Шутавгуст

«Иногда я просто ору от страха. Пытаешься трясти головой выкинуть страх оттуда но это очень больно».

© Александр Леонтьев из книги «Северный флот. Судный день».

***

      Часы показывали около трёх ночи. Спальня была полностью погружена во мрак. Шторы не пропускали в неё свет столичных фонарей, оберегая чужой сон. Но наравне с тишиной и спокойствием присутствовала и тревога. Многие люди боятся темноты, и это вполне объяснимо: этот страх — наследственный, берущий начало где-то с глубинки времён, когда с заходом солнца ничего хорошего ожидать не полагалось. Силуэты мебели и каких-то более мелких предметов утопали и даже растворялись в холодном мраке комнаты. Оставались только какие-то слабо освещенные лунными лучами участки около окна. Кое-где горели приборы; их свет касался листьев комнатных растений, коих в комнате обнаруживалось достаточное количество. Стоит только вглядеться в темноту — она словно повторяет за тобой, а все, что находится в периферии, начинает плыть.       Но при желании даже в такой некомфортной обстановке можно спокойно ориентироваться, уже давно привыкнув к родной квартире.       «Скроет меня самая темная ночь» — быстрыми движениями было напечатано на планшете, пока мысль не скрылась в упомянутой ночи. Саша выдыхает и качает головой, стараясь сделать это как можно тише, чтобы не разбудить мирно посапывающего рядом с собой Щиголева. Подложив, руки под голову, Шура чему-то улыбался во сне, а черты лица были заметно расслаблены. Одеяло в такт с грудью мерно поднималось и опускалось, олицетворяя собой каждый вдох и выдох старшего.       Сегодня Ренегат задержался дольше обычного. Несмотря на то, что его жутко клонило в сон, спать не хотелось от слова совсем. Снова будет одолевать кошмар, преследующий с рокового для него и для группы дня.       Вообще последний должен был стать одним из самых сложных и насыщенных, ведь было решено немного изменить программу и уйти в «более тяжёлую сторону», как хотел этого Миша. У них был финальный прогон и, когда все кроме Горшка были уже на точке, то весь мир оказался разрушен одним только звонком…       До сих пор в это сложно поверить, а осознать тем более. После случившегося большую часть времени ребята проводили у Паши, дорабатывали незавершённый материал, чтобы хоть как-то перенаправить мысли в нужное русло. Но страх остаться одному никуда не делся и по сей день. Он точно ходит за мужчиной по пятам, также поступают и кошмары.       Они и раньше посещали Сашу, но это было редкостью. А после смерти Миши — стало чем-то обыденным, поэтому незаметно от Поручика вечером младший всегда пил кофе ну или что-то, что помогало быть бодрым очень долгое время. Так он старался избегать страшных снов. Это плохо сказывалось на здоровье и состоянии, да и морально Ренегат чувствовал себя не лучше. Слишком…было слишком сложно. Он не понимал, что делать и как поступать, а просить совет или рассказать — не решался. У остальных и так множество проблем и без него. Поэтому приходится терпеть.       Но Поручик не был бы Поручиком, если бы не знал тёзку слишком хорошо и всё понимал без слов. Почти всё. Но младший, как ни крути, испытывал перед ним вину, поэтому несмотря на все свои отнекивания ложился спать. И делал это ради любимого человека, которому было не безразлично состояние Ренегата. Хотя и ребята из группы также подмечали временами ухудшающееся состояние старого друга и нового лидера, также волновались за него. Но это всё равно немного другое.       