Ardaran

      Лосгар – а если быть точным, залив Дренгист, устьем коего является Лосгар – я осматривал лично. Мы тащились до него пятнадцать дней; просто так пешком успели бы и за десять, но шли медленно, потому что везли оружие, мины и инструменты. Я взял три тысячи орков; здесь уже находилась тысяча, но её было определённо мало, ведь даже с подкреплением в случае внезапной высадки у противника будет численный перевес эдак вдвое. – Надо наклепать ещё орков. Тысяч пять или десять как минимум, – высказал я Саурону, в который раз глядя на соотношение сил.       Я всё сильнее опасался, что Тингол сдристнет, а то и вовсе ударит по нам вместе с Нолдор. Решение имелось – поставить в Лосгаре и Синдар, которые будут вынуждены вступить в бой, и тем самым заставят Тингола вступить в войну на нашей стороне. У решения был недостаток – если Нолдор прорвутся, то могут первым делом разграбить Эгладор и добыть сбытый нами туда митрил. То есть оберегать будущий Дориат надо было как зеницу ока. Население Белерианда, как показали согласованные с Тинголом подсчёты, способно выставить тридцать три тысячи воинов, разномастно вооружённых и, по большей части, неподготовленных, тогда как против этих тридцати трёх тысяч выступят девять-десять, а то и одиннадцать-двенадцать тысяч воинов-Нолдор, облачённых в доспехи и тренировавшихся. Если каждый из этих Нолдор выпустит по три стрелы в цель, наше преимущество уже окажется смято, плюс важно понимать, что эти десять тысяч – кулак, а наши тридцать три размажутся по Белерианду.       Совершенно очевидно, что Нолдор смогут занять побережье, а значит, и весь Хитлум; в их руках окажется территория, на которую через Льды явятся Второй и Третий дома! Объединение Домов смерти подобно; после высадки Первого Дома придётся проводить операцию по захвату севера Хитлума, чтобы встретить оставшихся Нолдор и деморализовать оных, а в лучшем случае – и вовсе разоружить на месте и склонить к сотрудничеству…       Итак, Лосгар оказался местом, для обороны весьма пригодным. Здесь был широкий песчаный пляж, переходящий в длинную отмель; эльфы не Иисусы, ходить по воде не умеют, и это давало бы нам преимущество, если бы мы могли прицельно стрелять из пулемётов на расстояние между пригодной для возведения обороны землёй и отмелью. Хорошо бы успеть забодяжить бездымный порох!       Я приказал рыть окопы не в три, а в шесть рядов, и расположить не вплотную к пляжу, а несколько дальше, и землю насыпать валом за ними, расположив на том пушки да пулемёты. Вплотную же к пляжу мы стали копать здоровенный ров, который планировалось начинить металлическими обрезками взамест колючки. По нашу сторону ото рва мы выкопали ещё один, менее глубокий и с пологим к нам склоном; таким образом стенка первого рва возвысилась над землёй на полметра, и те, кто перелезали бы её, показывали бы свои тушки полностью. Были наскоро построены деревянные дозорные башни и бараки для орков; установленные орудия мы пристреляли и чётко расписали, какая пушка в какой сектор должна бить изначально. Я был серьёзно намерен устроить Феанору Омаха Бич.       Перемещаясь по Хитлуму туда и обратно, я не мог не отметить, что же представляет из себя его ландшафт. По сути своей, это была натуральная тундра, просто туманная. Идеальное поле для работы тачанок и быстроходных танков, и, если вторые нам пока что были недоступны, к созданию первых мы приступили незамедлительно. Лошадей следовало экономить, да и высокие они; у нас имелись прекрасные варги да волколаки! Саурон сделал алюминиевые корпуса, предельно облегчённые, но зачарованные на прочность – изделия штучные, можно позволить. Здесь самое главное было сделать вращающуюся башенку по центру платформы, и именно с механизмом и его "смазкой" больше всего парился наш умелец. В итоге мы получили двухместное четырёхколёсное нечто на четырёхварговой тяге; впереди сидел правивший "кучер", а позади него, во вращающейся башенке за пулемётом, прикрытый тонким алюминиевым листом, располагался стрелок, одной рукой вращающий ручку поворотного механизма всей башни со стулом и при этом всё равно способный крутить самим пулемётом – слишком уж медленно двигалась башня, чтоб поспевать на ходу за целями ей самой. Носилась белериандская тачанка под восемьдесят километров в час – варги оказались довольно выносливы – и, главное, могла стрелять по ходу движения. О прицельности этой стрельбы речи, правда, не шло.       