду находится ответ: потому что они всегда старались поддерживать связь, даже, когда с этим были неполадки. А сейчас, когда появилась возможность встретиться спустя столько лет и наконец-то увидеться и пообщаться в живую — они стоят, будто бы и вовсе незнакомые друг другу люди. Может это и к лучшему. Скорее всего… Поручик теперь работает в городе, а потому связь в виде писем, в любом их проявлении, будет поддерживать гораздо проще. Видимо, такова судьба. Так просто нужно. Шура снова тряхнул тёмной макушкой и натянуто улыбнулся, после чего, не став больше размышлять, буркнул: — Правда не стоит. — а после направляется прочь, проклиная себя за свою глупость и трусость. Ведь, что было сложного в том, чтобы сказать: «Привет, Сашка. Это я — твой старый друг. Не узнал?» Вот именно, что ни-че-го! А он сейчас что делает? Правильно! Уходит! Вернее сбегает! Собираясь вернуться к прежнему методу общения! Глупо! Очень глупо! Но следующие произнесенные высоким слова заставляют его вздрогнуть и замереть на месте: — Ты думаешь, я не узнал тебя? — работник космодрома оборачивается, внимательно глядя на тёзку, который широко улыбается, с мягкостью глядя на старшего. Лесные глаза распахнуты до невозможного, а их обладатель не в силах сказать хоть что-то — просто смотрит. Что? Стоп? Он только что что? Сашка действительно его узнал? Сердце начало биться с ещё большей частотой, гулом отдаваясь в ушах. Неужели это всё-таки произошло? Поручик, неожиданно даже для самого себя, резко подаётся вперёд и крепко обнимает старого друга. Плевать! Плевать на всё! Его узнали, а он соскучился! — Сашк, я так скучал. — Поручик отстранился, внимательно глядя в маренговые глаза напротив. Он приобнял себя, отчего-то чувствуя неловкость и дискомфорт. Хотя это понятно, ведь парни не виделись с тех пор, как младший уехал учиться в большой город. А с тех самых пор прошло…страшно вспомнить сколько! И вообще! Это сейчас важно? Нет, но…комфортнее от этого не становится. Старший оглядывает «пришельца»: высокий, на голову выше самого Саши; красивый, широкоплечий…брр…о чём он только думает! Юноши снова встречаются глазами. Темно-серые омуты всё такие же яркие и ясные, а их обладатель, открытый, готовый покорять любые вершины, стоит, широко улыбаясь. А Поручик лишь улыбается в ответ. — Я тоже. — отвечает космонавт, а после с толикой удивления в голосе добавляет: — Я тебя даже и не узнал поначалу! Хоть ты и выдал себя глазами… — юноша неловко чешет затылок, кидая на тезку извиняющийся взгляд. — Ты так…так… — Вырос? — хихикает Поручик, но затем, оглядывая себя с ног до головы, добавляет: — Не особо, но есть и такое. — Саши снова обмениваются улыбками. — А вот я тебя сразу узнал. — в ответ на округлившиеся маренговые омуты старший продолжил: — Следил за каждым твоим успехом, насколько это было возможно и доступно. — звучит так, будто старший либо родитель высокого, либо маньяк. Ладно, оба варианта такие себе. Так, что, пожалуй, лучше обойтись без сравнений. — Ого… — всё также удивлённо протягивает Ренегат, сведя брови домиком и распахнув глаза насколько это возможно. — Это ж мы так давно не виделись… — Восемь-лет-пять-месяцев-и-два-дня. — быстро тараторит Щиголев, но тут же себя одергивает и даёт себе же мысленный подзатыльник, спросив самого себя: «Зачем он это сказал?» — Но это не так важно, просто… — Шура пытается, хоть немного вырулить из тупика, в который сам и «зарулил». — Забей, в общем. Главное, что ты вернулся. — зелёные глаза снова встречаются с тёмно-серыми. — Твой корабль пропал вместе с тобой ещё несколько месяцев назад… — Стоп что?! Я думал прошёл всего месяц… — высокий прикусил нижнюю губу, отводя взгляд вправо, вспоминая минувшие события и