Стоило только взором окинуть небольшое пространство вокруг — в силуэтах обычных вещей Саше показались преследовавшие его в кошмарах души. Поэтому, чуть распахнув глаза, мужчина двигается чуть выше, полностью приняв положение сидя и для полного ощущения безопасности прячет стопы под одеялом. Он не может предполагать почему делает именно так, но знает, что теперь ему гораздо комфортнее. — Саш? Ты почему всё ещё не спишь? — сонным голосом спрашивает Поручик, щурясь и глядя сначала на светящийся в темноте планшет, а после на того, кто его держит. Ренегат незаметно вздрагивает и затихает, понимая, что своими действиями разбудил всё-таки старшего, а после тихо выругивается. Мужчина откладывает гаджет и отворачивается, чуть сползая вниз и не желая отвечать на заданный вопрос, хотя и промолчать, делая вид, что не услышал тоже не может: — Я не устал. Я ещё немного посижу и спать. — шепчет Леонтьев и поднимает глаза, вновь разглядывая странные силуэты. Внутри начинает неприятно покалывать и осознании того, что он так просто соврал. Все люди врут. Каждый день. И Саша исключением не является. Но в груди все равно томится неприятное ощущение, которое, к сожалению никуда не денется, ведь и правда рассказывать мужчина тоже не намерен. Пересилив себя, Ренегат все же поворачивается к ещё совсем сонному тёзке. — А сколько времени? — кое-как разлепив глаза, Шура тянется к прикроватной тумбочке и включает телефон. — Сколько? Саш, почти три. Нам в семь вставать. — он непонимающе глядит на младшего, который лишь стыдливо отводит взгляд. Поручик знает, что Саша страдает именно кошмарами, а не бессонницей. Но понятия не имеет, что таким странным и довольно глупым образом Леонтьев избегает их. — Саш, ты ничего не хочешь мне сказать?       Старший хмурится и выжидающе глядит на Ренегата, который прикусил нижнюю губу, так не сумев ничего сказать. Честно отвечать не хотелось. Он не был готов говорить об этом с самим собой, что уж там говорить с другими. Но и врать не хотелось. Ну вот никак. Ведь обман, по сути, — это обесценивание чужих переживаний. Поэтому Саша тихо выдыхает и шепчет «ладно», а после укладывается на боку и снова отворачивается, спрятав под подушкой руки.       И всё-таки промолчал, оставив сонного и беспокойного собеседника с самим собой и своими мыслями.       Поручик, чувствующий что-то неладное, приподнимается на локтях и внимательно глядит на младшего, но не спешит касанием обращать на себя внимание, лишь промаргивается и аккуратно, словно Саша просто рассыпется, если Шура сделает это как-то иначе, интересуется: — Все хорошо? — голос все ещё хриплый ото сна, а его обладатель, такой же сонный, искренне не понимает чужих действий и молчания, хоть и знает, что Ренегат взрослый и если хочет может сидеть сколько угодно. Просто старший беспокоится за его плохой сон и состояние иногда даже слишком. Особенно это проявляется в повседневных вещах, когда Щиголев невольно начинает чуть ли не опекать младшего: готовит; проводит уборку, пока того нет дома (даже если договорились делать вместе) и прочее. Но чаще просто заваривает травы наподобие милисы или чабреца. И за это, если быть честным, Леонтьев благодарен больше, чем за то, что его не пускают мыть ту же посуду. А ведь Саша даже не болеет и ничего такого не происходит, чтобы получать подобную опеку. Это неправильно и слишком странно. Саша не злится, но ему просто стыдно, когда это случается. — Мгм… Да. — полусонно мычит младший, окончательно сползая с подушки и улегшись на боку. Он пытается сделать вид, что все хорошо. Даже, если на деле это совсем не так, а мужчина, отвернувшись к стене, просто глядит перед собой и боится заснуть. Как бы Саше хотелось избавиться от этих чертовых кошмаров. С каждым годом похоже становится только хуже…но ведь это же должно скоро закончиться? Верно? Жизнь встанет немного под другим углом, а он наконец-то сумеет выбраться из другого и стать свободнее… независимее.       Шура качает головой и снова плюхается на кровать, обхватив чужое широкое плечо, перекинув через него руку. Так и не сумев ничего не понять, он все равно желает подбодрить тезку, а потому прижимается ближе, приобнимая со спины. Мужчина знает, что этот жест всегда помогает и без слов, поэтому таким проверенным способом действует практически всегда. На удивление, Саша улыбается, взяв чужую ладонь в свою, и расслабленно выдыхает, незаметно для себя погружаясь в сон.

