Школа, понедельник, 14:14
После напряженной ночи Вил едва собрался, чтобы прийти в школу к обеду. Он появился дома непривычно поздно, точнее сказать, непривычно рано — в половине седьмого утра. Бессонница не давала ему заснуть до десяти, а в двенадцать он снова был на ногах и выглядел как вставший из гроба покойник. Все выходные он безвылазно торчал в доме Драммондов и вечером ему предстояло туда вернуться. Каким же облегчением были уроки, начинавшиеся после двух! Он даже успел проскочить к кабинету немецкого, пока из классов не потянулись косяки школьников. Пребывая в полуотсутствующем состоянии, Вил и не заметил, что здесь его ожидал новый сюрприз. Агата вросла в подоконник как мраморная статуя. Вот только они не плачут, а она выплакала все глаза. Увидев Фойербаха, девушка подскочила и собиралась броситься ему на шею. Он удивленно отпрянул к стене, на корню пресекая фамильярные выпады в его сторону. Вил, вообще забывший о её существовании за два дня, вспомнил и понял сразу всё. Эта идиотка не справилась даже с простейшим заданием. На большее он не рассчитывал. Да и о чем теперь разговор, если она не выполнила даже это? Взглянув еще раз в опухшее лицо в нервных красных пятнах, он засомневался. А вдруг её просто совесть заела? — Зайди, — сухо сказал он, отпирая дверь. Внутри стоял спертый воздух. Вил сразу направился к окну, чтобы проветрить помещение, пока еще оставалось время. Прохладный дух осени влетел через щель и поднял с подоконника пыль, заплясавшую на свету сверкающей россыпью. Агата замерла у входа. Она теребила рукав школьной блузки и до сих пор ничего не сказала. Капроновые гольфы скатались до лодыжек, открывая обзор на острые худые коленки. Вил сел на учительский стул, противно скрипнувший под его весом. — Mach schon! — сказал мужчина. — Рассказывай! Пока она говорила, он судорожно вспоминал, какую тему должен был подготовить к уроку. Количество информации превышало его возможности. Агата бормотала тихо, вынуждая прислушиваться, а рассказав до конца, снова ударилась в крокодильи слёзы. «Честное слово, — в сердцах подумал Вил. — Будь на этом месте твоя рыжая подружка, мы сработались бы лучше». — Прекращай рыдать, — оборвал он, не скрывая желания поскорее распрощаться. — Ничего не случилось. Уехал и уехал, чёрт с ним! Но девушка его не слышала. Она по кругу твердила одно и то же как механическая игрушка. У немца не хватало терпения. — А если что-то произошло?.. если... мы будем виноваты! Фойербах засмеялся, удивляясь такой беспросветной наивности. — Кто «мы»? Я что, кидал ему таблетки в чашку? Или кофе подносил? Или это я, дурища, сначала делаю, а потом думаю? С хера ли ты его отпустила, раз так распереживалась? — устало наблюдая за перекосившимся лицом Агаты и вспоминая байки о возмездии, он не преминул напомнить: — Поздно трястись, лапуля. Теперь это на твоей совести. Агата потеряла дар речи. Видимо, забыв, как двигаться, она стояла, забившись в угол, словно была наказана, а Фойербах уже до невозможности устал от её присутствия. Он подошел и угрожающе навис над ней. — Сделай себе одолжение — помалкивай об этом, — он схватил её маленький подбородок и насильно поднял повыше. — Со мной фокусы не прокатят, я не твоя Пэйдж, — пришпоренная намеками, Агата окончательно растеряла самообладание. Она боялась убежать. — Как у тебя глаза-то забегали, когда я про неё спросил!.. Полегчало? — две горячие капли проложили путь по холмикам девичьих щёк и стекли ему на пальцы. — Друзей предавать много ума не надо. Всегда знаешь, куда ударить! Понятия не имею как ты поучаствовала в её пропаже, но жаль, что она не раскусила возле себя такую подленькую мерзавку... Щелчок замка заставил его прикусить язык и быстро отдернуть руку. На пороге стояла Ви. Она появилась и тут же пропала, снова оставив их наедине. — Пошла отсюда! — сказал он оцепеневшей Агате. — Ну! Вперёд! Она выползла через распахнутую дверь как искалеченное животное, а Вил тут же забыл