пытаясь понять, как и когда пролетели эти самые несколько месяцев. — Да, вот так вот. Когда это произошло, я и устроился сюда. Спасибо Паше за то, что помог разобраться…со всем этим. — немного непонятно и тихо проговорил Поручик, рукой указывая на здание космодрома, а после смотря куда-то в толпу, уже расходившуюся по своим делам. Где-то среди неё маячила русоволосая макушка старшего, который, заметив это, кивнул и также направился в известную только ему сторону. — Как-то так. — подытожил свой маленький рассказ Шура, пожав плечами. Его собеседник на это ничего не отвечал, продолжая слушать тёзку, приоткрыв рот. Но спустя, буквально, мгновение Ренегат приподнял уголки губ и проговорил: — Ну ты даёшь, конечно. — пораженно протягивает Саша, внимательно глядя на старшего. — А что ещё делать, когда связь пропадает? — высокий стыдливо отвёл глаза, прикусив нижнюю губу. Заметив это, Щиголев снова дал себе мысленный подзатыльник, а потому поспешил перевести тему: — Мне тут нужно кое-что доделать. — он большим пальцем через плечо, указывает на космодром: — Если захочешь, можешь меня подождать, а потом поужинаем. — Давай. — не думая ни секунду, соглашается тот и тут же спрашивает: — Только где? — Тебе никуда не надо? — выгнув бровь, внезапно спрашивает Щиголев, немного поникнув. — Да вроде бы нет. — младший чешет затылок, делая вид, что вспоминает, на деле зная точно, что ответ отрицателен: — Не, никуда. — Тогда ты не против проехаться? — слышится встречный вопрос, задавший его глупо улыбается. Ренегат ответно улыбается, а серые глаза глядят с азартом. — Тебя точно никто не ждёт? — одергивает себя Поручик, понимая, что он не единственное «дело» космонавта и, пожалуй, не самое важное. — Тот, кто меня ждал — стоит передо мной. Так что…нет. — парни снова обмениваются улыбками и заходят в здание.^^^
Когда дела работника космодрома были окончены, Саши собрали вещи и последовали к машине, в скором времени начиная путь. Солнце уже клонилось к горизонту, отражаясь в зеркалах и светя в глаза. Через открытые окна дул ветер, обдавая свежестью и ароматами родной планеты. Как же Ренегат по этому скучал, даже не представляя, что будет так хорошо. За окном мелькали деревья, растущие вдоль дороги, сменяющиеся полями и полянами, пару раз они проезжали через мосты, где Шура сбавлял скорость, что позволяло насладиться видами на воду, большие камни и растения по берегам. Внутри сердце трепетало, когда космонавт всматривался в знакомые виды, но в конце-концов его внимание всё же приковал к себе сидящий за рулём. За столько лет он почти не изменился…ладно изменился. Юноша усмехнулся, замечая на себе взор лесных глаз, которые их обладатель тут же отводит. Было бы хорошо сейчас начать беседу, но почему-то этого никто не делал, предпочитая мысли разговору, а потому пришлось снова погрузиться в раздумья. Почти восемь с половиной лет… Как и когда они успели пролететь? Удивительно, что они за это время ни разу не виделись… По всей видимости, Шурка, действительно, считал каждый божий день! Удивительный человек! Тогда почему он…неправильный вопрос, почему Ренегат не приехал к нему повидаться? Хотя бы на пару часов! Хотя…два часа это слишком мало! Это уж точно…даже дня и того будет не хватать, чтобы вдоволь наговориться и наглядеться друг на друга. Да именно так. Зачем скрывать? Саше нравилось…и нравится смотреть на старшего. Он снова взглянул на Поручика, совсем не стесняясь того, что тот это заметит, но зеленоглазый был слишком погружён в мысли и следил за дорогой. Поэтому космонавт обернулся, глядя в окно. Да, они почти приехали. Что удивительно, то всё здесь осталось почти прежним, а если и изменилось, то лишь какие-то незначительные мелочи. Сюда