Вот и нашлось применение для варгов – ранее я полагал их применимыми только для разведки. Мелькор-оригинал, ты серьёзно? Шерстяные звери, пусть и жутко сильные, против вооружённых копьями доспешных воинов?! Впрочем, чего это я – не для того животина делалась изначально-то, тогда речи о доспехах даже не шло… Саурон наштамповал нам двадцать пять тачанок; осталось найти на них экипажи. Сейчас мы вплотную занимались сразу тремя вещами – совершенствованием станков, превентивным выпуском калашей и попытками построить целлюлозный завод. Пока что у эльфов получились только малые её количества, при попытке нитрования погибшие (вероятно, из-за плохой азотной кислоты – её мы тоже "на коленке" сделали). До простейших бездымных порохов было ещё как до Луны, но стоит им появиться, и у нас будут уже готовы и калаши, и пустые патроны к ним.       В ходе очередного "отдыха" мы, наконец, сделали полноценный флаг Королевства Арда. Он был двухцветным – только чёрный с белым. По центру я расположил шитую серебром семиконечную звезду, а вокруг неё – такие же серебристые искры. Чем-то напоминало Орифламму Карла Великого, но чёрно-звёздно-резкую – искорки были похожи скорее на молнии, чем на пламя костра, как в оригинале. Теперь можно было смело подряжать художников рисовать агитационные плакаты, и первым от них вышел таковой с призывом вступать в ряды Стражей Арды, Tirthin Ardhon, элитного полка ангбандских рейнджеров – того самого, которому мы выдали М16 и присвоили ядовито-розовые береты да знамя.       Также художники наши разработали несколько образцов камуфляжа; Тингол, ответив на письмо, великодушно позволил нам испытать оные в Бретиле с условием, что с нами не будет орков, так что мы, разложив скатерти по здоровенной поляне, совмещали приятное с полезным. Подопытный эльф переодевался в камуфляжную форму, отваливал подальше и медленно подбирался к нам почти по прямой, минуя один за другим помеченные рубежи на определённых расстояниях; испытатели – я, Саурон и самый зоркий из наших эльфов, Маэгенд, пытались засечь того визуально, попутно поедая притащенные припасы, переговариваясь и вообще имитируя деятельность стражи – бдительной или не очень. Для чистоты эксперимента пометок было поставлено много, и подопытный мог начинать приближаться к нам с любой точки самой внешней из окружностей по любой траектории, а попыток мы совершали по пятьдесят на каждый костюм.       Наибольшую эффективность получил пятнистый зелёно-бело-серый камуфляж, напоминающий то ли "Берёзку", то ли изрядно пикселизованную шкуру внезапно позеленевшего леопарда. По сравнению с монотонным костюмом он давал преимущество аж в двести, а то и триста метров, что для глазастых эльфов было очень и очень много – можно будет заниматься разведкой, не боясь выдать себя. Пострелять, правда, с полутора километров не получится. По подсчётам, кстати, эльф оказался зорче человека в три раза; если мы способны различить человека по движению ног с шестисот метров, то эльфы – с тысячи восьмисот, полноценно же силуэт они различали с тысячи двухсот, и, по словам Маэгенда, именно от этого расстояния следовало бы вычитать. Тогда получалось девятьсот метров, а не полторы тысячи, что ещё лучше; если наш остроглаз не ошибся, то камуфляж получался де-факто полноценным читом и давал крайне, крайне серьёзное преимущество – с наших М16 на девять сотен уже можно было класть в ростовую цель, пусть и не каждым выстрелом.       Воодушевившись результатом, мы поспешили соорудить расцветку и для Хитлума; она отличалась только цветами, приглушёнными и холодными. Её испытания также прошли успешно. Лето – уже второе лето моего пребывания в этом мире, мы уже жрали урожаи с Ард Галена! – как-раз заканчивалось, и мы решили вернуться осенью, зимой и весной, чтобы сделать расцветки и под них. Выдать элите по несколько специализированных под местность комплектов формы мне (да и не только) показало отличной идеей; возможность была, и ладно. "Чистую" формы мы решили не делать вовсе – нанесение камуфляжа в наших масштабах было делом отнюдь не проблематичным.       