о её существовании. Ученики уже собрались и использовали последние свободные минуты перед уроком — повторяли домашнее задание, на скорость обгладывали яблоки, били рекорды в мобильных играх. — Bitte! Kommt ihr ein! — сказал он им. — Funf Minuten und ich bin hier! Волна младшеклассников захлестнула кабинет немецкого и сходу задавила там тишину. Вил придержал несколько человек на входе. — Видели девочку? — ученики пожали плечами. — С синими волосами? — А-а! — один из них показал в левую сторону. — Туда пошла! Время поджимало. Фойербах сиганул как спринтер. За поворотом он, и правда, её увидел. Ви дошла до конца коридора, заглянула в очередной класс, а потом развернулась, нерешительно озираясь по сторонам. «Заблудилась, овечка», — подумал он, усмехаясь. Дали звонок. Люди пропадали в дверных проходах. Виви издалека заметила, что он блокировал доступ к лестнице. Отступать было некуда. Она пошла прямо на него, прикрываясь мобильником как щитом. От такой наглости у Вила запылали уши. Не отрываясь от экрана смартфона, Ви сделала обманный маневр — она бросилась прямо по коридору, в надежде, что Фойербах её задержит. Он купился. Кинулся за ней, а она юркнула назад и чуть не проскочила в образовавшуюся лазейку, ведущую на лестничную клетку. И снова его недооценила. Точно не ждала, что он сможет вернуться на место так быстро. Он закрыл проход своим телом, а девочка без церемоний сунулась под локоть, лишь бы вырваться на волю. — Да ты что, издеваешься? Ви шмыгнула в другую сторону, но Вил привалился к косяку и сдвинулся бы только после смерти. Виви поняла, что от разговора не убежать. — А вы? — в тон ответила она, выпрямляясь. — Часики-то тикают. Вам вроде платят за уроки, а не за то, чтобы вы по углам учениц зажимали. Вил прыснул. — Смотрю, стоит нам остаться наедине, так у тебя изо рта фонтан дерьма бьет. Ви снесла выпад спокойно. Круглое, почти детское личико осталось невозмутимым. — А это повод задуматься, вам так не кажется? — Уже думал, представляешь? — С трудом вообще-то. «Повезло с маскировкой!» — восхищенно признался Фойербах, разглядывая её длинные ресницы и вздернутый носик. — «Скажи кто, что такая хорошенькая и такая дрянь, не поверил бы...» Он опомнился, ведь и впрямь терял время, играя тут в препирания. — Меня дети ждут. Просто хотел сказать... Там было не то, о чем ты подумала, — Ви, наконец, пристально посмотрела на него. И снова, как тогда в прихожей, он не смог вынести её жалящий взгляд. Он оправдывался как ребёнок. Знал, что выглядел идиотом, но не мог заткнуться. — Серьезно. Глупо звучит, но это правда. Надеюсь, это останется между нами. Он слышал раздраженный вздох, сорвавшийся с розовых губ. — Вы бы были поосторожнее, герр Фойербах. В другой раз это могу быть не я. Директор, другой учитель, другой ученик, в конце концов, — она говорила, а он беспомощно тонул в изумрудной дымке гипнотических глаз. — И что тогда? В мозгу авариной лампочкой мигнули две мысли: первая — не было никаких доказательств для его обличения, и вторая, гораздо более пугающая, — укор пробудил у него в груди давно забытое чувство — чувство стыда. Он, как во сне, пробовал прорваться сквозь магнетическое облако, но Ви его не пускала. Он был старше, выше, крепче, но... она была сильнее. Она влезла к нему в голову против воли, пролистывала там все помышления и давала оценку каждому. Гадкое ощущение бессилия подступало со спины. Вил опустил глаза. Он разорвал их связь и теперь оставалось лишь стряхнуть пьянящий дурман. — Я же сказал — это не то, что ты подумала. Виви отвернулась, собираясь уйти. — Кто не подумал, так это Эрик. Он должен был сказать деду про вашу интересную любовь к девочкам. Тогда бы не видать вам этой работы. Он вас пожалел, а вот я не буду. Все знают, чем это потом оборачивается. В крови закипела желчь. Фойербах обрушил ладонь ей на плечо с такой мощью, что тонкий женский стан переломился бы, если бы Ви не успела увести руку в сторону. Они снова