Школа, 16:30
Ви увидела джип на парковке еще будучи в школе. Огромный на фоне остальных машин, он издалека кричал о раздутом эго его владельца. Вот только вряд ли кто-то мог представить за рулем черного мустанга человека, стоящего поблизости. Деду было ровно шестьдесят пять. Невысокий, коренастый, он походил бы на гнома, если бы решил отпустить бороду. Ви не восторгалась вынужденной встречей. Дорога до дома занимала двадцать минут — немного, если преодолевать путь в одиночестве, но вечность наедине с дедом. Всё, что приходило ему в голову, без разбора оказывалось на языке. Он постоянно был не в настроении и от его бубнежки внучку потряхивало в припадках раздражения. Она и без его помощи ненавидела всё вокруг. Сейчас это получалось особенно хорошо, ведь из окна второго этажа она увидела с ним Фойербаха. «В конце концов!», — подумала Ви, теряя дар речи. — «Можно куда-то деться от него или нет?» Судя по всему, он решил разбавить её одиночество своим обществом. За такие благородные порывы в пору ставить памятник — естественно, после убийства. Ви мысленно шлепнула себе по губам. Пусть она ничего не сказала вслух, но было достаточно и помышлений. На улице она почти безрезультатно пыталась никак не обозначать недовольство, всем видом транслируя безропотность. Дед курил, прячась за козырьком кепки. Фойербах скалил зубы. — Вы б тут не дымили, мистер Хэйз, — говорил он. — Запрещено. Могут штраф впаять. — Валяйте, выписывайте! Ещё выстаивать тут! Терпеть — это по части задницы, — немец хотел засмеяться, но продолжал держаться почтительно — улыбался и понимающе кивал. С дедом другая тактика не срабатывала. — Соплякам вашим запрещайте, — он увидел за спиной собеседника Ви. — О! Явилась! Полчаса тебя тут дожидаюсь, уважаемая. Вильгельм обернулся. В очередной раз он безрезультатно попытался обменяться взглядами. Ви отмахивалась от него как от назойливой белой моли. Он хотел вторгнуться в её разум. Она пока не знала зачем, но поняла, что эту идею он не оставит. — Снова здравствуйте, мисс Бирн, — сказал он и дёрнул ручку двери, ведущей на сидение по соседству с водителем. Он пропускал девушку внутрь. Ви не собиралась сидеть рядом с дедом, а уж принимать показушные ухаживания — тем более. Она открыла заднюю дверь. — И снова ауф видерзейн, герр Фойербах. Закрывшись в салоне, Ви стала искать по карманам наушники. Старик не торопился уезжать. Он увлекся беседой и упорно вдалбливал немцу указания по работе. — Вы б хоть передали через Эрика, что заедете, я бы вам коньяк подогнал. А то получается даже не отблагодарил никак. Вы мне очень помогли с этой работой. — С коньяками потом зайдешь. Я завтра уезжаю. Заткнув уши, Ви достала из рюкзака книгу. Она всегда делала так, отгораживаясь от других двойной стеной. Сейчас буквы выплясывали на страницах дикие танцы. Сосредоточиться на прочитанном не получалось. Она морально готовилась к грядущему разговору и не могла отвлечься ни на что другое. Из темницы размышлений её выбил настойчивый стук в окно. От неожиданности Ви вздрогнула, чуть не уронив с колен телефон. С той стороны стекла сжимался угрожающий кулак. Дед в развалку обходил спереди машину, поэтому Ви быстро постучала в ответ, в надежде, что привлечет внимание Фойербаха, не раздражая внимательный взор надзирателя. Парень наклонился. Она еще никогда не видела у людей таких белых ресниц. Да и его лицо так близко она тоже увидела впервые — острые, аккуратные черты аристократа тяжело уживались вместе с ублюдочной натурой, которая неизменно выпячивалась наружу, как бы он не скрывался под маской радушия. Ви медленно вытащила из рукава куртки зажатую руку и разогнула средний палец. Голубые глаза напротив высекали насмешливые искры. В ответ он навел на зрачки два пальца и быстрым взмахом указал на девочку, со скрипом проводя вниз по стеклу. Такие пафосные знаки её не впечатляли. Она просто