современность добраться, видимо, не сумела или просто не захотела. Но жителей этой скромной деревушки, кажется, всё устраивало. Хоть раньше высокий приезжал только на лето, поселение всегда казалось каким-то волшебным местом, где царила безмятежность. Старенькие домики, построенные на одной улочке вовсе не были ветхими благодаря ухаживаниям и любви местных жителей. Деревня утопала в зелени, возле и в каждом дворе росло не одно дерево и бесконечное множество цветов и кустарников. Таким Ренегат помнил это место. Поручик тихо прыскает, что заставляет младшего обернуться и вопросительно взглянуть. Шурка в ответ лишь махает ладонью и отрицательно качает головой, прошептав: — Ничего. — тогда Ренегат вскидывает голову и приподнимает уголок рта, глядя уже скептично и выжидающе. — Нет, ты-то поясни. — произносит он, взмахнув рукой. Вот он — повод начать долгожданную им беседу. — Годы не прошли бесследно? — отвечает странным вопросом Щиголев, заставляя собеседника опешить…очень странным… — Ничего. Забей. — буркает старший, исправляясь и вновь возвращая внимание на дорогу. Когда успело измениться его настроение? Ведь тогда на космодроме всё было тепло и непринуждённо, а сейчас Шурка постоянно не договаривает и ведёт себя отстранённо, хоть и с начала их разговора прошло меньше двух минут. В любом случае Ренегату это казалось непривычным. — Да…двадцать три серьёзная цифра… — протягивает он, а после, играя бровями, добавляет: — Да, старикашка? — Ой-ой! Кто бы говорил, мелочь! — возмущается тот самый старикашка и растягивает каждое слово, качая головой им в такт. — Ну вот! Узнаю Шурку! — высокий легонько бьёт того в плечо и добавляет: — Как ты вообще докатился до такого? — продолжая шутку спрашивает космонавт. — И не умер в самом расцвете сил? — в ответ Поручик хихикает и прыскает, качая головой. — Да нет. Опять не то! — младший хлопает себя по колену, задевая рюкзак. — В общем… А ну-ка колись, чего ты там смеёшься? — Шурка кидает на него быстрый взгляд, сощурив лесные глаза, но тут же вновь возвращает свое внимание к дороге. — А если не скажу, то что? — с вызовом спрашивает старший, глядя на тёзку через зеркало. — Всё, мы приехали. — резко добавляет говоривший. Ренегат снова переводит свое внимание на вид за окном. Сердце, как и дыхание, замирает, а глаза распахиваются. Ну вот…он наконец-то дома…спустя столько лет… — Воспоминания нахлынули? — высокий вопросительно посмотрел на тёзку, который, откинувшись на водительское кресло и задумчиво глядя на пейзаж за стеклом, продолжил: — Да уж…сколько тебя не было здесь… Ладно. — Щиголев мотнул головой, прогоняя лишние мысли: — Ты, наверное, голоден. Поэтому предлагаю поспешить. — космонавт хотел было спросить что-то ещё, но лишь кивнул и последовал за старым другом. Далее парни молча вытащили вещи высокого из багажника, прихватив немного и тех, что принадлежали работнику космодрома, а после оба направились к дому. В нос ударили те самые «бесконечные цветы», мокрая трава, немного сырости от деревянного забора; мёд, который собирал сосед. Внутри же пахло чем-то знакомым, но давным-давно забытым. Такие же чувства и испытывал сам Сашка. Ведь юноша очень часто бывал здесь в детстве. Да, многое изменилось, ведь Поручик как мог, старался привнести «современный мир» в этот маленький и скромный уголок, а потому кое-где можно было обнаружить новенькие приборы. — Располагайся! — Шурка прошёл вперёд и, обернувшись, развёл руки в стороны. — Чувствуй себя как дома! — Думаю, я и так дома. — с улыбкой медленно произносит космонавт, что заставляет зеленоглазого опешить и утихомирить свой пыл, который по всей видимости, появился из-за волнения. Хотя с чего бы ему волноваться или как-то