оказались лицом к лицу. Её кислое безразличие превратилось в озлобленность. Разъяренная гарпия напротив готовилась биться с ним насмерть, а Вил не собирался участвовать в схватке. — Говорю первый и последний раз, Фойербах. Ещё раз тронешь меня, и я скажу Эрику, что ты ко мне лезешь. Я в таких красках распишу, у него волосы дыбом встанут! К этому моменту он уже почти забыл, что она приходилась другу кузиной. Да уж! Иногда крапива вырастала на клумбах рядом с цветами. Вил засмеялся. Их разговор становился абсурдным. — А у тебя богатая фантазия, да? Чем доказывать-то будешь? С чего ты вообще взяла, что он тебе поверит? Ви довольно точно повторила его ухмылку. — А с чего ты взял, что нет? Внутренний голос подсказал очевидную вещь — Эрик поверил бы каждому слову невесть откуда объявившейся сестрицы, потому что трясся над ней как над младенцем. — Ладно, — сказал он. — Ты пуганого не пугай. А то ведь я возьму на заметку. Не хочется обмануть ожидания, придется воплотить твои фантазии в реальность, — Вил вспомнил про урок и заторопился: — Вот что, Виви. Я, конечно, рад пообщаться в приятной обстановке, но пора заканчивать. Уговор такой. Ты молчишь про ту попрыгушку в кабинете, а я молчу о тебе. Понятно излагаю? Ви удивленно приподняла левую бровь. Он, окончательно освободившись от чужеродного влияния, приготовился вкрутить шуруп, вылитый из страха. — Я тоже знаю кое-что, чего не должны знать другие. — Что, например? — Например, что ты кузина Эрика с материнской стороны. И ты никак не можешь быть Бирн. Это фамилия его отца, а ты к нему не имеешь никакого отношения. Фамилия у тебя — липа. Да ты, наверное, вообще никакая не Виви. А? Ты хоть из Болгарии или Эрик мне и тут лапшу на уши навесил? Откуда ты тогда взялась? Или, может, скажешь зачем школьнице прятаться за чужим именем? Ты что-то натворила? Что-то плохое, — Вил смаковал каждое слово. — Угадал? Он видел, какой эффект произвело это открытие. Ви готова была сожрать его на месте. Он попал в десятку. — Как по-твоему, я по-прежнему идиот? Кто-то ещё догадался, что ты самозванка? — он наклонился ближе. — Видишь, я не жадный. За такую информацию другой попросил бы больше, — Фойербах вспомнил, как она тыкала ему в лицо средний палец и повторил этот жест. — Кстати, знаешь, как легко вывихнуть сустав? — А ты покажи на себе!Школа, 14:30
Ви как будто окатили ведром холодной воды. Она бежала и стук ботинок по мраморным ступеням тяжело отдавался в висках. Про занятия можно было забыть, она больше не собиралась там появляться. Вместо урока она ушла в дальнее крыло и как зверек забилась в самый неприметный угол. «Неужели, Эрик сказал ему?» — гадала девушка, с тревогой обкусывая кровоточащие губы. — «Нет, не мог!.. Или мог? Может, и сказал. Ляпнул и не заметил. Ему!..» Это был худший вариант из всех. Фойербах! И он знал обо всём! Его самодовольная рожа никак не стиралась из памяти. Ви хотела бы думать, что его запугивания не произвели должного эффекта, но оставшись в одиночестве, убедилась в обратном. Она прислонилась лбом к прохладной поверхности стены, чтобы остудиться. Признаться в правоте деда было унизительно. Он оказался прав насчет немца, прав насчет неё... Необходимо притворяться лучше, иначе катастрофы не избежать. Ви слишком поздно заметила, что катастрофа надвигалась гораздо быстрее, чем она думала. Боковым зрением она уловила движение. «Жесть! — подумала Бирн, видя, как Кадманн сокращал между ними расстояние. — Объявили день мудаков, а я не в курсе? Его еще не хватало!» Она подскочила пружиной, быстро накинув рюкзак на плечи, но тут же села обратно. Шанс уйти незамеченной испарился, пока она крутилась в колесе страшных предсказаний на будущее. Если бы она побежала, они столкнулись бы на лестнице, а так, может, он пройдёт мимо... «Не провоцировать его страхом», — твердила она, найдя в пенале спасительную ручку. — «Оставаться спокойной. Мы же в школе. На крайний случай, заору...» Корпус ручки, скрывающий