На расклейку плакатов, на которых бойцы уже были представлены в камуфляже, Тингол, о чём-то поразмышляв, согласился, и уже скоро к нам прибыла партия в штук двадцать профессиональных шпионов. Почему шпионов? А морды у них больно подозрительные. Скорее всего, Элу нарочно согласился на плакаты, чтоб найти повод заслать к нам казачков. Мы, в общем-то, были не против – после завершения работ с воротами секретного у нас ничего не было. Так или иначе я планировал ещё целый комплекс мер.       Даже теперь, после окончательного укрепления Лосгара, после превращения Ангбанда в действительно неприступную крепость, я не мог смело сказать, что из военных планов сделал всё, нам ныне доступное. Казалось, что дальнейшее упиралось в порох и бензин, а бензин упирался в железную дорогу. Рельсы постепенно прокатывались и укладывались, вагоны медленно строились, а локомотив… Худо-бедно мы-таки построили паровую турбину нужной мощности. Пришлось поработать и чарами, но изделие, опять же, штучное. Допустимо. Теперь медленно проектировали, по ходу собирая, и сам локомотив – слишком громоздким он был, слишком много было передающих узлов под огромной нагрузкой на каждый. Колдовать приходилось почти над каждой деталью.       И пока Саурон с Гауданом занимались техникой, я продолжал свои поползновения на поприще военном, пытаясь припомнить все мне известные тактики и состряпать из них что-нибудь, концептуально для этих мест подходящее, составлял планы и сценарии учений, постоянно гоняя Стражей не столько даже на стрельбу (патронов мало, как и смысла – эльфы, чтоб их), сколько на слаженность и скорость взаимодействия, выполнения приказов и принятия решений в боевых ситуациях. Мы отрабатывали прочёсывание лесов, огневое подавление, засады, стремительные налёты на караваны снабжения, взятие языков, длительные переходы без ресурсов, а также, конечно, обнаружение-маскировку. Речи о взаимодействии артиллерии и пехоты пока не шло, но вот заставить Стражей поработать с тачанками было можно; так родилась идея создать специальный транспорт такого рода, удлинённую тачанку, на которой можно было бы перевозить бойцов по равнинам.       Идея создать транспорт переросла в идею создания ещё одного подразделения, получившего на Синдарине гордое название Drauglân, Белый Волк, по аналогии с именем нашего дорогого Драуглуина, волка синего, и ставшего её непосредственным командиром. Ради такого мы потратили целых два месяца работы Саурона на новую партию тачанок трёх различных типов; в них мы запрягли уже полноценных волколаков, по два на штуку. Эти гады носились ещё быстрее, а также понимали устные команды куда лучше варгов – погонщик не требовался. Во-первых, мы сделали тачанку-транспорт – удлинённую. Сложнее всего было сделать так, чтобы её не заносило на поворотах – требовалось искусственно утяжелить конструкцию спереди – так что пулемёт мы оставили; во-вторых, мой воспалённый разум породил пушечную тачанку, и ради такого даже сделали полноценные снаряды и заряжаемые с казённика пушки к ним. Вот этих-то снарядов мы расстреляли немерено! Даже эльфы стреляли на ходу и без всякого стабилизатора лишь со скрипом, попадая хоть куда-то в район цели раз через раз.       Для Белого Волка пришлось также сделать ещё одну партию М16; вооружать элиту калашами как-то было несолидно, к тому же, на М16 уже были пули. Воинскому формированию – я обозначил его как роту, потому что в итоге мы набрали рядового состава сто двадцать человек, десять неполных десятков пехоты плюс пулемётчики и канониры – были присвоены белоснежные береты с чёрным контуром головы волка. Рейнджеров у нас также осталась лишь рота – двенадцать десятков, правда, полных.       Поясню для тех, кто в танке. В древней терминологии боевой десяток бывает полным или неполным. В полном десятке присутствует десятеро бойцов и командир, то бишь суммарно он представляет из себя одиннадцать, а не десять человек. В неполном же десятке командир командует лишь девятью и входит в число именных десяти рыл.       