переживать? Да, Ренегат наконец-то вернулся и они наконец-то увиделись лично. И те самые предполагаемые два часа такими не будут, ведь их будет гораздо больше. Наверное даже столько, сколько они этого захотят! Так к чему ж переживания? — Ну раз так, — немного взволнованно проговаривает Поручик, теребя футболку, и тут же добавляет: — проходи, а я пойду что-нибудь сварганю. — Тебе помочь? — осведомляется высокий, наблюдая за тем, как его тёзка, оглядывается, останавливая взор и внимание на спросившем. — Нет-нет. Отдыхай. — Шурка немного выставляет руки вперёд и машет ими в отрицательном жесте. — Тебе нужно отдохнуть. — Как и тебе. — обеспокоенно проговаривает Сашка, также глядя на друга. Но тот лишь ухмыляется и проговаривает: — Сашка, не вредничай. — Поручик качает головой и следует к нужному месту. — Ладно-ладно. — сероглазый повторяет ранний жест друга и отрицательно машет руками. — Так уж и быть. — Спасибо. — еле-слышно пробормотал старший, кивнув и отведя взгляд, а после принялся осуществлять задуманное. Космонавт последовал за старшим, но лишь опустился на стул, расслабленно облокотившись на его спинку, начиная заинтересованно наблюдать за старшим, на скорую руку готовящим еду. Мысли, словно пчёлы, родились в голове, не давая покоя. При это нельзя было точно сказать, о чём именно размышлял космонавт. О том, насколько изменилась обстановка в доме? Как изменился его хозяин? Или о чём-то ещё? Слишком! Слишком много мыслей! Сероглазый вздрогнул, мотая головой. И, поняв, что слишком откровенно пялится на своего старого друга, поспешил перевести своё внимание на обстановку в доме. В этот раз взор серых глаз приковал к себе слегка приоткрывшийся шкафчик, находившийся неподалёку, откуда виднелись какие-то бумажки и силуэты прикреплённых фото. Заметив это, Поручик, отвлёкшийся от готовки, ведь то самое «что-нибудь сварганю» уже было практически готово, решил ответить на ещё не заданные вопросы его тёзки. — Да, это то, о чём я говорил. — Шурка качает головой и грустно усмехается. Внутри сердце снова стучит с бешеной скоростью. Но в глубине души он надеется, что высокий не поймёт, о чём говорит парень и не будет будет задавать лишних вопросов. Но эти надежды рушаться в пух и прах, стоит лишь только взглянуть на космонавта. Маренговые глаза распахнуты, рот приоткрыт, а уголки губ поползли наверх. Как же стыдно! И неловко! И…стыдно… Почему? Почему он сразу же не закрыл этот чёртов шкаф?! А если Сашка подумает что-то не то? Потому что это уже выглядит минимум странно. «Что это?» «А! Это? Я же говорил, что следил за тобой» «За каждым моим движением?» …Так что ли? Какой же Поручик дурак! И это ещё мягко сказано… — Это не то, что ты… — Правда? Я, конечно, тебе верил, но чтобы так… — с искренним удивлением и даже восхищением в голосе проговаривает высокий. Работник космодрома прикрывает чуть покрасневшие лицо ладонью, поднимая лесные омуты кверху и ругая себя за свою же тупость. Ну как так-то? А? Но следующие слова сероглазого снова заставляют замереть на месте, убрав руку и внимательно глядя на собеседника: — Шур, ты удивительный! Жаль, что я не могу похвастаться таким же. — добавляет Ренегат, отчего-то становясь задумчивым и даже грустным. — Ты…ты что? — тёмные брови старшего ползут наверх, а рот немного приоткрывается. Но он тут же оборачивается снимая еду с плиты и принимаясь насыпать в тарелку. Пару минут, пока зеленоглазый подавал пищу, космонавт внимательно за ним следил, всё время подмечая какие-то новые для себя детали. — А ты? — вновь осведомляется высокий, вопросительно глядя на тёзку, подавшего тарелку только младшему. — Я не голоден. — отмахивается его собеседник, получая на себе упрекающий взгляд маренговых