внутри лезвие, не поддавался. Ви вытащила циркуль и спрятала в кулаке за спиной. Для Фойербаха нашелся миллион ловко заточенных слов, а для Кадманна — только колюще-режущие предметы. У немца был стоп-кран — Эрик, и Ви могла дернуть его в любой момент, а вот как остановить Алека она не знала. Конечно, он не пустил момент. Ви усиленно делала вид, что увлечена книгой, хотя на самом деле следила за тем, как он подходил. Вышагивал медленно, четко отбивал шаги, давая знать о своём приближении. Думал напугать. Надеялся напугать. У Ви вспотели ладони. Силой воли она уняла дрожь в конечностях. — Так-так! Смотри-ка, кто здесь! — наигранно удивился Алек, переваливаясь с пятки на носок в стоптанных кроссовках. — Думаю, кто тут забился как мышь поганая, а это карлица! Рука, в которой пряталась игла, сжалась до боли. — А где же твоя шлюшка-подружка? — Бирн посмотрела на него долгим тяжелым взглядом. — О-о-о, не надо так смотреть! Давай поболтаем немного. Когда всё к этому пришло? Она подставилась Кадманну на растерзание, а старания держаться подальше от дел Пэйдж и Мартина пошли насмарку. Он присел рядом и грубо обхватил собеседницу за плечо. Между ними не осталось промежутка. Такая интимность казалась Ви омерзительной. — Почему ты всё время такая грустная? — спросил парень, находясь уже в каких-то жалких дюймах от неё. — М-м? Боишься меня? Молчишь всегда, глаза прячешь... Страшно тебе? А представь, как будет страшно, если не скажешь, где она. От него пахло сигаретами и потом. Черные глаза приглядывались внимательно. Белки были даже не красные, а бордово-мутные, будто в них взболтали осадок. Бирн наклонялась ниже. Она напряглась, всем естеством предчувствуя опасность. Кожа на руках стала гусиной. Слава богу, под блузкой этого незаметно. — Рыжая гадина решила теперь и меня за решетку упечь? — ворковал парень. Влажный кончик его языка коснулся мочки уха. Ви сжалась, забыв, как надо дышать. Она различала запах кофе, доносившийся из его пасти. «Ну! Давай! — взмолилась она. — Господи, ну давай же!» Зверь лишь занес лапу над капканом, а чтобы выжидать, не хватало терпения. Она была не в состоянии переносить тошнотворную близость ещё хотя бы секунду. Ви дернулась, но Алек вырваться не позволил. Он брал ситуацию под контроль. Прямо как тогда... там, в гараже. «Веди себя тихо. Ты же так хорошо умеешь молчать». Из недр памяти всплыло лицо, перекошенное от удивления и боли. Ви замутило от фантомного запаха крови. Она вдруг представила Алека на его месте. — Скажи мне, где она. Иначе я найду сам и будет ой, как плохо. Зато не сяду ни за что. Сначала потренируюсь с тобой, — ухмыльнулся он, и его ладонь легла на оголенное девичье колено. Некрасивые пальцы с квадратными ногтями больно ущипнули за бедро и, обжигая, поползли к краю юбки. — А для финального аккорда оставлю Маккинли. Жаль, ваш дружок совсем вас не защищает. Особенно тебя. Такую маленькую и беззащитную кто угодно обидеть может... Ви выхватила из-за спины циркуль, замахнулась и воткнула ему иглу в тыльную сторону руки. Страх застелил обзор. Алек взвыл точно собака. Она вскочила, ничего не соображая, схватила вещи и понеслась прочь. — Сучка поехавшая! — крикнул Алек вдогонку. — Теперь ты точно получишь! Ви не могла совладать с собой. Состав благоразумия сорвался с рельсов и рванул прямо в небо, разваливаясь на ходу. Сознание расслоилось. Наложило один кошмар на другой. В пелене прошлого всё вокруг окрасилось в бордовый. Она снова переместилась туда, где по стенам змеились тонкие струйки воды. Где она ударила первой, как учил отец. Где она вышла победителем в схватке, но всё равно проиграла. Она помнила, как он задыхался. Кашель с сипением пробирал до дна легких. Он харкнул в неё жгучей, бурлящей кровью, пытаясь попросить друга о помощи. Она больше не могла это слышать. «Кха-а-а... Ак-к-кх-х-х, ты... Тварь! Ты... к-к-кха-кха... пырнула! Ты... пырнула меня...»Лес, 14:47