Пусть мы и решили использовать термин "десяток" вместо термина "отделение", остальное у нас всё-таки с моей руки обновилось. Во-первых, из-за общей малочисленности бойцов и крайней локальности предполагаемых сражения мы решили разбить отделение на два крыла, каждое по пять бойцов. Название взяли с потолка – делалось это изначально для драгун на тачанках, и там по пять рыл сидело с каждого борта, спрыгивая почти что на ходу, а по бокам у нас что? Правильно, крылья. Ну или что угодно ещё, но до крыльев мы додумались раньше. Таким образом, у кавалеристов – слово "драгун" мне не нравилось, и я решил дать им название кавалеристов аналогично тому, как в США называли воздушной кавалерией десант с вертолётов – в каждом отделении-десятке оказывалось два крыла, командир одного из которых был старше командира второго. Командир крыла звался hirraw, что на русский с Синдарина можно перевести как "крыльевой", старшим был hirraw einor, старший крыльевой. Оказалось, что в Дориатрине, по сравнению с Синдарином Третьей Эпохи, глотали не только одиночные гласные, но и полугласные – например, во времена царствования Трандуила слово "старший" звучало бы как einior. У рейнджеров в их полных десятках было по два равноправных крыльевых, над которыми стоял – никогда не угадаете! – paechir, по-нашему десятник.       Во-вторых, десятки объединились во взводы по три; над каждым из взводов стоял комвзвод, или, как мы его обозвали, camchir, манипулярий (сам взвод же стал манипулой, то бишь cam – та же самая горсть, что в исходном латинском термине). У рейнджеров таковому подчинялось тридцать три эльфа – десятки с их десятниками, – а у кавалеристов тридцать семь, потому что пусть десятки и были неполные, но ещё шестеро было стрелками – три пулемётчика на десантных тачанках, два на простых и двое канониров на пушечной.             Выше комвзвода оказался только ротник, nosschir. Таковых у нас на тот момент было два; Драуглуин для Белого Волка и поистине великолепно себя показавший ранее дориатский следопыт Мисфлинк для Стражей Арды.       Здесь для людей, не шарящих в деле, следовало бы сделать крайне важную ремарку. Издревле повелось, что существуют в армиях мира звания и существуют должности, и сие – не одно и то же. Должность занимается человеком, имеющим звание в определённом диапазоне, и человек, имеющий какое-либо звание, может претендовать на какую-либо из должностей, если достаточно для неё компетентен. Звание по сути своей является даже не буржуазным, а ещё феодальным пережитком, рождённым во времена расцвета сословной системы. Взять в пример ту же самую Российскую Империю, где дети дворян "служили" с рождения и потому, если являлись на службу в действительности, уже имели ненулевые, так сказать, звания; высоких должностей им просто так, конечно же, никто уже не давал, но ценился человек, в первую очередь, согласно званию, а не фактической должности и компетенции. Без званий вполне реально обойтись при достаточной проработке системы; больше того, звания де-факто лишь мешают, а сохраняются в силу консерватизма и костыльной своей сути – они привычны настолько, что отказ от них вызовет разовых трудностей куда больше, чем плюсов принесёт в перспективе, да и без них система кажется совершенно немыслимой. Но только кажется, в том-то и дело. Не стоит просто так вставать на костыль – потом с него уже не слезешь. На сём я и порешил – никаких в Арде званий. Не у нас, по крайней мере. Только должности.       Лето уже оканчивалось, когда я, завершив многие дела, любовался Сильмарилями и пытался отвлечься от мыслей о неопределённом будущем и сущности моего здесь пребывания. Больше всего я ждал зимы; Ард-Гален пусть и распахан по большей части, но и покататься в санях по нему можно знатно… Да и сосновые леса у гор Хитлума весьма живописные. Никогда раньше не замечал за собой какого-то восхищения природой и любования ею; слишком ненавистна мне была, да и есть, чего уж там, её гнусная сущность, неразумная и обрекающая на множество неравных выборов, а значит, и на предопределённую судьбу, судящая за несовершённое. Но покататься на санях хотелось. Никогда не пробовал ранее, а сцена из польской экранизации Огнём и Мечом, наверное, никогда не выветрится из моей памяти, как и простенькая мелодия, игравшая там ещё в титрах; особенно она была хороша в неизвестно чьём исполнении, запихнутая в польский мод на Medieval 2 Total War по тем событиям… Видел её в минусовке только два раза; куда чаще она исполнена со словами на польском или на украинском; вероятно, читателю она знакома как "hej, sokoly"…       К тому же, мир без Солнца и Луны казался мне намного эстетичнее привычного в силу своей противоестественности. Звёзды здесь сияли ярко, во много раз ярче, чем у нас, даже если и в глуши, которой не касается "световое загрязнение"; тем не менее, круглые сутки царил полумрак, и я решительно не понимал, как при таком недостаточном освещении вообще может что-то расти. Росло, тем не менее! Росло и колосилось! Как жаль, что отменить создание Светил я не смогу… Что ж, раз так, то стоило хотя бы успеть налюбоваться этой вот красотой. Не зря кокнул оригинал Древа, ох не зря!       