^^^

      Стоит только закрыть глаза — мглою покрывается весь мир. Тот, где остальные люди набираются сил, а он последние лишь теряет. Так продолжается уже давно. Изо дня в день, поэтому Саша прекрасно знает, что будет дальше и чем все это кончится. В голове сразу же рисуется все сценарии прошлых бессонных ночей, таких же темных, мрачных и непроглядных.       «Люди боятся темноты не потому, что боятся остаться в ней одни, а потому, что боятся остаться НЕ одни» — звучала чересчур правдивая строчка из недавно просмотренного видео во время обеда. И Леонтьев прекрасно осознает, что кроме него темень укрывает кого-то ещё.       Ренегат хватается за голову и хочет как можно скорее проснуться, хотя при этом появляется желание бороться и наконец победить свои кошмары. А не просто вернуться в реальность, осознавая, что своими возгласами разбудил тёзку. Саша знает, что другого исхода, как проиграть, не предвидится, но он надеется и верит, что когда-нибудь всё же преодолеет самого себя.       В серых глазах отражается страх, а их обладатель поднимает взор, замечая приближающееся темное пятно, так нестественно виднеющееся в темноте. Все заново…с самого начала… Зверь вновь будет зол и неуловим, будет бросать Сашу «от стены до стены». А мужчина стойко будет сопротивляться, даже если, «силы совсем не равны».       Но вопреки всем ожиданиям и «знаниям наперед» мглу окутывает белый, словно пелена, туман, приносящий с собой холод. А небосвод возвращает серебряный оттенок.       Леонтьев щурится от непривычного, светлого пространства вокруг. Он чувствует себя некомфортно и совсем не понимает, что делать. Обычно мужчина наизусть знал то, что произойдет в следующее мгновение, и какая-никакая стабильность присуствовала даже к кошмарах. А сейчас стоит, полностью растерявшись, поэтому приобнимает себя и оглядывается вокруг: кроме белой пелены нет ничего, словно метель, окутавшая поле. Лишь одинокое дерево вдалеке является связующим с реальностью. Все вокруг словно умерло или застыло во времени.       Когда со спины подул не привычный холодный, а словно острый, как лезвие, ветер, Саша в панике обернулся и застыл, замечая белые лица, смотреть на которые до жути страшно, понимая, кто они все. Но так или иначе становится просто тошно. Ренегат прикрывает веки и тихо шепчет, чтобы этот кошмар скорее кончился, желая сжаться и просто спрятаться.       «Белые лица» бесшумно и бессмысленно маячат около мужчины. Некоторых он узнал, а осознание того, что всех их на этом свете нет уже давно словно чем-то тяжёлым ударило в голову. Вскинув голову, Саша оглянулся по сторонам, взглядом метаясь по пустынному пространству вокруг. Было до жути страшно и появлялось ощущение, что «толпа» подходит ближе. И не просто подходит: им явно что-то нужно от Ренегата, который в панике принимается отступать назад. — Я ничего не совершил! Я не купил чужие души! — тараторит он, уже не в силах глядеть перед собой. Пальцы зарываются в темные чуть поседевшие от сильного стресса волосы, оттягивая их, пока Саша тихо повторяет о том, что хочет проснуться. — Что вам всем от меня нужно?! — этот вопрос, больше подходящий на отчаянный возглас, срывается с языка и заставляет «белые лица» начать беспокойно метаться по сторонам. — Саш? — среди них появляется силуэт со слишком знакомыми ему очертаниями. Это пугает до мурашек. Леонтьев открывает рот, чтобы сказать хоть что-то, но голосовые связки отказываются ему подчиняться, поэтому мужчина распахивает глаза и хватается за горло. — Саш? — стоящий перед ним склоняет голову на бок и в мгновение сжимает чужие плечи.       