Тень зверя

Полицейский участок, вторник, 15:13       Автомат с трудом заглотил мятую купюру. Твикс многообещающе выдвинулся вперед, но... застрял на полпути, дразня переливающейся оберткой.       Ви зажмурилась. Сладкое могло бы сгладить паническое напряжение, поэтому сейчас за шоколадку она могла и убить! В поисках других денег были внимательно изучены все карманы, но не нашлось ничего, кроме дырки в подкладке.       Батончик завис над пропастью, ожидая своей участи. Выбора не оставалось и Ви перешла в наступление. Она ударила по стеклу, надеясь, что это поможет. Потом стукнула еще раз, уже признаваясь в опрометчивости своей надежды, и решилась на отчаянную меру — наклонить автомат. Она прислонилась к нему, выдыхая и потянула, как раз в тот момент, когда услышала над ухом хриплый смешок.       — Mein Gott! — сказал Фойербах, оперевшись рядом. — Помочь сильной и независимой?       Ви даже не повернула голову, чтобы отреагировать на его укол. Она дернула еще раз.       — Отойди, мне смотреть больно, — он сдвинул её с дороги, бесцеремонно дотронувшись до плеча. Ви передернуло. Автомат под напором мужчины сдался и отдал покупку. — Видишь, — сказал немец, протягивая ей улов, — немного грубой силы кого угодно сделают покладистым.       Если бы кто-то знал, сколько сил требовалось, чтобы просто молчать, ей уже давно вручили бы премию! Ви воротило от самодовольной рожи этого павлина, а уж от мысли, что он улыбался, когда все остальные не находили себе места, вообще бросало в дрожь.       Никогда прежде ей не доводилось быть в полицейском участке и, если честно, повторять этот опыт не хотелось. Там, на допросе, она еще держалась уверенно. По крайней мере, старалась. Как артистка, которая не до конца верила в сценарий, она всё никак не могла принять реальность происходящего. Последние полгода Ви как будто играла в фильме, не имеющем ничего общего с реальной жизнью.       Начинало мутить, когда она представляла, чем всё могло закончиться, если бы отец не отправил её к деду. Тошноте способствовал и запах вездесущей пыли, перемешанный в коридоре с резкой вонью свежей краски. Завершающим аккордом в зловонной симфонии звучал тяжелый одеколон немца. Душное облако, атакуя без предупреждения, буквально выдавливало глаза. Ви старательно задерживала дыхание, ища любой предлог, чтобы улизнуть.       — Кажется, в прошлый раз наш диалог прервали, — сказал Фойербах, снова осматривая её долгим сальным взглядом.       «Благодари Эрика за это!» — подумала девочка, избирательно уделяя внимание шоколадке, зажатой в ладони. Рвотные позывы сгладили неудержимое желание как можно скорее избавить её от обертки.       — Или мне показалось, что ты вообще умеешь разговаривать? Даже послышалось что-то... ты вроде как пыталась меня задеть или я не понял прикола?       «Меньше бухай, тогда не будет ничего казаться», — снова подумала Ви, а вслух сказала:       — Послышалось.       Через отражение в стеклянной поверхности автомата со снэками она вдруг увидела Агату, сидящую на скамейке сзади. Та заинтересованно смотрела в их сторону, изображая отвлеченный вид. Актриса из неё вышла бесталанная.       — Поверь, я еще не такой старый и точно не идиот...       Ви перестала слушать, перебивая его заявления своими мыслями, приобретающими немецкий акцент:       «Бла-бла-бла! Не такой старый, не такой тупой!.. Как самоуверенно!» — потом в голове раздался стариковский упрек: «От тебя одни проблемы! Сиди тихо, улыбайся, молчи!.. Тьфу! Как вы меня все зае...»       — Es geht zu weit, Вил! — раздался сзади встревоженный мужской голос. — Тут нельзя просто так шататься, как ты не понимаешь?! Это полицейский участок!       