— Почему Жук не пошел с нами? — спросила Галка, кутаясь в вязаную кофту на пуговицах. — Он последнее время такой злой. Заяц смотрел, как ветер гнал по небу рваные облака. Он вдохнул полной грудью приятный лесной воздух с ароматом хвои. — Всё дуется из-за того случая... ну, с немцем. Он бросил на Бриджит беглый взгляд. В её маленьких карих глазках, похожих на бусинки, читался упрек, но Ника это едва ли задевало. По крайней мере, она не была равнодушна. — Когда ты пытался у него кошелек стибрить? Ещё бы! Хорёк! — позвала она, оглядывая тропинку позади. — Где ты? Хорё-ёк! — Тут я, — отозвался голос из кустов. — Чё олешь, дай поссать-то. Заяц, скажи ей. Девочка сморщила носик, а Заяц засмеялся, умиляясь её изнеженности. Это единственное, что объединяло младшую сестру с Томом и Агатой. Ник недолюбливал обоих за слабохарактерность, но Бриджит стояла для него выше них. — Зря ты всё-таки тогда так сделал. Он мог на тебя в полицию заявить! Они поравнялись и снова пошли рядом, почти касаясь друг друга плечами. Под курткой мальчика обдавало жаром. Он смотрел на Галку, крышесносно красивую на фоне опадающей листвы, и боялся попасться. Чувствуя, как краска заливала лицо, он притворялся, что любовался природой. — Кто ж знал, что он спалит! Ну, хер Фуйюирбах неплохой мужик оказался. Только улыбается стрёмно. Скалится как аллигатор. — Тебе повезло, что Кевин оказался рядом, — затараторила про него девочка. — Мне кажется, у него дома опять не все в порядке... Ник едва удержался от плевка! Жук, Жук, Жук!.. Она вообще могла о чём-то другом разговаривать? Как он устал бесконечно слышать его имя из её уст! Вот уже шесть лет он был ему лучшим другом, но не дай бог им пересечься в эту минуту! Он бы набросился на него как зверюга! — Белка пропала, вот что не в порядке, — грубо отрезал он, зная, что давил на больное. — Он и так с ума сходил без неё, а теперь еще и Лиса... Во что-то она вляпалась! А я предупреждал, между прочим! Чую, мы теперь ни одну из них не увидим. — Как у тебя это с языка-то срывается! — удивленно вздохнула Бриджит. Он заметил, как задрожал её круглый подбородок. — Надо надеяться на лучшее. Кто, если не мы, Заяц? Я постоянно молюсь, чтобы они были в порядке... чтобы они хотя бы... — она запнулась. Голосок становился тише с каждым новым словом, но Заяц перестал слушать. — ...были живы. — И как оно? Много намолила? Она быстро-быстро заморгала, втянув голову в плечи, и стала еще больше похожа на птичку. — Ты грубиян! — Уж не грубее твоего Жука, про которого ты столько трендишь как заведенная! — он стал её передразнивать, но ясно чувствовал, что перегибал палку. Это никогда не останавливало его прежде, не остановило и теперь. Он просто не знал, когда следовало остановиться. — Жук то, Жук сё, сюсюсю! Разуй глаза! Чхать он на тебя хотел! Бриджит уже открыла рот, чтобы ответить, но практически сразу закрыла его обратно. Она пошла в другую сторону, громко топая от злости. Заяц не заставил себя ждать. — Какие мы нежные, как хуи подснежные! — он нарочно стал материться, зная, что она с трудом переносила беспардонность. Бриджит зажала уши. — О, ну и чё? Противно тебе? Да мне от тебя тоже! — Заяц задержался, чтобы завязать распустившийся на кроссовке шнурок, но ни на секунду не прекращал перепалку. — Зато у меня смелости хватило правду сказать! — У тебя хватило смелости быть гаденышом! — вспылила Галка. — А вот признаться, что ты просто ревнуешь, у тебя смелости не хватает! За мгновение в его голове пронеслось множество оправданий. Казалось, еще немного и он закипел бы не хуже чайника! Сердце выпало из груди и продолжало стучать, облепленное хвойными иголками. От досады за пунцовые щеки, Ник пнул бы его в куст как камень. Она знала?.. — Я бы... я... — замычал он, нервно чеша затылок. К лучшему, что Бриджит этого не услышала. Вместо ответа он закричал в заросли, чтобы найти союзника. — Хорёк, где ты?! Весь лес уже обоссал! Мальчик выглянул на тропинку. — Да вы так олетесь, куда мне в ваши