хотела, чтобы он держался подальше. Каждый раз, когда они пересекались, Фойербах захватывал пространство. Она улавливала его темные вибрации и не понимала, почему другие не ощущали того же. Щелчок дверного замка заставил опомниться и снова увлечься чтением. Боковым зрением она видела, что немец, наконец, удалился. Лучшего подарка нельзя было и представить! Дед, крякнув, влез на водительское кресло. Прежде, чем завести джип, он несколько минут тыкал в магнитолу, перебирая подряд все кнопки. — Вот сказал же — оставь старую! — заворчал он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Нет, Эрику всё подавай модные выкрутасы! А старикан тут теперь, как хочешь, так и еб.! — он кашлянул, задавив матерное слово. — Звук хороший, мать тебя едрить! Какой тут звук! Даже не пердит ничего! Ви в тайне радовалась его некомпетентности по части обращения с современной техникой. Они с братом уже порядком устали от музыкального вкуса старшего поколения. С седьмого неба она свалилась на землю довольно быстро. В салоне всё-таки загрохотала песня, пронзившая в груди залеченное место. Слова не имели никакого значения в отличие от языка исполнения, преследовавшего теперь лишь в кошмарах. И, конечно, здесь, в машине. Впрочем, эти поездки тоже можно было приравнять к ужасам. — Ты привлекаешь много внимания, — сказал старикан, поворачивая ключ зажигания. «Началось!» — подумала девушка. — «Теперь до самого дома не заткнется!» Услышь она в свой адрес доброе слово, она бы на спор съела форменный бант, без дела болтающийся на шее. — Волосы выкрасила, в школе связалась с такой же бедовой девкой... Хамишь мне, Эрику — ладно, мы это прожуем, но ты уже и другим стала показывать характер! А вроде была договоренность, что ты сидишь тише воды. С немцем решила цапнуться? Этот сучий сын похлеще тебя будет! Они тронулись с места. Ви прикрыла книгу. Она усиленно вспоминала слова Эрика о терпении. По её мнению оставаться в стороне получалось не так уж плохо. Ви рассчитала, что милую куклу сыграть не получится, поэтому сразу выбрала путь отшельника. Улыбаться? Быть сладкоголосой очаровашкой? Всё это не про её честь. Она облачилась в тихоню себе на уме, а пара синих прядей приложилась к образу. Все вокруг старались доказать другим неординарность с помощью самого легкого инструмента — внешнего вида и ещё больше терялись на фоне таких же разукрашенных клоунов. Оставаться обычным подростком было даже опаснее. Чтобы противостоять коллективу, требовалось мужество и Ви им обладала, но... ей также требовалось быть в паре на лабораторных работах и сидеть с кем-то в столовой в обеденный перерыв. Ви нуждалась в друге, как бы не твердила себе обратное. И Пэйдж тоже. Она спасла её от проклятия стать изгоем. После разрыва место Агаты стало вакантно. Конечно, заводить в Клиффроке долгосрочные отношения было пустой тратой времени. Перспектива не переливалась радужными красками. Никто не знал, сколько она здесь пробудет. С некоторых пор всё летело в тартарары и прогнозирование утратило пользу. Ви привыкла планировать будущее, и полная потеря контроля над происходящим больно била по привычному ритму жизни. — И что? — допытывалась девочка, не понимая, почему дед делал на Фойербахе такой акцент. — Он даже не мой учитель. — И то! — она видела, как он обиженно оттопырил нижнюю губу. — Если он вынюхает что-то... — Господи! Да какая ему разница? Ну и что он сможет сделать, по-твоему? Отец всегда относился к деду с презрением. Он заразил этим и дочь. Вот только Ви видела, что с новыми родственниками они были похожи сильнее, чем она думала. — Всё надеешься, что самая умная, — раздувая ноздри сказал мужчина. — Я не хочу рисковать ни тобой, ни деньгами! — Вот как! Боишься, он станет тебя шантажировать? Прямо сказать, она его опасений не разделяла. Ви слишком устала бояться всего подряд. Лёжа ночью в кровати она молилась поскорее умереть и стать другим человеком. Потом она понимала, что уже обратилась в какую-то Вивианну, и должна была научиться жить в новой шкуре.Кофейня рядом со школой, 16:48