глаз, отчего становится не по себе и отчего-то даже стыдно. А потому Шурка громко выдохнул и покачал головой, а после принялся насыпать немного еды и себе. Даже не смотря на то, что неизвестно откуда взявшийся ком в горле отбил аппетит, Поручик довольно быстро справился с ужином, в отличие от тёзки, который за обе щеки улетал так заботливо приготовленную его тёзкой пищу. — Ты не представляешь, как я соскучился по домашней еде! — прожевав, Сашка не упустил шанса снова похвалить еду, на что Щиголев лишь усмехнулся и покачал головой, вставая и относя свою тарелку.^^^
— Мы наконец-то вместе. Спустя столько времени! — начал космонавт, отодвигая от себя пустую тарелку. — А ты всё ещё не хочешь отправиться в космос? Но только уже вместе со мной. — тёмно-серые глаза внимательно посмотрели на старшего, который уже опустился на пол, сложив ноги по-турецки и гладя серую кошку, так внезапно вернувшуюся в дом. Лесные омуты встретились с маренговыми, но Поручик лишь пожал плечами и облокотился на кухонный шкаф, внимательно глядя на высокого, немного отворачивая голову. Последний, поблагодарив за ужин, продолжил, вставая и подходя к сидящему, также опускаясь рядом. — Электричкой на Сатурн и каникулы на Марс! — младший развёл руки в стороны, а глаза горели, пока их обладатель представлял новые горизонты и бесконечные пространства с такими же бесконечными уголками космоса, в которых, если и не был, то хотел бы обязательно побывать. — Вот куда бы ты хотел? — Я? — старший загадочно улыбается и тихо хихикает, вскидывая голову и отводя взгляд влево, представляя гораздо меньшие горизонты, чем его тёзка. — На Луну. — На Луне так себе. — такой вариант явно не особо обрадовал космонавта, застрявшего там, от чего спутник его родной планеты явно не вызывал приятных ассоциаций и воспоминаний. А потому Сашка немного поник и нахмурился, но затем продолжил: — Ты же помнишь, что там произошло. — он внимательно посмотрел на старшего, будто бы пытаясь вцепиться в того одним лишь взглядом. Но этого, кажется было мало. Сероглазый медленно протянул руку, пальцами переплетаясь с тёзкой. — Я знаю. На Луне на нуле. Я всё это знаю, Сашка. — последний грустно усмехнулся и отвел взгляд, цитируя заголовок той злосчастной газетенки. — Да я лично рассортировывал эти архивы, чтобы узнать, где хранится это чёртово топливо. — Я думал, что больше не вернусь сюда. — еле-слышно произносит космонавт, прикусив нижнюю губу. — Но ведь вернулся. И мой скромный вклад тебе помог. — подбадривающе воскликнул старший, улыбаясь. Высокий аккуратно взглянул на него. Да, за эту улыбку и горящие зелёные глаза он отдал бы все в этом бесконечном мире. — Да…но я боялся, что больше не увижу тебя. И буду опасаться теперь этого каждый мой новый полет. Хотя и оборудование новое и всё, но… — говоривший громко выдохнул и покачал головой, но договорить ему не дали. Поручик медленно наклонился вперёд, аккуратно беря тёзку за щёки и соприкасаясь лбами. Такие действия заставили младшего немного опешить и смутиться, так как с другом детства… Другом ли? Ведь сероглазый всегда чувствовал что-то большее, чем просто дружба. Хотя он и до сих пор не может этого объяснить. Дыхание замерло, сердце начало колотиться с бешеной скоростью, а кровь приливала к лицу. Мысли сбились в кучу, не дав закончить начатую. — Сашк, слушай меня. — звонкий и такой родной голос, а его обладатель сейчас находился близко-близко, носом к носу. Стоило лишь совсем немного наклониться и…но он же не может этого сделать, верно? Из мыслей его снова вырвал тёзка, который продолжил: — Я всегда был, есть и буду рядом. Здесь, — ладонь старшего аккуратно зачесала длинные растрёпанные волосы за ухо, останавливаясь около