лазболки лезть! Галка обиженно хмыкнула и демонстративно отвернулась. Резинки-вишенки на тёмных хвостиках стукнули друг о друга. — А я тут нашел кое-чё. Хотите посмотлеть? Ником овладело странное облегчение. Он был готов на всё, лишь бы не говорить с Галкой. Он пошел за приятелем, раздвинул длинные ветки, усыпанные шипами, и нырнул в дебри. — Зырь, — Хорёк ткнул в дерево, на котором болталась красная лента. — И дальше, — он показал на два следующий ствола. Они переглянулись. Галка, тяжело дыша, и отдирая колючки с одежды, продралась к ним. Понимая, к чему всё идет, она сказала: — Даже не вздумайте! Я туда не пойду. Заяц с Хорьком одновременно пожали плечами и двинулись дальше. Бриджит несколько секунд стояла на месте, а потом сдалась: — Это просто невозможно! Лес был самостоятельным организмом. Он жил по своим законам и жестоко карал тех, кто пренебрегал ими. Заяц не любил соваться в чащу. Он, в отличии от Жука, плохо ориентировался на местности и не мог похвастаться никакими навыками выживания. Однако приключения соблазняли его идти на риск. Он предположил, что не составит труда вернуться назад по этим лентам, и больше ни о чем не тревожился. Они петляли, неся за спинами приспособления для раскопок. Тропинок здесь еще не протоптали. Шишки неприятно впивались в подошву ботинок, и Заяц с яростью расчищал путь изнеженной принцесске, идущей за ним шаг в шаг. Она боялась испачкаться, а он боялся потерять её из виду. Лес говорил с ними. Старые голубые ели со скрипом раскачивались от ветра. Сосны не пропускали сюда шум дороги. Это был другой мир и сюда не звали случайных прохожих. Первая лента, третья, пятая... они не заканчивались. Ник приблизился, чтобы дотронуться до одной из них. Это был лоскут ткани. Рваная красная футболка. — Ёмоё, — сказал он, улыбаясь. — Как в лосте! Какие прогнозы? Бункер найдем? Галка не поняла, о чём он. Хорёк, ушедший далеко вперед, не услышал вопроса. Ник видел, как тот остановился и больше не трогался с места. Возбужденное воодушевление разогревало его азарт. Когда они нагнали его, он уже сидел на корточках и сгребал груду пожухлых листьев. — Тут что-то есть. Тлава не ластет. Земля лыхлая. Давайте копнем. Чем больше трухи Хорёк убирал, тем сильнее Заяц с ним соглашался. Все их прежние попытки найти клад, успехом не увенчались, а копать, судя по размерам облысевшего участка, пришлось бы много. — Я не хочу, — признался он, тут же поймав на себе разозленный взгляд Хорька. — Она же здоровая, мы тут до вечера встрянем. — Вдлуг там что-то ценное. Ник услышал шорох сухого хвороста, ломающегося под ногами Бриджит, точно маленькие косточки. — Что вы тут делаете? — Копать будем, — нашелся Хорёк, быстро орудуя лопаткой. — Помогай! Судя по недовольной физиономии девочки, она тоже не хотела заниматься подобными вещами, но послушно взяла инструмент из рук Ника. Потом, правда, держалась поближе к другому мальчику, приведя этим Зайца в настоящее бешенство. Теперь он краснел уже не от стыда. Сперва хотелось сломать складную рукоятку лопатки и послать обоих куда подальше, но вместо этого он стал усерднее заниматься общим делом. Хорёк от натуги вспотел и снял куртку. Он явно рассчитывал найти там по меньшей мере деньги, а по большей мере — сокровище. Ник подумывал швырнуть в Галку комок земли в отместку... Тогда бы она, наверное, вообще его возненавидела. Он не знал, как себя с ней вести и не мог простить ей любовь к другому. Лучше бы он остался в школе сегодня. Они пропустили пару уроков, чтобы прийти сюда. День был солнечный и подходил для прогулок. В местных газетах и на телевидении кричали, чтобы родители тщательнее следили за детьми: не отпускали одних поздно вечером, при возможности встречали и следили в оба. Ребят это не останавливало. Они ходили на раскопки сто лет в обед. Начинали с пляжа, потом Жук водил их по знакомым лесным тропкам. Сперва искали интересные камешки, стеклышки, затем, начитавшись историй о приключениях, стали