Как только холодные, тонкие пальцы касаются кожи, Саша вздрагивает, чувствуя слегка влажные уголки глаз. — Фух, ты в порядке. Снова кошмар? — мужчина аккуратно поворачивается, глядя на только что проснувшегося Поручика, приподнявшегося на локтях и сонно хлопающего глазами. Только спустя несколько секунд Ренегат чувствует теплые ладони на своих плечах и опускает глаза. — Этот был хуже остальных. — честно признается младший, неловко потирая плечо и случайно задевая чужие пальцы. Страх наравне со стыдом охватывает разум. Ведь Саша не хотел будить старшего, но и оставаться наедине со своими мыслями точно не хотелось. Он желал придвинуться ближе и заключить тезку в немного тревожные, но крепкие объятия. Только не делал этого. Иначе бы Поручик почувствовал его тревогу и мелкую дрожь, которые появилясь каждый раз после таких «сновидений». — Саш тебе не холодно? Ты как ледышка. — Ренегат только сейчас замечает, что старший прав, а сам уже давно чуть сжался, пытаясь сохранить оставшееся тепло. — Немного. — он потирает озябшие пальцы и поджимает губы. Тьма от комнаты не отступила и, кажется, только стало гуще. Только сейчас Саша заметил, что окна зашторены, препятствуя проникновению внутрь света ярких городских огней. Вероятно, Щиголеву они мешали уснуть, а вот Саша, наоборот, чувствует себя спокойнее. Очнуться после кошмаров ему помогал старый и проверенный способ — посмотреть на что-то светлое, а когда в комнате на это нет и намека, дрожь снова окутывает тело. Ренегат приобнимает себя и оборачивается на тезку. — Ты ведь из-за них так поздно ложишься? — неожиданно спрашивает последний, вгоняя в ступор. Неужели он все понял? Или просто угадал? В любом случае Саше становится стыдно, но все же решает сделать вид, что не понял о чем его спрашивали: — Из-за кого? — Леонтьев хмурится, но под чуть беспокойным и одновременно требовательным взором, который не видит, но явно чувствует на себе, честно отвечает: — Да. — он прикусил щеку изнутри и замолчал, ожидая того, что ему ответят. Саши никогда ещё не говорили об этом. Конечно, Поручик пробовал спросить хоть что-то, но младший вечно отнекивался и утверждал, что все с ним в порядке, даже, когда все было совершенно иначе.       Он бы и сейчас это делал, чтобы лишний раз не тревожить тезку, только устал обманывать себя и любимого человека. Хотелось наконец-то выговориться и получить поддержку. Все обязательно будет. Если он пересилит себя.       Наблюдающий за ним Поручик понимающе улыбнулся и, ничего не говоря, откинул одеяло. Под вопросительный взор серых глаз, не натягивая футболки, расположившейся на стуле неподалёку, направился в коридор.       Ему было жарко, в то время как Ренегат чуть ли не трясся от холода. Этот контраст откровенно говоря расстраивал и не мог не задеть младшего, даже если в этом виновата только его природа, а не кто-либо другой.       Когда его силуэт Щиголева растворился в темноте, Ренегат почувствовал себя неуютно. Ему стало страшно, а он сам опасался того, что снова оказался в кошмаре. Саша нервно огляделся по сторонам и прижал одеяло ближе, покосившись на пустующее рядом место. После чего, словно ощущая чужое присутствие позади, резко обернулся, но, никого не обнаружив, облегчённо выдохнул и вновь перевел внимание на дверь, ведущую в коридор, где несколько минут назад скрылся Поручик. Ожидание, продлившееся совсем немного, показалось младшему вечностью.       