Стоило мне решить, что я, пожалуй, имею полное право отдохнуть грядущей зимой хоть пару недель, как в покои безо всякого стука вломился Саурон, взмыленный и взбешённый. Я аж решил, что припёрлись Нолдор. К счастью, не Нолдор. Всего лишь злой-презлой Тингол. И я только что пропустил, пожалуй, наиприкольнейшее из событий этой версии Арды.       Лутиэн вышла замуж за Гаудана.       Лутиэн.       Вышла замуж.       За Гаудана. – Какая, к балроговой матери, Лутиэн?! – сперва приофигел я.       Оказалось, что самая обыкновенная. Помните неприметную эльфийскую девушку, попавшуюся страже во время переделки ворот? Ну, которая представилась сестрой Гаудана? Так вот это была она. Стало ясно, с чего так всполошился Тингол. И его можно было понять, ведь дочурка егойная была в сговоре с неким воеводой Калласом. Именно его послал король на её поиски, и тот шлялся по всему Белерианду, старательно тяня время, пока не перебрал все места, кроме Ангбанда. До Элу, видать, дошло в последний момент, что пассажир, за которого он и собирался выдать дочь, хочет жениться на ней не больше, чем она на нём, и, взяв отряд собственной стражи, попёрся за ним следом к нам, в эльфийскую деревню. Каллас дураком и слепцом не был, а потому каким-то чудом сумел, переодев в себя одного из вояк, ускакать вперёд и предупредить невестушку, после чего воротиться назад и встретиться с королём как ни в чём не бывало.       Лутиэн всполошилась, схватила Гаудана и потащила к первому попавшемуся майа в этих местах; им оказался Саурон, и отчего-то принцесса решила, что раз он айну, то имеет право венчать их вот прямо сейчас, прямо на месте и что это будет иметь некую юридическую силу. Кольца были готовы заранее – Гаудан такой Гаудан! – и Саурон, в события не посвящённый, с пофигистической мордой венчал сей, как ему изначально думалось, инцест. А почему бы и нет, в конце-то концов?       Дела приняли скверный оборот, когда заявились Элу и Каллас. Вот тут-то и пришлось ему отдуваться. Перекинувшись парой оборотов, он ретировался и явился ко мне, оставив во дворе злющего эльфийского короля. Тут-то я и понял, что меня, вероятно, будут бить. Возможно, даже ногами. Повторять судьбу оригинала, огрёбшего от Финголфина, не хотелось, но у меня хотя бы была верная М16. Именно так я и вывалился наружу – с винтовкой в руках, одетый в уже давно как превратившуюся в повседневную одежду более чем половины местных BDU с мифриловой кольчугой под оной. Впрочем, я не сильно на неё рассчитывал – отрубит башку, как пить дать отрубит!       Ну почему, почему я не напал на Синдар, как оригинал?! Эффект бабочки, блин. А интересно выходит, кстати! Лутиэн хотели насильно выдать за воеводу, который, видимо, погиб в ходе нападения Моргота на Эгладор; до этого она тесно общалась с Гауданом (походу, он был весьма знатным рылом при Элу, раз мог контактировать с его дочерью), позже попавшим как-то в плен, и теперь, явившись его проведать, в него влюбилась и решила жениться. Не будь меня, всего этого бы не произошло; Гаудан, вероятно, помер бы в рабстве, а Каллас – на поле боя, и Лутиэн встретила бы Берена. – Я вообще не при делах. Первый раз её вижу, – поспешил отбрехаться я, и, узрив странную мину на лице Элу, перешёл в психическую контратаку: – Не виноватый я, она сама пришла.       