искать драгоценности. Уже давно никто ни на что не надеялся, но процесс был важнее, чем результат. И Карен это обожала... Они копали долго. Слишком. Уставшая Галка, сделав перерыв, смотрела как друзья продолжали вскапывать землю. Ник, подпитываемый злостью, рыл как крот. Он разделся до футболки и всё равно был весь в мыле. Рыхлая почва поддавалась легко. Подцепи и отбрось, подцепи и отбрось... Медитативное занятие успокаивало нервы. Хорёк сплюнул. Из-под земли показался первый вбитый кол. — Это ловушка какая-то, — подытожил он разочарованно. — Для охоты. Фу, а воняет-то как! Заяц осторожно ступил вниз с самого краю, чтобы продолжать уже находясь в яме. Бриджет закашляла. — Осторожнее! — Кажется, ты плав был. Всё хелня, давай по-новой. Там, навелное, звель какой дохлый. Звель нам не нужен. Заяц с силой занес лопату, игнорируя предположения. — Давайте назад закопаем, — попросила девочка. — Вонища — просто пипец! Ник обвязал шарфом нос и рот, чтобы дышать. Он уже не мог остановиться. Ему нужно было увидеть, ради чего потрачено столько сил. Предчувствие холодным лесным дыханием бежало по взмокшей шее. Он должен был знать. Сладкий запах гнили прорывался даже через тканевый барьер. Заяц дышал рывками. Воздух стал густым как кисель. Надоедливые мухи присаживались на его липкий лоб. — Копайте! — гавкнул он. — Быстро! Только осторожнее, тут повсюду колья. Казалось, пока они рыли, пронеслась целая вечность. Час? Два? Заяц не сказал бы точно. Пот лился с него ручьем. Он даже забыл, где находился. Руки дрожали от напряжения, а он всё стискивал рукоятку, вновь и вновь всаживая острый край лопаты в плоть земли. Бриджит сдалась первой. Только теперь он заметил, что она помогала им, не жалея ни себя, ни одежду. Вся красная и чумазая, девочка швырнула лопатку. — Всё, с меня хватит! Меня уже стошнит сейчас! — Меня тоже, — поддакнул позеленевший от накатившей тошноты Хорёк. — Хватит, Заяц. Но он их не слушал. — Хватит! — вскрикнула Бриджит, закрываясь воротником водолазки. — Хватит, слышишь! Чего ты уперся?! Он сам не понимал, но прекратить не мог. Заяц замахнулся снова и услышал треск. Лопата во что-то врезалась. Он наклонил её, откидывая комки корней, и увидел черный пластик пакета. Всё внутри него опустилось. Ник медлил. Он уже знал, что там, и не хотел, чтобы его домыслы превращались в реальность. Бриджит стала вылезать из ямы, а Хорёк сидел, прислонившись к одному из кольев и часто-часто дышал. Мокрые волосы свалялись у него на макушке. — Кинь ножик, — попросил он Галку. — Скорее! В кармане там, в рюкзаке... — Не буду я ничего кидать! Вылезайте оба и пойдемте домой. — Быстро кинь нож! Его тон убедил её повиноваться. Ник присел на колени. Стал грести ногтями лунку. Там был пакет. Он это заметил точно, пусть и хотел думать, что у него начались галлюцинации. Хорёк, наблюдавший за его манипуляциями, не отводил глаз до последнего. Наконец, Заяц подцепил пластиковый край и потянул на себя. Тот не поддавался, и тогда пришлось его надрезать. Хорька всё-таки вывернуло. Он не успел увидеть то, что видел Ник. От блевотины запах внизу стал совсем невыносимым. Заяц осторожно разжал пальцы, уже не отдавая отчёта в том, что он делал, где находился, и что такое лежало рядом с ним. — Что там? — спросила Бриджит, нависая сверху. — Фу, да что там такое? Что это? — голос её вдруг оборвался. Стало слышно чириканье, различим шелест листьев над головой и натужные попытки Хорька исторгнуть из желудка остатки завтрака. Галка закричала, напугав остальных птиц. Они попрыгали с веток и захлопали крыльями, взмывая в небо. Заяц смотрел на Бриджит издалека. Словно он был под водой, а она стояла над ним. Крик сменился истеричным рыданием, но Ник не мог её утешить. Ему казалось, он вот-вот потеряет сознание. Сейчас это стало бы лучшим исходом. Уйти отсюда. Забыть это... забыть всё. В дыре пластикового пакета он увидел тусклый рыжий локон, и этот цвет огнём плясал у него перед глазами.