Вернувшийся в комнату Шура склонил голову набок, принимаясь разглядывать тезку. Что-то в немного глупом, при этом беспокоившем Щиголева, виде Ренегата заставляло уголки губ на пару мгновений приподняться, но тут же опуститься, а брови сползтись на переносице:       Саша, накинув на себя одеяло, с головой «спрятался» от своих кошмаров, а, заметив вошедшего, стыдливо отвёл взор. Неприятное чувство внутри принялось покалывать грудную клетку, ведь Леонтьев поднял старшего из-за какого-то пустяка, который смог бы пережить и самостоятельно. А сейчас вынужден глядеть на переживающего за него Шуру и только. Да, такое уже случалось и не раз, но Саше каждый раз стыдно и неловко, что приносит столько проблем не только группе, но и любимому человеку, являющемуся ее частью.       Кровать прогибается и немного скрипит под чужим весом, заставляя невольно вырваться из мыслей. Младший аккуратно выглядывает из своего «укрытия», а серые глаза виновато устремляются на Шуру, который лишь понимающе улыбается, без слов давая понять, что рядом и что Саша не один. Ренегат приподнимает уголок рта, а на душе действительно становится спокойнее. — Вот держи. — Поручик, усевшись в позу лотоса, заботливо протягивает кружку с горячим чаем, а аромат чабреца мгновенно бьет в нос. Он совсем не злится и не раздражается из-за того, что его подняли посреди ночи и фактически не дают спать. Хотя его и не держат. Мужчина лишь поджимает губы, взор серых глаз становится задумчивее и печальнее. Саша смыкает веки, а его самого одолевает мелкая дрожь. Все попытки потереть плечи и к черту согнать мурашки проваливаются с крахом. — Господи, когда это закончится… Я не могу спать. — он повержено опускает голову на плечо старшего и тихонько трясется, время от времени всхлипывая. Ему страшно ложиться спать; страшно, что он что-то не сделал, что-то нужное и необходимое. Все ещё не отошедший от сна Поручик смотрит на тезку распахнутыми полными беспокойства глазами. Шура быстро, но аккуратно откладывает кружку на свою тумбочку и подаётся чуть вперёд, заключая тезку в крепкие объятия и прижимая чужую макушку ближе: — Все хорошо, Саш. — пальцы зарываются в немного отросшие темные волосы, притягивая их обладателя ещё ближе. А сам он щурится и шумно выдыхает, полностью перенимая чужое беспокойство. Сложно описать как Щиголев за него переживает. Такие бессонные ночи для Саш не редкость, но Поручик каждый раз теряется, не понимая, что нужно делать. Поэтому он действует наугад и лишь сильнее прижимает к себе тезку: — Тебе просто нужно время и все пройдёт. — ему страшно точно также как и Саше, страшно и за самого Сашу. А растерянность старшего — очень глупая и немного грубая ошибка, которую, к сожалению, Щиголеву сложно исправить. Но он обещает и себе, и младшему, что научится. Обязательно. А пока просто будет рядом.       Когда Шура чувствует, что тот успокоился, он может выдохнуть чуть спокойнее. Мужчина отстраняет тезку от себя, аккуратно перехватывая за плечи и заглядывая прямо в серые омуты напротив. — Ты как? Лучше? — на это Ренегат чуть несмело кивает, а его собеседник, замечая, что так и есть, расслабленно опускает плечи. От глаз Леонтьева это, конечно же, не уходит, он поджимает губы и стыдливо опускает взор. Он тоже растерян, а веки предательски начинают слипаться, даже если после такого «белого кино» спать не хочется. Щиголев протягивает ему принесённую кружку и ненавязчиво тычет фронтмена в руку, заставляя вырваться из мыслей, но ничего не говорит. Лишь обеспокоенно следит как за самим Сашей, так и за содержимым кружки, остаться которого должна минимум половина, чтобы оставшееся время Ренегат спал крепко и без кошмаров.       Когда это происходит, Шура вновь откладывает кружку на тумбочку и берет чужие ладно в свои, бережно касаясь их губами. Он смотрит прямо в серые глаза напротив и шепотом обещает, что пока он рядом младшего никто не тронет, даже в кошмарах. И это, как ни странно, помогает.