затылка, отчего мурашки пробегаются по спине. — И здесь. — рука опустилась ниже, теперь касаясь груди в той области, где бьётся сердце Ренегата. Сейчас оно готово пробить грудную клетку. — Шур, я… — лишь смог выдавить из себя космонавт, но снова был перебит: — Я знаю. И я. — Поручик улыбнулся, а после мягко затянул высокого в поцелуй. Тот сначала опешил анализируя всё: слова и тем более действия зеленоглазого, одновременно с этим проклиная себя, ведь для самоанализа он выбрал самое неподходящее время. А потому, послав все мысли к чертям, положил ладонь на чужую щёку и наконец-то ответил на долгожданный поцелуй, делая это неумело, но чувственно, и ощущая, как его тёзка улыбается в губы, а после открывает глаза и плавно отстраняется. Оба парня, продолжающих сидеть на полу, смущённо отвели взгляды и немного покраснели. По прошествии какого-то времени оба одинаково подняли глаза и, удивившись этому, хохотнули, немного глупо улыбаясь. Придя в себя Ренегат всё же продолжил свою мысль, начатую ещё давно: — Поехали со мной! Ты точно не разочаруешься! Там всё почти также как мы и представляли! — высокий мечтательно развёл руки в стороны, ведь ему очень хотелось, чтобы старший отправился с ним. И этого не из-за того что он так желал. Нет. Он никогда бы не стал заставлять зеленоглазого ехать с собой! Ни-ког-да! Сашка просто помнил, как зеленоглазый мечтал оказаться в космосе, когда был ребёнком. Но из-за страха не смог этого сделать. Но теперь, когда есть такая возможность, они не могут упустить шанса слетать в те клочки космоса, о которых сочиняли бесконечное множество всяких небылиц. Поручик неожиданно встал, потянув младшего за собой. Его ни капли не смущало то, что произошло, буквально, пару минут назад или он искусно притворялся. Поэтому парень направился к дверям, а Ренегат просто доверился ему и просто последовал за ним. Космонавту даже не хотелось задать множество вопросов, которые он обычно задаёт. Он просто верил. И шёл. Ночь уже окутывала местность. Маленькие домики, буквально, утопали в тёмном и тёплом одеяле, что так любезно подарили сумерки. Просыпались ночные птицы, кваканье лягушек в озёрах и прудах становилось все громче. Силуэт старшего стал менее чётким и его сложно было различить в наступающей темноте, но благодаря тому, что парни крепко сцепили руки — они не могли друг друга потерять. Вот и кончилась дорога. Дальше только… Ренегат пригляделся: перед ним открылось большое поле! Такое же как в детстве! Будучи детьми, Саши часто сюда ходили. Закрывшиеся и погрузившиеся в сон цветы росли возле тех, которые только встречали ночь и будто бы горели в лучах взошедшей луны. Шаг, ещё шаг. Мокрая трава касается босых ног. Глубокой вдох…тот незаменимый деревенский запах ночи. Запах мокрых растений в поле, близлежащих водоёмов, свежести. Здесь родилось и гуляет чувство свободы. Вокруг ни души. Только вы и природа. Юноши снова встретились взглядами, оказавшись в нужном месте. Поручик лёг на траву, подложив под голову руки. Ренегат сделал тоже самое. Они снова рядом. Лежат на траве. Наслаждаются наступающей ночью. Они так близко друг к другу. Сероглазый внимательно рассматривает тёзку, изучая каждую деталь. Тот же, жуя травинку, зелёными омутами, в которых отражались появляющиеся на небе звезды, изучал небосвод. Единственное, чего сейчас не хватало, чтобы полностью погрузиться в детство — это рассказов старшего и звёздах и созвездиях. Почувствовав на себе взор темно-серых глаз, Шурка повернулся, глядя на их обладателя. — Так что это было? — тихо спрашивает космонавт, приподнимаясь на локтях. — Прилив чувств, которые я хотел выразить. — просто отвечает Шурка, пожимая плечами, переведя блестящий от отражающихся в них