Думая, что Фойербах уже обернулся на крик, Ви всё-таки посмотрела на него и уловила на губах шкодливую полуулыбку.       В подошедшем мужчине она вдруг узнала следователя, который пару минут назад задавал ей вопросы. Он был старше Фойербаха, но гораздо ниже. Она поняла про него всё еще в кабинете, когда он рассыпал бумаги на пол, присаживаясь за стол. Он постоянно копался в документах, не в состоянии найти нужный лист и краснел, как ребенок, сам жутко стыдясь своей несобранности. Ви в ужасе осознала, что доверять поиски такому человеку равносильно убийству. Он бы и второй носок не смог найти не то, что Пэйдж. Точно так же, как никто не нашел Карен...       Вильгельм обрушил на него руку и стиснул плечо, заставляя парня съеживаться и пыхтеть от раздражения. В конце концов, кулак Фойербаха примостился на каштановой голове и со всей силы потер волосы, чтобы те распушились во все стороны.       — Genug! Я на работе! Ты у меня сейчас отсюда вылетишь как пробка! Чтобы я еще раз...       Он задыхался, багровея от объятий, но Вил не спешил его отпускать.       — Я принес пончики, что тебе еще надо, сволочь ты ненасытная? О, — он как будто вдруг вспомнил о Ви и отпустил друга на все четыре стороны. — Хочешь пончик, Виви? Ты бы знала, какая тут рядом пекарня, закачаешься!       «Что это еще за Виви? Он забывается!» — прежде, чем она успела сказать хоть что-то, второй парень... Дирк, теперь она вспомнила имя, запыхтел, приглаживая прическу:       — Ты что! С ума сошел! Это участок, а не кафетерий!       — А ты ребенку пончик пожалел, Райанхардт? Ну лады, не поишь нас чаем, тащи коробку сюда, мы так, в сухомятку зажуем!       Дирк покраснел еще сильнее. Он метался между гостеприимством и установленными порядками. Серые глаза беспомощно уставились на Ви, будто ища поддержки.       — Сейчас принесу, — сказал он, сгорбившись.       — Не надо, — поспешила отказаться Бирн. — Спасибо. Я не хочу.       Но Фойербах и тут не упустил возможность вставить слово.       — Хочет-хочет. Давай неси.       Конечно, у Ви уже выработалась привычка держать бесстрастное лицо, однако от такой наглости челюсть едва не отвалилась сама собой.       — Не хочу, — уже тверже повторила она, начиная побаиваться, что он снова выведет её из равновесия.       Пальцы до скрипа ткани сжимали лямку от рюкзака. Надо было ретироваться как можно скорее, но повода уйти не находилось.       Цокот каблуков привлек всеобщее внимание ещё издали. Отследить их владелицу в красных лаковых сапожках не составило труда.       «Вульгарщина!» — презрительно оценила девочка, невольно зацепив взглядом свои ботинки на толстой подошве, помогающие ей казаться выше. Предательские капли грязи серели на поверхности обуви.       — Глазам не верю! — сказала незнакомка, тут же приподнимаясь, чтобы чмокнуть Вильгельма в щеку. Заметив, что на нём остался след помады, она тут же по-хозяйски его стерла. — Ну всё, теперь будешь ходить красивый! Зацелованный!       — Я и без этого красивый хожу, — засмеялся он. — Вот чувствовал, что встретимся, новую рубашку надел.       У Ви свело зубы, а эта мадам хохотала на весь коридор от его глупого показного самолюбования.       — Господи, Фойербах, я тебя сто лет не видала! Где ты пропадаешь? Дай угадаю! Женился и не позвал меня на свадьбу!       — Ага! Тридцать раз! А ты всё хорошеешь!       — А то! — она откинула назад густые волосы, демонстрируя всем декольте и колье с драгоценным камнем. — Цвету и пахну!       Вил присвистнул.       — Это еще что такое? — он поддел висюльку пальцем. — Шея-то не болит?       