Вил замечал, что Агата искала с ним встречи. Он видел её на переменах у кабинета немецкого, видел, как она смотрела на него в полицейском участке, видел, как неизменно расстраивалась, когда он не удостаивал её взглядом. Отъезжая от школы, он узнал девушку в проходящей мимо массе людей и отследил маршрут. Она зашла в кофейню, а он, недолго думая, припарковался на обочине. Колокольчик над дверью звякнул, оповещая персонал о его приходе. — Добрый день! — крикнули из-за стойки. Помещение было маленькое, но уютное. Шум кофемолки и ссыпаемого зерна заглушал музыку. Внутри насчитывалось пять крошечных столиков на железных ножках, два из которых уже заняли. Все они стояли вдоль большой стеклянной витрины, и Вил сразу отказался от идеи сидеть там. Он собирался предложить Агате уйти. Встав в очередь, он с интересом ждал, когда же она обнаружит его присутствие, но меню интересовало её больше, чем стоящие за ней посетители. — Большой малиновый латте и круассан с миндалем, — сказала она парню за кассой, но Фойербах перебил заказ уточнением. — А еще средний американо и всё в один чек, — Агата удивленно обернулась. — И по карте. — Что вы, герр Фойербах... — залепетала она, доставая деньги. — Я сама. Он отмахнулся, ни во что не ставя слабую попытку избежать его воли. — Давай без этого. Агата, удивленная и взволнованная, боялась возражать. Они ждали заказ в неловком молчании, будто бы были порознь. Приняв напиток, девушка пролепетала тихую благодарность, но осталась стоять на месте. — Пройдемся? — спросил Фойербах, кивая в сторону улицы. — Пока дождь не начался. Или торопишься? Запах сладкой выпечки шлейфом проследовал за ними наружу. В середине осени город всегда преображался. Становился похож на полотно художника, по случайности залитое разными красками. Деревья были желтые, оранжевые и даже темно-розовые. Разноцветные листья, с шумом перебегая дорогу, порхали по тротуарной брусчатке. Пусть прохлада и заставляла зябко кутаться в верхнюю одежду, она в то же время приводила мысли в порядок. Вил чувствовал непреодолимое желание насладиться красотой природы, пока та не увяла. Он шел рядом с Агатой ближе, чем идут поверхностно знакомые люди, которые случайно пересеклись в кафетерии. У него получилось бы предсказать её поведение без экстрасенсов и гадалок. Всё это он уже проходил. С Мел. Она напоминала его бывшую покорностью и смотрела так же — с придыханием. А Вил очень любил, когда на него так смотрели. Фойербах украдкой разглядывал спутницу, вычисляя, что ещё она могла бы ему позволить. Она выглядела очень беспокойной и едва заметно подпрыгивала при ходьбе. Тонкий бежевый плащик не спасал её от холода. Агата поднимала плечи, сильнее зарываясь в намотанный поверх палантин. — Очень жаль Пэйдж, — сказал Вил, чтобы начать разговор. — Слышал, вы были подругами. Наверное, ты очень переживаешь? Агата откусила от круассана. Она держала его в бумажном конверте, но хрустящая корочка всё равно осыпалась на грудь. Прежде, чем ответить, она стеснительным движением стерла крошки с уголков рта. — Да. Только мы в последнее время не так много общались. У Пэйдж новые друзья появились, новые интересы. Вил не удержался от улыбки. В его представлении это утверждение мало соотносилось с реальностью. Несколько раз он видел Пэйдж совершенно на грани. Большой вопрос, какие интересы могли появиться у человека в таком состоянии. Ему почему-то казалось, что даже Ви переживала больше, пусть и выглядела так, словно постоянно держала за щекой кислющий лимон. — Видимо, хорошо погуляли? — с сарказмом спросил он, надеясь услышать подробности. — Раз так всё закончилось... — Я не помню, — призналась девушка, а карие глаза трусливо забегали из стороны