звёзд глаза. — Что? — Ренегат хмурится, пытаясь понять причудливые ответы тёзки, который поясняет: — Ну все те чувства, которые не впихнешь в письма, какими бы они ни были? — немного неуверенно произносит тот, прикусив щёку. Ему было как-то неловко говорит о таком, ведь такие мысли, хоть и посещали парня, не просачивались далеко в мозг. Затем шепотом, будто бы, если он скажет громче, то вся эта тишина и атмосфера рухнут. Как космос. Но он всё-таки тихо-тихо проговаривает: — Посмотри наверх. — высокий послушно выполнил просьбу. Звезды уже появились, но не все. Остальные прибудут чуть позже. Как космические корабли, на которых он бывал и не раз. Как и на каких-то из этих звёзд и планетах. Это, конечно, всё атмосферно и красиво, но… — Не видишь? — осведомился Шурка, внимательно глядя на тёзку и будто бы читая чужие мысли. — не видишь. — ответил на свой же вопрос Поручик, и как показалось высокому, немного грустно. Но тот всё равно воодушевлённо продолжил: — Посмотри по-другому. Представь, что ты там никогда не был и не знаешь, что там, что можно встретить или ожидать… — младший немного растерялся, ведь поначалу не понял смысл сказанного. Ведь это же нет так! Он же сам только что сказал самому себе… Но юноша всё же попробовал. Представил. Сашка прикрыл глаза…и снова открыл, уже «по-другому» взглянув на купол неба, усыпанный звездами. Такими же неизвестными и загадочными, как и сам космос. Он, кажется, понял, о чём просил его старший. Да, Ренегат это видит! Это прекрасно! Но… Заметив это, Поручик сначала ничего не сказал. Лишь довольно улыбнулся и снова посмотрел на небо, погрузившись в раздумья. — С тех пор как ты начал туда летать, я каждую ночь приходил сюда и смотрел…смотрел-смотрел. — прервав тишину, начал зеленоглазый, глядя на высокого, изучая. Он махнул рукой и убедившись в прикованным к нему внимании, продолжил: — Туда в этот бескрайний и загадочный космос, будто бы какой-то тайный и неизвестный мне мир. И думал как ты там. Как скоро вернёшься и расскажешь мне, что и как. — он грустно усмехнулся. А после, всё также не сводя взгляда с темно-серых омутов, в которых то и дело хотелось утонуть также, как в ночной прохладе, как в поле с травой, высотой по колено, а то и больше; Он наконец-то проговаривает: — тех времен, когда мы были детьми уже не вернёшь, но можно было бы и создать новые, например, такие, как сейчас. — Поручик неловко улыбнулся, тихо выдохнув через нос. После этого парень аккуратно протянул руку, кладя её ладонью вверх. — Я очень скучал по тебе. — Я тоже. И… — младший замялся, немного смутившись. Чего? Он не знал и сам. Грудь распирала смесь чувств, а потому разобрать, что из них что, было крайне сложно. Но Сашка решил в этом не разбираться. Он просто чувствовал, ему просто было хорошо. Он наконец-то дома, рядом с любимым человеком. А как же космос? Космос может и чуть-чуть подождать. Тем более… Ренегат посмотрел на небо, сощурив один глаз. Он здесь и он точно не собирается рухнуть. И иногда он ближе, чем кажется. — Я согласен. — высокий положил свою ладонь на чужую, сцепляя пальцы. — Я без тебя не могу. — Да. Парень давно хотел это сказать. Давно жил с этой мыслью и наконец-то её озвучил, пусть в другой формулировке, но сделал это. Без страха, что его бросят, уйдут. Ведь Сашка знает, что это не так. Теперь уж точно. — Я тоже тебя люблю. Не пропадай больше, пожалуйста. — юноши снова встречаются взглядами, а младший кивает, улыбнувшись: — Никогда. — где-то рядом начал играть свою мелодию сверчок, а над полем помимо звёзд на небе, появились ещё одни — светлячки, то и дело кружащие над цветами и парнями. Им есть, что ещё обсудить, но это будет потом. А сейчас что? А сейчас только и они космос.