Она шикнула на него, ударив по ладони.       — Так, ты давай ручками-то не трогай!       Ви не могла точно определить её национальность. Какая-то азиатка, а волосы русые и брови светлые. Метиска? Она как будто выступила с глянцевой странички журнала. Ослепительная в своей черной шелковой блузке.       — Как делишки у Мел? Не сбежала еще от тебя?       Фойербах нервно кашлянул. Ви была лишней в этом разговоре.       — О, — вздохнула красавица. — Понятно. Дирк ничего мне не сказал.       При виде дамочки Ви еще сильнее захотела исчезнуть. Впрочем, по ощущениям, она уже слилась со стеной и была крайне удивлена, когда Фойербах снова обратил на неё внимание. Он вдруг оживился, будто забыв, о чем он беседовал с друзьями, и стал засыпать её вопросами.       — Эрик тебя заберет?       Изнутри сорвался непрошеный вздох облегчения. Она схватилась за соломинку, чтобы сбежать отсюда.       — Нет, он сегодня на практике в больнице. Я...       Вил не дал ей закончить:       — Подвезти?       Он уже начал искать по карманам кожаной куртки ключи, но Бирн не сдавалась.       — Я на автобусе.       — Да ладно! — отмахнулся он, видимо, собираясь оспаривать это решение. — Пошли! Какой еще автобус?       — Я не езжу в чужих машинах. Полицейский участок, 15:37       Вил с усмешкой смотрел, как Виви уходила прочь. Его жалкая попытка отступления не удалась. Очередной разговор о Мел он бы не выдержал, поэтому усиленно уводил беседу в другую сторону.       — Кажется, боится меня, — бросил он как бы невзначай.       Рейко едко прыснула от смеха:       — Интересно, чего это она? Незнакомый дядька настойчиво лезет со своими провожаниями. Вот уж действительно, нет поводов для беспокойства!       — Между прочим, я не незнакомый! — поспешил оправдаться Фойербах. — Вам, женщинам, не угодить! Хотел, как лучше, а в итоге все равно вышел идиотом. Как будто трястись в автобусе лучше, чем ехать в машине!       — Да твою разваленную тарахтелку и машиной-то сложно назвать! Того и гляди, прямо на ходу заглохнет.       Вил раздраженно выпятил подбородок.       — Говоришь, здесь нельзя просто так шататься? — обратился он к Дирку. — Что же она тут делает? Ты опять позволил ей писать свои статейки?       Акияма потянулась к нему, как всегда довольная, что сумела заткнуть его за пояс:       — Зашла, чтобы тебя увидеть! — рука с длинными ногтями разгладила на груди складки синей рубашки, а потом щелкнула по носу. — Зачем же еще?       Теперь тяжело было узнать в ней ту девушку, с которой он познакомился, когда подрабатывал в баре. В те времена Рейко пробивалась в местную газетенку, чтобы написать там хотя бы два слова на последней странице. В перерывах между разливом выпивки, она плясала на стойке и денег на наряды еще не скопила. Драммонд сделал её такой, какой она всегда хотела быть, — богатой и успешной.       Дирк пошел вперед. Его темп и походка выдавали крайнее негодование.       — Ага! — крикнул ему Фойербах. — Послушай её! Врет как дышит! Она знает, где я живу, могла в любое время прийти!       Рейко звонко хлопнула его по заднице.       — Идёмте в кабинет! — сказал Райанхардт. — Не позорьте меня здесь!       — Слышала, ты его позоришь!       — Он это про тебя, дорогуша!       Дирк, разобрав звуки возни, ускорился еще, лишь бы быстрее прийти к месту назначения.       В кабинете было тихо и тепло. В грязное окно стучалась ветка, терзаемая ветром. Вил приземлился на компьютерное кресло, наблюдая, как Дирк заливал воду в чайник. От нервов несчастного даже потряхивало.       В коридоре то и дело сновали люди, бегущие по своим рабочим делам в разные стороны.       — Пончики! — блаженно сказала Рейко, присаживаясь на край стола. Она аккуратно сдвинула бумаги в сторону, чтобы сидеть было удобнее. — А я на диете. Это невыносимо!       Фойербах ближе притянул коробку и дернул за розовый бант. Сладкий аромат выпечки ударил в нос, как только он поднял крышку. Слюна собралась во рту.       — Ты всю жизнь на диете.       — Легко тебе говорить! Вот мне стоит только подышать над пирожными и всё — жопа как у бегемотихи!       Он отвлекся, чтобы оценить её зад.       — Отличная жопа, чего ты. Так и просится в руку!       Она захохотала, в шутку толкнув его в плечо.       — Я таких похабных комплиментов давно не слышала, даже приятно! Спасибо за твою компетентную оценку. Сейчас я в лучшей форме.       Дирк со стуком поставил перед ними три чашки и налил туда кипяток. Судя по лицу, он все никак не мог успокоиться. Вил хотел пошутить, что вода, наверное, закипела из-за него, но промолчал, не собираясь еще сильнее накалять атмосферу.       — Еще раз вы двое позволите себе что-то подобное! — бурчал он, грозно замачивая пакетик. — И вам сюда путь заказан!       — Ну ладно, не сердись, — быстро нашлась Рей. Она спрыгнула со столешницы и стала упорно массировать его шею. Знала, как отвлечь. — Мы так давно не виделись все вместе! И тебе дали дело! Это не чаем надо отмечать.       Дирк, таявший от её прикосновений, всё-таки нашел силы возразить:       — Нечего тут отмечать. Девочка пропала. Это трагедия.       — Конечно, — смягчилась она, видя его потухший вид. — Но ты же понял, что я имею в виду. Теперь у неё появился шанс...       Райанхардт презрительно усмехнулся.       — Перестань! Это даже смешно... говорить такое, — он сел с самым несчастным видом и взял пончик. Вил вскинул брови и нарочно долго пережевывал очередной кусок, ожидая дальнейшего развития событий. Дирк молчал. Фойербах не выдержал:       — Опять начинается! Подбери сопли! Развесил тут гирлянду раньше времени!       Рейко полоснула его возмущенным взглядом:       — Дай ему высказаться!       — Надеешься, он сболтнет лишнего, чтобы ты свою статейку написала?       — Как ты можешь говорить такое! Я напишу то, что мы уже обговорили. Дирк, скажи ему!       Но Дирк с грустным лицом откусил пончик, не реагируя на их крики. Вил готов был завестись с пол-оборота. Он прекрасно понимал, что с ним происходило.       Они подружились в средней школе. Вил часто убегал из дома и ночевал у Дирка. Потом уже здесь, в Англии, они несколько лет жили вместе. Он знал его очень близко. Как брата. Как Эрика. Пацифист и альтруист до мозга костей, тяжело переживающий любое насилие, с трудом мог совладать с нагрузкой в полиции, пусть и был сыном полицейского.       — Увольняйся к чертовой матери! — сказал он ему. — Ты себя угробишь из-за этой работы! Твой отец всё поймет...       — Как я могу? Он столько сделал, чтобы я здесь работал.       Рейко не знала, чью сторону принять. Она осторожным, даже интимным движением погладила голову Дирка, затылок, спустилась к спине. Женская фигура загородила друга от Фойербаха, но он всё равно увидел, как тот с благодарностью принял эти ласки. Пальцы Рейко остались под воротником его форменной рубашки. Щёки у парня жгло от её нежных прикосновений.       Вил криво ухмыльнулся, отворачиваясь. Быть третьим лишним ему не нравилось. Строить из себя слепого, не замечающего очевидных вещей, — тоже. Он почему-то думал, что всё между ними осталось в прошлом. Хранить их секрет удавалось легко — он просто периодически забывал о нем.       