в сторону. — Если по-честному, я просто в кашу напилась, пока брат не видел. Даже не знала, что Пэйдж куда-то в лес ушла. Уже утром сказали, что Мартина нашли с разбитым затылком, а она пропала. — Хреновое дело. Ведь весь лес впустую прочесали. Ты сама-то что думаешь? Сначала сестра, потом она. Подозрительно. Тяжелый выдох превратился в клубок пара и растворился в воздухе. Агата долго переваривала услышанное, отхлебывая приятно согревающий напиток. — Она может где-то отсиживаться. Струсила и сбежала, — сказала она, сильнее сдавливая стаканчик. — А если что-то и случилось по правде... Вы знаете, я не удивлюсь, если это её вина. «Ого, как! Вот тебе и подружка!», — удивленно подумал мужчина, допивая такой же горький кофе, как и осадок, оставшийся после этого признания. Вил не знал, какой ответ дать. Он в принципе не ждал услышать что-то подобное из её уст. В баре она показалась ему доверчивой и немного зашуганной девицей. Не такой, как Виви. Без подтекста. Агата расценила его молчание за одобрение и понеслась по кочкам. — Вы верите в карму, герр Фойербах? — Нет, — засмеялся Вил. Неожиданный вопрос застал его врасплох. — Очень зря. Если бы карма действительно работала, то ему уже давно бы воздалось за все мучения. Он бы больше ни дня не работал, ездил бы на феррари, сидел на мешке с деньгами в обнимку с красивыми женщинами, а зиму проводил на Гавайях, попивая там коктейли прямо из кокосового ядра. — Зачем ты свою хорошенькую головку забиваешь глупостями? — Это серьезно! — вспыхнула Кэрриган и тут же смутилась, заметив повисшую на шарфе жирную каплю миндального крема. Вил достал салфетку. Он спасовал. Лезть в дебри эзотерических домыслов он не собирался, а думал, как бы ему вывернуть разговор в свою пользу. — Пэйдж много плохого сделала, вот ей и аукнулось. Трудно это говорить, но я знала, что так будет. Можно не верить, но оно работает. Вселенная всегда платит по счетам. И возвращает к нам боль, которую мы причинили другим. — Verdammte Scheisse! Как высокопарно! Тебе бы книжки писать! — поддразнил он. — Бред это все, зайка. У меня аж в шее что-то защемило. Она злилась на полном серьезе, а Фойербах смеялся еще задорнее. — Не говорите так! — И что теперь? Сидеть и ждать, пока мистическая сила накажет твоих обидчиков? Так ведь можно и не дождаться, пока им по башке бог-то треснет... или кто там! В кого ты веришь? Её энтузиазм угасал. Она молча жевала круассан, обдумывая его позицию. — Что же Пэйдж сделала такого плохого? — Вил наклонился ниже, легким движением отбросил прядь волос с маленького женского ушка. Его пальцы погладили крупную белоснежную жемчужину в сережке. Агата на секунду замерла, а потом как будто опомнилась и продолжила идти по улице, не моргая. — Отбила у тебя кавалера? Такой симпатичный, да? Брюнет? В больнице лежит?.. Всё забываю его имя. — Мартин, — прошептала Агата. Он видел, что поставил её в тупик. Она не знала, как реагировать на знаки внимания, переходящие границу приличия. Ей одновременно хотелось, чтобы он продолжал, и было стыдно поддаться. Она не посмела его одернуть, а как известно: молчание — знак согласия. — Мартин, точно. Поверь, вот я твои чувства понимаю, как никто другой. Девушка взглянула на него с изумлением. — Странно, — сказала она, замедляя шаг. — Обычно на мои чувства всем наплевать. Про понимание я и не говорю... — Мы с тобой в одной лодке. Представь, мы с Мел были вместе два года... а это довольно долго, как ты считаешь? — Наверное. Мне сравнить не с чем. — Два года, а потом она махнула хвостом и ушла к другому. И я не получил удовольствия посмотреть, как жизнь наказала моего соперника. Ну, — он остановился. Через пару шагов она обернулась, выясняя, почему он не шел дальше. Большая мужская ладонь снова дотронулась до её волос — прошлась по локону, с нежностью выпрямляя завиток, потом очертила скулу и подчеркнула подбородок. Глаза Агаты стали похожи на блестящие блюдца. В них угасала последняя вспышка здравого смысла. — Может, хочешь помочь мне в этом?Бар «The Last Straw», пятница, 21:13