Вообще, сбрехал я, конечно. Видел уже раза два-три, просто внимания не заострял. Вообще ни в зуб ногой, кто это была такая. Да, эльфийка. Да, очень красивые каштановые волосы. Да, стройная и – как теперь заметно – с очень развитой координацией движений, грациозная. С голосом мелодичным – слышал, как она с Гауданом говорила о чём-то. Пухлые губы и весело вздёрнутый нос. Но тут почти все мориквендиэ такие же, только с трубой пожиже и дымом пониже, что, впрочем, не сильно-то и заметно, если не присматриваться. Будь тут Земля, я б, вероятно, узнал знатную даму по отсутствию на руках признаков труда, но тут Арда, и, во-первых, Лутиэн, как мы знаем, умела ткать (то есть следы труда на руках у неё были!), и, во-вторых, рук её я не рассматривал. На Земле был б ещё вариант про загар – в средневековой Европе у аристократок его не было, они по полям не шлялись – но тут он не канал из-за отсутствия солнца, да и по полям Лутиэн, как мы все знаем, вполне себе шлялась.       На её BDU имя-отчество и статус рождения также не были написаны, кстати. Идентификация Борна!       Папаша, кстати, на неё не похож. Тингол оказался синеглазым блондином с чёрными бровями. Немного напоминал Трандуила в исполнении Ли Пейса; брови были ýже, черты лица – чуть резче, изящнее и многократно моложе, волосы, более пышные и объёмные, заправлены за уши; прямой нос и тонкие губы. Видать, внешность дочери передала Мелиан, что, в принципе, логично, если считать, что гены айнур сильнее. Её саму, впрочем, я ещё не видел, так что лишь предполагаю.       Король Белерианда переваливал мои слова несколько секунд; похоже, он не очень-то и понял, что перед ним сам Мелькор. – Не престало наследнице престола путаться с давно пропавшим придворным кузнецом, – Синдиколло был спокоен, и, видимо, решил обойтись без официоза – я, впрочем, своим пассажем этому явно поспособствовал. – Сказал эльда, вышедший за майе, – парировал я. Повисла тишина.       Майрон не сдержался и крякнул. До Тингола дошло, что именно я сказал.       Поясню для тех, кто не въехал. Патриархальная культура, отражённая в языке, создала устойчивое выражение "выйти замуж", исходящее из второстепенной роли женщины в традиционном браке, её положения за мужчиной. Несмотря на то, что эльфы были явно прогрессивнее людей того же уровня технологического развития, конструкции в дориатрине были той же этимологии, и роли распределялись, по сути, так же, пусть и менее контрастно. То, что сказал я, означало, что не Мелиан вышла за Тингола, а ровно наоборот – Тингол вышел за Мелиан, оказавшись в подчинённом положении. Довольно изощрённое оскорбление в адрес царька, решившего, что он имеет право выдавать дочь за кого пожелает. – И тем не менее ей следовало бы думать, – процедил король, глядя на Лутиэн. – Она наследница. – Вечная наследница, – поправил я. – И свободная эллет.       Надеюсь, что с первым я не бросил слов на ветер, и Нолдор Тингола не кокнут. Иначе действительно получится как-то криво. Хотя… Можно будет прибрать к рукам Эгладор. – Уже замужняя эллет, – веско добавил Майрон. – Неужели ваше величество соизволит конвоировать дочь на Запад, под светлые очи Валар? Или и вовсе решит сделать её вдовой? – Давайте не станем прибегать к крайним мерам, – я, тем не менее, положил палец на спусковой крючок.       Предохранитель был снят ещё по дороге. Тингол же коснулся рукой своего меча; еле заметно дёрнулась и его стража. – Не произошло ничего непоправимого.       Да, всего лишь чужая принцесса вышла замуж за нашего кузнеца в мире, где развод фактически невозможен. – Не думаю, что ваша дочь хотела бы, чтоб мы положили здесь её отца и его свиту, – сказал Саурон.       Двое находившихся неподалёку кавалеристов Белого Волка, повинуясь то ли жесту, то ли Осанвэ майа, заняли позицию поодаль от Тингола, но на линии огня, укрывшись за углами домов. Лишь бы в случае чего среди них не нашлось предателя.       Проверка верности солдат, тем не менее, не состоялась. С востока к деревне возвращался отряд орков, вооружённых по-старому – мечами и копьями. С ними были варги и волколаки; на первых болтались мешки. Во главе процессии ехал в околоэльфийском облике Лугу – балрог, по моему приказу отряжённый Сауроном на охоту за Людьми полутора годами ранее. Несколько удивлённый произошедшим изменениям, он въехал в деревню, и, решив промолчать, лишь бросил к моим ногам один из мешков, предварительно развязанный.       На зелёную травку выкатилась уже порядком подгнившая голова человеческого подростка. – Всё исполнено, господин, – подал голос балрог. – Все сто сорок четыре убиты спящими.       Свершилось.