Его единственная попытка скрыть от Мел измену раскрылась как по щелчку, а вот как Рейко умудрялась одновременно морочить мозги двум мужикам настолько хитро, что никто из них даже не подозревал о существовании второго, — оставалось загадкой века.       В его представлении она была демоницей, от которой он сам вовремя унёс ноги, но вот Дирка уберечь не успел. И хуже всего, что Рей взяла с него слово молчать. Нет, худшим было даже не это. Она тоже была его другом, поэтому ему пришлось согласиться — вот, что самое худшее.       — Ты не можешь отказаться от дела? — спросила она.       — А толку? Всё равно будет что-то другое и не факт, что лучше.       — Может быть что-то хуже этого? — удивился Фойербах. — Там же ещё её сестра пропала в этом году, теперь она... Etwas ist unrein!       Рейко обернулась с тяжелым вздохом:       — Я, по-вашему, что? Говорю по-немецки? Скажи для всех.       — Говорю, труба — дело! Пахнет палёным!       Дирк одобряюще кивнул. Вил радовался, что разговор принял такой оборот и никто не вспоминал про его расставание с Мел.       — Бедная мать! — Рейко взяла чашку, чтобы согреть горло напитком. — Она, наверное, убита горем. Даже не представляю... потерять двоих дочерей за такое короткое время... я бы сошла с ума.       — Да, — сказал Райанхардт. — Когда был у них в доме, мне показалось, она не в себе. Толком не понимает, что происходит. Наверное, так лучше. Я бы тоже не хотел ничего понимать.       — А что парень сказал? — встрял Вил. — Ну, тот, который был с Пэйдж.       — Мартин его зовут. Сказал, что бутылкой его ударил Мэтт, а Мэтт говорит, что он никого не бил, что это Пэйдж его ударила, а они с Алеком будто бы прибежали на её крики. Алек вообще видел, как Мартин пытался девочку изнасиловать, вступился за неё и получил в морду. Короче, эти трое всё валят друг на друга! Одноклассники сказали, Мартин был её лучшим другом, но из-за Алека они в последнее время много ссорились. Брат именинницы слышал, как они и на дне рождении поругались. А Мартин твердит, что у Алека был пистолет...       Рейко изменилась в лице. Вил внимательно следил за ней. Он вдруг понял, зачем она пришла. Не из-за него, не из-за Дирка и вовсе не из-за статьи.       Из-за Мэтта. Мачеха хотела знать, во что вляпался её пасынок.       — У Алека был пистолет? — переспросила она. — Откуда же он взялся?       — Черт его знает! Не нашли мы этот пистолет.       Вил с ней переглянулся. Они поняли друг друга без слов. Пистолет был. И дал его Мэтт. Больница, 16:34       От предстоящей встречи с Мартином у Ви ныло сердце. Она никогда не была сильна в разговорах и судорожно думала, как лучше поддержать его и не надавить на больное.       Когда дверь в палату открылась, Мартин спал. Ви зашла и почти бесшумно присела на край кровати, осматривая его перевязанную голову. В некоторых местах бинты окрасились в бордовый. Цвет резко выделялся на фоне наволочки. Кровь была единственным ярким пятном в этой комнате — светлые стены, потолки, пол — всё смешалось в один мазок белой краски с маленькой красной каплей посередине.       Ви сидела тихо, боясь потревожить его сон. Потом вспомнила, что у неё в сумке были апельсины. Она достала их и положила на прикроватный столик — своим цветом они невольно напоминали ей о Пэйдж.       Парень поморщился и проснулся.       — Привет. Не хотела тебя будить.       Он облизнул пересохшие губы.       — Есть новости? — Бирн отрицательно мотнула головой. Синяя прядь волос, выпавшая из хвоста, раздражающе покачивалась у щеки. — Вообще никаких?       — Её телефон нашли. Разбитый.       — И больше ничего? — в кармане толстовки девичья рука сжалась в кулак. — За два дня? Неудивительно, с таким-то следователем! Видела его?       Мартин выглядел хуже, чем ожидалось. Она готовилась увидеть его избитым, но не беспомощным. Это тягучее ощущение бессилия накрыло колпаком всю комнату. Здесь не получалось укрыться от эмоций. Ви стряхивала страх, апатию и разочарование, бесконечно твердя, что это не её чувства, но они всё прыгали по ней как заведенные, стремясь попасть в грудную клетку.       — Чудной какой-то. Рассеянный.       — Да уж! Он тут сшиб с тумбы воду мне на простынь. Вроде хороший парень, но... тюфяк.       Ви приподняла уголки губ в улыбке.       — Да. Тоже так показалось. Он мне странные вопросы задавал, — призналась она сходу. — Про вас с Пэйдж. Про тебя. Спрашивал, мог ли ты сделать с ней что-то.       — Что?! — он привстал на подушке. — Я?!       — Скажешь мне, что случилось в субботу?       — Думаешь, я мог?.. — он запнулся, а Ви не успела сказать «нет». — Нужно было убить его. Этого гада! Кадманна! Надо было убить, тогда бы хоть один из них сдох! Мы хотели уехать... я просил её уехать, если бы только... ещё пять минут. Мы бы разминулись, я бы увел её, — Ви уставилась в пододеяльник, лишь бы не видеть собеседника. — У Алека был пистолет. Я клянусь! У него был чертов пистолет, и он угрожал им! Он ударил Пэйдж, а я ударил его, а потом... я сказал ей бежать, а Мэтт врезал мне по башке бутылкой. Я... — голос его подвел. Рука, лежащая на покрывале рядом с ней, предательски задрожала. — Я её не защитил. Меня вырубило.       Ви сжалась. Не то, чтобы этот рассказ многое прояснил, но ей очень хотелось в него поверить. Мартин запрокинул голову, чтобы она не заметила его слез. Пришлось притвориться слепой и безразличной.       — Ты сделал всё, что смог.       — Не всё. Надо было убить его! Надо было... Мне стало бы легче.       — Ты не знаешь, о чем говоришь, — сказала она, уже не разбирая, где были его чувства, а где её собственные. — Не стало бы. Поверь... легче бы не стало. Вдруг она смогла убежать? Она бы не сдалась просто так.       — Сбежала и заблудилась в лесу без воды и еды! Даже не знаю, что из этого лучше! — он опустил веки. Черные ресницы слиплись от влаги. — Я их всё равно прикончу. Прикончу, а потом пойду в полицию и признаюсь, чтобы ни о чем не жалеть!       — Еще не так много времени...       Мартин разочарованно ухмыльнулся.       — Ага! Я так же говорил, когда Карен пропала. «Еще не так много времени прошло, шанс всегда есть, полиция её найдет»... Только вот уже скоро четыре месяца, а о Карен и не слышно. Пэйдж была права. Мы даже ничего не узнаем.       Ви приняла это спокойно. Она сама не переваривала уверения в лучшее, когда всё вокруг превращалось в прах. Её больше тревожил вид Мартина. Разговор как будто высасывал из него жизненные силы — он становился бледнее, а тёмные круги чётче вырисовывались под глазами.       — Надо заявить на них в полицию. На Мэтта.       — Заявить на Мэтта! — засмеялся Гилмор. — Это бесполезно! Папаша его отмажет! Он это знает. Так всегда было. Даст там денег на лапу и всё! И за Алека попросит. А если... если Пэйдж у них, они сделают ещё что-нибудь ей в отместку.       Ви жалела его и старалась не допускать вольности в словах, поэтому высказала мысль аккуратно:       — Если Пэйдж у них, они уже сделали всё, что могли.       Мартин глубоко вдохнул сквозь зубы.       — Нет. Не всё. Она может быть жива.       — Они могут убить?       — У Алека был пистолет и он держал нас на мушке! Мэтт разбил мне об башку бутылку из-под шампанского! Могут ли они убить, Ви? Сама скажи! Ещё и посмеются, смотря, как ты подыхаешь.