Агата трусливо мяла пальцами клетчатый передник. Она дождалась, пока бармен поставил на стойку чашку кофе, приготовленную по особому рецепту. На секунду почудилось, что она не донесла бы её, не расплескав содержимое. Девушка изловчилась, чтобы удержать поднос одной рукой, а второй быстро достала две таблетки, до этого момента неприкаянно катавшиеся в кармане из стороны в сторону. Никто не заметил, как она кинула их в напиток, пока шла к гостю. «Ничего с ним не будет. Поспит немного, вот и весь эффект». Хозяин бара уехал по делам раньше обычного, вот почему она выбрала сегодняшний вечер. В любой другой день он любил выйти к другу в зал, чтобы посидеть с ним до закрытия. У Агаты тряслись поджилки. Она как будто совсем ничего не видела. Забыла закрепить на лице улыбку официантки, которую обязана была выдавливать при любом раскладе. Дорога к столику казалась бесконечной. Кэрриган шла, и каждый шаг жёг ей ступни, будто на полу рассыпались горячие головешки. Он мельком выглянул из-под очков, когда увидел её в поле зрения. Бен, так его звали. Как обычно занятой, он постоянно разговаривал по телефону и не отвлекался на других гостей. Агата остановилась рядом, наблюдая, как он вычерчивал записи в блокноте. Рукава темной рубашки, подвернутые до локтей, обнажали его крепкие предплечья. Чашка противно звенела, соприкасаясь с блюдцем, пока преодолевала путь до столешницы. Агата пыталась скрыть нервную дрожь. — Ваш кофе, — произнесла она с трудом. Не отрываясь от разговора, Бен шепотом проговорил «спасибо», а потом потянулся к лежащему на диванчике пиджаку. Из внутреннего кармана он извлек купюру и вручил чаевые. «Не торопись. Дай ему время. Таблетки должны подействовать». Агата отошла, держа деньги в окаменевшей ладони. Она была в ужасе. В гипнотическом трансе. Ей нужно было работать, разносить заказы, а она толком не соображала. Чувствуя, как подмышки потеют под легкой тканью форменного платья, она уже поняла, что пути назад нет. Дело сделано. Её обдало новой волной холодного пота, пробирающей до мурашек на пояснице. Захотелось в туалет. А лучше исчезнуть, испариться... что угодно, лишь бы сбежать отсюда! Перед ней обрисовалась непосильная задача — дожить до конца смены. Она сняла фартук и пулей полетела в дамскую комнату. Там, как всегда после уборки, пахло хлоркой и освежителем. Агата торчала в кабинке не меньше пятнадцати минут, сидя на крышке унитаза и в трансе считая зарубки на краешке двери. За это время она успела прокрутить в голове все варианты развития событий и ни один из них не успокаивал растревоженный разум. В надежде на отрезвляющий эффект боли, она до крови раздирала ногтями кожу. Бармен, увидев её возвращение, не преминул спросить: — У тебя всё нормально? Выглядишь фигово. — Спасибо, Тони, — отозвалась она, тяжело реагируя на такой комплимент. — Просто устала. — Смотри, — он кивнул в сторону ненавистного столика, — наш дружок тебя вызывает. По венам Агаты словно пустили разряд. Сердце, почти переставшее биться в предсмертном припадке, оглушило сбитым ритмом. Девушку почти парализовало. Вдруг он заметил что-то в чашке? Вдруг видел, как она опустила туда таблетки? — Подойди, чего сидишь? Видишь, весь извелся. На ватных ногах Агата двинулась к нему, заново проходя адскую дистанцию. Ей казалось, что все гости знали о её преступлении. Все смотрели и ждали, чем закончится вечер. Она замедлялась. Мечты о побеге затмили реальность. Она едва заставила себя приблизиться. Голос Фойербаха свербел в мозгу как сверло, прокручивающее дыру, чтобы вложить туда чужеродные намерения. «Веди себя естественно. Не нужно слишком стараться. Ты и так очень милая девочка. Не провоцируй его насторожиться. Ненавязчивый сервис, да? Знаешь такое?» — Я вас слушаю, — через силу улыбнулась Агата. — Что-то еще? Бен оторвался от разглядывания ламинированного буклета на подставке. — Да, — сказал он, потирая уставшую от очков переносицу. — Тут только напитки, а я бы хотел что-нибудь съесть. Посоветуйте закуску, а то от голода уже в глазах темнеет. — Возьмите средний сет. Там колбаски, луковые колечки и гренки. — Отлично! Неси скорее, пока я не умер. От такого сравнения Агата сама чуть не распрощалась с жизнью прямо на месте. Когда она записывала заказ, ручка скребла бумагу, насквозь прорывая лист. На горизонте впервые замаячило отчетливое понимание ответственности за его дальнейшее самочувствие. Она добежала до кухни, задевая бедрами стулья, а потом стояла там над душой у поваров, страшась вернуться обратно. «Главное, доведи до машины, пока его не срубило». Обслуживая других, она не думала ни о ком, кроме Бена. Видя, что ему становилось хуже, Агата теряла терпение. Она мечтала, чтобы всё поскорее закончилось. Пусть плохо, пусть как угодно, лишь бы скорее. По подсчетам его должно было отключить раньше. Наверное, Фойербах ошибся. Доза побольше, может, и сотворила бы ожидаемый эффект. Он снова позвал её жестом — попросил принести счёт, а когда расплатился, едва удержался на ногах, поднимаясь с сидения. Лицо приобрело землистый оттенок. Агата машинально попыталась удержать его от падения. Она оглянулась — бармен в запаре занимался разливом напитков. — Давайте я вам помогу? — затараторила она горячечным шепотом. — Обопритесь на меня. Она подставила плечо, но Бен не спешил за него хвататься. — Что вы! — сказал он, в тысячный раз протирая глаза. — Спасибо, конечно. Но я вполне... — вот только тело опять его подвело — он оступился, хватаясь руками за голову. — Простите. — Идёмте! Агата трепетала от обуявшей паники. Она вела его к выходу, поддерживая под пиджаком движением, почти незаметным для других. «Всего лишь фото. Ты и он в машине. Чтобы было видно его лицо». Уже на парковке Агата поняла, что не сможет. Точнее, она знала это с самого начала, но до последнего момента обманывала себя. Её трусливая натура, наконец, взяла верх. Она оказалась в страшном кошмаре, на который подписалась собственноручно. Почему, как, зачем... Ответа не нашлось, да и было уже не важно. «Посмотрим, сколько он готов отдать, чтобы Мел этого не увидела. Сколько бы не дал, она увидит всё равно. Не так уж и хорош её новый рыцарь». Она довела Бена до машины, а он всё еще был в сознании. И даже больше — на воздухе ему стало лучше. Он продышался и почти очухался. — Вам бы такси, — лепетала Агата, едва ворочая распухшим языком. — Не нужно ехать в таком состоянии... Присядьте. Она уговаривала его сесть на заднее сидение, но он заупрямился. — Мне уже легче. Даже в голове прояснилось. Так что я сам, — он сел за руль, а девушка стояла рядом, оцепеневшая и раздавленная своей глупостью. — О! — Бен выглянул снова, подарив ей лучезарную улыбку. Его карие глаза влажно блестели от фонарного света. — Чуть не забыл поблагодарить! Ты фея! Был бы везде такой небезразличный персонал, мы бы ресторанный бизнес с колен подняли. Я еще заеду. Скажу Питеру, чтобы дал тебе премию. Он хлопнул дверью и помахал ей на прощание. Агата стояла среди машин, смотря вслед автомобилю, уносившему в темноту ночи его владельца. Дорога, окруженная скелетами деревьев, казалась пустой и холодной. В эту секунду она вдруг поняла, что ей следовало броситься ему в ноги! Надо было задержать его любым способом... Может, даже признаться. В тишине, дробящей нервные клетки, она молилась, чтобы время пощадило её и позволило отмотать назад хотя бы пару минут. Она всё-таки разрыдалась, заламывая руки от отчаяния. Тягучее предчувствие очередной трагедии лишило рассудка. Она сделала что-то очень дурное... снова. Как и в прошлый раз свидетель тому был лишь один — сама Вселенная.